Симпатика

◄ 18 ► Хань потянулся, потом зарылся поглубже в скомканное одеяло, нашарил подушку и накрыл ею голову. Противный писк никуда не пропал и проник даже под подушку, продолжая терзать уши Ханя. Он сердито выбрался из-под подушки и одеяла, ухватил будильник, выключил, после чего забрался обратно в своеобразный кокон из одеяла и закрыл глаза. Вчера Хань устал, как собака. Слегка ныла челюсть после активных упражнений с Каем, и ещё мозги скрипели после всей той кучи глупых отговорок ― Хань изобретал их, лишь бы только не оставаться вдвоём с Минсоком и не начинать неприятную беседу. А ведь Минсок пытался поговорить с ним с глазу на глаз. Пытался, но так и не смог ― Хань выкрутился. Кстати, о Кае... Хань резко сел на кровати и огляделся. Нет, не показалось. Он проснулся в полном одиночестве. Все подушки и одеяла ― только его. И никакого обнажённого Кая рядом. Даже странно и немного не по себе, потому что Хань привык просыпаться и ощущать тёплое дыхание на спине между лопатками, руки, обнимающие его за пояс... ― Кай? ― тихо позвал Хань с недоверием в голосе. Хоть это и было глупым, но он откинул одеяло и поворошил подушки. Напрасно. Заглянул под кровать, но и там Кая не нашёл. Хань завернулся в одеяло и прошлёпал босыми ступнями в ванную, затем ― в гостиную напоследок сунулся в кабинет. Кай лежал на диване, отвернувшись лицом к спинке и закутавшись в простыни. Хань подобрался поближе к дивану и попытался понять, спит Кай или уже проснулся. Разобрать оказалось сложно: спокойное лицо, плотно сомкнутые веки, ровное дыхание, но уверенности в крепком сне никакой. ― Кай? Хань шагнул к дивану и присел на край. Кай медленно повернулся и вытянулся на спине, провёл ладонью по глазам. ― Ты что тут делаешь? ― Сплю. ― Обычно ты тут не спишь. ― Ты сказал, что я могу спать тут, ― Кай безмятежно пожал плечами. ― А ты сказал, что тебе нравится спать в моей постели, ― напомнил Хань. ― Что-то изменилось? Кай изучал его взглядом пару минут, слегка прикусив нижнюю губу. ― Не знаю, ― соизволил ответить наконец. ― А кто знает? ― сердито буркнул Хань. ― Обычно всё знаешь ты. Тебе, наверное, виднее, изменилось что-то или нет. ― Кай медленно сел, выпутал ноги из простыни, сдвинул чуть Ханя и опустил ступни на пол. Узкие ступни, обтянутые смуглой кожей, с выступающими косточками и заметными жилами... Хань разглядывал их пару минут. Прежде чем перевести взгляд на лицо Кая и убедиться, что холод сквозил не только в его голосе, но и отпечатался в каждой чёрточке, в глубине зрачков, в твёрдой складке полных губ. ― Хочешь мне что-нибудь сказать? ― тихо спросил Хань. Пристальный взгляд в ответ и немного пугающее молчание. ― Помнишь, я тебе говорил как-то... Если я чем-то тебя обидел или причинил боль... скажи мне об этом. Кай? Всё тот же пристальный взгляд, но уже не холодный, а болезненный. Словно Каю в самом деле было больно. По-настоящему. Во всех смыслах. ― Кто я? ― едва слышно, хрипло, с почти осязаемой мукой в голосе. ― Ты... ― Мысли Ханя метались в голове, сворачивались в пёстрый ком и не позволяли себя поймать. Он просто не знал, что должен ответить. Ни один ответ ― даже самый простой ― не шёл на ум. ― Неважно. ― Кай отвернулся, вздохнул и так же тихо спросил о другом: ― Кто я... для тебя? В повисшей утомительной тишине они старательно отводили глаза друг от друга. Но это не могло так вот продолжаться. Хань знал с самого начала, что рассказать правду Каю придётся. Когда-нибудь, но придётся. Теперь уже глупо бояться и всё время убегать от вопросов и ответов. ― Ты не готов услышать ответ. Не сейчас. Я расскажу тебе всё... но позднее. Пока просто... ― Хань с трудом сглотнул вдруг возникший в горле ком из горечи и неуверенности, ― просто верь мне. И подожди немного. Чтобы