Да, босс!

Ночь... вязкая, тягучая, слишком жаркая для этого времени года - догорали всего лишь последние дни весны, окутала город, мечтающий наконец-то забыться в этот поздний час. Но ночная жизнь не желала останавливаться, терзая укутанные мраком городские улицы тысячами разноцветных огней. У входа в неприметный подвальчик топтались стайки подростков, хихикая и подталкивая друг друга локтями, подначивая на подвиги. Девушки со слишком агрессивно раскрашенными лицами неуверенно переступали на высоченных тонких каблучках, смущенно одергивая слишком короткие юбки, которые почти не оставляли места фантазии. Крутясь дома перед зеркалом, им казалось, что выглядят они круто, но, ловя развязные взгляды толпящихся невдалеке парней, слушая их колкие высказывания, многие из девчонок понимали, что, кажется, перестарались. Другие же красотки отточенными до автоматизма движениями поправляли на себе одежду и прически, опытно стреляя глазами в поисках приключения на одну ночь. Сквозь эту колышущуюся в хаотическом движении толпу пробиралась высокая мрачная фигура, резко выделяющаяся на фоне яркой, веселой клубной жизни. Мужчина был значительно старше щебечущих у входа в подвал подростков и выглядел так, что девушки, окидывающие его удивленными взглядами, оценили - этому парню здесь ничего "не светит". Он подошел к развалившемуся в дверях здоровенному клубному вышибале, высокому рыжеволосому, похожему на древнего викинга, парню, сверкнул глазами из-под накинутого на голову капюшона, но не произнес ни слова. Охранник лишь мельком взглянул на посетителя и перегородил вход своей внушительной фигурой. Оскалив длинные клыки, вышибала-вампир прошипел: - У нас дресс-код, вали отсюда, - и упер в бока мощные руки, покрытые рыжей шерстью. Мужчина лишь молча двинулся вперед, толкнув вышибалу плечом в грудь. Тот взглянул в глаза наглецу и молча отступил, пропуская мрачного субъекта, одетого в грязноватую, слегка потрепанную одежду к ступеням, ведущим вниз, в помещения клуба. По слишком чувствительному слуху сразу же ударили резкие звуки ломанного музыкального ритма. Номак поморщился от боли, но продолжал проталкиваться сквозь шумную толпу, боль его не могла остановить, в последнее время эти ощущения были единственными, которые остались в его жизни. Он приостановился и задумался, нет, пожалуй, он лгал сам себе, к всепоглощающей боли иногда добавлялись чувства ярости, злости, ненависти и стыда, сменяющиеся опустошением и апатией. Вот теперь вся гамма его чувств была полна. Сегодня в ночном клубе он, пожалуй, был единственным, кто не искал здесь развлечений. Его желания были намного проще, найти добычу, и, может, по ходу удовлетворения жажды, уже несколько часов доставлявшей ему немалое, продолжающее расти беспокойство, стереть с лица земли несколько этих отвратительных тварей, называющих себя вампирами. Он внимательно всматривался в лица, не желая ошибиться, в такие места часто забредали и люди, несколько десятков он видел у входа, многих из них охрана пропустит, вот только обратно выйдут не все. Вот парочка молодых вампиров обжимается у стойки бара - легкая добыча. Парень отрастил неслабую мускулатуру и теперь демонстрировал ее, перекатывая мышцы под футболкой в обтяжку, пытаясь впечатлить довольно симпатичную девчонку-вампира. Достаточно вывести из себя парня, чтобы он захотел хвастнуть силой перед своей подружкой, решив проучить длинного, худого типа со шрамом на лице. Или еще несколько подростков топчутся у сцены, где на шесте извивается стриптизерша. Они настолько молоды, что демонстрация женских прелестей для них единственный источник сексуального удовлетворения, их подружки, скорее всего, еще не воспринимают их всерьез. Здесь будет совсем просто, достаточно заставить закончившую выступление танцовщицу позвать их с собой в подсобку, и несколько свежих тел прольют для него свою кровь. Скучно... нужно бы выбрать кого-то, кто может хоть пару минут сопротивляться, иначе охота превращается в банальную бойню. Чувство стыда, кажется, еще очень реально и никак не угаснет в обреченном убивать теле. Достойную добычу становится найти все