По ту сторону греха

Если не меняешься, то тебя из раза в раз будет бросать в исходную точку.

      Непривычно открывать старую дверь. Квартира стала совсем заброшенной. Сколько его тут не было? Месяца два, если не больше. На седом от пыли столе лежала записка от владельца. Эйдзоку исчез, и все это время за жилье никто не платил. Кей даже читать не стал, и так знал, что там. Заплатит. Сейчас это волновало меньше всего.       Кей скинул с плеч куртку, оставил вещи в углу и рухнул на кровать. Скомканная простыня впивалась в тело. Плевать. Он так и остался лежать и смотреть в потолок — ни единой мысли. Пустота. Словно с Юкио жил другой человек. Не он.       Все правильно. Герой, пылкий и безрассудный, просто поддался порыву, а Кей почему-то принял это за чистую монету. Слишком сложно не поверить таким же глазам и улыбке, как у Хикаро. Ничему жизнь не учит. Стоило ощутить чье-то обманчивое тепло, и все полетело к чертям. Кей отпустил себя впервые за долгое время, позволил себе чуть-чуть побыть счастливым…       Все правильно, хорошего понемножку.       Эйдзоку умел вбивать в сознание, что все принадлежат ему. Вещи. Куклы. Кей так и остался этой куклой — бесполезный кусок мусора, выброшенный течением времени на пустую отмель.       Поднявшись, он достал из кармана куртки телефон. Хотел позвонить Ангелике, даже набрал номер, но остановился в последний момент, вспомнив, как официально она попрощалась с ним в прошлый раз. Как же смешно! Скрываться, врать, когда тебя рядом с человеком ничто не держит. Просто привычка — как хреновая наркота.       Оставаться здесь, где мертвый воздух сгущался, душил, леденел, не имело смысла. Кей снова сел на мотоцикл и помчал по Сибуе, затормозив около шумного бара. Он не бывал здесь раньше — тем лучше. В отличие от Кабуки-те, его здесь не знали, просто облизывали взглядами, как симпатичного новичка. Сев за барную стойку, Кей едва не бросил: «Как обычно». Так прикипел к «Кукольному дому» и его барменам, что до сих пор не выкурил из памяти. И, похоже, не выкурит никогда.       — Такой молодой и такой грустный… — протянул сидевший рядом, пьяный в стельку мужчина. Положив голову на руки, он смотрел мутными глазами и ответа явно не ждал. Его куда сильнее волновало, наполнен ли стакан.       — Что, разве молодым положено быть только веселыми? — Кей усмехнулся, по привычке бросив взгляд на запястье, где из-под рукава рубашки показались отнюдь не дешевые часы с золотой отделкой. Сразу стало плевать на небритую рожу и помятый вид.       — Нет… Я не про то. У тебя такая грусть, будто ты целую жизнь прожил. Тяжелую жизнь. А потом вдруг осознал, какая это бессмысленная штука.       — Я это уже давно осознал.       — Что, девчонка бросила? — мужчина попытался усмехнуться, но икнул и распластался по стойке.       — Нет.       — А меня вот бросила жена. Укатила в Америку с молодым любовником… И меня… и дочь… и на всех ей насрать. Любовь у нее, видите ли. А ну и к черту! Я тоже могу себе любовницу найти! Легко!       Заказав себе ром, Кей глотнул немного и улыбнулся в ответ.       — Лучше любовника.       — Чего? — мужчина поднял голову, казалось, протрезвев.       — Я говорю, что лучше найти не любовницу, а любовника. Это куда сильнее задевает женское самолюбие.       Кей вдруг представил лицо Ангелики, если б та застала его в постели со своим мужем. Интересно, через сколько минут она вышвырнула бы такого любовника из жизни?       Мужчина впился изучающим взглядом. Поймав его, Кей улыбнулся настолько очаровательно, насколько позволило слегка расшатанное ромом настроение, и его тут же схватили его за руку.       — Пойдем со мной. Ты мне нужен.       — А как же ром?       — Я заплачу. Пожалуйста, пойдем.       И по накатанной: стены чужого дома, темная комната, кровать. До боли сжимающие кожу пальцы застыли на бедрах, толкая их назад. Кей расслабил задницу, и член скользил в ней почти свободно, то с хлюпаньем вырываясь наружу, то проталкиваясь внутрь до упора. Надрачивая себе в процессе, Кей уплывал. Казалось, что там, позади, в него вколачивается Юкио. Как же чертовски сильно его хотелось вот так, как сейчас… Чтоб опять до искусанных губ, до кипящей крови, до полного изнеможения.       Утром время откатилось назад. Кей проснулся, а рядом, на подушке пачка купюр. Надо же, ровно двадцатка, прямо как в «Кукольном доме», и не надо большую часть отдавать Эйдзоку. Слышались отдаленные переливы детского голоса. Кей осторожно выглянул в окно: вчерашний случайный клиент усаживал в школьный автобус девочку лет десяти. Дождавшись, пока автобус свернет за угол, Кей вышел из комнаты, на ходу застегивая штаны, и почти лицом к лицу столкнулся с мужчиной.       — Я там оставил немного… — произнес он.       — Да, спасибо. Было круто.       — Об этом никто не должен знать. Если нужно, я дам больше, только забудь и не говори никому о вчерашнем…       — Не парься. Не скажу.       Кей вышел, огляделся, закурил и не спеша побрел домой. Теперь гораздо лучше. А те два месяца и герой… растворились, став сном. И Кей наконец-то от него очнулся в своей прежней жизни.       Как в кадрах немого кино: Айко на кухне готовила обед, Айко сидела напротив за столом… Губы ее шевелились, Юкио даже понимал слова и что-то отвечал, но в то же время будто наблюдал со стороны банальный сюжет до смерти скучной мелодрамы. С одним исключением — он любил парня. Именно это останавливало всякий раз, едва собирался сказать все как есть. Измени он Айко с девушкой, наверное, было бы проще. Понятнее.       И вечером — лишь шуршание пленки немого кино. Айко ложилась в постель, подбиралась все ближе, наклонялась, целовала. И все одно — черно-белое, — а Юкио где-то на заднем ряду просто смотрел, как меняются картинки, создавая иллюзию движения. Айко сняла халат, стала тереться о него, прижиматься, обнимать, шептать что-то. Внутри ни грамма желания.       Прострелившая плечо боль вернула кадрам звуки. Юкио застонал, и Айко тут же убрала руки.       — Ох, прости, Ю-тян. Больно?       — Нет-нет. Ничего страшного.       — У тебя точно ничего серьезного?       — Точно. Не волнуйся. Просто случайно повредил плечо на работе.       В глазах Айко мелькнуло подозрение, но в целом она поверила.       — Прости, буду осторожней, — шепнула, коснувшись губами уха. Мягкие поцелуи прошлись по шее, тонкие руки проникли под футболку. Не так. Не то. Не хватало страсти. Не хватало с силой сжимающих волосы пальцев, напора, дерзости, хриплых стонов сквозь стиснутые зубы… Кей был искрой — одним прикосновением, одним взглядом заставлял пылать. От ласк Айко Юкио не ощущал ничего.       — Что-то не так? — спросила она, прильнув губами к родинке на ключице.       Воспоминание о том, как тоже самое делал Кей, живо предстало перед глазами. Юкио мягко отстранил ее от себя.       — Прости, Ай, — поцеловал в лоб. — Прости. Я очень устал.       — Сезон оказался настолько сложным?       — Ты даже не представляешь насколько.       Айко вздохнула и устроилась рядом, прижавшись. Даже не понять толком, обиделась или нет. Наверное, они с Кеем чем-то похожи. Внешне оба каменные. Ледяные. С одной разницей: Кей внутри живой. Страстный, вспыльчивый, горячий, с солнцем в глазах. Где он сейчас? Обижен ли, или спокоен так же, как засыпающая рядом Айко?..       «Ай, я хотел тебе кое-что сказать…», — Юкио столько раз проигрывал в голове этот разговор, но едва появлялась возможность его начать, язык будто немел. Что изменится, если он признается во всем Айко? Признается, что на самом деле ничего к ней не чувствует и не чувствовал никогда. Ничего. Разве что станет больше боли, а он останется один. Рядом с Кеем Юкио обречен на одиночество, а без него… Рано или поздно веревка, затягивающаяся вокруг шеи, перестанет быть образной.       Темный потолок давил. Юкио физически ощущал надвигающуюся тяжесть. Не хотелось обижать Айко. Не хотелось рушить дорогу в будущее, которую они выстраивали по кирпичикам. Только есть ли оно, будущее? Красочная иллюзия разрушена одним лишь взглядом Кея, одним лишь поцелуем с ним. Сыграть роль примерного мужа Юкио сможет, но надолго ли его хватит? В этот раз Кей уже не был навязчивым сном, боль в плече — напоминание о том, как он прикасался здесь, как звал по имени и в темных, синих глазах страсть плескалась штормовыми волнами. Разве могло после всего этого прозвучать равнодушное:       «Не усложняй, герой».       Айко спала крепко, положив руку Юкио на грудь. По-своему ее жаль… Она рисковала всю жизнь прожить нелюбимой, сама того не зная. Кому как не Юкио знать, насколько сложно достучаться до чужого сердца — даже самые отчаянные попытки бессмысленны. Он осторожно поднялся с постели, положив руку Айко на свою подушку, спустился в прихожую, накинул пальто и вышел во двор. Совершенно сумасшедшая идея: взять такси и рвануть к Кею. Объясниться, сказать, что он все неправильно понял. Наверное, глупо пытаться обернуть вспять то, что уже произошло.       Последняя электричка до Токио ушла полчаса назад. Поймать такси в Окутаме в столь поздний час почти нереально, но Юкио все равно вышел за ворота и побрел вдоль дороги в никуда. Свет фонарей, вдавленных в черное небо, навязчиво лез в глаза, дорога сливалась с тьмой, уходя вперед, и казалось, что он совсем один в этой пустоте. И был бы совсем один, если б не воспоминания. Сейчас бы ощутить его рядом, снова услышать ставшее таким привычным: «Герой». Это прозвище стало дороже собственного имени. Ведь так звал только Кей.       Изменится ли что-то или нет — уже неважно. Главное, просто высказать то, что лежит на душе. И будь что будет.       Дойдя до шоссе, Юкио вытянул руку вперед.       Да, будь что будет.       Исход все равно один — та самая пустота, что в слиянии зимнего неба с полотном дороги.       На первой же попутке Юкио добрался до Сибуи, петлял дворами меж двух миров: громких баров и безмолвных переулков, вспоминая, где именно находится тот самый, неприметный трехэтажный дом. Последний раз он был здесь больше двух месяцев назад… Там он впервые оказался так близко к Кею, что сердце гулкими ударами едва не выдало их бандитам. Тогда было страшно, а сейчас — грело душу. На самом деле, именно в тот момент они стали ближе, чем когда-либо.       Юкио не столько узнал место, сколько почувствовал его. Внутри щелкнула невидимая вспышка, заставила остановиться и поднять глаза на лестницу вдоль стены. Звонкие металлические ступеньки, на которых слышен каждый шаг, хлипкая дверь, рядом окно, створка приоткрыта так же, как тогда, когда они отсюда убегали. Вернулся ли Кей сюда? Может, сменил адрес? А может, он сейчас в объятиях Ангелики? Кей как никто другой заслужил право быть любимым. А Юкио не смог это право реализовать.       «Наверное, к лучшему, да?» — Юкио постучал пальцем по перилам, снова поднял голову, пытаясь хоть что-то разглядеть в темном окне. Преодолел немалый путь и у самого порога вдруг сдался. Он не нужен Кею. Теперь окончательно не нужен. У Кея все впереди, он еще найдет человека, который подарит ему искренние чувства, который никогда не соврет, а Юкио… уже ничего не сможет дать. Ничего.       Судьба никогда не обрушивается на голову просто так. Каждое событие имеет собственную цель. Айко внезапно приехала неспроста — пришло время разорвать порочные узы, в общем-то, созданные воображением Юкио.       «Не усложняй, герой».       Нужно смириться, развернуться и уйти. Но Юкио стоял, прислонившись лбом к холодным перилам, а в голове играла медленная, плачущая мелодия старой гитары, которую вряд ли суждено услышать еще раз.       Юкио вернулся домой опустошенный, вывернутый наизнанку. На автомате разделся и лег обратно в кровать. Айко еще спала. Мутное солнце не спешило подниматься. Невысказанное гнило внутри, на языке горечь, от которой не избавиться. Только смириться. Не усложнять. Не пытаться изменить. Научиться жить, медленно разлагаясь не только телом, но и душой. Не усложнять.       — Доброе утро, Ю-тян! Кофе будешь? ***       Год встречал свой черно-белый конец. Сон кончился. Юкио проснулся там, где его мир встал на круги своя. И рана в плече почти не ныла, будто ее никогда не было.       Просто очередной Новый год. Очередной семейный ужин. Очередной приступ паники у Сатору, который не знал, что преподнести в подарок матери Юкио. И все будто мимо — лентой бессмысленных кадров перед глазами. Вот какая на самом деле жизнь.       Обкатывая новенькую белую хонду, Юкио колесил по центру от магазина к магазину, покупал всяческие мелочи: продукты, подарки, украшения на стол. Раньше он всегда ждал этого момента, ждал когда позвонит матери и в разговоре, будто кстати услышит приглашение… Последнее время отношения натянутые, и видеться удавалось редко, но встреча нового года и утренний поход в храм считались круглым столом, за которым не уместны ссоры. Юкио всегда ждал, когда начнутся хлопоты, готовка, подарки, разговоры ни о чем… Всегда, но не сейчас.       Проезжая мимо торгового центра по шумевшей, сияющей Сибуе, он свернул в спальный район, сократил путь. Юкио запомнил дорогу в прошлый раз, когда в пустой попытке извиниться забрел сюда. С каждым днем все труднее выдернуть из себя слова. То, что еще недавно не давало покоя, стало осадком залегать на дно. Так лучше для всех — вернуться к начальной точке. Тогда какого же черта Юкио затормозил именно здесь? Какого черта снова глупо пялится сквозь лобовое стекло на пустое окно?       Вдруг мелькнул силуэт. Юкио подскочил на месте — ошибки быть не могло. Кей открыл окно, набросил на плечи куртку и закурил, пуская дым к свинцовым облакам. Такая до боли привычная картина, точь-в-точь как на тех фото, что Юкио делал для себя после их работы над портфолио. Почему-то снова заныло плечо. Юкио машинально сжал рукав куртки.       «Наверное, я приехал попрощаться», — он не отрывал глаз от фигуры в окне. — «Что бы я ни сказал, ты не поверишь. И правильно. Такого лжеца еще поискать… Лгу даже сам себе. Лгу, что смогу без тебя жить».       Мальчик-кукла, хаслер, пустое создание — одна оболочка со звенящими осколками души внутри. Но Юкио знал другого Кея, того, который жил в переливе гитарных струн. Может, это сыграло свою роль, а может… он просто проиграл битву с самим собой.       