Оборотная сторона зверя - 2. Академия

Стук в дверь, проклятье от Рейнхарда и мой первый в жизни оргазм случились почти одновременно. Рейн сдержал свое слово и не сделал своей, не поставил эту чертову, вернее, верову метку, как собирался вначале. Нет, вместо этого он нежно, трепетно, раз за разом подводил меня к той черте, за которой пропадал страх и начиналось желание. Его язык и его руки касались там, где никто прежде. Я сходила с ума, кусая губы и впиваясь ногтями в его плечи, и Рейнхард пил мои стоны, сдерживаясь изо всех сил, не давая зверю взять верх и подмять, подчинить. Но по тому, как горели его глаза, я догадывалась, чего ему это стоило. И когда стук из гостиничного номера разбудил мое тело, бьющееся в оргазме в замке Правителя, я была и разочарована, и счастлива одновременно. Разочарована, потому как никогда прежде не испытывала и боялась, что и не испытаю, подобного наслаждения. И счастлива, потому что Рейн не смог бы меня отпустить. Его зрачок уже не напоминал человеческий, а утробное рычание становилось все громче, сильнее. Да, Рейн мог сколько угодно меня заверять, что ничего бы не сделал, не пошел дальше, наверное, он и сам в это верил, но что-то древнее, более мудрое внутри меня убеждало, что он бы не справился. Слишком сильна была его страсть, слишком разгоряченным и податливым – мое тело. Рейн был на грани. И я счастлива, что смогла уйти до того, как паника вновь захлестнула меня. Уйти такой: слабой, женственной и счастливой. Не уродцем, боящимся прикосновений, не сумасшедшей, все еще помнящей тошнотворный запах подвала и болезненные, липкие прикосновения. Я смогла, я сумела побороть страх, пусть и не совсем, не полностью дойти до конца. Но для меня и это гигантский шаг. – Рин, я не один, к тебе можно зайти? «Вот черт! Динар!» – подскочила с кровати, ничего не соображая и ошарашено шаря руками, пытаясь найти сброшенные штаны и еще что-нибудь, чтобы прикрыться. Переход от спальни Рейнхарда до гостиничного номера прошел мгновенно, словно меня выдернуло неведомой силой и со всего маху вдавило в матрас. Тело горело и ломило, несогласное с моим желанием удрать от Правителя, так и не дойдя до конца. – Рин? – настороженное Динара. И ручка двери медленно поворачивается. – Не входи! – отчаянно верещу, замечая, в какие лохмотья превратилась моя рубаха. О том, как я сама выгляжу, стараюсь даже не думать. Распутно? Растрепанно? Или испуганно? В любом случае, Динар сразу поймет, что что-то не так. Мечусь по комнате маленьким ураганчиком, не забывая выкрикивать: – Сейчас, я сейчас, одну минуточку подожди. В комнате – хаос: постель перевернута, сумки вывернуты. Одежды вокруг – просто тьма. Но я, занятая поиском повязки под кодовым именем «Антигрудь. Вариант быстрый, но не самый надежный», не заметила бы и стадо слонов, если бы на ком-то из них не красовалось это подобие дореволюционного лифчика. – Ага! – выдернув из-под подушки белую потеряшку, прижимаю к груди, как дитя родное. – Считаю до десяти и вхожу! – в голосе оборотня прорезаются рычащие нотки, почти такие же нетерпеливые, как у Рейнхарда, когда он раздвинул мои колени и целовал низ живота, не давая ни отодвинуться, ни прикрыться... «Не о том, не о том думаю!» – мысленно надавав себе оплеух, чуть не споткнулась о раскиданные сапоги. Наверное, я никогда с такой скоростью не одевалась. И когда штаны – завязаны, рубашка – застегнута, а грудь не сияет неоновыми буквами: «Вы все еще верите, что это мужчина?» – я успокаиваюсь и обвожу взглядом комнату. «Вот же...» – да любое нецензурное слово, увидев