сложнее, многие из этих, с позволения сказать, вампиров, еще даже не пробовали на вкус человеческой крови и перебиваются в основном мелкими грызунами, о, да, некоторые в состоянии убить даже кошку, и конечно, высший пилотаж, крупную собаку. За этими размышлениями Номак не заметил, как подобрался совсем близко к сцене. Чуть позже обнаженные тела экзотических танцовщиц (так, кажется, себя называют стриптизерши), сменятся немного более прикрытыми телами клубных певичек, развлекающих публику слабыми тоненькими голосками и длинными ногами. Номак остановился и вскинул голову вверх, принюхиваясь к смеси запахов табачного дыма, алкоголя и пота случайно оказавшихся здесь людей. Нужно выбирать любого, жажда становилась все нестерпимее, рождая боль, разливающуюся от самого горла до низа живота. Еще пару часов, и внутренние органы начнут отказывать один за другим. Но внезапный сильный толчок в солнечное сплетение и тонкий женский голосок, поливающий его отборной руганью прервали его мрачные размышления. Невдалеке от сцены, где на шестах извивались каждая в своем странном танце обнаженные экзотический танцовщицы, сидел человек. Он вальяжно развалился на черном кожаном диване, раскинув по верху мягкой спинки длинные руки, во рту попыхивала сигара. Он явно чувствовал себя хозяином жизни в этом вампирском логове. Этого фамильяра и его людей не смел тронуть никто. Дэвид Голдсендс целиком оправдывал свою фамилию и прозвище "Папочка", которое дали ему в клане. "Денежный мешок", - так за глаза называл его Элай Дамаскинос, наслаждался этой ночью после очередной удачно провернутой сделки, которая должна была принести ему еще несколько миллиардов зелененьких. Его банковские счета росли с каждым годом. "Папочка" всегда держал нос по ветру и понимал, что человечество все больше попадает под невидимое влияние мира вампиров, и он всячески этому содействовал, вливая немалые финансовые потоки в стремительно развивающуюся инфраструктуру кровососов. Реки денег в обмен на неприкосновенность, на гарантию того, что реки крови его и его близких не прольются до тех пор, пока он спонсирует эту шайку кровопийц. Свое прозвище он получил не только за управление легальным и теневым бизнесом людей и вампиров. Невдалеке, метрах в трех от него, извивалась в медленном тягучем танце его плоть и кровь, единственная двадцатилетняя дочь. Девушка бросала недвузначные взгляды на крутившегося вокруг нее молодого отчаянно красивого парня. И пусть бы развлекалась, но молодой человек был вампиром, отчего кровь закипала в жилах отца, в страхе за то, что его надежда, умница и красавица будет обращена в одну из этих отвратительных тварей, с которым он должен был вести свои дела. Дэвид какое-то время недовольно глядел на то, как его дочь флиртует с молодым вампиром. Парень был идеален во всем - высокий, широкоплечий, гибкий, лицо выражало уверенность, высокие скулы, большие глаза, обрамленные веером длинных черных ресниц, хмуро сдвинутые черные брови делали внешность не такой приторно сладкой, густые черные волосы были зачесаны чуть назад, агрессивно и самоуверенно, чувственные идеальной формы губы приоткрывались в подобии хищной усмешки, обнажающей белоснежные зубы с длинными тонкими острыми клыками. Он словно только что сошел с обложки модного журнала. Весь прикид его тоже будто кричал - я "Мистер Совершенство" - стильный черный костюм сидел так, будто юноша родился в нем. На одежде не было ни единой лишней складочки, ни единой соринки, поверх ворота шелковой черной рубашки был повязан ярко-красный шелковый галстук, заколотый платиновой булавкой с крупным темным рубином. Мужчина задумчиво разглядывал носы своих до блеска начищенных лакированных черных туфель, нервно поправлял дорогущий "Роллекс" на запястье, тер идеально выбритую щеку. Было видно - он изрядно нервничает в присутствии молодой девушки, тем более, что ее отец находился неподалеку и сверлил его недобрым взглядом. Девушка развязно обхватила вампира за талию, заставила наклониться, прислонилась губами к его уху и прошептала мягким завораживающим голосом: - Не бойся, Дитер, он тебя не съест, - и