Слишком долго Кей был у открытого окна, сигарета истлела до фильтра. «Простудится ведь», — вздохнул Юкио. Даже хотел открыть дверь машины, выйти, подняться к нему. Трель мобильного прервала. Пришлось взять трубку и слушать, как сильно ждут мать и невеста. А он сидит, глядя на чужое окно, и сам не знает зачем. Оно уже опустело. Через некоторое время Кей вышел из квартиры, сел на мотоцикл, завел мотор и рванул в шум праздничных баров. Юкио упустил его у поворота в сторону Синдзюку-Нитемэ. Остановился и, закрыв глаза, уткнулся лбом в руль. Кто сказал, что жизнь откатилась назад только для него?       — Юкио еще не появился? Неужто я так рано в этот раз? — весело тараторил Сатору, но судя по нерадостным лицам встретивших его женщин, хорошего было мало.       — Он не берет трубку, — вздохнула Айко, в который раз набирая номер.       — Ну что за непутевый у меня сын? — Акико-сан сидела за столом, закрыв лицо руками. — Уж раз в год, раз в год он может не трепать нервы своей старой и больной матери?       Сатору присел рядом с ней, положив на стол небольшую подарочную коробку.       — Акико-сан, вы явно драматизируете. Вы слишком молоды, чтобы так говорить. А Ю… Знаю, вы очень недовольны его работой, но поймите правильно, у него был ужасно трудный сезон.       Айко ходила по комнате, слушая гудки. Вечер прошел в абсолютной тишине, даже Сатору долго молчал и прислушивался, не звенят ли за дверью ключи, но слышно было только часы, что громко тикали, отсчитывая секунду за секундой, час за часом.       — Я его поищу, — Сатору поднялся из-за стола.       — Может, в полицию позвонить? — обреченно произнесла Акико-сан.       — Рано. Вряд ли они станут что-то предпринимать. Не волнуйтесь, уж я-то Юкио разыщу. В Токио он от меня точно не спрячется.       Речь прервалась визгом тормозов. Мать Юкио, сжав кимоно на груди, бросилась к окну, как чувствовала, что приехал сын. С трудом выбравшись из машины, Юкио, шатаясь, направился к подъезду. Сатору вылетел из квартиры, буквально поймал его на лестнице, прежде чем он встретился носом со ступеньками.       — Ты совсем сбрендил? За руль в таком состоянии! Что на тебя нашло, Ю?!       — О, Сатору… Я пропустил ужин, да?..       — Да, двенадцатый час уже. Боже, чем ты так набрался?       Юкио вытащил из кармана плаща бутылку абсента, поболтав тем, что осталось. Сатору перехватил ее, вздохнул и, подтянувшись к лифту, нажал локтем на кнопку вызова.       — Мне-то скажешь, по какому поводу надрался?       Юкио мотнул головой.       — А где был?       — На мосту… А знаешь, он там раньше такой был… Другой…       Юкио выплевывал слова, до боли цепляясь за плечо.       — Я такой идиот… Не могу без него. Не могу. Забыть хочу, а… не получается. Это ты виноват. Ты. Ты меня к нему привел. Дважды. И я вот… голову потерял.       — Ну, голову ты скорее из-за абсента потерял, — хмыкнул Сатору.       Он довел Юкио до гостиной, уложил на диван и откланялся. Поспешил уехать, поблагодарив за несостоявшийся ужин.       Айко осторожно стянула с Юкио плащ, пиджак, ослабленный донельзя галстук, села рядом и ласково погладила по светлым волосам.       — Что же случилось, Юкио? Ты никогда себе такого не позволял, никогда так не напивался. Ты же такой сильный…       Бурчание в ответ она не разобрала. Просто продолжила гладить по голове, прислушиваясь к судорожному, похожему на всхлипы дыханию. Постепенно оно выравнивалось, Юкио засыпал. Последним, что среди бессвязного бормотания прозвучало наиболее внятно, было:       — Gomen… Ai shiteru, Kei…*       Поняв, о ком речь, Айко поджала губы. Отдернула руку от жениха и быстро поднялась с дивана.       — Какая же ты мразь, Ю.