этот бардак, стыдливо спрячется в уголке. – Вхожу. Раздается скрип, но прежде чем этот бедлам видит Дин, я ныряю за дверь и быстро-быстро ее захлопываю. Дин растерянно хлопает ресницами, окидывает меня взглядом, а затем с подозрением втягивает узкими ноздрями воздух. «Вот черт! Хотя нет, в данный момент еще хуже – не черт, а оборотень!» Дин открывает рот, чтобы что-то сказать, затем гневно щурится, пожирая, казалось, каждый сантиметр моей кожи и ища на ней... Что? Отметины? Синяки или что-то еще? «Метку!» – понимание пронзает меня, отчего я так злюсь, что откидываю чуть отросшие волосы с шеи, демонстрируя, что я свободна, что я никому еще не принадлежу. Дин выдыхает, и словно все его мышцы расслабляются разом. Оборотень выглядит уставшим и постаревшим. «Чего он боится?» – но не успеваю я развить эту мысль, как знакомый голос присвистывает из-за спины Дина. – Вот это да, Рин, будь ты девчонкой, влюбился бы, как увидел! Белозубая улыбка, веснушки во все лицо и сияющие васильковые глаза. – Рыжик? – брякаю прежде, чем соображаю, что парень может обидеться. Но рыжик забавно приподнимает брови, отчего те походят на крыши домиков, а затем кланяется: – Что? Неужто великий и непобедимый малыш-берсерк запомнил какого-то смерда? И до того его интонации напоминают Алена, белобрысого дружка принца, что я прыскаю от смеха, а рыжик встает в позу оскорбленной невинности, отставив назад ногу и прижав к груди правую руку. – Каждому смерду надобно падать ниц и целовать землю, по которой ходил благро-о-одный маг, – парень жеманно поднес воображаемый платочек к лицу и вздохнул. – И как выжить, когда кругом столько уродцев, не понимающих своего счастья и не ценящих моей благро-о-одной красы? Дин хмыкнул, и сначала я подумала, что мой новый друг его рассмешил, вот только я как всегда забыла об одной удивительной особенности всех поголовно веров – об этом их упрямом, непоколебимом чувстве собственничества. И зная их нечеловеческий слух, даже не подумала, что нас могут подслушать. Как оказалось, напрасно. Плавно отойдя сторону, Дин облокотился на стену и демонстративно скрестил на груди руки. Рыжик все еще продолжал гримасничать, а я в немом ужасе уставилась на замершего посреди коридора делегацию: на Дьюка, шкафоподобного служку, работающего у Януса грузчиком-вышибалой, на маленькую испуганную Сивил, едва не рухнувшую под тяжестью белоснежной шубы, которую она с великой осторожностью несла на вытянутых руках, и, конечно же, высокомерного блондинчика, прожигающего во мне дыру размером с Большой каньон. – При... привет, – желая не столько поздороваться, сколько остановить разошедшегося рыжика, выдавила я. Дьюк хмыкнул, Сивил в ужасе округлила глаза, словно бы говоря мне: «Ты что творишь?» Рыжик обернулся, округлив рот, и неловко переступил с ноги на ногу: – Ой! Мы тут того... – Я заметил, – Ален резко развернулся, хлестнув длинным хвостом по лицу Дьюка, и громко зашагал к лестнице. – Неудобно как-то получилось, – замялся рыжик, – а ведь нам еще в одной группе семь лет учиться. – Ага, – пробурчала в ответ, гневно косясь на веселящегося Динара, пока до меня не дошло. – А с чего ты решил, что учиться мы будем вместе? Групп, насколько я знаю, немало. А в поточных аудиториях и потеряться несложно. Парень пропустил поторопившихся слуг и покосился на меня с удивлением. – Что? – не выдержала я. Но парень только покачал головой, а затем улыбнулся во все тридцать два, вновь становясь похожим на озорного мальчишку: – А я к тебе зачем шел! И вот ни слова Динар не сказал, но я прямо-таки