Изможденный, но бодрый.

Минсок единственный человек, дружелюбный взгляд которого еще со времен школы не изменился. Он познакомились с ним, когда старшие параллельные классы соединили вместе в один. И с тех пор они дружат и снимают вместе квартиру, по предложению Лухана. В школе к нему все относились очень хорошо, парни уважали его любовь к спорту и умилялись его улыбке и хрупкой внешности, тогда как девушки поголовно были в него влюблены, не устояв перед его очарованием, но это не считая завистников со стороны, которых у Лухана тоже было много. Он проводил почти все время с Минсоком и ни разу не усомнился в его неподдельных дружеских чувствах. И Лухан думает, что Мин странный, когда улыбается ему своей самой очаровательной улыбкой, когда смеется так тихо и нежно, словно ангел, даже когда опускает свои руки ему чуть ниже талии. Мин все такой же. Лухан даже позволяет себе обнадеживать его в том, что если бы он был девушкой, то влюбился бы в Минсока сразу, но тот лишь хохочет и не удивляется, хлопая друга по плечу. Иногда они опускают друг о друге обидные шутки, а еще часто спорят, кто первым отбросит коньки. -Мин, ты умрешь первым, - самодовольно произносит Лухан. – Потому что ты старше. Минсок качает в стороны неодобрительно и говорит: -Если ты не забыл, у меня здоровье крепче твоего. А потом как дураки смеются. Чанель был в шоке от услышанного, когда сидел за обеденным столом рядом с ними. Даже он, позволяющий иногда себе черный юмор, не шутит как они, с серьезным лицом и смехом одновременно. В Чанеле поселилась какая-то черная буря вчера вечером, которая тихо, но твердо напоминала, что скоро он съедет и больше не увидит эту милую, в пастельно-желтом цвете окрашенную квартирку с хорошеньким Минсоком и категоричным Луханом в ней. И тоска пробралась сегодня сильнее под ребра, не давая ему быть прежним веселым и беззаботным Чанелем. И Минсок это чувствует, переводя на него свой отчего-то грустный взгляд и так же улыбаясь. -Сегодня, - не дожевав хлеба, произносит Лухан. – Сегодня ты едешь домой? Чанель кивает, утыкаясь носом в свою тарелку. Минсок выглядит подавленным и ничего не говорит. Лухан смотрит на них обоих и задумчиво смотрит вниз. Немного позже Чанель набирает в свою сумку вещи, которые он успел раскидать за эти три дня и ставит ее в углу, приказывая пальцем ей ждать до вечера. День так и проходит без каких-либо вылазок из дома и разговоров, который категорически отличается от вчерашнего. И Чанель чувствует себя неуютно и лишним, когда проходит мимо Минсока, выходящего из комнаты Лухана каким-то нахмуренным и задумчивым. Чанель пропускает его, прильнув к стене, и смотрит тому вслед, боясь подойти и узнать что с ним такое. И ему сейчас впервые за это время захотелось домой, туда, где он неизменная часть системы их семьи, туда, где он нужный. Вчера он звонил своей маме, рассказывал, что его немного задержали в Китае и спросил дома ли они. Оказалось, что они ждут его у себя, и обещают к его приезду приготовить индейку на летней кухне. Чанель благодарно улыбнулся в трубку и единственное, что ему хотелось это прижать маленькую мать к себе и расцеловать от распирающего чувства любви. Он редко нуждался в помощи родителей, даже в школе, когда над ним смеялись, он не жаловался, находя в себе самом силы не обращать на это внимания, даже когда ранился об асфальт, падая с велосипеда, он вставал, плакал, но приходил домой радостным и бодрым. В душе Чанель не так прост, как он выглядит снаружи. Он, конечно, не такой как Мин, который принимает все слишком близко к сердцу, но он тоже реагирует на вещи с отголоском страха или боли, когда ему говорят то, с чем он совершенно не согласен. Он не неуязвим, потому что кажется глупым для других или не понимает важности какого-то события, нет. Он просто реагирует на это с юмором, находя в любой ситуации что-нибудь хорошее. И в любом человеке, даже в Лухане, который ему не по душе. Он даже не злится, когда ему открыто выражают свою агрессию, он делает вид, что не замечает её. И людей это бесит. Бесит его позитивный настрой и его источник накопления. В этом мире, где все друг другу готовы глотки разорвать нет места чему-то хорошему и позитивному. Многие считают его характер ошибкой природы, и иногда Чанель с ними согласен. Только вот если он решает измениться, то дается ему это с трудом и вечным сосредоточением на своих словах и поступках, и длится его «перевоплощение» максимум день. Чанель поймал Мина на кухне, и после нескольких уговоров посетить его дом, Мин обреченно согласился. -Ты так не хочешь? – поинтересовался Чанель, а Мин замотал головой в стороны. -Нет, конечно, нет! Просто я устал немного. -Это пойдет тебе на пользу, обещаю. У нас есть качели, маленький огород и комната для вас. Минсок улыбнулся. И Чанель тоже не сдержал