Двуствольное ружье с вертикальным стволом Browning Citori

Carlos Gardel - Por Una Cabeza Они сидели в столике бублике, все четверо: Уилл, который низко склонил голову над разведёнными слегка в стороны ногами и пил виски, Ди, который смотрел в одну точку тусклым взглядом, Мерси чистил свою сумку салфеткой, подмакивая её во рту слюной и Пэшен, вытянувшаяся всем телом и напряжённая. Не медля ни минуты, я пошёл прямо к ней! - Паша, - она открыла рот от удивления, как и все остальные, - потанцуешь со мной? Я не дал ей подумать, просто схватил её за руку и потащил к сцене. По дороге я сорвал с неё пиджак, юбку к чертям и долбанную заколку. Да, именно такой, в чулках, тонкой шёлковой рубашке жемчужного цвета, еле прикрывающей её ягодицы и с гривой янтарных волос - она была прекрасна! Сердце забилось в ритме танго: тела то плавились, стекая друг по другу, то бились, как клинки, скрещивающиеся звенящими остриями. Я был и хищником, и жертвой, кожу жарило и морозило одновременно. Я неистово шёл на неё, заставляя пятиться, прижимал её к себе и выбрасывал, не отпуская, чтобы снова накинуться в порыве согреться в этом пламени. Ещё никогда я не был настолько горячим, бьющимся, как одно сплошное сердце! Как я мог, как я мог так долго подавлять в себе страсть, закрывать для себя этот источник жизни?! В последнем повороте и па, я прижал Пашу к себе и впился в её губы голодным поцелуем. Дай мне этот жар, это пламя, чтобы я вспомнил, как это быть сильным и живым! - Оляляля, - ёрничал Уилл, он подошёл и обнял нас обоих, - я и забыл, крошка Пэшен, какая ты темпераментная и сексуальная! Она поцеловала его в губы, долго и глубоко. Я пытался выбраться из плена их жарких лобызаний, когда к нам подшкрёб счетовод и эти два блондина сами отцепились друг от друга. - А ч-что ппп-происходит? - заикался он. - Чего ты такой шуганный, Мерси? – я приобнял его, расстегнул его галстук. - И это дай сюда, - я швырнул его сумку подальше. - НАРОД! Идём бухать! James Brown - Get Up Offa That Thing То, что происходило потом, походило на сумасшедшую волну! Мы пили, много пили. На спор. Мешали всё: текилу, водку, виски, ром, бурбон, пиво, эль. Пили на брудершафт, на скорость. Паша танцевала на стойке. Уилл стрелял по пустым бутылкам. Мерси отжигал не по-детски, выкидывая акробатические кульбиты. Ди поначалу не реагировал, но я от мальца не отставал, все трещал с ним, дергал его на танцпол, в итоге он растаял и танцевал со всеми. Он оказался чудесным ребёнком с восторженными и горящими глазами, так похож на меня в четырнадцать. К нам присоединился Маркес, и мы все дружно уволили официанта, на прощание, облив его пуншем! Голова взрывалась фейерверками, тело потеряло вес и силу гравитации, мы танцевали и пили всю ночь до утра! Пока все не заснули там, где упали... Dave Matthews Band - Some Devil - Бармен, ещё виски! – я не смотрел на него. Всю ночь пытался увидеть что-то большее, чем размытый силуэт, но ничего не выходило. Видимо, нажрался я сильно, хотя как ни странно, я не ощущал опьянения, усталость – да, какую-то опустошённость и ещё, какое-то чувство, которое вызывало боль в лобных долях… - Грусть, - услышал я баритон бармена, - это грусть. Его руки передо мной, на стойке, значит, он подошёл достаточно близко, чтобы я смог его разглядеть. А то, что он часть головоломки под названием «Моё Сублимированное Я» - это наверняка! Я поднял голову и застыл. Он был похож на изображение черно-белого лампового телевизора, с мелкими помехами и зернистостью старой пленки. Его лицо было словно собрано из миллионов, промелькнувших на экране. - Голова болит? – его голос фонил. - Немного, - спокойно ответил я. - Виски я тебе не дам, - строго сказал он. - Разве за такое ты не попадёшь в ад для барменов? - Мне это не грозит. Он отвернулся и открыл полку, которая была скрыта в панели стены, в ней стояли бутылки. Я присвистнул: - И ты это от нас скрыл? - Это марочные вина. Но они особенные. Единственные в своём роде! - Ты же тоже часть меня? Какая? Он, молча, поставил на стойку круглую подставку, на неё бокал, при этом его всего слегка коротило, как изображение экрана при резком падении мощности электричества. - Я – твоя Память. А в этих винах, - он указал на полку, - твои воспоминания. А вот это было не смешно, мать вашу! Ни хуя не смешно! Я схватился за грудь, т.