хоть как-то успокоить Кая, Хань тронул пальцами спутанные после сна тёмные волосы, погладил, провёл ладонью по плечу в мимолётной ласке и решил, что было бы неплохо согреть Кая парой поцелуев и жаркими объятиями. Обычно это работало. Он уже увереннее прикоснулся к смуглой коже на груди, после чего решил для начала вновь уложить Кая на диван, поэтому надавил ладонью слева, немного ниже груди. Его руку отшвырнули в сторону с тихим, но болезненным шипением. Кай напряжённо замер с прикрытыми глазами и прижатой к боку ладонью. ― Что... ― Ничего. Хань попытался отобрать у Кая простыню и взглянуть на левый бок поближе, но успеха не добился. ― Просто синяк. После тренировки у Тао. Ты попал как раз на него, ― глухо объяснил Кай и чуть отодвинулся. Хань тут же придвинулся, не позволив сбежать от себя, и вновь вцепился в белую ткань. ― Хочу взглянуть... ― Нет. Ты не хочешь. И я не твой пациент. ― Какой ещё?.. Я просто посмотрю! ― Не нужно! ― Нужно!.. ― Я не хочу! Хань умолк, потому что трудно говорить, когда горло сжимают сильные пальцы. Сжимают твёрдо, до боли, не позволяя сделать ни вдох, ни выдох. И трудно говорить, когда дар речи пропадает из-за страха. Прямо сейчас Кай не выглядел привычно влюблённым или чуть растерянным, прямо сейчас он выглядел так, будто его переполняла ненависть. И именно себя Хань ощущал объектом этой ненависти. Хань задыхался, не сводил глаз с Кая и пытался различить ещё что-нибудь в его лице помимо ненависти. Честно говоря, он сейчас вообще не узнавал Кая. Два гулких удара сердца. Пальцы на шее Ханя дрогнули. Кай смотрел на него с немым вопросом в глазах, потом уставился на его шею и на собственную руку, сжимавшую эту самую шею. Знакомая растерянность, недоумение, разочарование, тревога, чувство вины, боль и мольба ― всё это отразилось сразу в каждой чёрточке смуглого лица. Потом Кай притянул его к себе, крепко обнял и прижался губами к виску. ― Прости... Хань зажмурился, уловив, как бешено бьётся сердце в груди Кая. Тот был так близко, что различать быстрые удары не составляло труда. Ещё Кай крупно дрожал, цеплялся за него руками и с трудом дышал. Почти как во время того приступа, когда Ханю пришлось делать ему искусственное дыхание. ― Прости... Всё неважно. Я всего лишь... люблю тебя. Прости. Кай чуть отстранился, погладил его лицо кончиками пальцев, осыпал лёгкими поцелуями, поймал руки, сжал в своих ладонях и тоже принялся прикасаться губами ― невесомо и с такой нежностью, что Ханю стало не по себе. ― Ты... ― Вопросительный взгляд и нервно закушенная губа сбили Ханя с мысли. Он осторожно высвободил руки и дотронулся до тёплой и по-утреннему шершавой щеки. Кай тут же потёрся щекой о его ладонь и запрокинул голову, позволив его пальцам соскользнуть на гибкую шею. Хань медленно прочертил линию от подбородка до ключицы, потом повёл рукой от ключицы к плечу. Кай следил за ним из-под полуопущенных ресниц и не двигался, позволяя прикасаться к себе так, как того хотелось Ханю. Чуть прищурился, когда Хань запустил пальцы в его волосы, разбирая спутанные пряди, и совсем прикрыл глаза, едва Хань прикоснулся к его губам. Обводить кончиком пальца контур было приятно ― точно так же приятно, как удерживать руками за плечи и изучать губы Кая губами собственными. Хань немного отстранился и вновь наткнулся на вопросительный взгляд. Тот самый взгляд, что постоянно выбивал его из колеи и смущал разум. Под этим взглядом Хань всегда терялся и резко глупел. ― Мне надо в лабораторию. Это ненадолго. Побудешь дома, хорошо? Купить что-нибудь? ― торопливо отбарабанил Хань и отвернулся. Отвернулся, но всё равно продолжал чувствовать, как именно Кай смотрит на него. Скосил глаза и невольно сглотнул. Не то чтобы Кай пугал его... Хотя... "Он прекрасно