У тебя есть право убежать, Пока открыты границы У тебя есть право не понять, Как может все измениться.
© Lumen — "Прости".
С проваленной мной охоты прошла неделя. На всё это время в доме Кросса воцарилось какое-то тревожное затишье, которое вызывало у меня откровенное беспокойство. Почти всё время я проводила в отведённой мне комнате, пытаясь сложить два и два и, наконец, получить хоть немного более или менее полную картину произошедшего. Но, отвлёкшись на не дающие мне покоя мысли, я слишком недооценила то ли Тогу с Кайеном, то ли Курана, а может быть и Гильдию. На календаре было 23 декабря. За окнами по-прежнему сыпал густой снег. Я сидела на кухне, задумчиво крутя в руке кружку с чёрным чаем, снова погружённая в свои мысли, когда в коридоре хлопнула входная дверь, послышались шаги и в дверях кухни показался отец, позади которого возвышалась величественная фигура Курана. Едва глянув в лицо Тоги, я похолодела. Что-то случилось. Что-то напрямую касающиеся меня. Не глядя я поставила кружку на стол. — Что произошло? — на приличия я наплевала, полностью проигнорировав присутствие чистокровного. — Надо поговорить, — жёстко произнёс Ягари, строго глядя на меня, и я поняла, что сейчас разговор будет отнюдь не с приёмным отцом, а с наставником и опытным охотником, которому нет дела до телячьих нежностей. Пожалуй, это даже хорошо, настроя на сантименты у меня сегодня тоже не было. Я молча поднялась со стула, направившись в гостиную. Отец, вместе с Кураном проследовали следом. К моему удивлению, в одном из кресел уже успел расположиться, судя по всему, поджидающий нас Кайен Кросс, на лице которого не было и следа привычной детской весёлости. У камина, справа от которого тускло мерцала своими украшениями рождественская ель, стоял, привалившись к каминной полке, мой напарник. Пройдя в комнату, я расположилась в кресле напротив Кросса. Отец вместе с Кураном сели на диван, следом за чистокровным в комнату проследовали незамеченные мной раньше Акацуки и Ханабуса. «Аристократы-то тут что забыли?» — мысленно изумилась я, но выражение лица сохранила абсолютно беспристрастное. — Амая, разговор будет для тебя не из лёгких, но рассказать ты должна будешь всё, что знаешь, — интонацией, которой были сказаны эти слова Ягари ясно давал понять, что возражения и торг с моей стороны будут крайне неуместны, поэтому я лишь кивнула. — Итак, я начну, когда понадобятся дополнения, говорить будешь ты, — Тога внимательно посмотрел мне в глаза, и снова получив от меня утвердительный кивок начал: — Несколько дней назад на тебя вышла группа аристократов. Какие именно цели они преследуют и на кого работают, нам пока не известно. Лично моё предположение сводится к тому, что это каким-то образом касается твоего прошлого и твоей семьи. Пять лет назад я не стал копаться в этом, посчитав убийство простой охотой, но, видимо, сглупил. Конечно, за последние пару лет ты вполне могла насолить какому-нибудь из вампирских семейств, но ни один аристократ просто так не опустится до охоты на охотницу, даже состоящую в элите. Сейчас ты перескажешь всё, что только вспомнишь о том, как твою семью нашли и истребили аристократы, а заодно и сама попробуешь выдать свои версии о причинах произошедшего. Окинув взглядом присутствующих, я откинулась на спинку кресла и, немного помолчав, начала: — Примерно за полтора года до смерти брат начал пропадать на целые дни. Родители этим были крайне недовольны, но он полностью игнорировал все их слова, и уже в этот же вечер снова не приходил ночевать. Где он пропадал было не ясно, — я прикрыла глаза, проводя ими от переносицы к вискам. — Так пролетело несколько месяцев, пока однажды он не заявился домой поздним вечером и, закрывшись с родителями на кухне, долго спорил о чём-то. После последовал переезд из Токио. Почти год мы переезжали с места на место. Мне никто ничего не говорил, считая, что ребёнка не следует посвящать во все подробности, но я особо и не интересовалась причинами подобного поведения родных. В двенадцать об этом не задумываешься. Несколько позже брат отдал мне эти украшения, — я поддела с груди серебряную цепочку, демонстрируя присутствующим подвеску. — Спустя месяц его не стало. Когда в дом ворвались вампиры, никто не понял, что произошло. Родители первыми попали под удар. Брат ещё пытался защитить меня, но схватили и его. На то, чтобы найти в небольшом доме ребёнка