Омеги Серпеи

Рэй сам не мог объяснить, что с ним произошло, отчего вдруг он стал таким нервным и перестал спать по ночам. Младенец родился здоровым, хорошо сосал грудь и спал большую часть суток. Теперь они жили в отдельной комнатке, правда дверь выходила в общее помещение, но можно было отгородиться раздвижной панелью. К ребенку альфы (и даже землянин) относились благосклонно. И ни с того, ни с сего, Рэй стал просыпаться по десять раз за ночь и ощупывать спящего в корзинке младенца, а потом и вовсе переложил его себе под бок. Стоило тому заворочаться… да даже если малыш крепко спал, Рэя будили кошмары. То снилось ему, что он вновь рожает и, едва появляется головка, альфы хватают её и грубо тянут, и что-то трещит жутко – то ли омежьи внутренности, то ли голова младенца, и кровь заливает ноги Рэя… Или снилось, что он мирно кормит грудью, но ребенка вдруг вырывают из его рук, малыш плачет, и его уносят. И Рэй знает, что никогда больше не увидит его. Снилось разное, но всегда пугающее, отчего Рэй просыпался в поту и с бешено колотящимся сердцем. Он подозревал, что иногда кричит во сне, утром ловил на себе настороженные взгляды альф, но никто ни о чём не спрашивал, все молчали и только приглядывались к нему, и такое поведение ещё больше пугало омегу. Весь день он хлопотал по дому, стараясь угодить больше обычного: стирал, убирал, ставил в лесу силки на щёкунов и готовил из их мяса нежное жаркое. А ночью без сил падал в постель, крепко прижимал к себе ребёнка… и лежал часами, прислушиваясь к каждому шороху за стенкой. Как следствие, у Рэя стало пропадать молоко, а он даже не сразу разобрался, почему альфёнок недовольно кривит личико, теряет сосок и жалобно хнычет. Малыш голодал и становился плаксивым, и это давало ещё больше поводов для страха. Рэй старался больше есть и толкал в себя еду до рвоты, и очень скоро вообще лишился аппетита. Каждая ночь превращалась в кошмар, где омега ни на секунду не мог расслабиться. Он не выпускал из рук ребенка, укачивал и запихивал ему в ротик сосок, чтобы помешать плачу. Утром, когда альфы завтракали и уходили, он отключался ненадолго, но просыпался из страха, что не успеет что-то сделать, и им будут недовольны. Айт первый стал спрашивать, что с ним происходит, и почему у него болезненный вид. Рэй улыбался и говорил, что с ним всё хорошо, он просто ещё восстанавливается после родов. Однако вопрос, отчего ребенок стал таким плаксивым, поверг омегу в панику. - Нет, разве он много плачет? У него животик болит, но всё наладится! Он будит вас по ночам? Это больше не повторится, я прослежу, обещаю! Альфы хмуро смотрели на него: на его трясущиеся губы, горячечно блестевшие глаза. - Ты не заболел? – спросил Шен, подошёл к омеге и положил ладонь на горячий лоб. – Так я и знал. Почему не лечишь себя? Принести тебе пурпурного хвоща? - Не надо, молоко станет горьким… - Которого у тебя всё равно нет! – неожиданно закричал на него Грют. – Поэтому ребёнок беспокойный, да? Долго ты собирался отмалчиваться? - Нет, есть, есть молоко, - лепетал Рэй, прижимая руку к усохшей груди, - мало, правда, но такое бывает, то мало, то много. Он не осознавал, что выглядит ужасно жалким, что альфам как никогда тревожно от его слез. Их взгляды Рэй истолковал неверно, затравлено огляделся и бросился к корзине с ребенком. - Не дури, омега! – крикнул ему вслед Грют. - Ладно, его лучше сейчас не трогать, - послышался голос Шена. - Да, но что делать? Он поправится? – обеспокоенно сказал землянин. Рэй сидел на полу за лежанкой, вцепившись в сына, и прислушивался к каждому слову. Альфы ещё какое-то время походили за стенкой, едва слышно переговариваясь, а потом покинули хижину. Дело было утром, и можно было предположить, что ушли они на работу, но Рэй заподозрил подвох, нашарил