знает, какое производит впечатление, и прекрасно умеет этим пользоваться. Он умный. И хитрый... Но это не всё. Не знаю, как это сказать лучше, но у него как будто нет никаких внутренних блоков и ограничений. И когда ты считаешь его ребёнком, ты ошибаешься именно по этой причине. У детей тоже нет внутренних блоков и ограничений, но с каждым прожитым днём дети обретают их ― слой за слоем. Они принимают рамки общества, обретают опыт, страхи и прочее. Комплексы ― сюда же. А у твоего друга ничего этого нет. Создаётся обманчивое впечатление наивности. Но это не наивность. Это называется иначе". Умный. Хитрый. Без внутренних блоков. Хань не хотел думать об этом, но невольно вспоминал слова Тао и недавнюю вспышку ярости, складывал их, рассматривал со всех сторон и никак не мог принять полностью то, на что Тао намекал ему. А Тао намекал, что Кай опасен. Если внести все необходимые поправки ― опасен для собственного создателя. Именно из-за любви. И ситуация усложнялась, потому что Хань по-прежнему ничего не знал об оригинале Кая. Пытался узнать, но толку-то... Хань погладил притихшего Кая по голове и убрёл в душ. Пока он приводил себя в порядок, Кай сделал ему кофе, затем молча наблюдал за лёгким перекусом и казался обычным. После завтрака Хань торопливо надел ботинки, шагнул к двери, поколебался, но всё же поймал Кая за руку, притянул к себе и наградил быстрым поцелуем, после чего пулей вылетел из квартиры. У лифта Хань машинально прикоснулся к собственной шее. Под тонким шарфом там прятались следы от пальцев. Чтобы помнить о них, прикасаться не требовалось. И смотреться в зеркало тоже было не нужно. О том, что сделал Кай не так давно, напоминала боль. Он стоял под упругими струями с закрытыми глазами и пытался достичь того состояния, что называлось внутренней пустотой. Просто чтобы забыть всё, что он знал. Или не всё, но большую часть. И теперь он хорошо понимал, почему "многие знания несут многие беды". Было бы проще, если бы он по-прежнему не понимал, что с ним происходит и почему. Кай опустил голову и неохотно открыл глаза. На левом боку осталась память об ударе Тао в виде тёмно-фиолетовой "розы". Синяк уже достиг сантиметров пятнадцати в диаметре и не собирался на этом останавливаться. Кай осторожно провёл пальцами по левому боку и прикинул своё состояние на данный момент. Рёбра целы, но под синяком боль уходила как будто на глубину, значит, повреждения не только внешние. Или они были внешними, а потом... Он нахмурился, заметив краем глаза что-то странное под ногами. Чтобы было ещё веселее... К стоку бежала алая от крови вода. Левая пятка, конечно. Кай осторожно присел на бортик и закинул левую ногу на правое колено, полюбовался на пятку. Как он и предполагал, Сэхун провёл операцию блестяще, но организм не справлялся. Скорость восстановления клеток либо слишком медленная, либо связи внутри клеток слишком слабые. Он дотянулся до аптечки, порылся внутри и достал последнюю бутылку с клеем. Если Хань оставил где-нибудь карту, надо найти и сходить в аптеку. Одной бутылки клея хватит только на один день. Наверное. А может, и не хватит. Кай залил рану клеем, крепко сжал пятку и торопливо затянул бинтом так, чтобы повязка держалась плотно и надёжно, не позволяла краям раны расходиться. Заодно он закрепил на корпусе эластичный бинт повыше пояса ― поверх синяка. Бинт ничего не давал, в общем-то, зато так легче было двигаться, внутренняя боль меньше отвлекала. К счастью, боль часто пропадала, когда левая часть тела уже привычно теряла чувствительность. Кай медленно оделся, выбрался из ванной и хотел заняться частными вопросами генетики, но не успел. Звонок в дверь заставил сначала отложить планы на время, а потом ― пересмотреть вовсе. Потому что за дверью Кай обнаружил