чувствовала его: «Куда шел, туда и проваливай». Я аж головой замотала, до того явственно услышала голос оборотня в своей голове. Хорошо, что рыжик подумал, будто я ему отвечаю. – Так вот, приглашаю победителя на обед, – сказал и аж засветился от счастья. – Растрясем богача! – Богача? – непонимающе переспросила. – Ага, папаню моего. Ну как тебе, попируем? Говорить, что на те карманные, что на первое время дал Рейнхард, я не то что обед, а гостиницу с половиной города приобрести могу, я, конечно, не стала. Да и обед у Януса стоил немало. Покосилась на Дина, не зная, как правильно отказать, чтобы не обидеть парнишку. – Спасибо, но я не могу, – начала было я. – А, брось, этот... – рыжик сжал губы. – В общем, не обеднеет. Он оплатил гостиницу и все обеды мои и моих друзей. – О, значит, и те твои две подружки придут? Рыжик совсем лицом потемнел. – Нет, они... Они не подружки, они сестры мои. – Так тем более, – не понимая, в чем дело, прикусила губу. «Вот блин! Может, эта такая традиция – приглашать только мужчин. Как же плохо, что я ничерта об этом мире не знаю! Да и Дин хорош, мог бы подсказать, так нет же, зараза хвостатая, стоит, скалится». – А давай ты угостишь меня, а я – девушек? – предлагаю нарочито небрежно. Парень опустил взгляд и покраснел до самых ушей: – Здорово... Вот только энтузиазма в его голосе я не заметила. – Не хочешь, чтобы они приходили? Рыжик вскинул голову, наверное, сомневаясь, стоит ли мне говорить, а затем выпалил: – Отец – он не их, он мой. И... и платить за смертных поберушек он не намерен. И с такой силой сжал кулаки, что поцарапанные костяшки на пальцах аж побелели. «Да, дела. Мир – другой, а таких придурков, как его папаша, и здесь хватает». – А живут твои сестры где? – Рядом. У одной старухи вместе с женой старосты койку снимают. «Койку. Ага, одну на троих». И прежде, чем мой мозг реагирует, брякаю: – Так пусть живут у меня, кровать-то большая. И потом только понимаю: «Ой, дура-а-а!» Дин от неожиданности аж рот приоткрыл, зато рыжик засиял, словно солнышко проглотил. – Здорово! Они – к тебе, ты – ко мне. Какой же ты, Рин, классный! «Ага, классный» – от стыда захотелось провалиться сквозь землю. – Тогда я за сестрами. Одна нога там – другая здесь. Как же Сати с Тиной обрадуются! – и помчался вниз, перепрыгивая через ступеньки. – Рин, столик пока займи! Стою, не шевелясь. Дин тоже молчит. Когда молчание становится совсем уж неловким, не выдерживаю первой: – Прости, я не подумала, просто забыла... – Забыла, – как эхо, повторил оборотень, а затем вдруг резко схватил меня за руку и заставил смотреть прямо в глаза. – Рейнхард обидел тебя? Сначала даже не сообразила, что Дин имеет в виду. – Он заставил, прикасался к тебе, как к женщине? – допытывался Динар. – Я... Да, то есть нет! – краснею, не зная, куда глаза деть. – И вообще, это не твое дело! Вырываю руку и потираю запястье. Ну и хватка у этих оборотней! – Не мое? Отчего в его голосе столько горечи? – Поверь, ты еще маленькая и… – Дин замолкает, словно кто-то невидимый схватил и сжал его горло, не давая сказать. Рычанье, хрип, и он с силой ударяет кулаком в стену. Я вздрагиваю. – Рейнхард! – Дин словно выплевывает имя Правителя, а потом долго и как-то странно на меня смотрит. – Хорошо, я не скажу брату, что ты поступила на универсала и все его меры предосторожности – псу под хвост. Да, думаю, для тебя сейчас в академии безопаснее... Снова принюхался, затем взял меня за руку, на этот раз осторожно, и подтолкнул к двери: – Приведи себя в порядок и будь осторожней. Я схожу, закажу столик.