свой костыль из цеподендрона и вновь затаился в своём убежище. Предчувствие не подвело: в хижину вернулись Шен с Грютом, погремели чем-то на кухне и зашли к нему в комнату. У Шена в руках была кружка, откуда исходил явственный запах аспидова корня, сок которого обладал наркотическим действием. Увидев палку в руках Рэя, оба альфы невесело усмехнулись. - Рэй, послушай, у тебя явно какой-то омежий психоз, - сказал Шен. – Давай, выпей лекарство, будь умницей. Омега половчее перехватил палку, не сводя с альф отчаянного взгляда. - Всё же было хорошо, - со вздохом сказал Грют, - разве мы плохо обращались с тобой? Что за дурость пришла в твою головёнку? Малыш, давай не будем портить чудесные отношения между нами. Он ласково улыбался и подходил всё ближе, чтобы в какой-то момент неуловим жестом выбить из рук Рэя палку. Шен тут же оказался рядом, зажал подбородок омеги пальцами одной руки и приставил кружку к его губам. Рэй не ожидал, что его рефлексы окажутся настолько ослаблены, что он гораздо беспомощнее, чем самому казалось. В ступоре от осознания этого, он позволил влить в себя несколько глотков, прежде чем снова стал вырываться и пробовать укусить руку Шена. - Да пей же, тебе станет лучше! Тебе просто надо выспаться, – закричал альфа. - Не надо, это отрава для ребёнка, - взмолился Рэй. – Я и так засну, обещаю, немедленно лягу и засну! Альфы с досадой переглянулись и отпустили его. - Ладно, посмотрим. - Только ребёнка не забирайте! - Ты нас за последних негодяев держишь, Рэй? Зачем нам забирать твоего малыша, скажи? Не глядя на них, Рэй вскарабкался на лежанку и свернулся на ней в позе эмбриона, пряча хнычущего сына под сложенными на животе руками. - Я буду спать, только не трогайте… - Запирать его, что ли? Джебхард вечно разбрасывает по дому оружие, мало ли что омеге в больную голову взбредёт, - сказал Грют. - Нет, надо дать ему время, он успокоится, - ответил Шен, - эти маленькие зверьки на самом деле очень крепкие. Они так и стояли рядом, одинаково скрестив на груди руки и обсуждая Рэя, как будто его и не было в комнате. Омега зажмурился, наивно изображая сон, но и того небольшого количества наркотика, что в него успели влить, хватило. Он почувствовал себя словно в горячей ванне, стало так спокойно и хорошо, плач ребенка становился всё тише, пока наконец не сменился тихой музыкой, похожей на колыбельную: «Взойдет луна, за ней вторая, мой мальчик крепко будет спать…» - Что он там бормочет? - Тшш, тихо… Когда Рэй проснулся, сына рядом с ним не было. Омега испуганно вскочил… и услышал, как ребенок тоскливо плачет за стенкой, а грубый голос Шена поёт ему колыбельную, путаясь в словах: - Звёздочки песню поют, в гости к тебе зайдут… а-а, ну хватит плакать, дядя Шен забыл, что там дальше с этими звёздочками. Тише, тише, пусть папа поспит ещё немного. Голова была ещё тяжелой, и на душе было по-прежнему муторно. Но отдых не прошёл впустую, грудь немного сдавливало прибывшим молоком. - Давай, попробую покормить его, - входя в общую комнату, сказал Рэй. - Сам поесть не хочешь? На плите стоял пересоленный бульон с большим куском мяса и редкими ошмётками тлотов: сколько б альфы не готовили самостоятельно, совершенствования на этом поприще не наблюдалось. Рэй всё же заставил себя немного поесть и поторопился забрать у альфы ребенка. - Я ему воды давал, правильно? – спросил Шен. - Да, спасибо, - Рэй с беспокойством рассматривал крохотное личико, красное от долгого плача. Глазки всё ещё были закрыты, хотя пора уж было им открыться, но, видимо, причина задержки была в голоде. Малыш впился в сосок, как пиявка, жадно зачмокал и в минуту высосал Рэя. - Не переживай, решим проблему, - сказал Шен. Однако не сказал, каким образом. К ужину пришёл один Грют. Рэй побоялся спросить, куда запропали Айт