Когда Тёмный Лорд падёт

Небо затянули черные тучи, и то там, то тут вспыхивали платиновые молнии. Из-за мерзкой погоды, подходившей более для октября, нежели начала февраля, звёзд не было видно абсолютно и от этого почему-то становилось ещё тоскливее. Крупные капли разбивались о сырую землю, покрытую не до конца сошедшим грязным снегом. Озеро походило на море в шторм, и иногда можно было услышать какие-то пронзительно-булькающие звуки неизвестного происхождения. В воздухе витало едва уловимое чувство безысходности. Гарри Поттер не был дураком и не питал наивных надежд по поводу преждевременной встречи с профессором Снейпом, да к тому же в столь необычном месте, как берег озера, возле причала. Хотя это всё же было странно: шанс быть замеченными в «неофициальной» обстановке, да ещё и, возможно, жабой-Амбридж, предложившей Министерству этот дурацкий декрет с запретом на общение преподавателей с учениками (если это, конечно, не был разговор по поводу преподаваемого предмета, сдаваемого на её любимом СОВ). Так что место и время были странными, но, тем не менее, не отменяли причины встречи. Чёртова окклюменция. Сколько времени Снейп преподаёт её для Гарри? Недели три, больше? Кажется, «дополнительные занятия по лечебным зельям» начались с концом новогодних каникул, но они принесли уже столько ненависти и отвращения к профессору, что складывалось ощущение, что они начались никак не позже первого урока зельеварения. Но сейчас в груди у насквозь промокшего, продрогшего и отчаявшегося пятикурсника место гнева и раздражения заняло тупое чувство грусти. Если бы он был несколько осмотрительнее, если бы он не задвигал этот случай собственной биографии в потаённые уголки, как знать – может, сидел бы сейчас в уютной красно-золотой гостиной Гриффиндора и писал бы очередной свиток для мадам Стебль или заучивал состав какого-нибудь излюбленного зелья Снейпа. «Профессора» или «сэра», разумеется. Но повернуть время вспять может только Маховик времени, а для перенесения в нужный миг понадобилось бы более нескольких сотен оборотов и где-то сутки непрерывного вращения. И сейчас Гарри Поттер, безумная звезда «Пророка», стоит под струями-хлыстами и обдувается всеми ветрами в ожидании. Нет, не чуда. Скорее – смертного приговора. И вот его «смертный приговор» показывается на горизонте в виде закутанной в чёрную непромокающую мантию фигуры. Она всё ближе и ближе, и всё четче вырисовывается угловатая фигура с чёрными сальными волосами, носом-крючком да лицом землистого цвета. В этот раз оттенок кожи превзошёл все ожидания – казалось, ещё чуть-чуть и цвет будет как у змеи на любимом факультете. - Поттер, - цедит профессор, делая последний шаг, из-за которого расстояние между парнем и мужчиной сократилось до половины фута, и складывая руки на груди. Вышеупомянутый Поттер нашёл грязь на кроссовках весьма занимательной и в упор отказывался смотреть в глаза профессора. Тот же, прищурив глаза, сверлил ученика холодным взглядом. В таком напряжённом молчании, сопровождаемом громкими завываниями ветра, прошло где-то три минуты. Паузу в незаладившемся общении нарушил тяжкий выдох профессора Снейпа, заставивший Гарри оторваться от своей столь занимательной обуви и заискивающе заглянуть в чёрные, глубокие глаза профессора. - Поттер… - опять сорвалось с тонких губ Снейпа, но на этот раз более мягко и даже с неким нежным укором. Однако, несмотря на это, в голове Гарри пронеслась раздражённая мысль: «Да что он заладил: Поттер, Поттер?» - Вы же понимаете, что то, что Вы говорили мисс Грэйнджер - глупо и необоснованно? – Этот наставительно-мягкий тон раздражал Гарри больше, чем язвительные насмешки или свирепые замечания. – То, что Вы назвали л… - тут мужчина мелко вздрогнул и передёрнул плечами, на миг его лицо скривилось, будто это слово ему омерзительно, но твёрдо продолжил. – Любовью. То, что вы оболгали столь высокопарным словом – на самом деле пустое желание стать чем-то значимым и обратить на себя… Его оборвали тихие, но от этого не менее свирепые слова парня: - Да как Вы можете? Вы вечно обвиняете меня в звёздной болезни, хотя даже представить не можете, как это отвратительно – быть человеком, чье имя то там, то тут произносится по делу и без. Каждую минуту, каждый миг ловить на себе презрительные, осуждающие или восхищённые взгляды! Чувствовать себя объектом обсуждений людей, которым наплевать – в другом конце Англии ты или же за соседним столом в Большом Зале! – с каждым словом Гарри всё больше и больше повышал голос, пока не сорвался на крик; по угловатому лицу покатились слёзы ярости и бессилия. Наверное, если бы не рёв деревьев и плеск воды к причалу сбежалась бы уже половина Хогвартса, возглавляемая инспектором министерства. Когда Гарри, всё ещё давившийся слезами, осмелился взглянуть на собеседника, он ожидал увидеть всё, – от презрения до ярости, - кроме, можно даже сказать печальной, улыбки, вовсе не похожей на привычный кривой оскал. Парень непонимающе уставился на Снейпа, а тот лишь немного развёл руки и в один миг сократил расстояние между телами. Секунда едва уловимых объятий и парня, который оцепенел от шока, легко, но настойчиво оттолкнули. - Что ж, Поттер, - бесцветные губы скривила ухмылка, - если Вы и правда не врёте и Вам вовсе неинтересна Ваша слава, опережающая Вас на три шага, тогда, я думаю, мы сможем вернуться к нашему разговору. – Гарри открыл рот и хотел было что-то сказать, но был бесцеремонно заткнут. – Но это свершится не ранее, чем после падения Тёмного Лорда – до этого не по делу я даже слышать Вас не хочу. Следующий урок состоится в понедельник, время Вам известно. Не опаздывайте и тренируйтесь перед сном. Также не расслабляйтесь из-за приближающегося праздника – Вы обязаны исправить свою последнюю «О» и написать мне два фута свитка ядовитых свойств барбариса. И, закончив насмешливую тираду, Снейп эффектно развернулся и пошёл в ту же сторону, откуда прибыл. Гарри же не мог понять, что его поразило больше – поведение так ненавистно любимого им профессора зельеварения или же то, что у барбариса есть столько ядовитых свойств, что хватит на два фута свитка. *** К разговору они вернуться не смогли. Их дальновидные планы нарушила Смерть.