весело захохотала радуясь, как она думала, своей удачной шутке. Парень покосился на мистера Голдсенса и недоверчиво покачал головой: - Он никогда не позволит нам быть вместе. Как он не может понять, что я могу дать тебе все, Мила, что и он, и даже сверх того? Он может тебя обеспечить, я тоже. Но я могу подарить тебе вечную жизнь, навсегда сохранить эту красоту, - вампир опасливо покосился на человека, следящего за ними, но все же решился и прикоснулся ладонью к лицу девушки. Мила улыбнулась, потершись щекой о его руку, как разомлевшая кошка. Наблюдая за всем этим, Дэвид Голдсенс зло потушил сигару в стакане с виски и жестом подозвал одного из своих секьюрити. Здоровенный человек склонился к хозяину, слушая, что говорит тот ему на ухо, и утвердительно кивнул. Охранник приблизился к танцующей медленный тягучий танец парочке, и нерешительно откашлялся. На первый взгляд было даже не понять, кого он боится сильнее, своего хозяина или его дочь. У девушки был отвратительный нрав, и если мистер Голдсендс мог наказать финансово, то юная фурия запросто могла вцепиться длинными коготками в лицо. - Босс хочет вас видеть, мисс Милена, - только отец и его быки называли ее полным именем, которое она ненавидела. Мила вздернула вверх маленький, волевой, чуть выступающий вперед подбородок и вызывающе взглянула на секьюрити. Она даже никогда не интересовалась, как зовут человека, проработавшего у ее отца почти семь лет. - Так пусть сам сюда идет, или от виски на ножках не держится, - оба мужчины почти явно увидели, как закапал яд с пухленьких красных губ девушки. Охранник затравлено огляделся, действительно как озадаченный бык мотнул головой, и тупо повторил ту же самую фразу: - Босс хочет вас видеть, мисс Милена. Мила наигранно всплеснула руками: - Ладно, а то ты меня до смерти заноешь, - недовольно пробурчала она, и, картинно опустив вниз голову, размахивая длинным худыми рукам, как сломанная кукла, еле переставляя ноги двинулась в сторону отцовского столика. Дитер осторожно шел за ней, про себя прокручивая возможный диалог с мистером Голдсенсом. Он давно хотел поговорить об их с Милой дальнейшей судьбе, прекрасно понимая, что взбалмошная девчонка вряд ли будет долго страдать, если отец окончательно запретит ей видеться с вампиром, и найдет более подходящую кандидатуру. Мила обернулась, взглянула на кислую мину Дитера и скривилась: "Красивая тряпка, - мелькнула мысль,- неужели в этом безумном мире нет мужчины, с которым бы она могла почувствовать себя слабой, даже такое чудовище, как Дитер, убивший не один десяток человек вызывал в ней только насмешку." До столика ее отца они шли, казалось, целую вечность. Дэвид угрюмо взглянул на троих подошедших и жестом приказал секьюрити убираться. Остановив тяжелый взгляд на Дитере, мистер Голдсендс произнес: - Не думаю, мистер Бреннер, что вам стоит здесь оставаться, это конфиденциальный разговор между мной и моей дочерью, который вас не касается, как, впрочем, не должна касаться и вся жизнь Милены. Это было полное поражение, Дитер проиграл битву, даже не вступив в схватку, ему просто не дали возможности сделать это, указав на дверь, но он не отчаивался. Откашлявшись в кулак, попутно продемонстрировав и безумно дорогие часы и крупное кольцо из платины с голубыми бриллиантами, он все-таки решился и произнес: - Мистер Голдсендс, зря вы так относитесь к тем, кто дает вам свою защиту и возможность развивать бизнес. Вампиры всегда покровительствовали Вам, и смогут защитить вашу дочь. Я лично могу позаботиться о ней. Дэвид Голдсенс запрокинул голову и громко захохотал, из глаз брызнули слезы. От души насмеявшись, он снова взглянул на Дитера и произнес, все еще слегка посмеиваясь: - Вампиры с недавних пор не могут защитить сами себя, а ты утверждаешь, что можешь это сделать. Так почему вы до сих пор боитесь высунуть носы на улицы города в ночное время, ваше законное время. Почему одна тварь, взявшаяся неизвестно откуда, наводит ужас на целый клан? И ты хочешь, чтобы я отдал тебе мою дочь? Скажи, сколько пострадало вампиров от вашего загадочного врага? Молчишь? Я отвечу - около сотни, а