с Джебом. Они вернулись почти ночью. Поляна перед хижиной осветилась белым светом, завибрировали стены и вся мебель в комнате, и антигравный кар беззвучно опустился на своё место. Видимо, когда он взлетал, омега сам трясся от страха в своей комнате и даже не понял, что Айт с землянином улетели. - За этой детской смесью, наверное, в Столицу надо лететь, - едва войдя, сказал Джебхард. - Великий Космос, вы не нашли? – выдохнул Шен и упал задницей на лавку, обреченно свесив руки. - В Доусе такой товар не держат, там омег вообще нет. А в поселении взрослых омег по пальцам одной руки пересчитать можно, но те своих детенышей сами кормят. Землянин нерешительно посмотрел на Рэя. - Рэй, мы концентрированное жирковое молоко привезли. Оно, случайно, не подойдёт? Основой детской смеси и служило молоко жирков. Перед обомлевшим от счастья омегой выставили три ящика жестяных баночек, из каждой можно было приготовить не меньше двух литров годного для кормления ребенка молока. - Спасибо, спасибо, - лепетал Рэй, хватая банки и прижимая их к груди. - Мы и свежего молока привезли, если что, - с довольной ухмылкой сказал Айт. – И ещё кое-что нужное… Но Рэй уже подорвался готовить смесь. Айту с Джебом удалось разжиться даже пластиковой бутылочкой в единственной торговой лавке поселения. Когда Рэй накормил и уложил в корзину ребёнка, оказалось, что он просто завален подарками. Старатели скупили, наверное, половину лавки: Рэю вручили подгузники, детские рубашонки, присыпки, салфетки и ещё кучу всяких мелочей для новорожденного, без которых вполне можно обойтись, но которые здорово упрощали повседневную жизнь. Для себя Рэй получил пару новых бриджей, яркие омежьи рубашки и красивое бельё, которому очень обрадовался. Захотелось немедленно сбросить с себя заношенное тряпьё и переодеться. С гораздо меньшим энтузиазмом пришлось принять полупрозрачную блузу с тонкой вышивкой и очень короткие шорты – такую одежду только перед мужьями носили, и то, когда хотели получить от них больше внимания. Но Рэй благодарил за всё, улыбался спасателям, а потом сгрёб все подарки со стола и взялся накрывать поздний ужин. Послеродовая депрессия чудесным образом окончилась. На следующий же день грудь омеги была полна молока, а из концентрата он испек блины, которые старатели смели с тарелок в один миг и заказали повторить на ужин. У младенца открылись глазки, сначала один, потом второй, и были они цвета грозового неба. Рэй загадал, чтобы сын рос похожим на него. Альфы говорили, что ребенок красавчик, и наверняка омега. Вечерами корзина пустовала: то один старатель, то другой брали малыша на руки, смотрели, как забавно он морщит личико от запаха чужих людей… впрочем, это им было невдомек – мужчины умилялись и передразнивали его гримаски. Рэй перестал бояться за жизнь сына… почти. Чуть более месяца оставалось до сезона гроз, и омега не мог не думать о том, что их ждёт. Свою тревогу он тщательно прятал за милой улыбкой. И альфы говорили, что отцовство очень красит его, но до времени Рэй не обращал внимания на их слова, удовлетворенный тем, что альфы все больше привязываются к его сыну, а значит, дурного ему не сделают. Как-то ускользал от внимания тот факт, что ему не пустые комплименты отвешивают. Самой природой задумывалось, что через две-три недели после родов омеги действительно хорошели и словно омолаживались. Нежнее становился цвет лица, розовели губы и щеки, возвращалась грация движений. И запах их менялся – становился ярче и призывнее. Всё для того, чтобы вновь стать объектом желания для мужа. То, что Рэй окружен чужими альфами, природу не волновало: омега должен воспроизводить популяцию, снова и снова. Здоровые, сильные альфы смотрели на него с всё большим вожделением, жадно вдыхали запах омежьего тела, насыщенный