***
– Ну как? Альфа придет? Где он? – Нуар накинулась на запыхавшуюся вер-канарейку, но та лишь головой покачала. – Демоны! И эту проклятую чешуйку я на землях нагов оставила. Точно, может, мне вернуться в дом Эйриса, я же там ее выбросила? А наг, хоть и двинутый, но точно поможет. Только как уйти? Без нашей связи Фрее совсем худо. Хорошо хоть Район за отцом побежал. Так, ждем до вечера, если альфа, будь он проклят, не вернется домой, я пойду к нагам, и плевать на приказ Фреи. – А когда она в последний раз в себя приходила? – Чиаки взяла тонкую, почти прозрачную руку Правительницы. – Холодная, совсем не живая. – Сплюнь, дура! – пантера рявкнула. – Извини, нервы. – Ничего. Так когда? – Два дня назад, как раз когда ты улетела. Очнулась, просила не говорить ни о чем дочери, ты же знаешь, у Фрай голова в небесах, конечно, на носу свадьба, не до того ей. Если б обо всем знала, такую войну отцу объявила бы! Но никто ей не рассказал, жених позаботился, – Нуар обмыла губкой тело Правительницы, прикрыла простынкой и чуть приподняла, чтобы подложить подушку. – Нет, не забирай! – Фрея с силой схватила Нуар за руку. – Эйрис, пожалуйста, дай мне близнецов покачать. И, отобрав подушку, села, подмяв под себя ноги, и стала тихо раскачиваться: – Засыпай, баю-бай. И с такой нежностью стала баюкать подушку, что Талли заплакала. – У нее снова жар, – Нуар положила губку в воду. – Нора, помоги, убери таз. Нора взяла, обернулась на выход, а там… Грохот. Таз полетел на пол, звякнул о плитку. – Ой, Повелитель, простите, я не хотела! – Все вон! Ольнар. Глаза страшные, лицо серое. – Во-о-он! Магический всплеск был такой силы, что женщин снесло. Полог тишины на дверях. Нервные шаги Нуар перед спальней. Туда-сюда. Всхлипы Талли. Закрытые двери. Чиаки ворчит: – Успокойся, Нуар, если кто и поднимет ее на ноги, то только Правитель. – Знаю! – рычит вер-пантера, но продолжает топтаться у двери. Что альфа делает, что говорит? Как вытащит жену из этого состояния? Какой-то звук, звон. – Не сме-е-ей! Это Фрея! Жива! Очнулась! Нуар чуть дверь не выломала, но та резко открылась и едва не снесла саму вер-пантеру. – Ольн! Ольн, ты меня слышишь?! Но альфа рявкнул что-то и вылетел прочь из комнаты. Едва взглянув на его лицо, Чиаки с Талли в ужасе отскочили. – Нуар, – крик из спальни. – Помоги мне подняться! Я за Ольном, ты к нагам! Быстрее, он бежит к Эйрису! Он убьет близнецов!***
Мне кажется, я это видела, мне кажется, все это было. Серебристо-белая волчица мчалась по полю. Она неслась с такой скоростью, что казалось, будто ее мощные лапы не врезаются в землю, а пружинят по воздуху. Худая, стремительная, даже под скудным светом луны было видно, как пар вырывается из приоткрытой пасти, слышно, как громкие хрипы заглушают стрекот цикад. Волчица бежала так быстро, зная, что от ее скорости зависела жизнь. Ее Эйриса, ее малышей… Поворот – и изможденное тело поводит в сторону, но волчица даже не думает остановиться, перевести дыхание. Рывок, прыжок. Мир покачнулся. И это не Фрея, это я! Я подгоняю свое уставшее звериное тело! «Давай, ну, быстрее! Давай же, проклятая развалина!» Легкие разрываются, горят, словно отказываются служить мне, как прежде. Но я использую последнюю магию на то, чтобы успеть, чтобы… Не успеваю, чувствую, как время летит все быстрей и быстрее, и я не могу угнаться за его крыльями. – Проклятье! – рычу, и даже это отнимает и без того тающие силы. Редкие колоски и густая трава, такая скользкая от дождя, что лапы разъезжаются и мешают держать ровный ритм. Мех липнет к телу, а дождь все моросит, моросит. – Предки! Передняя лапа неестественно выворачивается. И судороги, такие привычные, ставшие почти родными в последние дни, вызывают не гнев – бешенство, и именно оно придает сил. Бегу, как никогда прежде, с каждым прыжком повторяя: «Успею! Успею, успею!» «Упрямая!» – улыбка в голосе Ольна, и я спотыкаюсь. Наверное, схожу с ума, но мне кажется, что мой волк вот-вот выскочит, откуда не ждешь, прижмется сильным, надежным телом, делая вид, что просто так получилось, что он совсем не гнался за мной, прерывая охоту, совсем не заигрывает, стараясь незаметно подать сигнал всем вокруг: «Альфа добрался до своей главной добычи». И мне не придется на следующий день строить из себя невинную дурочку: «Как это альфа прервал