Рыжий

Autoroute du Soleil Все кончено. Вот о чем я думаю, выжимая педаль газа. В кармане у меня — билеты на самолет домой. “Autoroute du Soleil” - гласит указатель над шоссе. У меня не очень-то хорошо с французским, но Солей - это вроде бы солнце. Симпатичное название для шоссе. Прекрасный поэтический образ. Вроде как все кончено, и я уматываю в закат. Отличная концовка для истории, да? Просто блеск. Я потерял рыжего, отказался от Кетти… и все же я уверен, что поступил правильно. Сделать Кетти несчастной на всю жизнь — это было бы жестоко. Мы могли бы развестись? Зачем тогда вообще вступать в брак. Определенно, философия рыжего оказала на меня больше влияния, чем я хотел бы думать. Рыжий… стоит только подумать о нем, как мне представляется его образ. Хитрые глаза, непослушные волосы, россыпь веснушек на плечах, тонкие пальцы. Думать о нем - мучительно и как будто… больно? Все это мешает. Внимание ни к черту. Когда справа меня неожиданно подрезает желтое такси, я не успеваю справиться с управлением. Визг тормоза, скрежет, правая дверь всмятку, автомобиль выбрасывает на встречку. Острая боль пульсирует в виске - кажется, я приложился головой о стекло?.. Но дверь открывается без труда. Выбираюсь из машины… да кто бы сомневался: из-за желтой двери такси показывается долговязая фигура с копной рыжих волос. - Твою мать, когда это кончится?! - злится рыжий, подходя ко мне. - Ты разрушаешь мою жизнь, ты вообще знаешь об этом?! В ответ ему хочется усмехнуться, но губы не слушаются. Это я-то его жизнь разрушаю? - Герой, это переходит все границы. Когда я увижу тебя в следующий раз - клянусь, я пройду мимо! - бушует рыжий. Я открываю рот, чтобы ответить, но не успеваю ничего придумать. Мысли путаются, а потом и вовсе исчезают, как будто их засосала черная дыра. Пошатнувшись, я падаю на руки рыжему, и последнее, что остается в голове — его испуганный вздох и белые пальцы, вцепившиеся в мой свитер. *** Дракон закидывает ногу на ногу с непередаваемым чувством собственного превосходства. Он сидит в кресле, и рыжие всполохи от огня в камине бросают свет на бледное, как будто вытесанное из камня, лицо. - Какого черта? - хочется рявкнуть, а получается измученный стон. - Я хочу, чтобы ты знал кое-что, - поджимает губы. - Чем дальше, тем более разрушительными будут становиться ваши встречи. Каждое ваше столкновение было импульсом. И каждый следующий сильнее предыдущего. Сейчас твой король, чертыхаясь, везет тебя в больницу. И если ты отпустишь его в этот раз, то в следующий кто-нибудь, вероятно, умрет. - Тебя не смущает, что он не хочет быть со мной? - злюсь. - Ты не пробовал разговаривать с ним? Пожимает плечами. - Это не его судьба. Твоя. Это ты так и не решился признаться ему в своих чувствах тогда, в вашей прошлой жизни. Это ты отвергал его в этой. Это ты не открыл ему дверь. - Да вам не надоело еще попрекать меня этой чертовой дверью?! Дракон как будто не замечает. - Я просто решил тебя предупредить. Информация к сведению, ничего более. В нос ударяет острый запах больницы. - Эй, не вздумай! Мы еще не закончили! - я пытаюсь крикнуть, но получается только вялое бормотание. Картинка меркнет. - Кажется, ваш друг уже приходит в себя. - Я пойду. Спасибо. - Да подождите же!.. Он вот-вот откроет глаза. - Я очень спешу. Шаги. Остроносые туфли с тяжелым каблуком. Кафельный пол. Белый свет. “Если ты отпустишь его в этот раз, то…” - черт, что там было дальше? Опять ничего не помню. Очень смешно, дорогая судьба, посылать мне откровения во снах, которых я не помню на утро. “Если ты отпустишь его в этот раз, то…” Надо догнать его. Веки как будто налиты свинцом. Это называется сонный паралич - зависнуть на границе между сном и явью, когда тело не слушается, а сознание бодрствует. Кажется, я слышу колокольчик лифта и тихое шуршание дверей. Даже если сейчас я сорвусь с места - мне его уже не догнать. Ни за что не догнать. Gunpowder “Если ты отпустишь его в этот раз, то..." Обрывок сна никак не желает выходить из головы. Цепляясь за него, я вспоминаю довольно много - мягкий сумрак, отсвет камина и болезненно худую фигуру в кресле. Но самое главное никак не желает вспоминаться. Постоянные усилия мешают спать и выматывают мозг. Вероятно, если я не разберусь со всем этим — я все-таки рехнусь. Найти рыжего было легче, чем я думал. Арт оказался личностью