феромонами, и глупо было требовать от них порядочности. - Сегодня я у тебя сплю, - сказал ему Шен после ужина. Сказал твёрдо и спокойно, перед фактом поставил. Рэй захлопал глазами, и взгляд его отчаянно заметался от лица к лицу. Грют ухмылялся, Айт отводил глаза, Джеб смотрел со злостью… Никто не спешил сказать: ха, испугался? Да это шутка, дурачок! - В чем дело? Что-то не устраивает? – поинтересовался Шен. – Или у тебя были планы на нас всех одновременно? Омега спрятал погасшие глаза и попросил времени убрать со стола и уложить ребёнка. Ему милостиво дали полчаса. Рэй не знал, куда деть корзину, метался с ней по комнате. Он боялся, что сын заплачет, когда альфа начнет своё дело, и это альфу разозлит. Боялся, что сам не выдержит и закричит, и напугает ребёнка. Время вышло, он так ничего и не придумал. Зашёл Шен, молча забрал у него корзину и задвинул в угол, сам стянул с Рэя рубашку и бриджи. - Не бойся, - шепнул альфа. Рэя трясло, как в лихорадке. То, что Шен был нежен, омега понял только на следующую ночь, когда пришла очередь Айта быть с ним. Шен не набрасывался, как голодный лик на добычу, не засаживал член со всей дури в мягкую омежью дырку. Не сжимал рёбра Рэя до хруста и не перехватывал его горло в железном захвате. Утром омега еле поднялся с постели, и то лишь когда требовательный крик сына напомнил, что его пора кормить. Всех в этом доме пора кормить. «Ничего, я покормлю, - подумал Рэй, - а когда они уйдут, перережу себе горло. Хватит». Первым, кому он попался на глаза, был Джебхард. - Что этот ублюдок сделал с тобой! – закричал землянин, хватая Рэя за плечи и оглядывая его лицо с искусанными губами и синяки на горле. Его вопли привлекли внимание Шена и Грюта. - Грег, он его избил, смотри! Да он животное! За что, спрашивается?! – надрывался Джеб. - Тааак… Что ж ты, глупый, не позвал нас? – укорил омегу Шен. – Чёртов ты тихоня, я ни одного стона не слышал… - Значит, я не умею с омегой обращаться, а эта сволочь с дубиной вместо хуя умеет?! - раздувая ноздри, сказал землянин. - Замолкни, – велел Грют. – Где, кстати, Айт? Я его сегодня не видел. Айта ни в хижине, ни во дворе не было. Альфы злились, приставали с расспросами к Рэю. Обстановка накалялась, звучали уже самые нелепые версии, что Рэй убил молодого альфу в отместку за издевательства… Как вдруг Айт, бледный и мокрый с головы до ног, появился на пороге. Больным взглядом оглядел всех в хижине и остановился на Рэе. - Где был?! Зачем Рэя избил, сволочь? – два вопроса прозвучали одновременно. Айт на негнущихся ногах подошёл к омеге, бухнулся на колени перед ним и обнял за ноги. - Прости, прости, - заплакал он. Грют, рыча по звериному, развернул его за плечо и с размаху ударил по лицу. Айт отлетел к стене, схватился за разбитые нос и губы и прорыдал: - Бей, я заслужил. - Какого… и ты смеешь называть себя альфой после этого? – с презрением сказал Грют. – Прекрати скулить, как личёнок, Джебхард и то больше альфа, чем ты. - Да я бы, никогда! - возмутился землянин. – Главное, за что? - Не знаю, - простонал Айт, - не знаю, что нашло на меня! Он молчал и подставлялся так… покорно. Я представил, что и Шен его, и ты, Грют, даже Джебхард постоянно его лапает! - И что?! Разве мы не договорились обо всем? – взревел Грют. - Не могу, - Айт закрыл руками лицо и весь трясся, - я же говорил вам, что люблю его! Просил не трогать омегу. Это вы во всем виноваты! Бездна, я думал, что задушил его, понимаете? - И сбежал? Трус! - Нет, нет, я услышал, что сердце бьётся, - молодой альфа униженно подполз к Рэю и коснулся его дрожащей рукой, - Рэй, прости, я не в себе был, никогда больше не обижу тебя. - Это верно, - кивнул Шен, - мы тебя к омежке больше не подпустим, верно, Грют? В тот день, да и на следующий, Рэя не трогали. Каждый заискивал