Мой персональный дьявол

Ямамото терпеливо ждал. Считал каждый час, прожитый без ощущения Хаято поблизости, и разве что зарубки на изголовье кровати не ставил. Было тошно. Настолько тошно, что он даже вызвал жалость у демона, который в принципе должен быть равнодушным к людским страданиям или же наоборот – радоваться им. Но Хибари неожиданно поддержал, сказал те слова, до которых никто другой не додумался бы. И Тсуна тоже старался изо всех сил, по возможности всегда находясь рядом с другом. Такеши радовался такой поддержке и был безмерно благодарен. Он постарается отплатить в будущем. Когда Хаято вернется к нему. Они познакомились одним солнечным днем. Ямамото тогда только поступил в университет, сразу же вступив в бейсбольный клуб, а Хаято еще только заканчивал третий курс старшей школы. В тот день у бейсбольного клуба была тренировка на свежем воздухе, а толпа шумных старшеклассников пришла на день открытых дверей в университет. Многие стремились сюда поступить, и каждый хотел досконально вызнать все про интересующее направление. Хаято не стал исключением и со скучающим видом брел позади основной группы, сунув руки в карманы. И Такеши влюбился. Совсем по-глупому, с первого взгляда. Влюбился в запутавшиеся в пепельных волосах отблески солнца; влюбился в сгорбленные плечи, упрямо поджатые губы и сверкающие недоверием изумрудные глаза. Просто взял и влюбился. И по мячу битой залепил совершенно рефлекторно. Слишком сильно ударил. Мяч, набрав большую скорость, ожидаемо перелетел позорно низкую сетку, на которую постоянно жаловался капитан команды, и ударил точно в пепельную макушку. Блондин зашипел и схватился за голову, потирая затылок и пошатываясь, а Ямамото со всех ног несся к нему с извинениями. Что-то быстро промямлив, согнув спину в поклоне, Такеши рискнул поднять взгляд и понял, что вот теперь-то он окончательно и бесповоротно пропал. Незнакомого юношу окутывало нежно-золотистое свечение, исходящее словно изнутри, а в полыхающих яростью невероятных глазах стояли слезы. - Ты… Бейсбольный идиот… От воспоминаний становится только хуже. Ямамото прикрывает глаза, откидывая голову на спинку дивана, и практически беззвучно шепчет: - Хаято… возвращайся скорее. - Да я вроде как уже, - Такеши вздрагивает, услышав столь любимый насмешливый голос совсем рядом, но не спешит разлеплять глаза. Вдруг ему привиделось. Плеч касаются тонкие пальцы. Ямамото затаивает дыхание, прислушиваясь к малейшему шороху, и все же широко распахивает глаза, когда чувствует тяжесть на коленях. Хаято улыбался ему, впервые за все время настолько открыто, обнимал за шею и прижимался всем телом. В груди невольно защемило от нежности, и парень стиснул любимого в объятиях. - Полегче, - сдавленно простонал Гокудера. – Больно же, идиот. - Ты вернулся, - Такеши проводит кончиками пальцев по прохладным щекам, а блондин берет его руки в свои и поочередно дарит поцелуи каждому пальцу. - Как же я мог не вернуться? – качает головой, заглядывая в светящиеся радостью карие глаза. – Совсем зачахнешь без меня. - И то верно, - Ямамото облегченно смеется, утыкаясь лбом в плечо любимого. – Все прошло хорошо? - Более чем, - пожимает плечами Гокудера. – Мне теперь даже немного грешить можно. И я хотел бы кое-что тебе показать. - Я весь во внимании. - Только… не говори ничего, - юноша садится неестественно прямо, поводя плечами и немного морща нос. Ямамото собирался было что-то спросить, даже рот открыл, но не успел. И рот не закрыл, лишь выдохнул, пораженный. За спиной Гокудеры, являясь прямым продолжением лопатки, распахнулись огромные белоснежные крылья. От них невозможно было оторвать глаз: каждое перо плотно прилегало к соседнему, словно светясь изнутри золотистым светом. Весь Хаято светился. - Можно? – Такеши неловко протягивает руку, замирая всего в паре сантиметров от левого крыла. Гокудера неуверенно кивает, и Ямамото прикасается, оглаживая подушечками пальцев оперение, впитывая в себя его золотистый свет, мягкость. Принимая доверие как дар свыше. - Они всегда были при мне, но показывать их тебе я могу только теперь, - было видно, что Гокудера смущен своей открытостью. Бейсболист улыбнулся и погладил любимого по щеке. - Они прекрасны. - Спасибо, - полукровка немного поерзал, устраиваясь на чужих коленях поудобнее. – Знаешь, теперь я полноправный ангел-хранитель. - Ты… уйдешь от меня? – Такеши против воли вздрагивает, теснее прижимая Гокудеру к себе, а тот неожиданно заливисто смеется. - Конечно нет! Я твой… - Хаято покраснел, вцепившись пальцами в плечи любимого. – То есть, твой