довольно известной, но известной недостаточно, чтобы местонахождение его дома кто-то скрывал. Охраны тоже не было. Я невежливо явился без приглашения. Чуть позже полудня — чтобы хозяин точно был на работе. Идеальная дорожка с гравием. Идеальные клумбы с цветами. Идеальный газон. Идеальное крыльцо. Чертова идеальная дверь с блестящей ручкой. Картинка из журнала "Дом и сад". Как ты это все терпишь, свободный как ветер мальчишка? Звонок раскатывается трелью с той стороны. А когда стихает, я слышу аккуратные шаги. Остроносые ботинки с тяжелым каблуком осторожно ступают по мраморному полу холла. Их обладатель, очевидно, заглядывает в глазок. Пауза. Ничего не происходит. - Я знаю, что ты там, принцесса. Молчание. - Не повторяй моих ошибок, - и тихо добавляю: - Пожалуйста. Тишина. Тишина. Кажется, даже птицы в кустах прониклись величием драмы и на всякий случай заткнулись. Круг замкнулся. Теперь он по ту сторону двери. И я — опять в его власти. Шаги. Удаляются. У меня кровь стучит в висках. Ну уж нет. Это слишком. Ты сможешь уйти от него, когда захочешь, да? Что ж, я сделаю так, чтобы ты захотел! Судьба, похоже, довольна моей решительностью: стоит только обойти дом, находится открытое окно. Подтянуться на руках и перемахнуть через подоконник — как вернуться в юность. И ведь вполне возможно, что все окна, в которые я когда-либо влезал, на самом деле были ради этого, одного единственного окна. - Салли, прошу тебя, я должен знать! - Хорошо. Я эгоистичная, взбалмошная... какое там было третье прилагательное? Ах, да. У меня есть наивная мечта, что я когда-нибудь стану настоящей актрисой. О, Брайан. Маленький коттедж в Кембридже, детский манеж в спальне, пеленки в ванной... Интересно, как скоро бы мы начали ненавидеть друг друга? Сколько времени прошло бы, пока я не начала бы напиваться в ближайшем кабаке, заливая свое раздражение вином? Сколько времени пройдет, пока… - Пока?.. Скажи это. Ну давай. Сейчас ты можешь сказать это… - Забудь. Забудь об этом. - Я понял. - Брайан, я... я люблю тебя! - Да. Думаю, да. Я думаю, ты правда любишь меня. Внутри всё так же идеально, как снаружи - очередная картинка из журнала. На экране огромной плазмы - фильм. Догадаться, что это то самое "Кабаре", нетрудно. Мой король на удивление постоянен. Не в любовниках, конечно, но в убеждениях. - Meine damen und herren, mesdames et messieurs, дамы и господа, представляю вам мировую сенсацию, фройляйн Салли Боулз! Выстрел. Экран передо мной искрит, трескается и гаснет. - Следующий — тебе в голову, - ровно говорит рыжий у меня за спиной. Я поднимаю руки. И медленно, по часовой стрелке поворачиваюсь. Не верить, что человек выстрелит — тупость. Рыжий в состоянии, недалеком от истерики. Я вижу, как дрожат губы и пальцы. И судя по треснувшему экрану за моей спиной, волнение не помешало ему снять пистолет с предохранителя. Секундная пауза. Я смотрю ему в глаза, он — мне. Точно так же мы смотрели друг на друга в последний раз где-то там, в горах. Ничего не изменилось. Антураж, декорации — да. Мы — нет. Как, черт возьми, как так вышло, что теперь — он целится мне в голову?! Рыжий, скорее всего, думает о чем-то схожем. - Уходи. Я не хочу больше тебя видеть. Никогда, герой. - Это невозможно, ты же знаешь. - Я жалею о тех клятвах, которые мы тогда дали, - он сокрушенно опускает голову. Этого мгновения мне хватает — броситься к нему, уходя вниз, перехватить запястье, увести руку вверх. Как раз вовремя, чтобы грянувший выстрел разбил шикарную люстру. Грохот, звук бьющегося стекла, дождь из осколков. Глухой удар о стену — я впечатываю рыжего в шелковые обои. Сжимаю тонкое запястье со всей силой, рыжий шипит, но пушку отпускает — и та падает на ковер. Извивается у меня в руках, силится вырваться. Но я держу крепко — хватит. На этот раз ты от меня не уйдешь. Вдруг замирает, откидывает голову назад — рыжие кудри мнутся, — и смеется. - Твою мать, герой, твою мать... А потом вдруг целует меня, и сопротивляться ему — невозможно. Он самое сильное мое желание, самое дерзкое... и, на самом деле, единственное. - Ты невозможный, - сжимаю зубами кончик уха, рыжий шумно вздыхает, будто не хочет перейти на скулеж. Но я все-таки вырываю у него стон — в следующее мгновение, когда оставляю засос у него на шее. Нежная кожа послушно вспыхивает красным. - Как же я скучал... - выдыхает он, и