перед ним и старался угодить. В доме оставили Джебхарда, как самого «сердобольного», что ли? Джеб сказал, что Рэю нужно только указывать ему, что надо делать, и всё будет исполнено в лучшем виде. Толку от такого исполнителя не было никакого, ведь его даже за защищенный периметр одного нельзя было отпускать. Возможно, альфы решили, что любой из них будет вызывать негативную реакцию у Рэя, а землянин с его маленьким членом покажется ему безопасным. Джеб проявил неожиданную тактичность: с разговорами не лез, действительно не отказывался от мелкой работы по кухне, а когда нечего стало делать, развлёк себя вознёй с младенцем - подставлял ему пальцы, которые малыш крепко сжимал в кулачках. - Как быстро он растёт, Рэй, какой он сильный, какой хорошенький! И Рэй, прислушиваясь к довольному гуканью сына, понимал, что не сможет лишить себя жизни. Он не вправе распоряжаться собой, как и говорил когда-то старый историк. Через два дня всё вернулось на круги своя. К нему пришёл Грют, шептал на ухо что-то ласковое, гладил, вылизывал и, отымев два раза, отправился спать в общую комнату. Наверное, именно такая жизнь была раньше у омег в домах для альф. Неожиданно на следующую ночь клиентом Рэя стал Джебхард. Начав с неловких объятий, он вскоре возмущенно потребовал, чтобы Рэй взял инициативу на себя, потому как Джеб не пидор, а нормальный мужик, просто ему, как нормальному мужику, тоже ласки хочется, хотя ему и не по нраву все эти гейские заморочки. Не то, что Рэй ему неприятен - нет, Рэй ему нравится, даже очень… и заткнулся он только тогда, когда Рэй разделся и встал на кровати на четвереньки. В наступивший тишине слышалось только тяжелое сопение землянина. - Если хочешь, выключи свет, представь, что ты с Джин, - предложил Рэй. Джебхард сглотнул и сказал сипло: - Нет, не надо. – Подошёл и обвел холодным пальцем влажные края дырочки. – Красивая задница у тебя. Осмелел, засунул два пальца и потянул в стороны: - Не хуже пизды растянуть можно. А я думал: как ты их хуи выдерживаешь? Он и в постели не менялся – любил языком почесать. Втискиваясь в Рэя, пыхтел и стонал: - Ах ты, сладкая дырочка, бля, как же хорошо там у тебя, как мягко, влажно. Да, да, подмахивай мне, котёнок, шлюшка моя маленькая, - и через минуту с болезненным стоном кончил. Долго лазил пальцами в дырке, хлюпая там спермой, вставил ещё раз и снова кончил почти мгновенно. - Как ты это делаешь? – задыхаясь, спросил Джеб, - у тебя там всё сжимается, и я как в западне, хитрая ты шлюшка. Хотя мне нравится, вот только передохну минутку и докажу тебе, что я настоящий мужик. Сколько раз землянин доказывал ему свою мужественность, Рэй не запомнил. После ночи с ним всё тело было в засосах, а ещё Рэй долго и с остервенением мыл утром соски, которые искусал и заслюнявил Джебхард. После такого чудовищным казалось взять на руки чистого нежного младенца и предлагать ему свою грязную плоть. Рэй довел ребёнка до плача, давя в себе отвращение к собственному телу. Выходных ночей у омеги не было, а через неделю и Айт был прощен альфами с разрешением пользовать Рэя в своё удовольствие, только без членовредительства. В самом деле, какой спрос с молодого и неопытного? Ну, забылся от страсти, бывает, эти сладкие омежечки и старого альфу с ума сведут, а тут почти мальчишка… Всю неделю отлучения от омежьего тела Айт таскал Рэю редкие цветы из сельвы и дикую землянику горстями. Смотрел на него глазами жирка перед убоем и рта не раскрывал в его присутствии. Очевидно, такое поведение растрогало альф, хотя не исключено, что Айт просто выкупил у них секс с омегой процентами со своей доли. Рэю не было страшно, лишь противно вновь оказаться с ним в постели. В конце концов, мало что менялось от того, ласковый ли с ним насильник, или насильник жестокий. Айт