Мой персональный дьявол

Тсуна нутром чуял неладное. Просто видел, что Хибари какой-то не такой. И дело было даже не в подозрительной ласковой манере демона, нет, тут было что-то совершенно другое. Это было нечто такое, чего нельзя заметить, если плохо знаешь человека. А Тсуна, на свое счастье (или, наоборот, на несчастье), достаточно хорошо успел изучить Хибари, чтобы тонко уловить нечто до этого незнакомое в демоне. Какую-то… перемену. - Хибари-сан, что с вами? – юноша заглядывает в глаза мужчины, немного извернувшись в крепких объятиях. Кёя крепко стиснул его, словно боялся, что мальчишка вот-вот растворится в воздухе. - Не понимаю, о чем ты. Я в порядке. - Нет, не в порядке. И дело не в вашем плече. Про него я поверю, что оно вас не беспокоит. Есть что-то другое, - строго проговаривает юноша, сумев уловить момент, когда всегда блестящий серебристый взгляд словно потух. - Зверек, это не так уж и важно, - демон отводит взгляд, словно догадывается, что человек по нему «читает» его. - Хибари-сан, - Тсуна касается руками бледных щек, разворачивая лицо мужчины к себе. – Вы бледный. Холодный. Но при этом кожа немного влажная, будто вас лихорадит. Глаза странные. Еще и зверьком снова назвали. Что с вами такое? - На самом деле мне необходима твоя помощь, - Кёя упирается лопатками в стену, прикрывая глаза. Руки юноши порхают по его лицу, даря какое-то необыкновенное успокоение. Он совсем не хочет больше открывать глаза, пребывая в таком никчемном состоянии, потому что знает, что увидит не одного Тсунаеши, а двоих. А то и троих. Расфокусировка началась у него сразу, как только Велиал ранил его. - Чем я могу помочь? – мгновенно, ни минуты не раздумывая, спрашивает Савада. - Ты откажешься дать мне это. Тебя это испугает. Да я сам не… Я не знаю, какие могут быть последствия. - Объясните, - требует юноша. - Я и еще один демон смогли выследить Велиала, - Тсуна затаивает дыхание, испуганно округлив глаза. – Сцепились с ним. Думали, что справимся. Но у него оказалось неподходящее оружие, очень редкое. Клинок, омытый кровью ангела. Это жуткое оружие. - Но… вы ведь часто убиваете ангелов, - слова даются с трудом. Тсуна напуган. Его мутит от одной только мысли, что ежедневно гибнут десятки светлых существ. - Это совершенно разные вещи. Для такого клинка кровь должна быть отдана добровольно. - Это значит… - Да. Ангел сам позволяет себя убить только что выкованным клинком. Добровольно отдает свою кровь и свою благодать на службу дьяволу. Это предательство еще хуже открытого бунта, - демон глубоко дышит, специально растягивая слова, чтобы Савада не заметил тихого хрипа, вырывающегося из горла. Похоже, я переоценил себя. Долго не протяну. – Таких мечей всего штук пять, они раскиданы по всему миру. И один оказался у Велиала. Для демонов это самое опасное оружие. Если даже после ангельского клинка мы можем восстановиться, то раны от этого меча… Их очень сложно исцелить. - И, конечно же, вас им-то и ранили, - нахмурил брови Тсуна. - Я неудачно подставился, - признал вину Хибари. – Хорошо еще, что Занзас не пострадал. Мне бы за него голову оторвали. - Хибари-сан, вы не пробовали быть осторожнее? – у Тсунаеши начался нервный тик. – Как вас лечить теперь? - Мне известен только один способ, - демон закусил губу, сдерживая стон боли. Внутренности скрутило невероятно сильным спазмом. Началось. - И что, ваши демоны не могут привести вас в порядок? Грош им цена, если это так! Вас надо было сразу же лечить, а не отпускать ко мне! – взвился юноша, чуть ли не подскакивая на кровати и с удивлением отмечая, что его больше никто не держит. Руки мужчины теперь свободно лежали вдоль тела, а пальцы слегка подрагивали. Сам же Кёя напоминал призрак самого себя. - Демоны тут беспомощны. А вот ты можешь мне помочь, - хрипло отзывается Хибари. – Но тебя это испугает. - Что я должен делать? – решительно сжал кулаки шатен. У него внутри что-то скомкалось от боли, стоило ему внимательнее присмотреться к Хибари: мужчина был уже белее полотна, белки глаз покрыла тонкая сеточка из вздувшихся кровеносных сосудов, а обычно бледные губы приобрели синеватый оттенок. - Пока я тут не начал выплевывать