Минсока. ― Переделать... Переделать... И это. Это тоже... И вот это! ― Бэкхён положил перед Ханем очередной лист с расчётными таблицами, подумал и бухнул сразу всю папку. ― Переделать всё. ― С ума сошёл? ― возмутился Хань. ― Если тут кто с ума и сошёл, то только ты. Это твои косяки и ошибочные расчёты, ― подбоченившись, ответил ему Бэкхён. ― Не знаю, чем и о чём ты думал, но ты сам посмотри. Давай! Просто одним глазком глянь и убедись, насколько невнимательным ты был. Видишь? Я бы переделал за тебя, но это твоя сфера. Я могу найти ошибки, но рассчитать всё полностью ― нет. Специализация другая, знаешь ли. ― Ладно... ― Хань поворошил листы и тяжко вздохнул. ― А Минсок где? ― Собирался к родне ещё вчера. Горишь желанием с ним увидеться? ― Не особо. ― Ты что-то ему сказал? Вчера он казался очень расстроенным. ― Ни полслова не сказал. Просто... ― Хань махнул рукой. ― Неважно. ― Кай? ― Что? ― Он едва не выронил листы. ― Как он? ― В смысле? ― Он выглядит... ― Бэкхён опустился на край стола, скрестил ноги в лодыжках и помялся, подбирая слова. ― Не то чтобы я паникую, просто в последнее время... ты ничего не замечал? ― Например? ― Хань уткнулся в монитор, стараясь не смотреть на Бэкхёна. ― Он кажется несколько рассеянным. ― Он всегда таким казался. ― Ну... ещё кажется немного усталым. ― Усталым? ― Или... не знаю... серым? И если вдруг что, не даётся в руки для осмотра. Даже когда в последний раз анализы проводили, датчики он сам крепил на себя. Ни мне, ни Чондэ не позволил заняться этим. ― Учитывая его склонность к мальчикам... ― Хён, перестань. Хань потёр лицо ладонями и снова вздохнул. ― Извини. ― Что-то случилось? ― Нет... Нет! ― отрезал Хань и с силой долбанул по клавише, чтобы запустить программу анализа данных. ― Что у тебя с шеей? ― Ничего. Не лезь не в своё дело, хорошо? ― Хён. ― Ну что? Что? ― Хань подорвался со стула. ― Что ты хочешь от меня услышать? После всего, что я сделал для него, ты по-прежнему думаешь о нём больше, чем обо мне? А я тебе не кажусь серым и уставшим? Нет? Не кажусь тебе рассеянным? А вот это... ― Хань схватил со стола листы с таблицами, потряс ими и бросил обратно, ― это, наверное, так, чистая случайность, да? ― Возможно, ― невозмутимо отозвался Бэкхён. ― Но ты знал, на что идёшь. И у тебя был выбор. У Кая выбора не было и нет. Да, поэтому я буду больше думать о нём, чем о тебе, уж прости. Он добрый и ласковый, как котёнок. Я вообще не представляю, откуда все эти проблемы берутся у тебя с ним. ― Этот "ласковый котёнок" час назад пытался меня придушить, но, я так понимаю, это не представляет для тебя интереса. Бэкхён с задумчивым видом демонстративно оглядел обмотанную шарфом шею Ханя и фыркнул. ― Ты жив, здоров и выглядишь на миллион кредитов. Тебе не кажется, что ты делаешь из мухи слона? Что стало триггером? ― Понятия не имею. ― Хён, твоё образование не позволяет тебе отделываться подобными ответами. Что спровоцировало его? ― Я не знаю. Правда. Это было... ― Хань медленно опустился на стул и задумчиво потёр подбородок. ― Это не напоминало ни один из классических случаев. Я, правда, не представляю работу его эмоциональных механизмов. Иногда его поведение предельно логично и последовательно, а потом ― вдруг ― всё меняется. ― Каковы закономерности? ― Их нет. Никакой системы. Хань помахал рукой в ответ на недоверчивый взгляд Бэкхёна. ― Серьёзно. Ты же знаешь, я бы заметил непременно. Но. Ничего. Никакой систематичности. Никаких общих моментов. Всего одна деталь совпадала. ― Какая? ― Симпатика. Всегда все признаки. Физические реакции есть, они одинаковы. И всё. Больше ничего общего. Ну и... хотя я не уверен... ― Что ещё? ― Он успокаивается, когда прикасается ко мне, держится за меня. Какое-то время требуется, конечно, но