Пляска на осколках звёзд

      Над крышами домов медленно разгорался холодный февральский рассвет. Мороз крепчал, заставляя кутаться в пальто и наматывать шарф чуть ли не до бровей. Но, несмотря на это, я шла неспешным шагом по пустующим улицам, задрав голову и глядя на небесную игру розовато-голубых красок. Когда через сорок минут я свернула во двор дома, где я снимала маленькую однушку, спрятанные в карманы руки уже закоченели. Возле подъезда меня ждали: знакомая фигура в чёрном пальто присевшая на заснеженной скамейке.       — Давно ждёшь? — произнесла я, присаживаясь рядом, выпуская изо рта облачка пара.       — Поздновато возвращаешься, — хмыкнул Кирию, убирая руки в карманы пальто. — Почему ты не сказала, где ты теперь?       — Не посчитала нужным, — я неопределённо передёрнула плечами.       — Ягари рвёт и мечет, ты же понимаешь, что он…       — Беспокоится за меня? — у меня не получилось удержаться от кривой усмешки. — Прекрати, Зеро. Он больше не мой опекун, и мы в расчёте. Он сделал то, что считал нужным: я дожила до своего совершеннолетия.       — Послушай… — начал было Кирию, но я снова перебила его.       — Идём в дом, не знаю, как ты, а я порядком замёрзла.