людей - ни одного. Пока Милена человек, я могу быть спокоен, так что бери-ка ты свою надменную задницу и вали с моей территории. - Взгляд Дэвида Голдсендса был холоден и неумолим. Дитер опустил голову, резко развернулся на пятках, сверкнув новенькими лакированными туфлями и пошагал прочь. Такого поворота событий Мила не ожидала вовсе. Она вскинула голову и стояла, сверля отца ненавидящим взглядом. Дэвид взглянул на свое дитя. Стройная, пожалуй, слишком худая, с длинными, ниспадающими по спине до самой талии белыми волосами, с бледной кожей, светло-зелеными подведенными черным глазами и ярко накрашенным алым ртом, она не слишком походила на человека. От вампира ее можно было отличить только взглянув в тепловизор. Нет, этот парень определено не пара ей, он делает из его красавицы такого же безжизненного отвратительного монстра. - А ты, дорога моя,- Дэвид мягко, но настойчиво взял дочь за руку, - сейчас идешь с Михаилом, - вот оказывается как звали секьюрити, - и едешь домой, тебе нужно выспаться, лицо белее снега уже. Мила выпрямившись во весь свой не слишком большой рост, напоминала натянутую, готовую в любой момент лопнуть струну: - Ну хорошо, - прошипела она, - ты мне не указ, я совершеннолетняя, буду делать, что хочу, - она резко вырвала хрупкое запястье из отцовской хватки и помчалась, зло распихивая попадающихся на пути посетителей клуба, направляясь к высокой сцене. Не видя от слез перед собой ничего, она с разбегу наткнулась на только что вошедшего в огромный шумный зал мужчину, сильно толкнув того локтем в солнечное сплетение - С дороги, тварь, - зло прошипела она. Мужчина в ответ только неопределенно хмыкнул и передернул широкими плечами. Девушка едва доставала ему до подбородка, но ее злости хватило бы на десяток здоровенных вышибал, и она взвилась. Окинув беглым оценивающим взглядом своего невольного собеседника, она выдала: - Ты что-то сказал, ничтожество? Вали в ту помойку, откуда вылез, - и она, оттолкнув мужчину со своей дороги, помчалась дальше. Он проводил девушку удивленным взглядом. Злобное создание тем временем добралось до сцены и приветливо помахало рукой одному из знакомых ей музыкантов, топчущихся вокруг аппаратуры. Он протянул ей руку, помогая взобраться наверх: - Как жизнь, Милена прекрасная? - девушка недовольно фыркнула: - Готовитесь? - она окинула взглядом сцену. - Можно поучаствовать? Когда-то она пела в этом клубе с этими парнями, но увидев, как пялятся на его дочь вампиры всех возрастов, Дэвид Голдсендс строго запретил ей выставляться напоказ на сцене. - Решила вспомнить былое? Мы всегда за, пока наши девочки наставят свои буфера, можешь развлечь публику. Твой старик просто с ума сойдет. Готова? - и парень занял свое место с гитарой в руках. Мила медленно, покачивая бедрами подошла к стойке с микрофоном, нежно обхватила ее руками, приблизила к микрофону губы и прошептала: - А это для вас, мои сладкие, - и начала петь. На первые строчки песни никто, впрочем, не обратил внимания, лишь отец зло уставился на повисшую на стойке дочь, и Дитер обернулся, ухмыляясь, медленно приближался к сцене. В его хитром мозгу уже созрел план: "Что ж, - думал он, - не хочет старик отдавать свое сокровище добровольно, он возьмет ее сам, сегодня." Девушка слегка выставила вперед ногу, через разрез на юбочке сверкнуло округлое бедро, бледная кожа контрастно выделялась на фоне черной ткани платья, поблескивали украшения на тонких бретельках, гипнотизируя смотрящих на нее мужчин в зале. Сладкий, медовый голос продолжал выводить: Солнце уже зашло, Было бы это грешно, Искушение плоть, Обещать сладкий мед... Я сомневалась, Но не удержалась... Мила взглянула в зал и встретилась взглядом с мужчиной, которого со зла обругала, наткнувшись на него. Он с первого взгляда вызвал в ней неприятные ощущения - слишком потрепанный, грязноватый вид, лицо, почти полностью скрытое под капюшоном в помещении вызывало недоумение, твердый, мужественный, казалось бы красивый подбородок - единственное, что можно было рассмотреть под капюшоном, пересекал вдоль уродливый широкий шрам, и эти глаза. Такого взгляда Мила не