он успокаивается. Бэкхён сунул руки в карманы, покивал и помолчал пару минут, размышляя о чём-то. ― Хён, ты уверен, что никогда прежде не встречал никого, похожего на Кая? ― Точно нет. ― Уверен? ― Боже мой, да! У него такое лицо, какое я вряд ли бы забыл при всём желании. Я никогда прежде не встречал ни одного человека, хоть немного похожего на него. Впервые я увидел его в биокамере ― это совершенно точно. ― Хён... ― Что? Бэкхён выдержал длинную паузу, после чего тихо уточнил: ― Хён, ты ведь не боишься его? В лаборатории повисла тишина, после чего к беседе присоединился Чондэ, о котором все успели благополучно забыть: ― Потому что если ты его боишься, у нас возникает серьёзная проблема. ― Какая? ― едва слышно уточнил Хань. ― Проблема Урана, хён. Когда творец боится, он не может это скрыть. Не от того, кого создал. А понимание, что ты не можешь спрятать страх, будет тебя злить. И свою злость ты будешь ― вольно или невольно ― срывать на Кае. Твоё недовольство собственным страхом будет бить по нему в первую очередь. Вместо твоей любви он получит всё это. Рано или поздно... ― Именно. Если ты его боишься, тебе нельзя оставаться с ним наедине. Это может плохо кончиться. Потому что, хён, от любви до ненависти... сам понимаешь. И если дать ему любовь ты не можешь, остаётся только вариант номер два. И в этом ключе меня начинает беспокоить шарфик на твоей шее. Хён, кстати... Э... Когда вы... гм... были близки, Кай проявлял... как бы так... ну-у-у... жестокость? Или какие-нибудь... какие-нибудь... Хань сжал кулаки, чтобы удержать все уместные и не очень эмоции в себе. ― Нет. Никогда. И в меня он засовывал исключительно пальцы или член. Ты это хотел знать? Ещё что-нибудь тебя интересует? В данной сфере. ― На мне срывать злость тоже не надо, ― невозмутимо сообщил ему Бэкхён. ― Я же спросил об этом не из праздного любопытства. То есть, склонности к садизму у него не наблюдается? ― Если помнишь, это не помешало ему оттянуться по полной на Хэнке. ― И когда он стрелял в тире... ― Чондэ умолк под пристальными взглядами Ханя и Бэкхёна. ― Что? Ну сами вспоминайте тогда. Когда он стрелял, смотрел очень холодно на цели. Как будто ему всё равно, что выступает в качестве мишени. ― Мы уже предполагали, что оригинал ― военный. Это вполне возможно. Остаточные навыки. ― Да знаю я. Я о другом тут вам толкую. ― Чондэ плюхнулся на стул и потянулся. ― Я о том, что таких людей учат держать всё под контролем. Особенно ― себя. Особенно ― эмоции. Поэтому тут трудно сказать, насколько он агрессивен от природы. Он может быть жестоким, просто не позволяет себе проявлять это. Вот и всё. ― Господи, да о чём мы вообще говорим? ― Хань уронил голову на руки и зажмурился. ― Мы столько всего хотели сделать. Столько важного и нужного всем людям... ― А, в итоге, не можем сделать хорошо всего одному человеку, которого создали сами, ― ядовито продолжил Бэкхён. ― Это сложнее, чем казалось. Бэкхён, скинь мне ещё раз результаты всех тестов. Вообще всех, что мы проводили за это время ― с самого начала эксперимента. ― Собираешься торчать тут пару суток безвылазно? ― Хоть неделю, если потребуется. Должно быть хоть что-то. Что-то, что мы пропустили или не заметили. Что-то, что может всё объяснить. Или я это найду, или не вылезу отсюда вовсе. Кай неторопливо переступал ногами по влажному песку и следил за набегавшими на берег волнами. На Минсока он не смотрел. Тот шёл по сухому песку слева от Кая и пока молчал. Наверное, ситуация казалась им обоим странной и нелепой, потому что прежде Минсок не особенно возился с Каем. Пожалуй, из всей четвёрки студентов именно он относился к Каю ровно и спокойно. Чондэ и Бэкхён норовили Кая побаловать как ребёнка и потискать как плюшевую игрушку. Хань... тут всё было