свой ливер, ты можешь напоить меня своей кровью, - стараясь говорить как можно равнодушнее, протянул Кёя. - А если я этого не сделаю? – юноша гулко сглотнул, незаметно скривившись на слове «ливер». Да уж, перспектива позволить демону присосаться к артерии или вене не вдохновляла. - Я начну выплевывать вышеупомянутый ливер, - кивнул Хибари, поднося руку ко рту и кашляя. На губах почувствовался отдающий металлом вкус крови. – Честно, я уже близок к этому. Думаю, первой вылетит печень, потом… - Достаточно, Хибари-сан, - Тсуна поспешно прижал палец к губам демона. – Я понял. Вы будете поочередно выплевывать свои внутренности, пока не подавитесь кишками. - Не совсем, - мотнул головой Хибари. – Я выплюну далеко не все. Остальное начнет медленно гнить заживо. Болезненный процесс. И если тебя не стошнит в момент выплевывания, то тут ты точно уползешь радовать унитаз своим повышенным вниманием. - Как можно шутить в такой ситуации? – чуть не плача, прохныкал Савада. – Я тут за вас волнуюсь, а вы… - Правда, волнуешься, Еши? – демон на мгновение приоткрывает глаза, и Тсуна испуганно отшатывается – серая радужка поблекла, словно бы… - Да. И ты правильно понял. Я тебя уже не вижу. Кошмарное чувство, если честно. Тсунаеши не мог думать. В голове билась только одна отчетливая мысль: Хибари может умереть. Прямо здесь, у него на руках. Он пришел умирать к нему, надеясь на помощь, но не настаивая на ней. Не стал упрашивать, просто поставил в известность. Так обычно поступают сильные духом люди, когда сообщают родным о каком-то неизлечимом заболевании. - Вы сможете остановиться, когда будете пить? – тихо спрашивает юноша, не поднимая глаз. Да и зачем, когда демон снова плотно смежил веки, лишившись зрения? - Не буду врать. Я не знаю. Никто не знает, потому что никого спасти от таких ран не удалось. Они невидимы глазу, наносятся сразу глубоко внутрь. Разрушают изнутри. Мы знаем, чем лечить: кровью невинной души, девственника, отданной добровольно. Но как будет проходить процесс, даже Люцифер не знает – раненые не доживали. - А вы смогли переместиться ко мне, - хрипло протянул Тсуна. - Я хотел этого, - пожимает плечами Хибари. Юноша сглатывает подступающий к горлу комок. Мой демон. - Кровь… из любого места подойдет? - Нет. Нужно прокусить как можно ближе к «жизни», - мотает головой демон, жалея, что не может посмотреть на зверька. Он слабо ощущает его запах, ловит нити испуга, цепляется за них, как утопающий за соломинку. Обоняние тоже стало пропадать, кашель распирает горло. Скоро он перестанет слышать, а потом и правда пойдет в ход печенка. Отвратно-то как. - Тогда рядом с сонной артерией, - юноша глубоко втягивает воздух, не давая себе времени на лишние рассуждения, и решительно усаживается к мужчине на колени, практически утыкая его губами в свою шею. – Укусить вам придется самостоятельно. - Еши… - дрожащие руки ложатся на бедра, чуть сжимая. Тсуна досадливо выдыхает: ему ощутимо не хватает прежней силы демона, его власти над собой. - Кусайте, Хибари-сан. И да, «зверек» мне все же больше нравится. Тишину в комнате нарушает сдавленный вскрик. Укус оказался куда больнее, чем рассчитывал Тсуна, поэтому он не смог совладать с эмоциями. Больно. Страшно. И в жар бросает от того, насколько жадно Хибари глотает его кровь, впиваясь удлинившимися клыками все глубже в мягкую плоть. Голова начинает кружиться, юноша крепко вцепляется в плечи мужчины, а тот уже увереннее обхватывает его руками, шаря по спине, тихо порыкивая и явно получая удовольствие. И в один момент для Тсуны все меняется – по телу начинает разливаться нервное возбуждение, пронзающие плоть клыки кажутся не такими уж пугающими, а сам процесс даже приятен, если абстрагироваться от лишних мыслей. Он вплетает руки в ежик черных волос, глухо простонав имя мужчины. Тот словно трезвеет, шумно выдыхает через нос и отстраняется, облизывая перепачканные в крови губы и втягивая клыки обратно. А затем медленно, широкими кошачьими движениями языка зализывает две глубокие раны, останавливая кровотечение. - А совсем залечить? – просит Тсуна. Ему не очень хочется показываться в университете с «вампирским» укусом на шее. - Не