***

      Чайник закипел довольно быстро. Поставив перед Кирию чашку с чаем, я запрыгнула на подоконник, грея озябшие руки о стенки кружки с крепким кофе, мысленно ловя себя на том, что за последние полгода почти отвыкла от ранних завтраков, по которым теперь очень скучала. На Ягари я не злилась, обида и боль, оставшиеся горьким послевкусием от того дурацкого разговора в гостиной Кросса, тоже уже прошли. Но это не помешало мне уйти. Не остановило меня, когда я закрыла за собой дверь дома ректора, не оставив отцу даже корявой записки. Не подтолкнуло ещё раз стиснуть зубы и первой попросить прощения. Нет, не остановилась, не оставила и не попросила. Я жгла мосты, и последним, что ещё связывало меня с Тогой, был Зеро. Зеро, объяснениям которого Ягари отчего-то не верил.       — Рассказывай, — разорвала я рассветную тишину раннего утра.       — Когда он понял, что ты ушла, он как с цепи сорвался, — Кирию поднялся из-за стола и, подойдя ко мне, привычно облокотился о стену, вертя в руках кружку с чаем. — Никогда не видел его в таком бешенстве. Кросс всё носился, подсовывал то виски, то мятный чай — всё было без толку. Ягари сначала курил часа два, потом, хлопнув дверью, ушёл на охоту.       — На счёт меня Каин подсказал? — усмехнулась я.       Внимательно поглядев на меня, Зеро кивнул, и от взгляда его аметистовых глаз я невольно передёрнула плечами. Дикая смесь эмоций, которую я запомнила ещё в первую нашу встречу никуда не ушла из его взгляда, менялась лишь палитра чувств. Но я знала точно: так на меня ещё не смотрел никто.       — Знаешь, — тихо произнёс парень, и я не удержалась от встречи с его глазами, в которых к моему удивлению не осталось прежних презрения и холодности, — за столько лет я так и не понял, как именно он относится ко мне. Но совершенно точно я уверен только в одном: за эти годы я так и не стал охотником, сумевшим оправдать его ожидания.       Я усмехнулась, отпивая из своей кружки, и откинулась на спину.       — Не поверишь, но я чувствую то же самое. Никогда не могла понять его до конца.       — Нет, — Зеро покачал головой, грустно улыбнувшись, — как раз-таки ты — могла. В отличие от остальных, ты знаешь его как никто другой. Он подпустил тебя так близко, как никого и никогда.       — А ты? — сорвалось у меня.       — Я — тот идиот, из-за которого он лишился глаза, — с расстановкой произнёс Кирию, и что-то внутри меня похолодело. Тога никогда не говорил об этом. — После этого мы не работали вместе, никогда не соглашались на парные охоты. А ради тебя он готов на многое, если не на всё. Ты стала тем, кем в своё время не стал я — первоклассный охотник элиты, который, несмотря на все свои недостатки, в состоянии мыслить хладнокровно.       — Достаточно, — вдруг рыкнула я, со стуком поставив кружку с недопитым кофе рядом с собой, и спрыгнула на пол. — К чему этот разговор, Зеро? — я понимала, что завожусь на пустом месте, но меня несло. Я слишком долго молчала о том, что было между мной и приёмным отцом, а так внезапно возникший в моей квартире Кирию как будто назло тянул из меня нитями то, что накипело за долгие годы и то, что нельзя было видеть никому.       — К тому, что я, в отличие от него, знаю на что ты пошла! — чашка с чаем звякнула о стол. — И я прекрасно понимаю почему тебе плохо! — рыкнул сквозь зубы парень, и я ощутила, как у меня перехватывает дыхание. Только не это. Всё, что угодно, но не это! Я во все глаза глядела на Зеро и понимала, что он сейчас скажет. Проблема была в том, что я до ужаса не хотела, чтобы кто-то озвучивал то, что так давно вертелось в моей голове, то, что я хотела услышать от близкого человека. Хотела, и одновременно с этим — боялась.       — Не смей, — прошипела я, давясь подкатившими слезами.       — Ты хочешь, чтобы он был рядом, потому что боишься не справиться, боишься, что твоя жертва станет напрасной. Но как бы тебе не было тяжело одной, ты не имеешь права оставаться рядом с ним. И что бы ты ни придумывала себе, но постоянное ожидание близкой смерти — это не то, с чем можно спокойно жить, держа в неведении тех, кто тебе дорог.       Повисшая тишина била по ушам, действуя на нервы осознанием того, что это ещё одно затишье перед бурей. Я ошарашенно глядела на Кирию широко распахнутыми глазами, не в силах отвести взгляда от его аметистовых глаз, полных уверенности в своей правоте, настойчивости и… желания защитить. Одинокая слеза скатилась по моей щеке, оставляя за собой влажную дорожку. Тишина давила. И с каждой секундой — всё сильней. Рука дёрнулась за спину, нащупывая выставленную в сушилке у раковины посуду. Пальцы сами сомкнулись на первой попавшейся тарелке — и тишина взорвалась звоном разлетевшегося о кафельный пол стекла.       — Зачем ты пришёл? — прошептала я. — Ответь мне, Зеро, зачем? — Охотник молчал. — Что ты можешь мне дать? Новую жизнь? Спокойствие? Защиту? Что?! — крик сам рвался из груди. — Мы с тобою в равных положениях, Зеро! Только я в отличие от тебя — смертница! И ты — явно не тот, кто способен меня защитить.       Из глаза сорвалась ещё одна слеза и от собственной слабости стало стыдно. Я отвернулась, уперевшись руками в столешницу и закусив губу, в попытке сдержать беззвучные рыдания. Послышался звук хрустнувшего под подошвой осколка. Спину опалило теплом чужого тела. Слишком близко. Так близко было лишь в тот вечер, когда он обнимал меня в гостиной Кросса. И так же до обидного больно и горько. Господи, что же он делает со мной? Что? Его тёплые пальцы касаются оголённой кожи рук предплечий, скользя вниз к запястьям и кистям рук, а горячее дыхание опаляет неприкрытую забранными в высокий хвост волосами шею. Руки Кирию накрывают мои по-прежнему холодные пальцы. Ухо опаляет жарким прерывистым дыханием, от которого бросает в дрожь. Меня передёргивает, как от разряда тока. Что он делает?       — Зачем ты так? — сдавленно шепчу я, глотая слёзы. Вопрос остаётся без ответа, а тёплые руки перемещаются ко мне на плечи, резко разворачивая меня к себе. Я тупо смотрю в его внимательное сосредоточенное лицо.       — Пообещай мне, что больше не станешь сбегать, — требовательно произносит он, глядя мне в глаза выжидающим взглядом.       — Обещай, что не оставишь одну, — выпаливаю я самую сокровенную мысль, которая на протяжении последних недель не даёт мне покоя.       — Обещаю, — твёрдо и уверенно произносит Кирию, и у меня нет причин не верить ему.       — Обещаю, — откликаюсь я тихим эхом, не сводя глаз с его лица. Затаив дыхание, я медленно подаюсь вперёд, неуверенно кладя руку ему на плечо, касаясь кончиками пальцев шеи чуть выше линии ворота белой рубашки, и замираю как вкопанная, всё же опустив взгляд. Один резкий рывок — и крепкие руки, по-прежнему удерживающие меня за плечи притягивают меня к себе. Растерянно ахнув, ощущаю, как губы накрывает что-то тёплое и мягкое. Поцелуй… Я изумлённо распахиваю глаза, невольно любуясь красотой его лица. Он невозможный, упрямый, вредный — единственный. Красивая бездушная ледышка? Нет, мне лишь казалось. Не бездушный, и вовсе не тот, кем хочет казаться.       Я всё-таки расслабляюсь, обмякнув в кольце его тёплых рук, и прикрываю глаза, обвивая руками его шею. Губы Зеро на вкус, как перечная мята. Рука охотника перемещается под кофту, тёплые пальцы скользят по прохладной коже, обжигая прикосновениями. Я запускаю руку ему в волосы, пропуская между пальцами серебристые пряди. Кирию слабо улыбается, сквозь поцелуй, порывисто дыша. Я нехотя отстраняюсь. По телу пробегает дрожь, и я крепче цепляюсь за его плечи, уткнувшись в ключицу.       — Ненавижу, — шепчу я. — Ненавижу за то, что ты, чёрт тебя побери, всегда бываешь прав.       Чувствую, как его рука осторожно, с медлительностью хищника скользит вверх по моей шее, где расцветают алые маки. Я чуть отстраняюсь, вскинув на него растерянный взгляд, смотрю в его потемневшие глаза. Ощущаю, как пальцы бережно обводят контур цветов на моей коже. В этот момент я чувствую, что он понимает меня, как никто другой. Ведь это правда: мы с ним похожи, люди без прошлого и без будущего, пытающиеся отделаться от личного кошмара. Мы будем искать спасение друг в друге. Вдвоём не так страшно, и он удержит меня от того, чтобы я не сошла с ума.