слишком уж сложно для одного конкретного определения. Или даже для двух. Определений. Тем не менее, всё это не отменяло визита Минсока и его планов на какой-то разговор. Кай предполагал, что разговор серьёзный. Скорее всего, разговор коснётся Ханя. И того, чему Минсок не так давно стал свидетелем. Стоило лишь подумать об этом, как тут же возникло желание исчезнуть, только бы разговор не начался вовсе. Если уж не удаётся о чём-нибудь договориться с Ханем напрямую, то о чём можно договориться через посредника? Хотя... Кай подумал, что Минсок знает Ханя уже несколько лет, они друзья и должны по идее понимать друг друга. Быть может, Минсок скажет что-то такое, что в самом деле поможет разобраться в ситуации и поможет Каю стать ближе к Ханю. Ближе ― во всех смыслах. ― Хён... ― начал первым Кай и умолк, заметив, что Минсок тоже собрался заговорить. Пауза подзатянулась. Видимо, Минсок тоже пытался решить, кому из них говорить раньше. Поскольку процесс решения явно занял больше времени, чем рассчитывали они оба, Кай продолжил, раз уж сказал хотя бы слово. ― Хён, о чём ты хотел поговорить? О Хане? ― В том числе, ― тихо отозвался Минсок и остановился. Кай сделал ещё пару шагов, оглянулся и вздохнул. Минсок с сосредоточенным выражением на лице сунул руки в карманы брюк, покачнулся, перенося вес с носков на пятки и обратно, потом вновь двинулся вперёд вдоль кромки прибоя. Кай машинально зашагал следом. ― Хотя, наверное, я больше хотел поговорить о тебе, ― продолжил на ходу Минсок. ― Обо мне? ― переспросил Кай ― ничего лучшего ему в голову не пришло, а оставить фразу без реакции ему показалось глупым и неуместным. ― Да. Почему ты позволяешь ему всё это? ― Что? ― Он настолько опешил от подобного вопроса, что невольно притормозил. Пришлось догонять Минсока, который не собирался останавливаться. ― Если он к чему-то принуждает тебя... ― Он не... ― Я понимаю, что для тебя Хань ― особенный. Очень особенный. Но не обязательно доводить всё вплоть до этого. Конечно, он многое сделал для тебя, но это не даёт ему права претендовать на тебя до такой степени. ― Хён... ― И я понимаю, что ты стараешься защитить его. Я вовсе не ругаю. Ну, то есть... в чём-то я даже его понимаю, но всё это... вот это... ― Хён... ― Погоди! ― Минсок резким жестом велел не перебивать его. ― Когда Хань всё это только запланировал, он понимал, что будет трудно. И понимал, что ты тоже будешь особенным человеком для всех нас. Конечно, необходимо соблюдать определённые этические нормы, которыми пренебрегать недопустимо, однако это зашло слишком уж далеко. Ты понимаешь? Ты вовсе не обязан так поступать, как хочется ему. Ты учишься, уже многое знаешь наверняка, ты способен сам делать выводы и принимать решения. Мы рассчитывали на несколько иной результат, но в твоём случае постоянно приходится сдвигать график и всё менять. ― График... ― медленно повторил Кай, разглядывая спину идущего впереди Минсока. ― И всё было запланировано? ― Хань пока не рассказывал тебе в деталях об эксперименте, правильно? ― Об эксперименте он мне не рассказывал, ― выдержав паузу, подтвердил Кай. ― А эксперимент, я так понимаю, касается меня? Минсок остановился, передёрнул плечами и развернулся. Он почти минуту смотрел на Кая прямо, потом резко кивнул и отчеканил: ― Ты и есть этот эксперимент. Его сердце и душа. Живое доказательство теории Ханя. ― Какой теории? ― Голос звучал ровно и спокойно, сдержанно. Хотя любым звукам в пустоте полагалось быть именно такими. То, что он ― эксперимент, никогда Каю в голову не приходило. Его теории были куда менее смелыми. Сам он верил в теорию, что просто болен, а Хань пытался его вылечить. Именно такое впечатление сложилось у Кая после всего, что он прочёл и успел пережить за последнее время. Он