хранитель теперь. Вот. - Это же замечательно, - парень облегченно выдыхает, касаясь губами порозовевшей щеки, но Гокудера ловко поворачивает голову. Ямамото звонко чмокает чуть влажные губы и испуганно отшатывается. Он прекрасно помнил, что его возлюбленному запрещены даже такие невинные ласки. - Прости. - Ничего. Теперь можно, - практически шепчет Гокудера, первым смыкая поцелуй. У Ямамото даже голова закружилась от невозможности происходящего. Хаято целовался неумело, но с такой отдачей, что с лихвой компенсировал свою неопытность. Собственник внутри рычал от удовольствия – давно желанное теперь само идет в руки. Ангел невероятно податливый, восхитительно робкий, что вообще не очень вяжется с обычным сердитым Хаято. Но это он. Только ему принадлежащий. - Ты уверен, что можно? – у Ямамото с трудом получается оторваться от припухших губ, облизываясь и вгоняя любимого в краску. - Вообще-то да. Теперь мне можно все. Даже… - переборов смущение, Хаято вжимается пахом в пах возлюбленного и продолжает шептать: - Даже можно спать с тем, кого люблю. - Хаято… - Такеши сжимает стройные бедра, невольно потираясь о партнера. Блондин несдержанно застонал, распушив так и не убранные крылья. - Молчи. Вот теперь точно молчи, - полукровка покрывает лицо любимого человека быстрыми смазанными поцелуями. – Лучше займись делом. Ты ведь так долго этого хотел. И Ямамото срывается. Крепко сжимает упругие ягодицы, словно созданные для его рук, трется, жадно вдавливая Хаято в себя, прислушиваясь к хриплому дыханию. Целует тонкую шею, не сдерживаясь и оставляя алеющие метки, уже догадываясь, что получит своей же битой. Потом когда-нибудь. Пока же никто не в силах помешать Ямамото насладиться тем, чего он был долго лишен. Не иметь возможности поцеловать и приласкать любимого человека – не это ли самое худшее из наказаний?.. Он терпел, втайне лелея надежду на разрешение их проблемы, и вот, Гокудера сам пришел к нему, отдаваясь с готовностью, какая брюнету и не снилась. Смущенно поддается, пряча крылья от глаз и позволяя стянуть с себя футболку. Такеши ласкает взглядом худощавое тело, проводит носом по шее, втягивая в себя свежий, словно морской, запах любимого, и надавливает большими пальцами на напряженные горошины сосков, вызывая судорожный вздох. Наклоняется и лижет шею – Хаято в его руках мелко дрожит, неспешно потираясь и раззадоривая человека еще сильнее. Как ни странно, Гокудера первым потянулся к ремню на штанах брюнета, возясь с пряжкой непослушными пальцами. Такеши даже замер, наблюдая за этим падением святыни. Покорно приподнимается, удерживая юношу на своих коленях, и позволяет стянуть с себя штаны. Хаято закусывает губу, но прикасается к возбужденной плоти, обводя головку по кругу. Ямамото тихо стонет, толкаясь в неуверенную руку и откидывая голову на спинку. Ангел щурится, сжимая пальцы увереннее, и касается губами бьющейся на крепкой шее жилки. Торопливо расстегивая на осмелевшем полукровке узкие джинсы, Ямамото теряет ту самую связующую нить, что пока еще держала его в реальности. Ему больше не хочется ни о чем думать: есть только Хаято и его потрясающие руки. Гокудера выгибается дугой, невольно стремясь ускользнуть от смущающего прикосновения к самому заветному и одновременно самому порочному. Такеши не спешит, давая ему привыкнуть, отвлекая ласками и поцелуями. Блондин на мгновение прикрывает глаза, собираясь с мыслями, а после сам подается навстречу ласкающим пальцам, позволяя проскользнуть в себя, свести с ума и опорочить до конца. Закусив губу, чувствует движение пальца внутри себя, нежное, осторожное, нисколько не пугающее. Такеши любит его, раскрывая перед ним всего себя, свое сердце и душу. Растягивает его, окутывая своей любовью и лаской, укрывая словно шелковым коконом невесомых нитей заботы. Чутко улавливает каждое встречное движение бедер, заглядывает в глаза, без слов спрашивая разрешения. Хаято улыбается, целуя теплые губы. Такая забота ему однозначно нравится. - Не тяни уже, я не сахарный, - полукровка нетерпеливо ерзает, подаваясь навстречу тщательно подготавливающим пальцам. - Не спеши, Хаято, - Такеши медленно отстраняется, потираясь возбужденным членом между упругих половинок. Гокудера тихо стонет, обхватив его руками за шею и приподняв бедра, открыто демонстрируя свое желание, и Ямамото поддался очарованию любимого, позволяя ему осторожно опуститься на колом стоящий член. Вопреки всем страхам, Хаято лишь чуть морщит нос, сыто выдыхая и неспешно двигаясь, постепенно набирая темп. Ямамото осознанно передает власть в руки