улыбки, дрогнувшей на его лице. С наступлением вечера, Минсок закинул на плечи рюкзак, а за ним поплелся и Лухан, которого Чанель не привык видеть таким красивым в простой футболке серого цвета и черных бриджах, не похожим на его обычный будничный стиль и вчерашний спорт стайл. Минсок тоже приковал его внимание своими милыми бирюзовыми кедиками 38 размера, так трогательно затерявшимися с его 45. Родители встретили их с гостеприимством, разложив на столе под навесом разную еду и напитки. Чанель узнавал на языке родной вкус материнской готовки и довольно зажмурился. Всем пришлась по душе индейка, даже не особо любящему мясо Лухану. Они сидели до вечера на улице, и когда отец Чанеля сообщил, что ему нужно уехать куда-то в город, все проводили его и разошлись по территории дома. Минсок улегся на качель в саду, вслушиваясь в журчание воды, поливающей огород. Чанель присоединился к нему, прихватив со стола стакан колы и протягивая её Минсоку. Тот послушно подвинулся, уступая место и принимая напиток. Вместе они начали раскачиваться, смотря на темнеющее небо с запрокинутыми головами. А потом Чанель как бы случайно положил голову ему на плечо и тот облокотил свою на него. Они лежали так, прикрыв глаза, утомленные и изможденные, качаясь на качели взад и вперед, толкая ногой от земли. Лухан сидел за столом, разговаривая с матерью Чанеля. Он задрал солнечные очки на голову, оголяя лоб и глаза, и слушал рассказы о том, каким в детстве послушным был Чанель. Он облокотился на локоть и улыбался искренне смешным историям, вспоминая, что в детстве вел себя так же. Смеркалось, и день подходил к концу. Минсок лег на кровать, предоставленной мамой Чанеля, а Лухан согласился спать на диване в гостиной. Чанель с матерью немного поболтали на ночь, а когда она ушла спать, он выглянул из-за двери и посмотрел в сторону комнаты, где спал Мин. Он на цыпочках прокрался по коридору, отворил дверь и вошел. Так же тихо подошел к его кровати и склонился, рассматривая его припухшие, как тогда в поезде, когда он еще не знал его, губы. Как и в тот день, ему нестерпимо хотелось прикоснуться к ним, только в этот раз он это сделал по-настоящему, прикладывая палец к его рту и проводя вниз до подбородка. Минсок спал все так же крепко и тяжело вздыхал, поморщившись от прикосновения. Чанель провел и по его волосам, пропуская пряди под пальцы и ведя их наверх. Лунный свет прокрался в комнату, освещая половину его лица и подталкивающий на что-то смелое в своем романтическом свечении, но Чанель тихо вернулся в свою комнату. Утром Минсок обнаружил скомканное одеяло на полу и подушку между ног. Зная то, как он спит, это не удивительно. Завтрак был легким, потому что многое не вмещалось в желудок после вчерашнего угощенья, и уже после него Чанель довел до забора двоих друзей, намереваясь попрощаться. Он пребывал в неплохом настроении, но все портило отъезд так притершихся к нему парней, что Чанель спотыкался на ровном месте, неуклюже ступая по своему же асфальту. Минсок грустно улыбнулся ему, а Чанель не мог даже видом показать, как он будет по нему скучать. У него было болезненное ощущение, что он никогда его больше не увидит. Лухан в первый раз улыбнулся ему с теплотой. -Мы будем скучать, - сказал он. Минсок резко подался вперед и обнял Чанеля, сжав майку на его спине и утыкаясь в плечо, до которого он только и мог достать. Чанель погладил его по голове, этим жестом уверяя, что все хорошо, но в душе снова появилась черная буря, и сердце сжалось, отдавая быстрым пульсом. Они разошлись кто куда – Чанель в комнату, а Лухан и Минсок в машину. Мин смотрел на проплывающие мимо здания и магазины, перемещая на их место зеленые деревья и горы с травяным бархатом, которые они видели с Чанелем, когда ехали в поезде. Вспомнил гору Мяо, о которой он с восторгом рассказывал и с интересом слушающего его попутчика, у которого будто уши навострились. Минсок раскис. И Лухан это видел, но ничего не мог сказать ободряющего, потому что в его душе все этого не было, у него помимо всего была большая нерешенная проблема в лице Исина. -Мин, - аккуратно позвал он его, но тот не отозвался. – Не грусти, Мин. Как только Лухан довез их до дома, он сразу же побежал на работу в том, в чем был. Кафе было открыто Исином, который пришел раньше него, и толпились люди, решившие позавтракать перед началом рабочего дня. Лухан даже не напялил на себя рабочий фартук, а очки сползали на глаза, и ему постоянно приходилось их поправлять. Исин не успевал стоять за кассой и убирать за клиентами, так что он обрадовался, увидев своего начальника, который без лишних вопросов побежал за стойку. Он улыбнулся ему слишком широко, надеясь, что тот обернется, чтобы поприветствовать его и заметит, но Лухан полностью сосредоточился на обслуживании. Так и прошел весь