аристократам много времени не потребовалось, — я тяжело сглотнула. — Дети всегда не до конца осознают угрожающую им опасность, поэтому я ещё пыталась сопротивляться, почти сразу меня вырубили. Очнулась я уже в гостиной, первым, что бросилось тогда в глаза, был труп брата. Что было после, ты, Ягари, знаешь, — я подняла тяжёлый взгляд на отца. Тога немного помолчал, затем, достав из кармана плаща пачку сигарет и зажигалку, закурил. — Когда я нашёл тебя, в доме было лишь два трупа, — вполголоса произнёс он. Широко распахнув от удивления глаза, я уставилась на опекуна. — Этого быть не может, — пробормотала я. — Если только тело не забрали аристократы. — Не думаешь, что им бы это было ни к чему? — усмехнулся Тога, выпуская струйку сизого дыма. — Но ты и сама можешь найти на это ответ, — охотник внимательно посмотрел мне в глаза. — Вспомни, как именно убили твоего брата? Я застыла, глядя перед собой невидящим взглядом. Пазл сложился. Слова Курана не были необоснованными, и чистокровный действительно был прав, а я всё это время упускала лишь одну единственную деталь, которая каждый раз была у меня на виду, и которую я старательно игнорировала, продолжая обманываться, не желая расставаться с блаженным неведением. — Вырвали сердце, — прошептала я одними губами. По спине пробежали мурашки и я, наконец-то, вышла из транса, поймав на себе ледяной взгляд Зеро. — Вывод напрашивается сам собой, — нарушил Кросс повисшую тишину. — Им нужна ты. — Или то, что у неё осталось, — проронил Куран. Все присутствующие повернулись в сторону чистокровного. — Украшения, — не затруднил себя пояснениями вампир. — Что за ценность в этих безделушках? — презрительно бросил Кирию. — Фамильные ценности зачастую могут являться как носителями власти, так и некоторых качеств своих хозяев, — Куран внимательно посмотрел на меня. — Что вы предлагаете теперь? — Я вскинула глаза на чистокровного. — До тех пор пока не прояснится на кого работают те, кто устроил за тобой охоту, я бы настоятельно рекомендовал тебе укрыться в особняке Куранов. По меньшей мере, туда так просто не сунется ни один кровосос, — прозвучал уже гораздо более спокойный голос отца. — Нет, — я покачала головой. — Я обещаю не высовываться, но без крайней необходимости никуда не поеду.***
Следующее время до самого Рождества пролетело в тяжёлой и довольно-таки напряжённой обстановке. Во всяком случае, между мной и Кирию-куном. С момента этого чёртового разговора о моём прошлом напарник на меня взъелся не пойми за что. То он просто игнорировал меня, то выражал ненависть открыто: почти через раз грубил и бросал в мою сторону ледяные взгляды. Под вечер 25 декабря я не выдержала. Мои нервы начинали понемногу сдавать, а моя выдержка трещала по швам. — Может быть, объяснишь, чем я так перед тобой провинилась? — поинтересовалась я, поймав Кирию в коридоре на подходе к гостиной, из которой слышались голоса оставшихся на праздники вампиров и уже привычный щебет Кросса. — Ты? — презрительно кинул мне напарник. — Конечно, ничем, — ядовито процедил он мне в лицо, подходя ближе. — Просто ты с чего-то взяла, что можешь спокойно втереться в доверие, полагая, что никто не узнает о том, что ты, оказывается, с кровососами состоишь в родстве. А меня тошнит, что все либо держат меня за идиота, либо сюсюкаются с этими мразями, как будто вампиры — лучшие существа на земле. Услышав подобное заявление, я поняла, что моей выдержке действительно пришёл конец. В конце концов, сколько можно упиваться только собственной ненавистью к этим существам, объявляя разве что не вендетту всем, кто с ними даже парой слов перекинулся? — Хочу заметить, что ты и сам обращённый, — холодно прошипела я, глядя в аметистовый лёд глаз Кирию. — И прежде чем судить, мог бы и поставить себя на моё место. Вот только ты почему-то даже мысли не допускаешь, каково приходится окружающим тебя людям, упиваясь тем, как жестоко обошлась с тобой судьба. — Ты и понятия не имеешь каково быть мной, — взревел Кирию. На этот его разъярённый рык в коридор выглянули почти все, кто был в гостиной. Краем глаза я заметила замершего в дверях отца и выглядывающего в дверной проём Кайена, на лице которого отразилось поистине детское недоумение. Но Кирию тем временем и не думал обращать внимание на собравшихся. — Твои родители просто умерли, им не мстили, их не предавали, твой брат-кровопийца их не предавал! И