видела даже среди вампиров, две белесые точки, горящие как звезды на ночном небе злым, холодным пламенем. Мила отвела взгляд, стараясь не смотреть больше на неприятного незнакомца, изгибаясь в страстном танце она почти шептала хрипловатым, полным желания голосом: Да, босс, поздний час, И не спрятать больше глаз. Да босс, я твоя, Околдованная, Да босс, ночь темна, Видит нас она одна. Да босс, главный ты. Общие у нас мечты… А этот отвратительный тип продолжал сверлить ее своими страшными белыми глазами. Сначала ей стало как-то жутко, но потом Мила отбросила эти глупые мысли. И правда, ну что он мог ей сделать, вокруг полно посетителей, в нескольких шагах от нее Дитер и отец со своей охраной. От этих мыслей она совсем осмелела. Да с его внешностью, ему никогда ничего не обломится, пусть хоть посмотрит, какие бывают, ухмыльнулась она своим мыслям. Как будто в ответ на ее размышления, кто-то из молодых людей в зале засвистел и выкрикнул: - Эй, сладкая, ты бельишко видать одеть забыла, - из окружающей парня компании раздался одобрительный гогот. Мила улыбнулась широкой белоснежной улыбкой, чуть поддернула вверх и так короткую юбку, открывая изящные длинные ноги и продолжила петь: Читай по губам, Пожелания мои - храм, В него ты войди, меня укради, Кровь горяча, кипяток, Просит любви глоток... Я сомневалась... Но не удержалась... Допела она песню под дружные аплодисменты, свист и шуточки, вызвав этим невероятные приступы бешенства и стыда у папочки. Мила встретилась взглядом с Дитером, он кивнул ей, приглашая идти следом за ним. Она спрыгнула со сцены, и стараясь огибать настойчивых, после того, что она вытворяла, поклонников, помчалась вслед за вампиром. Но, добравшись до черного входа и выйдя в небольшой, уютный дворик, отведенный под летнюю площадку, где расположились несколько столиков, она застала страшную картину. Тело Дитера было распластано на земле, разбросав в стороны длинные ноги, которые подрагивали в предсмертных конвульсиях. Над ее парнем склонился тот самый отвратительный тип, все выступление не сводивший с ее тела своих белых мерцающих глаз. Он сидел на корточках спиной к ней, но Мила узнала эту странную коричневую меховую куртку, абсолютно неуместно, нелепо смотревшуюся жарким летом. Девушка вскрикнула и попятилась назад к двери черного хода. Незнакомец поднялся на ноги, несколько секунд простоял, не оборачиваясь к ней, а потом все-таки повернулся. От того, что увидела Мила, у нее начался приступ паники, она почувствовала, что даже не может вдохнуть - не то что кричать. Широко распахнув глаза от ужаса и нехватки кислорода, Мила смотрела на залитые кровью губы и подбородок мужчины. Она не успела и пошевелиться, как он оказался возле нее, одной рукой схватил ее за шею, откидывая голову так, что на поверхности белой кожи на тонкой шее появились легкие очертания сонной артерии, которая отчаянно пульсировала. Он заметил эту парочку давно. Наглый красивый вампир, с надменной ухмылкой в самих уголках губ, и нежная беловолосая девушка с ярким озорным взглядом. Кажется, ей было весело, и она насмехалась над всем окружающим миром, и над ее озадаченным спутником. Тому же было не до смеха, он был напуган, и по его бегающему взгляду было похоже, что он задумал какую-то гадость. Номак лишь присматривался, наметив несколько потенциальных жертв, но грубые слова налетевшей на него блондинки решили заодно и судьбу ее парня. Номак расправился с тем неожиданно легко, даже не ощутив сопротивления, это вновь больно резануло по чувствам. Когда вбежала беловолосая вампирша и он уже был готов забрать и ее "недожизнь", Джаред вдруг заметил пульсацию артерии на поверхности мертвенно бледной кожи. Сквозь ткань перчаток он ощутил тепло ее тела. От увиденного и страха за свою жизнь девушка погрузилась во тьму обморока, даже не успев толком закричать. Это давало Джареду немного времени. Он стащил перчатку и ощупал шею своей несостоявшейся жертвы, кожа под его холодными пальцами казалась обжигающе горячей. Она была человеком, принятым им по ошибке за вампира. Номак растерялся, отступил на шаг назад, но не выпускал тело девушки