любимого, чтобы случайно не причинить лишней боли. Первый раз даже для ангела не пройдет бесследно. Юноши тихо шепчут имена друг друга, двигаясь в едином ритме, соприкасаясь влажными от пота телами и беспорядочно шаря руками, не зная, к чему прикоснуться. Ямамото несдержанно подается бедрами навстречу, Хаято судорожно всхлипывает на особо резких толчках, каждый раз опускаясь практически до конца. Все тело прошибает волнами удовольствия, и просто невозможно не ускориться до предела, впиваясь в любимые губы, отвечающие с такой же страстью. Они кончают практически одновременно, стискивая друг друга в объятиях, словно боясь потеряться где-то на грани удовольствия и больше не встретиться. Хаято снимается с обмякшего члена, прижимаясь к груди любимого и недовольно скривившись. Влажно и немного больно. - Прости, я… - Помолчи, пожалуйста, - с трудом выдыхает Гокудера, силясь выровнять дыхание. – А то сейчас все испортишь. - Разве можно такое испортить? – тихо смеется Ямамото, запуская ладонь в растрепавшиеся пепельные волосы. Изумрудные глаза ангела светятся неподдельным восторгом, и даже хитрый прищур не портит их очарование. - Ты можешь испортить все, если постараешься. Но да, такое испортить будет сложно, - юноша утыкается носом в изгиб шеи, вдыхая в себя мускусный запах пота крепкого тренированного тела. – Никогда не думал, что секс может быть настолько… чувственным. Думал, это просто возня для продолжения рода. Ну или просто физическая потребность. - Так оно и бывает, когда не по любви, - Ямамото целует посапывающего ангела во влажный висок и довольно улыбается. - Зато теперь я понимаю, чего Отец так кичится со своей любовью, - промурлыкал Хаято. – Она и правда творит чудеса. - Ну… раз даже демоны нынче умеют влюбляться… - О, давай сейчас не будем про Хибари, хорошо? – закатил глаза Гокудера. – Лучше отнеси меня в душ, а потом в кровать. Мне сейчас слишком хорошо, чтобы идти самому. - Как пожелаете, ваша светлость, - засмеялся Такеши, подхватывая обожаемого задиру под пострадавшее место и поднимаясь на ноги. У него самого подламывались колени от пережитого удовольствия, но пожелания Хаято – это закон. Придется пересилить себя и доковылять до ванной. Во всяком, полукровка теперь от него никуда не денется. Ангел-хранитель же. *** Занзас с трудом уклонился от летящего в него куска колонны. Хотя, нельзя было сказать, что Люцифер целился конкретно в него, одного из своих Лордов. Дьявол просто крушил все, что попадалось под руку. - Как вы могли его упустить?! - Прости, - Занзас покорно склонил голову, лишь бы не смотреть в мечущие молнии сапфиры глаз. – Мы пытались. - Плохо пытались, раз потеряли троих! – еще одна разрушенная колонна, превратившаяся в горстку строительной пыли. – Еще и Кёя был ранен! - Он оклемался. Почти. - Почти, - передразнил Люцифер, однако Занзас уловил в его голосе боль, такую, какую и должен испытывать старший брат, переживая за младшего. – Ты сам знаешь, чем его ранил Велиал, и как он должен лечить это. - Даже представить не могу, откуда у Велиала клинок, пропитанный кровью ангела, - поджал губы стоящий в стороне Мукуро. Его тоже не миновал гнев Люцифера, хотя он, в целом, был вообще не причастен. – Это редчайшее оружие, потому что ангел должен добровольно отдать свою кровь. - Велиал сбежал исключительно по моей вине, - Занзас чувствовал себя провинившимся мальчишкой. Хотя, рядом с Люцифером, он этим мальчишкой и был. – Я отвлекся на Хибари и… - И я безумно рад, что ты это сделал, - стиснул зубы дьявол, стукнув кулаком по стене. По монолитному камню пробежали лучики трещин. – Не заметь ты… Хоть чем-то нам твой пленник оказался полезен, Рокудо. - Он крайне встревожен, - осторожно заметил Мукуро. – Рана Кёи-куна… Это не шутки ведь. - А то мы этого не понимаем, - вклинился вызванный прямо из пыточных Скуало, первым делом осмотревший Занзаса на предмет повреждений. Но, по счастливой случайности, любовник патлатого Лорда был цел и невредим. – Меня больше волнует, где мы будем искать для Хибари кровь девственника, отданную добровольно. В нынешнее-то время… - Тсунаеши, - едва слышно прошептал Мукуро. Наконец-то мозаика сложилась, и беспокойство любимого ангела обрело смысл. - Не нужно было его отпускать, - Люцифер, казалось, только было утихший, снова принялся метаться по зале, расшвыривая все вокруг себя. – Кто знает, что с ним там произойдет. Он ведь… - Он выкарабкается, - уверенно кивнул Мукуро, привлекая к себе внимание своего господина. Люцифер напряженно замер. – Я знаю, к кому он пошел. И там ему помогут. Только ему одному.