выйдет. Это был фактически ритуал, а от них следы всегда временно остаются, - Кёя несколько неуверенно открыл глаза, встречаясь со встревоженным карамельным взглядом. – Эй, - мужчина проводит пальцами по порозовевшей щеке. – Я в порядке. - Вы уверены? - Да. Вижу тебя прекрасно. - А печень? – облегченно шмыгает Савада. Хибари тихо смеется. - Останется при мне. Она передумала сбегать. - Ну и замечательно, - юноша упирается лбом в крепкое плечо, чувствуя сильные руки на своем поясе. Они держат так привычно крепко, что неведомое существо внутри довольно урчит и радостно виляет пушистым хвостом. - Ты меня спас, зверек, - Хибари гладит посапывающего мальчишку по спине. - Я очень хотел, чтобы вы выжили, - тихо бурчит Тсунаеши. - А разве ты не должен лелеять шанс избавиться от меня? Я ведь тебя пугаю, - хмыкнул мужчина. Тсуна недовольно на него посмотрел, сверкнув карамельными глазками, и снова устроил голову на плече, уткнувшись носом в изгиб шеи. - Знаете, сегодня я понял, что больше боюсь за вас, чем вас, - буркнул Савада, поерзав. – А теперь я хочу спать. Вы из меня кучу крови высосали. Вампир проклятый. - Спи, - демон улыбается одними уголками губ, прижимая к себе покрепче трусливого зверька. Теперь он обязан ему жизнью. Появился хотя бы легальный повод его защищать. Он никому не отдаст своего Саваду. *** - Ты выглядишь так, словно конец света все же утвердили, - ангел против воли улыбается, уж больно довольным выглядит его тюремщик. - Я всегда знал, что Кёя-кун чертовски удачливый, но сегодня он побил все рекорды, - хмыкнул Мукуро, садясь рядом с пленником. Тот уже от него не шарахался и нормально терпел незначительную близость. - Как он? – участливо спрашивает ангел, сверкнув глазами. - Здоров, - кивает Рокудо. – Тсунаеши его исцелил своей бесценной кровью. И ты тоже помог. - Я ничего не сделал, - пожал плечами ангел. – Сказал лишь, что сюда спустилось большое зло. - Ты осмотрел Кёю-куна. Он и сам ведь не знал, что Велиал его зацепил; раны тем клинком не чувствуются. А так он смог бежать за помощью без потери драгоценного времени, - уверенно заявил Мукуро, припоминая, с какой скрытой ревностью позволил едва держащемуся на ногах Хибари пройти в обитель своего возлюбленного пленника. – И… Это просто потрясающе, знаешь? Из всех людей на планете Хибари приглянулся именно девственник. И именно с этим девственником он установил такой контакт, что тот захотел его спасти! - У Тсу редкая душа, - тихо проговаривает ангел, прикрыв глаза. Мукуро насторожился, предчувствуя, что его возлюбленный собирается посвятить его в таинство. – Я был рядом с его матерью, когда его душа сошла с небес, чтобы войти в формирующийся плод. Я чуть не ослеп от сияния этой души. Отец выбрал ему одно из светлейших своих творений. - Знаешь, Кёя-кун ведь когда-то тоже сиял как путеводная звезда, - пожал плечами Мукуро. – Он был покровителем воинов. - Мне жаль, что у вас отняли крылья, - практически шепчет ангел, распушив белоснежные перья, ни разу не запятнанные грехом. – Все могло бы быть по-другому. - Я знаю, - демон опустил взгляд в покрытый трещинами пол. – Ангел без особых последствий может отдаться человеку, но принять демона… Ты никогда не пойдешь на такой грех. Но я не в силах отпустить тебя. Прости. Мукуро порывисто поднимается на ноги, поспешно выходя из камеры. Ангел обреченно выдыхает, подтягивая колени к груди и укрываясь крыльями. Он не мог признаться своему тюремщику, что уже почти пошел на этот грех. Такие слова никогда не сорвутся с его губ. Для него это будет равносильно отказу от Тсунаеши. Пусть Рокудо поймет его и простит – своего человека он любит больше, чем пленившего его демона. Их связь, нарушенная много лет назад, еще не изжила себя, он чувствует юношу, хоть и слабо. Решение обязательно найдется. Ему просто нужно продолжать тянуть время и ждать. Терпеть. Ад обжигает, медленно подпаливает ему крылья, насылая дурман из образов, околдовывая и завлекая. Но ему нельзя оступиться. Его Тсу прекрасно держится, и ему не стоит его подводить. Хотя за Тсунаеши можно больше не переживать – он в надежных руках. Хибари Кёя еще никогда никому не отдавал то, что посчитал своим.