из рук. Что сейчас делать, он не представлял, - просто оставить ее он уже не мог, нет, не хотел. Это злобное человеческое создание вызвало в нем смесь отчаянной ярости и острого желания. Лишь несколько секунд ушли на размышления, решившись, он забросил себе на плечи погрузившееся в глубокий обморок тело и, скользнув вдоль стены, скрылся в темноте. Номак спрятал пока еще неподвижное тело в одной из заброшенных подземных веток метро. Уложив возле вагона-контейнера прямо возле ржавых рельс, он примотал ее шею и руки найденной толстой металлической цепью к выступающей железной балке. Он считал, что делает это скорее для ее безопасности, чтобы девушка не надумала сбежать, став случайной жертвой его же обращенцев. Он отошел на пару шагов от казавшейся неживой девушки и оценивающе взглянул на нее. Без ее стремительных движений и грубых злых насмешек она казалась очень нежной и беззащитной. Простояв так несколько минут, неотрывно всматриваясь в ее лицо, Джаред заметил, как ресницы девушки вздрогнули, лицо искривилось в болезненной гримасе, и она очнулась, тут же ощутив, что скована толстенной цепью, и забилась в отчаянной истерике. Она била в пол ногами, рыдала и кричала. Немного успокоившись, затихла, лишь сверлила злым взглядом, стоявшего возле нее мужчину, внимательно и бесстрастно изучающего все ее всплески эмоций. Она закусила нижнюю губу и прошипела: - Развяжи меняя, скотина, или ты не жилец. Он в ответ лишь покачал головой и тихо ответил: - Мне все равно, возможно, так будет лучше, а вот тебе, видимо, не безразлична жизнь. Значит, молчи, и сиди тихо, иначе сюда явятся остальные. Номак сейчас вообще не понимал, зачем притащил ее сюда. Это слабое человеческое существо уже не вызывало той ярости, что всколыхнулась в нем при их первом столкновении. Она не была виновна ни в его войне с вампирами, ни в том, что люди прислуживают клану его отца. Она просто была случайной жертвой в этом противостоянии. Сейчас он ощутил что-то другое, совсем необъяснимое. Он подошел ближе, пытаясь рассмотреть пленницу. Девушка уже не выглядела такой самодовольной дрянью, как пару часов назад, она дрожала от страха и холода и вызывала чувство жалости, смешанное с желанием защитить. Вся ее надменность выветрилась вмиг, когда она заметила, что ее похититель приближается к ней. "Отпустить ее и пусть катится в свой красивый мирок с бриллиантами и фальшивыми улыбками", - эта мысль, пожалуй, была самой здравой за эту ночь. Джаред подошел к ней совсем близко. Она тяжело дышала и дрожала от холода и страха, зубы стучали и, как она ни пыталась совладать с этим, ничего не выходило. Сложно было сказать, что сильнее вызывает у нее эту судорожную дрожь, слишком легкая, не подходящая для пребывания в подвале одежда или все же отчаянный страх перед приближающимся к ней мужчиной. Где-то она слышала, что если назвать насильнику свое имя, то она станет для него не просто безымянной жертвой, а знакомым человеком, которого будет сложнее унизить. Она сделала отчаянную попытку: - Я Милена Голдсендс, - она испытующе взглянула в страшные белые глаза мужчине, застыв в ожидании, прикидывая, что он будет делать дальше. - Джаред Номак, - представился он нехотя и потянул к ней руку, пытаясь схватиться за сковывающую ее шею и запястья цепь, чтобы освободить ее, но его рука соскользнула. В каком-то неведомом ему самому порыве его пальцы пробежались по изящной спине девушки, коснулись мягких белых волос, спадающих до самой поясницы. Эти простые на первый взгляд прикосновения вызвали у девушки целую бурю негативных эмоций. Она закричала, изогнулась и попыталась оттолкнуть руки Джареда от своего тела. Чтобы успокоить эту внезапную истерику, он легонько толкнул ее рукой в затылок, "легонько" в его понимании. Девушка же приложилась лицом о поручень, к которому была прикована, но замолчала, лишь тихо поскуливая и размазывая вокруг глаз черную подводку пополам со слезами. Она подняла голову, Джаред увидел, как выступила кровь в уголке ее губ. Номак при виде крови человека задрожал. Он сгреб ее волосы в руку, притянул ее лицо к своему и осторожно, лишь губами стер