ты не превращаешься день за днём в такую же мерзкую кровососущую мразь, как и та, что убила твою семью! Они умерли, а ты осталась сиротой! Таких слезливых историй сотни по всей Японии! Глядя на него широко распахнутыми глазами, я не могла поверить в то, что слышу. Жестокие и беспощадные ко мне слова слетали с языка Зеро одно за другим, сотней кинжалов влетая в моё сердце. Я ощущала как кровь отхлынула от лица, каждая мышца в моём теле напряглась, а к горлу подступал ком. <tab— Ты ни разу в жизни не ощущала жажду крови, не чувствовала той боли, которая раздирает горло изнутри так, что нестерпимо дышать, а сдохнуть просто так ты уже не можешь! Не можешь, потому что ты обращённый вампир и по-другому жить уже не в состоянии! В этот момент я поняла, что совершенно спокойна, никакой обуревающей меня ярости не чувствовалось. Совсем. Только ледяное спокойствие. Ледяное и равнодушное спокойствие. В какой-то момент я просто шагнула вперёд, преодолевая расстояние между нами. Я смотрела на него прямым взглядом — глаза в глаза, вглядываясь в немного резкие черты его бледного лица. Кирию всегда был красив, красивая бездушная ледышка. Но почему мне до сих пор хочется верить в то, что в нём ещё осталась хоть малая частичка души? Почему я считаю, что он заслуживает гораздо большего, чем то, что ему досталось? Резким движением схватив его за грудки, я притиснула парня к стене. Мне приходится немного задрать голову, чтобы удержать зрительный контакт, так как я нахожусь слишком близко, а Кирию выше меня чуть больше, чем на пол-головы. Напарник молчал, глядя на меня со смесью ярости и удивления. По-кошачьи прищурившись, я чуть наклонила голову к правому плечу. — А какое право ты имеешь так просто говорить о моей семье? — слова слетали с губ звонко и весомо с каким-то диким спокойствием. — Как ТЫ смеешь отзываться так о моем брате? Ты не знаешь обо мне ничего, Кирию, — с каждым словом мой голос становится всё тише и тише. — Думаешь, что скатываться до класса Е — это предел отчаянья? Считаешь, что худшей доли и не придумаешь и хочешь сказать, что тебе хреново от одной мысли о том, что ты медленно слабеешь, превращаясь в безвольное ничтожество, которое не в силах противиться банальному инстинкту? — Кирию дернулся, но я с непонятно откуда взявшейся силой сильнее впечатала его в стену. Мои губы скривились в горькой ироничной усмешке. — Думаешь, я не знаю твоей истории? — зло прошипела я. — На твою семью не устраивала охоту, их не рвали на части как последних тварей, ты не слышал их криков. Ты рос в семье охотников, которые были готовы к смерти, а моих родных убивали медленно, наслаждаясь каждой секундой процесса. Ты когда-нибудь просыпался от собственных криков в пустоту? Твои родные снятся тебе каждую ночь? Я на протяжении всех этих пяти лет, раз за разом возвращаюсь в ту ночь, когда убили всю мою семью, снова и снова вижу, как у моего брата вырывают сердце, а родителей… — на мгновенье я осеклась. — Тогда я потеряла единственного по-настоящему близкого мне человека, который знал обо мне всё, которому я доверяла всецело и безотчётно, к которому я могла прийти с любой бедой или радостью, и он мог бы разделить мои чувства, помочь справиться мне с этим и не сломаться. И, знаешь, мне плевать, слышишь?! — я всё-таки сорвалась на крик. — Мне плевать, что он врал мне с первой и до последней секунды своей жизни, плевать, что он скрыл от меня своё прошлое, своё происхождение, плевать, что он был вампиром. Но я никогда не смогу забыть или возненавидеть его, хотя бы потому, что слишком сильно любила. — Ты… — попытался прервать меня Кирию, но я не дала ему такой возможности. — Ты ни черта обо мне не знаешь, Кирию, ни-чер-та, — с этими словами я отпустила его и, резко развернувшись, скрылась в сумраке коридора. Даже не подумав накинуть куртку, я вышла на улицу, хлопнув дверью, и опустилась на крыльцо. Нащупав левой рукой на шее цепочку, поддеваю с груди согретую теплом моего тела подвеску, судорожно зажав её в кулаке. В свете луны поблёскивали и переливались белоснежные сугробы. Казавшийся в последнее время бесконечным, снегопад всё-таки прекратился. В конце концов, рано или поздно заканчивается всё — это не может не радовать. Глядя невидящим взглядом перед собой, понимаю, что в душе — только ощущение полной, всепоглощающей пустоты, которая затягивает в себя, не давая возможности ни вырваться, ни