охоту? Второй раз за неделю? Не знаю ли я, почему? И какие стоны, господин Мяув? Да я приличная мать троих детей!» – Ольн! – не то всхлип, не то вой. Связки скручивает. Да, волчье тело не рождено плакать, только выть. И я вою: – Оль-нар! Спотыкаюсь. Ослабевшие ноги предают меня. Когти царапают камень, задняя лапа цепляется за влажный мох. И луна, луна кажется такой близкой, такой огромной. – Пожалуйста… Корябую когтями землю. Мелкие камни забились под когти, а морда, мокрая и такая тяжелая, падает, уже не в силах подняться. «Какая же я никчемная…» Свежий запах травы и дождя – и я не могу вспомнить, как пахли мои близнецы. Присыпкой, Эйрисом, молоком? Корри и Ранни пахли Ольном… Поднимаюсь. «Вот так, давай, старая кляча». Задние лапы, передние, еще немного – и приподнимается морда. «Давай, девочка, я знаю, ты сможешь!» – подбадриваю себя, как если бы это Нуар посмеивалась надо мной после бокала-другого человеческого вина. Нуар. Ее я тоже, кажется, подвела. Шаг, второй. Невероятно, но получается. Да, получается! Вот только бы поле не было таким пустым и огромным. И почему оно кружится? Кружится, кружится. Мотаю головой, шагаю. Вперед, еще и еще. Я смогу, я должна. Глаза слезятся, как только подумаю, что смогу еще раз подержать малышей, прижаться к их теплой коже, чтобы никогда и никого из них больше не отпускать. – Эйрис, ты слышишь меня? – кричу мысленно, хоть и знаю, что он не услышит меня на таком расстоянии, но я все равно зову своего нага. И мне кажется, я вижу зеркало его глаз сквозь моросящие струи. Как он мне однажды сказал? «Люблю дождь. Можно плакать – и никто не поймет, что ты нюня и жалкий червяк. Фрея, ну вот опять, только не смейся!» А я не смеялась тогда. Я просто старалась не впустить глупого мальчишку в свое и без того потрепанное волчье сердце. Не получилось. – Фрея! «Кто-то зовет? Нет, показалось…» Опускаю голову, словно лобастой мордой пробиваю не дождь – расстояние. Рвано дышу. А сырая земля пахнет дождем. И я представляю, как Эйрис поднимает лицо, закрывает смотрящие в душу глаза и кружит, кружит в человеческом танце. Одинокое дитя жестокой богини. «Счастлив ли ты, мой хороший?» Жмурюсь. Пар вырывается изо рта. Белый на фоне черного неба. А поле все кружится. Не сразу понимаю, что я не бегу, что это всего лишь серые облака обгоняют меня и плывут, плывут куда-то. Поворачиваю голову вслед за ними, тело поводит, и внутри что-то дергает. Резкая боль, взвизг. А чей? Мой. «Только не это, предки, пожалуйста!» В груди скручивает, жжет, разливаясь горячим испугом. Кажется, не кровь, а лава течет по раздувшимся венам. Ольнар, Эйрис, мои малыши… Лапы дернулись в бессильных попытках. Душа готова биться, бежать, но телу... Телу плевать. Тяжелое, неподъемное, оно делает последний рывок – и боль неожиданно отступает. Становится так хорошо. Темно, тепло, тихо. Кажется, я засыпаю. И тело – такое легкое-легкое. – Фрея!! Снова это проклятый ветер. Ревет, разрывается воем, словно душу вытягивает. Капля. Еще одна. А слух все-таки волчий – в человеческом облике нельзя отличить, дождь это или слезы издыхающей веры. Зажмуриваюсь, словно мне снова пять лет, словно открою глаза – и чудовища сразу набегут, накинутся, разорвут в клочья. Глупо, да. «Трусишка», – молодой Ольнар смеется одними глазами. Еще бы этот несносный альфа попробовал вслух! Я дочь главы белых волков, я сильнейшая магиня среди всех известных моему клану волчиц. Я – Фрея… – Люблю тебя, – мне кажется, Ольнар из прошлого целует мои глаза. – Ничего не бойся. Я всегда буду рядом, всегда буду любить тебя. Моя судьба, моя жизнь, моя… – Фрея!! Открываю глаза, а вокруг – одна тьма. «Обманщик, Ольнар, какой ты все же обманщик!» Все кружится и двоится. Даже луна. Такая же серебряная и жестокая, как и его глаза. – Фрея, да где же ты?! Почему этот ветер не дает мне уснуть? Я устала, предки, как я устала. Луна приближается, и так хочется полететь навстречу этой серебряной чистоте. Но разве ей нужна я? Не нужна. – Не нужна... Голова падает, а вместе с ней куда-то падаю я. – Фрея-а-а!!!***
– Фрея! – кричу я, но, открыв глаза, тут же зажмуриваюсь. Свет, невыносимо яркий и теплый, отразившись в зеркальных глазах, но не Эйриса, а другого нага, вернул меня в настоящее. А прошлое… Чье оно? Мое с Рейном? Фреи и Ольна? Я и хочу, и боюсь узнать.