выступившие капли. Девушка дернулась, скривив губы от отвращения, из-за резкого движения тоненькие бретельки ее платья сползли вниз, обнажая небольшую упругую грудь. Выражение ее злобного, но красивого личика взбесило Джареда, он схватился за цепь, опутывающую ее тоненькую шею, намотал себе на руку и притянул ее тело ближе, повернул ее спиной к себе и прижался бедрами к ее округлым ягодицам. Другой рукой он смял ее грудь, скользнул вниз, спускаясь по ее плоскому животу, по внутренней стороне бедер, развел их, царапая ногтями, задирая вверх короткий край платья. Мила действительно оказалась без трусиков, как верно подметил кто-то из толпы в клубе. Мелкая дрожь пробежала по телу мужчины от вкуса ее крови и от возбуждения при виде практически обнаженного соблазнительного женского тела. Он расстегнул ремень на своих штанах, скрипнула разъезжаясь металлическая молния. Не обращая внимания на ее уговоры, слезы и просьбы остановиться, он вошел в нее. Внутри ее тела оказалось горячо, почти обжигающе жарко. Миле показалось, что в нее вонзилась толстая холодная твердая труба, по позвоночнику пробежала ледяная дрожь, из глаз покатились слезы, девушка обреченно всхлипнула. Она чувствовала, как его член движется в ней, цепь на шее и запястьях натягивалась, впиваясь в ее нежную кожу, оставляя на ее поверхности багровые полосы и ссадины. Мужчина все ускорялся, проникая в нее все глубже, и она заметила, что против собственной воли начинает двигать бедрами вместе с ним, испытывая какое-то болезненное удовольствие от происходящего. Она уже не пыталась вырваться из его рук, а лишь прогнулась сильнее, открываясь ему навстречу, принимая в себя его член с тихими стонами. Он ощутил, как мышцы, охватывающие его ствол все плотнее, начали судорожно сокращаться. Она почему-то выкрикнула "нет", но при этом движения бедрами стали еще интенсивнее, продляя ее оргазм, делая его ярче. Почувствовав, что ее сопротивление ослабло, и она отвечает ему, Джаред разорвал цепь, стягивающую ее запястья и шею, повернул к себе лицом, прижимая девушку спиной к стенке контейнера. Мила стянула с него куртку, расстегнула молнию толстовки и, скинув все это на пол, обхватила руками его широкие плечи. Девушка раздвинула бедра, будто приглашала его продолжить. Джаред приподнял ее на руках, закинул ее ноги себе на бедра и снова вошел в нее, ощущая, какая она сейчас внутри влажная и еще более горячая. При первой встрече шрам на его лице, тянущийся от нижней губы до самой шеи испугал ее, но сейчас она, не понимая, что творит, впивалась в подбородок Джареда своими губами, лаская кончиком языка загадочную расщелину. Она вдруг ощутила, как шрам стал шире, остановилась и взглянула на то, что натворила. Щель начинала расходиться в стороны, открывая что-то абсолютно недоступное ее рассудку. Увидев тонкие концы выскользнувших из его рта щупалец, она закрыла глаза и забилась в истерике, изо все сил пытаясь освободиться из его объятий. Но сильные, обвитые тугими мышцами руки не позволил ей оттолкнуть его. Джаред лишь вновь повернул ее спиной к себе, уткнув лицом в холодную металлическую стену контейнера и продолжал движение. Тонкие щупальца скользили по ее шее, не причиняя вреда, заползали в ухо. Наверное, Мила потеряла последние остатки разума, но от этих ощущений ее тело захлестнуло очередным оргазмом, еще более сильным, чем предыдущий. Перед глазами поплыли черные круги и заплясали цветные пятна, из обморока ее выдернуло то, что Джаред сильно стиснул одной рукой ее шею, а пальцы второй его руки скользнули вниз по ее животу, погружаясь в мягкие складки между ее ногами, поглаживая и лаская их. Она непроизвольно развела ноги еще шире, сейчас ей хотелось, чтобы это не заканчивалось никогда. Мила уже не сопротивлялась и не помогала, лишь бессильно повисла в руках Джареда, принимая его необычные ласки, когда он остановился, быстро вышел из нее, и она почувствовала, как по ее бедру потекли прохладные липкие струйки. Она полусидела, полулежала на прохладном полу подземелья, дремля в объятиях монстра, но именно сейчас она испытывала те чувства, которые ей хотелось. Мила