He doesn't remember me/Он не помнит меня.

- Эй, Лиам? – тихий шепот Гарри, но Лиам только крепче обнимает подушку и Стайлс закусывает губу. – Блин, Пейно, просыпайся… Лиам, там Зейн, он… - Что с ним? – мгновенно подскакивает на кровати парень и Гарри только слабо улыбается, похлопав его по плечу. - Он тебя зовет, - только начинает говорить Стайлс, а Лиам уже срывается с места, вылетая за дверь. Гарри потирает и без того красные глаза и зачем-то поправляет край больничного одеяла на койке, перед тем как присесть. В палате пусто и темно, уже почти ночь, единственный свет здесь – бледное свечение ламп в коридоре. На прикроватной тумбочке сидит забытый кем-то плюшевый медведь, из коридора слышны отдаленные голоса врачей и задержавшихся посетителей. Здесь вперемешку с запахом лекарств чувствуется приятный запах выстиранной одежды, и Стайлс позволяет себе всхлипнуть пару раз, перед тем как глубоко вдохнуть и заставить себя успокоиться. Он должен быть сильным. В конце концов, с Зейном все хорошо. Да, его лучший друг несколько часов назад пережил остановку сердца, проведя два часа в реанимации, а его бывший парень чуть не поседел за это время, будучи единственным, кто бодрствовал на тот момент. Но сейчас все хорошо. Зейн жив, он очнулся, и это главное. «В конце концов, наверное, любовь действительно имеет силу воскрешать», - думает Гарри, медленно идя по пустому коридору к палате, из которой, единственной в этот поздний час, слышны радостные возгласы и веселый смех. «Ну, да», - негромко замечает его внутренний голос, - «Ведь Луи тогда очнулся». Гарри останавливается в нескольких шагах от палаты, замечая темную фигурку на лавочке рядом со стендом о борьбе с раком. Томлинсон лежит, положив ладошки под щеку и Стайлс невольно улыбается, не в силах отвести взгляд от такого умиротворенного сейчас парня. - Блять, Луи, - громкий выдох Гарри, сразу после ощутимого удара его спины о стену в коридоре, к которой его припечатал Томлинсон. - Я не блядь, малыш, я только твой, - шутит Луи в ответ, перед тем как прижаться губами к тонкой коже на изгибе шеи кудрявого парня. Тот в свою очередь смеется, запуская пальцы в мягкие волосы Луи, рушит его укладку, мягко массируя пальцами затылок. Томлинсон уже на пределе – он подхватывает Гарри на руки, и тот послушно обвивает ногами его талию, перемещая холодные ладони на горячую шею Луи, чтобы приподнять большими пальцами его лицо за подбородок и нежно поцеловать в родные губы. Луи даже не помнит, как он умудряется без особых травм донести Гарри и самого себя до спальни, падая вместе с ним на кровать, все это время не отрываясь от губ Стайлса, язык которого уже исследует его рот. - Хаз… - Гарри сдергивает с Томлинсона футболку, нетерпеливо дергает пуговицу на его джинсах. - Хазза… - Гарри мычит что-то в ответ, забираясь рукой в трусы Луи, и тот сдавленно охает, прикусывая ключицу парня. - Гарри, твою мать, - Гарри поднимает голову, отрываясь от груди шатена, которую покрывал поцелуями. Его кудрявые волосы сейчас в еще большем беспорядке, чем обычно, глаза блестят, губы красные, опухшие и влажные, и Луи хочется кончить от одного только этого зрелища. - Ну что, Лу? – нетерпеливо спрашивает он, облизываясь, и Луи завороженно следит за его розовым язычком, скользящим по губам. - Я люблю тебя, - тихо произносит парень и на щечках Гарри появляются столь любимые Томлинсоном ямочки. - Я тоже тебя люблю, - шепчет в ответ Стайлс и его красные, опухшие, влажные губы прижимаются к губам Луи… Луи врывается в него, заполняет его, и Гарри хрипло стонет, оставляя свои следы в виде восьми неровных полос на лопатках парня. Их тела переплетаются, их телефоны разрываются в карманах курток, оставленных в прихожей, потому что они благополучно забыли о парнях, которые ждут их в привычном кафе напротив магазина детской одежды. - Я люблю тебя, - шепчет Хаз, щекоча кудряшками грудь Луи. Томлинсон молча целует его запястье, потираясь носом о ладонь Гарри. - Гарри? – резкий оклик парня вырывает Стайлса из мыслей, и он часто моргает, пытаясь избавиться от мимолетного наваждения. Луи медленно садится, широко зевая, на его голове бардак, впрочем, это уже никого не волнует. - Ты в порядке? – улыбается Хаз, садясь рядом с ним, и Луи, неожиданно, кажется, для них обоих, кладет голову ему на плечо. - Теперь да, - снова зевает Томлинсон, - нельзя так нервничать, это слишком для меня. Я не такой сильный как Лиам или ты, например. Гарри удивляется. - Я? Я не такой уж сильный. - Нет, ты очень сильный, просто ты сам этого не знаешь, - тихо говорит Луи и Гарри сглатывает, потому что от парня пахнет свежим ветром, и он не знает, что ему с этим делать. Сильный? Действительно. Слабый человек уже сошел бы с ума, сломался, наверное, но Гарри держится. В этом проявляется сила? Он не знает этого. Он знает лишь, что здесь, рядом с Луи, который прижимается к нему, обжигая шею Гарри своим дыханием, здесь, где громкий хохот Найла доносится из палаты в нескольких шагах от них – здесь он хотел бы быть вечно. Здесь он чувствовал себя в безопасности. Сейчас все хорошо. Если б я только мог тебя увидеть, Все стало бы хорошо, Если б я тебя увидел, Эта тьма превратилась бы в свет. Я буду идти по воде, А ты поймаешь меня, если упаду. Я потеряюсь в твоих глазах, Знаю, всё будет хорошо, Я знаю, всё хорошо.*