пошевелиться. В тёмно-синем небе над головой мерцают, переливаясь, холодные звёзды. Как и всегда, после снегопада медленно крепчает мороз, но я холода отчего-то не чувствую. От моего дыхания в воздух поднимаются облачка пара. Через открытую форточку ближайшего окна был слышен озлобленный рык Ягари и возражения огрызающегося Кирию, но их голоса проникают в моё сознание как будто через толщу воды. Отчего-то перед глазами всё плывёт, теряют чёткость очертания дальних домов, а многочисленные огоньки в окнах превращаются в скопления желто-оранжевых пятен на тёмном полотне ночи. Ощущаю, как чьи-то сильные руки осторожно накидывают что-то мне на плечи, плотнее закутывая меня во что-то тёплое и мягкое. От неожиданного прикосновения вздрагиваю всем телом и понимаю, что плачу. — Оденься, а то простудишься, — тихо произносит справа от меня знакомый голос. Поворачиваю голову в сторону собеседника и рассеянно наблюдаю, как рядом со мной на крыльцо опускается Каин. Сморгнув слёзы, быстро вытираю правой рукой влажные щеки и ловлю на себе внимательный и полный беспокойства и скрытой заботы взгляд янтарных глаз. Протянув руку, Акацки осторожно касается кисти левой руки, аккуратно разжимая мои яростно сжимающие подвеску пальцы и, развернув руку ладонью вверх, он пару минут разглядывает окровавленную кисть руки. Тупо глядя на кровоточащую ранку, начинаю осознавать, что повредила об остроконечную подвеску руку. Всё с той же отстранённостью наблюдаю, как вытащив из кармана пиджака платок, вампир аккуратно перевязывает мне ладонь. Странно, в его глазах не мелькнуло даже признака алого огонька жажды. Я молчала, молчал Каин. — Мне жаль, — наконец, Акацуки всё-таки решился нарушить тишину. — Не стоит, — тихо, слишком тихо отвечаю я и, чувствуя, что начинаю мерзнуть, продеваю руки в рукава куртки и поднимаюсь с крыльца. Каин встаёт следом. Возвращаться обратно в дом нет ни малейшего желания, поэтому я, зябко обхватив себя руками, медленно иду вперёд по расчищенной дорожке в противоположную от дома сторону, Акацки идёт рядом, убрав руки в карманы брюк. Тишина, только чуть поскрипывает под ногами снег. Отойдя от дома на достаточное расстояние, куда не попадал льющийся из окон свет, я подняла голову, завороженно глядя на холодные звездные россыпи. В шаге от меня стоял Каин, так же глядя на ночной небосвод. — Ты когда-нибудь слышал про синие маки? — спросила я, не отрывая глаз от ночного неба. — Нет, — ответил Акацки, опуская голову и глядя на меня. — Разве такое есть? — вампир чуть усмехнулся. — Когда-то очень давно, — начала я, вспоминая, единожды услышанную историю, стараясь подобрать те же слова, что когда-то были озвучены первым рассказчиком — жила в далёкой провинции девушка с синими глазами, её встретил и полюбил великий император. Он долго добивался любви синеглазой и добился; они были очень счастливы вместе. Потом император вернулся в столицу, на прощанье богато одарив подругу и велев ей найти новую любовь, только синеглазая не притронулась к дарам и не оставила мест, где каждый камень напоминал ей о счастье. Год за годом покинутая поднималась на скалы и смотрела, не возвращается ли возлюбленный. Вопреки его словам она ждала, но так и не дождалась. Множество мужчин пытались завладеть сердцем синеглазой, а в нём было место лишь для её императора. В одну из вёсен покинутая исчезла, а там, где она ходила, выросли маки, вобравшие в себя цвет её глаз*. Глупая, нескладная сказка, — усмехнулась я. Снова повисла тишина, было слышно как тоненько похрустывает от мороза снег. На какое-то время снова подняв взгляд на небо, вскоре Акацуки опустил голову. Отчего-то рядом с этим вампиром я чувствовала себя… нет, не в безопасности, но ему я спокойно могла довериться. — Что у вас с Лукой? — вопрос прозвучал слишком бесцеремонно и, судя по всему, порядком озадачил Каина. — Не пойми неправильно, это не простое любопытство, я лишь хочу понять. Не отвечай, если не хочешь. Опустив голову, я повернулась к вампиру, встретившись со взглядом янтарных глаз. Аристократ усмехнулся. — Полагаю, что фраза «всё сложно» здесь будет наиболее уместна. Но ты права, я действительно не очень хочу поднимать эту тему. Тем более, что ты, может и не до конца, но и так многое поняла. Я кивнула. Мы оба поняли друг друга. Откровенность за откровенность. Что ж, пускай это и будет нашим своеобразным договором, обещанием дружбы.