стоит отпустить его руки, обнимает меня. - Зачем тогда, зачем это все? - шепчу вперемешку с поцелуями. Смеется: - Хотел сделать тебя счастливым. Смеюсь вместе с ним: - К черту. Трется бедрами. От него у меня путаные мысли и влажные руки. Я не хочу быть счастлив без тебя. Гораздо лучше — быть несчастным с тобой. Остальное против моей природы. Хочет развернуться лицом к стене — не позволяю. Молниеносно опускаюсь перед ним на колени. Хвостик тонкого ремня хлещет по носу, но я даже не замечаю. Целую бедра, выступающие косточки, медные завитки в паху. Стонет, пальцами сжимает прядки моих волос, тянет к себе. Не даюсь, шипит разочарованно и зло... Дергаю джинсы дальше вниз — тонкая ткань легко скользит по гладкой коже. Рыжий послушно переступает штанину. Когда встаю перед ним в полный рост — обнимает руками за шею и легко, привычно забрасывает ноги мне на талию. Все это так быстро, сосредоточенно — мы слишком хотим друг друга, чтобы говорить и ласкаться. Когда я толкаюсь внутрь, рыжий вскрикивает и выгибается. - Ты. Будешь. Со мной, - рычу сквозь зубы между толчками. Рыжий прикрывает глаза, толкается навстречу. Со мной. Ни с кем другим. Он на самом деле тоже хочет этого. Так же сильно, как я. И неважно, будем ли мы счастливы. Его тело так знакомо — как будто все эти годы мы спали вместе каждую ночь. Это чувство узнавания приятно отзывается внутри. Я никогда больше его не отпущу. И я готов дать тысячу клятв, готов связаться с ним до конца времен, готов заложить собственную душу… лишь бы никогда больше не уходить. Когда мы наконец отпускаем друг друга, потные, запыхавшиеся, испачканные спермой, рыжий смеется. Смех выходит нервным. - Арт убьет тебя. Я усмехаюсь: - Не думаю. Это сложнее, чем кажется. В гостиную я выхожу, застегивая ремень — и замираю. Арт сидит на диване. Перед ним на столике стоит поднос с недопитым кофе. - Закончили, мальчики? - он смотрит на нас, не спеша вытирает губы салфеткой, аккуратно складывает ее и кладет рядом с подносом. Хочется зарычать. Волосы на загривке встают дыбом. Арт выглядит спокойным, но от него исходит угроза — невероятно сильная. Не я один это чувствую — рыжий тоже замер на полшага позади меня и дышит тихо и медленно. Ни слова, ни движения. Арт встает, обходит диван, снимает пиджак, аккуратно складывает подкладкой наружу и кладет на подлокотник. Всё так методично и выверено. Неожиданно я осознаю, что человек, казавшийся мне неуклюжим боровом, обладает огромным преимуществом — весом, который здорово больше моего. А медлительность, с которой он приближается, чертовски нервирует. Он выглядит уверенно. А самое неприятное — он больше не выглядит неуклюжим. "Если ты отпустишь его в этот раз, то в следующий кто-нибудь умрет." Блядь. Кусочки пазла складываются у меня в голове ровно в ту секунду, когда Арт бросается на меня. Воспользоваться моментом — не успеваю. Он, конечно, легко сваливает меня с ног, и мы катимся по полу. Кто окажется сверху, за тем и преимущество. Только поди скинь с себя сто сорок килограмм непринуждённым движением. Арт смыкает руки на моем горле, я — на его. Он наваливается со всей силы — мои руки подгибаются. В глазах стремительно темнеет. Блядь. Я рычу, скаля зубы, последний раз пытаюсь дернуться, достать пальцами до чувствительной ямочки под челюстью Арта… Пальцы скользят. Ноль. Ничего. Кровь шумит в ушах. Как будто где-то поют ангелы - отстраненно замечаю я. Неважный из меня рыцарь. "Стреляй!" - голос в моей голове совсем не так спокоен, как обычно. То, что я действительно слышу звук выстрела, доходит до меня не сразу. Темнота и шум медленно отступают. Даже давление как будто ослабло. Первое, что я чувствую — горячую кровь у себя на лице. Потом должна быть боль, да? Но боли нет. Кровь — не моя. Арт медленно валится на бок. У рыжего трясутся руки. Он снова роняет пистолет на пол. То есть, теперь он роняет на пол не просто пистолет — орудие убийства. Я выбираюсь из-под ноги Арта. Поднимаюсь. Рыжий бледнее обычного. Поднимает на меня глаза и смотрит беспомощно - он впервые выглядит беспомощно передо мной. Размыкает побледневшие губы и не может ничего сказать. По щекам катятся слезы. Руки все еще дрожат, и даже плечи он сводит - как будто хочет согнуться и опуститься на пол рядом с лужей крови. Потом тихо выдавливает: - Я тебя ненавижу. Усмехаюсь: - Стирай отпечатки пальцев.