полагал, что из-за болезни забыл многое, полагал, что их с Ханем что-то связывало. Но он не представлял, что всё сводилось просто... к эксперименту. ― Теория о минимальном воздействии на геном с помощью средств генной инженерии и проектирования. Для того чтобы лечить тяжёлые болезни. Или те, от которых ― в теории ― вылечить невозможно. ― Я был болен? ― уточнил на всякий случай Кай. Минсок покачал головой и чуть поджал губы. ― Тебя не существовало вовсе. Хань и Бэкхён спроектировали твой геном и вырастили тебя искусственно. Это не клонирование. ― Воссоздание? ― предположил Кай, порывшись в памяти. ― Синтез? ― Откуда... ― Минсок нахмурился, но кивнул. ― Синтезирование. Ты ― синтезированный человек. ― Даже я знаю... ― Теперь руки в карманы сунул Кай и ковырнул песок носком ботинка. ― Даже я знаю, что чистого синтезирования не бывает. Нужна база. Исходный геном. Оригинал. ― Да. Хань взял оригинал в архиве. ― И я ― чья-то часть? Чья? ― Мы не знаем. Он отвернулся к морю и прищурился, чтобы солнечные лучи не слепили. ― Если вы молчали всё время, зачем ты говоришь мне это сейчас? Разве эксперимент закончен? ― Фактически ― да. Эксперимент прошёл успешно на все сто. ― Правда? ― Кай слабо улыбнулся и закусил нижнюю губу. ― Как ни странно, но да. Теория работает. Ты ведь сам видел клетки в лаборатории. Опыты повторили на различных животных ― все здоровые теперь. При повторном заражении в некоторых случаях ― зависело от заболевания ― организм справлялся сам с болезнью. Эксперимент удачный. Кай опустил голову и уставился на свой левый ботинок. Он не чувствовал левую ногу опять. ― Понятно, ― пробормотал он. ― Зачем же нужен я? ― С тебя всё началось. ― Хён, я угадаю, идёт? ― Кай вновь криво улыбнулся. ― Никто не позволил бы ставить опыты на живых людях. Неважно, чем они больны или не больны. Поэтому вы синтезировали меня. Чтобы у вас был живой человек, на котором опыты ставить можно. В медицинских и уголовных положениях термин "синтезированный человек" не упоминается, значит, никакой уголовной ответственности... ― Кай. ― Что? Я прав? Ведь так? ― Он стиснул зубы и повернулся к Минсоку. ― Дело ведь в этом? Опыты на животных ― это хорошо и даже иногда убедительно, но для полноценного исследования... ― Никто не считает тебя подопытным кроликом, Кай. Просто... ― Просто что? Начинал ты этот разговор в ином ключе. Ты считал, что Хань слишком многое себе позволяет, правильно? Потому что я всего лишь часть эксперимента? Пусть и важная часть? Или уже и вовсе не важная? Хён, что ты хотел сказать мне? ― Кай отвернулся и устало провёл ладонью по глазам. Ему требовалось время на размышления. В одиночестве. Пока новость выглядела слишком "тяжёлой" и неудобоваримой даже для быстрого разума Кая. И по-прежнему правда была неожиданной. Он думал, что ему помогают. Пытаются помочь. Он думал... А оказалось, просто эксперимент. Просто случайный геном из архива. Чтобы доказать эффективность теории. Всего лишь. ― Я хотел сказать тебе, что рядом с тобой есть не только Хань. Ещё есть Бэкхён, Чондэ и... я. И ты можешь на нас рассчитывать. Если Хань делает что-то такое, что тебе претит, ты всегда можешь обратиться к нам. Ты не должен... не должен спать с ним только потому, что он тебя создал. Он в который уже раз отвернулся к морю, но не смотрел на волны. Он закрыл глаза. В нос навязчиво лез запах гари, раскалённого металла, опалённых волос и... горящей в огне плоти. Где-то сгорали заживо люди. И кого-то нужно было спасать. Наверное, спасать нужно было Кая. Он не знал. Темнота становилась всё больше, значимей, она затягивала. И Кай сам хотел побыть в ней. Побыть подольше. Чтобы привыкнуть. Минсок что-то кричал, но очень ― бесконечно ― далеко. Может быть, из другого мира. Какая разница?