к. сердце заныло. - Когда это херня закончится? Я умер? - Нет. И закончится, тогда, когда получишь свой ответ. - Какой ответ? Я не задавал вопроса! - я тихо засмеялся, - Охуеть можно, почему всё это мне видеться, бляяяя, - я уже громко ржал, как безумный, меня, то сносило в утробный гогот, то выносило на свистящий сип. Когда я немного успокоился, мой бокал был наполнен. - Ты выпьешь только это воспоминание. Именно оно нужно тебе сейчас. Я не шевелился. Просто смотрел на темно-красную, почти чёрную жидкость в бокале. Вдруг меня осенило: мы одни, никого больше нет. На расстоянии в метр от барной стойки, по всеми периметру - просто густая темнота. - Это «Кьянти Санджовезе». Ты должен выпить! – Рябь на бармене стала чаще, он стал шуметь сильнее. Peter Gabriel - In Your Eyes Я протянул руку к бокалу, она дрожала. Закрыл глаза и сделал первый глоток: меня накрыло цветом ярко синего неба и запахом яблонь. Второй глоток: промелькнуло метро, я еду, сидя напротив высокого брюнета, который читает «100 лет одиночества», как ты поднимаешь на меня свои карие глаза, в них я вижу усмешку, потом ты облизываешь губы, не пошло, а хищно, будто только сейчас понял, как тебя мучает жажда. Глоток третий: лето, жара, я продолжаю кататься в метро, в одно и то же время, каждый день, я ищу тебя, меняю на станциях вагоны, почти не ем, схожу с ума, грежу твоими глазами и губами уже несколько недель. Четвертый глоток: сердце забилось чаще, слышу, как сейчас, твой голос, когда ты впервые со мной заговорил: «Не устал ещё, сталкер?». Пятый глоток: наш первый поцелуй - как же я соблазнял и мучил тебя ради него. Шестой, седьмой глоток: запах твоего тела, тепло и вкус тебя во мне, наше сбитое дыхание и жар тел. Восьмой глоток: горечь, ложь, мои измены, боль, которую я причинял тебе. Последний глоток: твоя спина, ты уходишь от меня, уезжаешь – я один, без тебя... Я поставил пустой бокал на стойку. - В жизни бывает много ошибок, но только некоторые из них ломают нас так, что всё идет наперекосяк. - Это барменская проповедь? На хуй она мне? Родители знают теперь о моей ориентации, брат не хочет знать, и я просрал отношения с единственным человеком, которому не было всё равно! Мне сейчас, ни хуя, блядь, не легче, ясно! От всего этого только хуже! Что Вам от меня нужно?! – я уже орал, меня трясло, когда я получил мощную и звонкую пощёчину от этого мистера «эфирные помехи». - Нужно чтобы ты снял палец с курка и вытащил его изо рта. Alanis Morissette - That I would be good Открываю зажмуренные до этого плотно глаза. Металлический вкус во рту: дуло достает глубоко, кажется, что касается гланд – тошнота волнами подступает. Я сижу на кухне, на столе тосты с форелью, коктейль, пионы и во рту двуствольное ружье «Browning Citori». Я один – совсем один! Тишина. Что же я натворил, как я дошёл до этого?! Что со мной?! Медленно снимаю палец с курка и вытягиваю дуло ружья. Меня сразу рвёт, рывками, прямо на тосты и пионы. Прошибает холодный пот, я поднимаю ноги на стул и обхватывая их руками, раскачиваюсь: меня начинает разрывать настоящий детский рёв! Плачу, задыхаясь и всхлипывая. Слезы закончились, но меня ещё знобит. Встаю, умываюсь в раковине на кухне. Вытаскиваю с верхней полки водку и пью большими глотками. Беру телефон, сажусь на пол и набираю номер - Я знаю, что ты не хочешь слышать меня. Но я не перестану звонить и писать тебе, потому что ты мой брат, ты очень дорог мне и за тебя я буду бороться. Я позвоню завтра, и послезавтра, каждый день, даже если сменишь телефон. До связи, шкет. Закуриваю, набираю ещё один номер - Привет, извини, что звоню так поздно, но это очень важно. Дай мне номер Андрея в Канаде. Спасибо! Сигнал сообщения. Руки задрожали. Тянусь к столу за бутылкой водки. Начинаю медленно добивать её и гипнотизировать смс с номером Андрея. Когда бутылка пустеет, бросаю её к ногам и набираю телефон. На десятом гудке думаю уже сбросить, когда слышу его голос, немного запыхавшийся: - Andrew listens. Не дышу. - Speak! - Привет, Андрей. Он молчит, слышу шум дороги и людей: он на улице. У него сейчас разгар рабочего дня понедельника. Горло сдавило, саднит, пересохло во рту, не могу начать. Продолжаю молчать. Он тоже. Представляю его красивый профиль с орлиным носом и то, как он, наверное, ненавидит меня сейчас. Как же мне плохо без тебя, как паршиво, Андрюша, мой Андрюша. Аспирант, которого я, малолетка, соблазнял целое лето! Потом все 15 лет, что мы были вместе, я столько раз бросал тебя, а ты возвращал меня, я ранил тебя, я не стою тебя, но я хочу тебя! Только тебя! Молчим, слышу его дыхание, он злится? Понимаю, что начинаю плакать, закрываю рот ладонью. Да что за хуйня, что я реву весь день… Хватит, пиздюк мелкий, сказал себе сам голосом Уилла! Вздохнул шумно, прикрыл глаза рукой и заговорил: - Я настоящее ничтожество. Я знаю. Я не смогу дать и половины того, чего ты стоишь, я не стану лучше, или другим. Я буду той же блядью и трусливым пиздюком. Но... я не могу без тебя. Просто... всё во мне не может без тебя, - убираю руку и открываю глаза, начинает светать. - Андрей, я люблю тебя. Propellerheads Feat. Shirley Bassey - Where Do I Begin THE END /16 августа, 2014, Москва/