больше часа ласкал ему член и анус в тщетных попытках возбудить, даже сам умудрился кончить, засунув язык поглубже в розовую дырочку. Потом уложил на спину, пристроил ноги Рэя себе на плечи и трахал неторопливо и бережно, иногда наклоняясь, чтобы провести языком по теплым, плотно сжатым губам и шепнуть в них, как сильно он любит и всё равно добьется своего. Омега так и не свыкся со своим положением. Порой ему казалось, что он застрял в ночном кошмаре - на самом деле нет никакого плена, и стоит приложить усилие, как он проснется в своем доме на краю сельвы. В такие моменты он с удивлением смотрел на сына, не понимая, откуда рядом с ним грудной младенец. Потом неизбежно приходило озарение: это ребёнок Брена, Лесс не вернулся к нему, а сам он превратился в раба, в безмозглую дырку, напичканную спермой четырех самцов. Омега терялся, разрываясь между желанием спрятаться от реальности в уютных стенах родного дома, и надеждой, что кошмар ещё может закончиться, нужно только сохранить разум в ясности. Тюремщики старательно не замечали, что омега находится на грани. Ни один не отказался от своей очереди в его постели. Альфы сами оказались в ловушке – в иллюзорном мире, где у них есть омега и ребенок, и с работы их встретят вкусным ужином и лаской. Омега тенью ходил от плиты к столу и даже глаза не поднимал, что уж говорить о том, чтобы он к кому-то приласкался… Альфы сами хватали его и усаживали к себе на колени, запускали руки под рубашку и бриджи, без всякого стеснения требуя отдрочить им… Космос! Да такое бы Рэю и в страшном сне не привиделось, однако он молча надрачивал один член за другим, терпел в себе их пальцы и даже колени раздвигал, чтобы им удобнее было тискать его гениталии. Джебхард от альф не отставал, проявлял в сексе завидную изобретательность и однажды даже по запястье засунул руку в зад омеге – Рэю не очень больно было, главное работать мышцами как при родах – это у омег на автомате. Когда Джеб вытаскивал руку, всё же было больно, Рэй застонал. Землянин стал извиняться, гладить безволосый пах Рэя, а пальцы второй руки вновь вставил в растянутую дырку и давил на простату до тех пор, пока из мягкого омежьего члена не закапал прозрачный эякулянт. Джебхард этим чрезвычайно возгордился, и хвастался альфам, что омега под ним кончает. Естественно, альфы загорелись превзойти землянина, в результате чего кишка Рэя долго саднила от их грубых пальцев, и мочиться стало больно от бесконечных минетов и мастурбаций заскорузлыми руками. С отчаянья и чтобы хоть как-то досадить Джебхарду, Рэй ножом отхватил себе косу – ему даже жаль не было, ещё и подумывал тем же ножом по лицу полоснуть, чтобы шрам остался. Уродовать себя, правда, рука не поднялась, зато едва сдержал мстительную улыбку, когда Айт с Джебом, увидев его, взревели тубурами и стали ругать его, едва не плача. - Трудно ухаживать за волосами в сельве, да и лезут они после родов, - изобразил виноватое лицо Рэй. - Сказал бы, я привез бы тебе всё, что надо, - причитал Джеб. - Чего шумите? – спросили входящие следом Шен и Грют. Шен, увидев омегу, потемнел лицом, а Грют молча подошёл и влепил Рэю такую пощёчину, что тот на ногах не удержался. Переждав звон в ушах, Рэй сказал, неловко кривя в усмешке онемевшее наполовину лицо: - Я думал, что настоящий альфа омегу не ударит. - Не ударит, если омега сам не напросится, - ответил Грют, – а ты сегодня постарался. Короткие волосы не отвратили старателей от Рэя. Омега уже с нетерпением ждал месяца гроз, когда старатели планировали свернуть работы и на время разъехаться – будь что будет, Рэя уже ничего не пугало. Джебхард разделил кристаллы на кучки по одному ему ведомому принципу, ссыпал в мешки и улетел на своём каре. Рэй ждал, что предпримут альфы… А те ничего не предпринимали: к