ощущала себя невероятно слабой, рука мужчины лежала на ее шее, и она понимала, что одним движением он волен либо сломать ее, либо покрыть ласками. Он мог выпить ее до дна, а мог подарить жизнь. Джаред вырвал ее из полудремы, подтолкнув, заставляя подняться: - Идем, я выведу тебя на поверхность, тебе здесь не место. Мила задумчиво взглянула на него и усмехнулась: - Только чуть позже, - она скользнула пальцами по его щеке, выступающим, обтянутым бледной кожей скулам и поцеловала его в губы, раздвигая их, проникая острым маленьким язычком меж зубами. Навстречу ей скользнул его язык, слишком большой, жесткий, покрытый избытком слизи, он вошел ей прямо в горло, заполняя ее рот горьковато-соленой слюной, острые зубы лишь слегка надавливали на стенки ее рта и горла, но не царапали до крови. Она задыхалась, но не желала останавливаться, скользнув рукой по его шее и затылку, прижимая его рот сильнее к своему, заставляя его проникать глубже. Не глядя, она расстегивала замки на его одежде, освобождая от всего лишнего, водя ладонями по твердым буграм его мышц. Мила оторвала свой рот от его, скользя губами вслед ладоням от самой шеи и ниже, по груди, очерчивая языком влажные круги вокруг его жестких сосков, спускаясь по животу, ощущая губами рельеф его пресса. Она провела влажным языком по стволу его члена, очерчивая пару кругов вокруг разбухшей головки, расслабляясь, приоткрывая рот шире, позволяя уже его члену проникать ей в горло, ласкала его губами, оглаживая ствол языком, постанывая от удовольствия сама, ощущая, как его руки сжимают, сминают ее обнаженное тело. Она интенсивнее задвигала бедрами, чувствуя, как его пальцы проникают в нее. Она была настолько возбуждена, что ее влага стекала вниз по его пальцам, которые все настойчивее ощупывали ее изнутри. Чувствуя, что находится на грани оргазма, она толкнула мужчину в грудь, заставляя отклониться, выпустила изо рта его член, насаживаясь на него, испытывая сладкую дрожь во всем теле. Она двигалась быстро, но он повелительно подгонял ее, заставляя насаживаться все глубже и быстрее. Не выдержав этой человеческой медлительности, он перевернул ее на спину, заставив раздвинуть ноги так широко, что ее колени почти касались пола под ней. Твердая поверхность натирала спину, мышцы бедер свело судорогой, Мила попыталась вывернуться из-под его сильного тела, чтобы принять более удобную позу, но он сжал ее запястья, прижимая ее руки к полу, не позволяя пошевелиться, двигая узкими сильными бедрами вонзался все быстрее. Видимо, решив попробовать ее тело везде, он перевернул ее на живот, водя твердым членом меж ее ягодиц, раздвигая их, гладя рукой поясницу, пытаясь расслабить. Положив другую руку на живот, чуть приподнял ее бедра, осторожно проникая в анус. Мила была настолько возбуждена, что не чувствовала боли, лишь легкое давление, вслед за коротким мигом легкого ноющего ощущения последовало абсолютное расслабление, и его член уже легко скользнул глубже. Сейчас он двигался осторожно, значительно медленнее, но постепенно наращивал темп. Она извивалась под ним, стонала и вскрикивала, это были другие, но не менее приятные ощущения. Разрядился он внутрь нее, резкими толчками продлевая свое удовольствие, он крепко сжал шею Милы. Ночь подходила к концу, нужно было решать - оставить Миле жизнь или ради собственной безопасности заставить ее замолчать навеки. Джаред все-таки ослабил хватку, оставляя жизнь женщине, подарившей ему эту ночь. Номак вывел Милу к действующей ветке метро, скрываемый тьмой, он провожал долгим взглядом удаляющуюся тонкую фигурку. Нашли ее секьюрити отца, спокойно сидящую на лавочке одной из конечных станций метро. Девушка расслабленно развалилась, не обращая внимание на холод, легкое платьице, еле скрывающее ее тело, перепачканное поплывшим макияжем лицо и расцарапанные ноги. Когда отец тряс ее за плечи уже на заднем сидении его внедорожника, пытаясь добиться хоть каких-либо вразумительных ответов, она лишь озорно поглядывала на него из-под нависшей на глаза белой челки, и хитро улыбаясь, заявляя, что она всего лишь решила прогуляться ночью, чтобы позлить его.