трубкам больше не ходили, жрали в три горла, отсыпались и активно трахали Рэя, днём ли, ночью – всё равно. Через двое суток вернулся очень довольный Джебхард. - Ну, как вы тут, не наеблись ещё? – спросил он. - Нет, - со смехом ответили альфы. Из кара принялись таскать какие-то ящики. Опустевшие было полки в кладовой вновь заставили мукой и консервами, разложили в песчаных ямках овощи. - Смотри, что я привёз тебе, радость моя, - сказал Джеб омеге, за руку подтаскивая его к объемным сумкам. Перед Реем разложили новую партию белья и тончайших рубашек, средств по уходу за волосами и кожей, коробки с глазированными фруктами. - Я и про мальца не забыл, - мурлыкал землянин, извлекая из сумок крохотные баночки с мясным и овощным пюре. – Мне сказали, что маленьких серпеян уже с трех месяцев надо прикармливать мясом. Последними он достал яркие погремушки и побежал к корзине, где альфенок дрыгал руками и ногами и радостно пускал пузыри. - Э-э, да что ж ты слюнявый такой? Рэй, Рэй, у него зубы режутся, он меня кусает! Старатели решили устроить себе отпуск на свой вкус. Никуда из сельвы они не убрались – накрыли периметр молниеотводной сеткой, зарыли в землю несколько заземлителей. Им предстояло провести в хижине безвылазно две недели, если не больше, но никого это не пугало, разве что Рэя. Над дерновой крышей сверкали молнии, и гулко грохотало по всей сельве. Шли короткие дожди по ночам, серебряные от далёких зарниц, но с утра тучи уплотнялись и нависали низко над лесом, и новые разряды били по самым высоким симотам, воспламеняя кроны и раскалывая стволы, как земляничную скорлупу. А старатели в хижине ничего этого не замечали, развлекаясь с омегой. Очень скоро Рэй не выдержал и взмолился, чтобы его хоть на день оставили в покое. Великодушные старатели подарили ему целых два дня анального отдыха, но от ручной работы освобождения не было. Омега снова осунулся и подурнел, порой у него не оставалось сил даже на сына. Впрочем, нянек хватало: ребенок был живенький и улыбчивый, в корзине лежать не хотел, тянул ручонки что к альфам, что к землянину. Ему нравилась косматая борода Шена, он смеялся рожам, которые корчили ему Айт с землянином. Грют подставлял ему указательные пальцы, за которые малыш хватался, и поднимал высоко, к самому потолку хижины. Джебхард не уставал удивляться, как быстро младенец растёт. Через три месяца он уже не казался крошечным, а, пожалуй, даже обогнал в росте и весе своих земных сородичей. Густые каштановые кудряшки покрывали его головку, а глаза стали большими и серо-синими, как у Рэя. Корзину всегда ставили на пол, так как малыш научился переворачивать её и выползать, пользуясь вечно согнутыми конечностями, как рыба плавниками. Пока ещё он не мог оторвать от пола толстенький животик, но было ясно, что скоро он начнет резво передвигаться на четвереньках. По верованиям омег считалось, что эон благоволит к маленьким омежкам и оберегает их, но равнодушен к альфятам. Когда те начинали ползать, за ними нужен был глаз да глаз: в своем стремлении всё познать на ощупь и попробовать на вкус, маленькие альфы были очень уязвимы. В дикой природе детеныши-альфы гибли гораздо чаще омег, но ни один разумный папочка, само собой, не был приверженцем естественного отбора. На время кормления Рэю позволялось слезть с очередного члена. Когда он брал сына на руки, ребенок затихал и смотрел на него неожиданно серьёзными ясными глазками. Как будто чувствовал, что происходит с душой Рэя и боялся, что надолго его не хватит. Нежные ручонки легонько сжимали грудь омеги, и даже с соском во рту, малыш не переставал внимательно коситься на папино лицо. - Всё хорошо, - говорил ему Рэй, - не бойся. А однажды, когда после обеда Айт потащил его в постель, вырвался из его рук и твердо сказал: «Нет».