день, а клиенты все прибывали и прибывали. Такой уж этот понедельник. Многих людей узнавал Лухан, потому что они часто приходили сюда, среди них были и молоденькие девушки, от взгляда на их смущенные щеки по спине Лухана пробегал холодок, а от заикающегося голоса неприязнь. Были и более взрослые, этакие самоуверенные красотки, которые при виде на него начинали распинаться, чтобы понравится или зацепить своим незаинтересованным взглядом и самодостаточным видом, и над которыми Лухан смеялся в душе, потому что их повадки выглядели, по меньшей мере, глупо. Лухан не любил таких даже больше, чем первых девушек. Тип первый, так он характеризует их. Исина же он относил в третий тип, названный заинтересованными парнями. Одна из второго типа девушек заказала себе каппучино и, облокотившись на стойку и тем самым выпячивая свою грудь, наблюдала, как Лухан выполняет работу, совершенно незаинтересованный её сногсшибательным видом и позой. Девушка кокетливо ему улыбнулась, когда он озвучил цифру за напиток и посмотрел на неё равнодушным взглядом. Её это совсем не расстроило, она даже подумала, что он специально прикидывается таким недоступным, и протянула вместе с купюрами визитку с номером телефона. Лухан хотел было положить всё в кассовый аппарат, но быстро опомнился, что ощущения были не от денег, а другой бумаги, и посмотрел визитку с двух сторон, так же кокетливо улыбнувшись девушке в ответ. Она довольно хмыкнула и присела за свободным столиком, со своего места рассматривая Лухана, который незаметно от нее бросил визитку под стол в мусорное ведро. Конец рабочего дня приближался, а Лухан практически не смотрел на Исина, и только перед закрытием они вместе встали напротив входной двери, собираясь закрыть ее на замок и расходиться по домам, как обычно. Исин жалобно посмотрел на Лухана, не удостоившись сегодня его вниманием совсем, и тот, почувствовав на себе взгляд, глянул в его сторону. -Что? – поторапливал он его. -Как прошел вчерашний день? -Хорошо, - сказал, как отрезал Лухан, перекрывая попытки продолжить разговор. Исин замолчал, но было видно, что ему хотелось очень многое сказать. Был преградой этому Лухан или его язык – он не знал. -Я хочу уволиться, - твердо сказал он. Лухан действительно ошарашено посмотрел на подчиненного, прикидывая, серьёзно он это или нет. А рука так и не довершила полный поворот ключом в скважине, застыв в процессе. -В смысле? -В прямом. Уволь меня. Лухан все равно не понимал. Будто он глухой, который не слышит или не желает слышать. И дело даже не в том, что теперь ему придется искать нового работника, у него всегда есть кто-то на припасе, а в том, почему преданный и работающий уже несколько лет Исин, которого он привык видеть каждый день, решил вдруг в один день уйти. Не могло ли это значить, что он устал? -Ты устал? – так и спросил Лухан. – Я дам отпуск. -Я и правда устал, - пожал плечами тот. – Но отпуск не поможет мне. Мне уже ничего не поможет. -Нет, нет, нет, - безоговорочно настаивал Лухан. – Я не могу уволить тебя. -Тогда я сам уйду. -Черт, да как ты не поймешь! – раздраженно выпалил он, переходя на нежный тембр. – Ты мне нужен. Исин сжался и убрал руки в карманы. -Зачем ты делаешь это? – чуть ли не просящим тоном спросил Исин. – Зачем ты притворяешься? -О чем ты? – спокойно поинтересовался Лухан, чувствуя подступающее забытое давно чувство того, что вот-вот ему признаются в любви, а он сделает вид, что, как всегда, ничего не понял. Почти трепет души. Он жадно ждал от Исина этих слов, как маньяк. -Ты, - выдохнул тот. – Ты просто ужасен. Этих слов Лухану тоже хватило, чтобы удовлетворить свое самолюбие. Эти слова почти равносильны признанию, так как ненавидеть Исин его просто так не мог. -Я ужасен? -Ты пользуешься мной, - впервые Лухан услышал его звонкий голос и полные отчаяния глаза и даже немного удивился. – Я не знаю как давно. Я не помню, как все это началось. Я думал, ты хороший человек. Самый лучший из тех, кого я встречал. Он остановился и прижал пальцы к переносицы, будто задерживал слезы, а потом рвано выдохнул и посмотрел на Лухана снова. -Не думай, что я специально. Не думай, что я плохой и что желал тебе зла. Просто запомни все таким, каким оно было. Исин быстрым шагом скрылся за углом, а Лухан постоял еще немного, наконец, выкрутив ключ и бросая их в сумку, и с каким-то горьким привкусом на языке от только прозвучавших, как в последний раз, слов медленно шагал домой. Ему показалось, что все это закончилось. Теперь никто не потревожит его зону комфорта, и он не ворвется в чужую, теперь он наймет нового работника, и эта тоска отразилась на его опущенных вниз уголках губ. Он даже остановился, чтобы посмотреть на кафе и представить, что все это лишь недоразумение, плохой сон, что Исин никогда не западал на него, никогда так не улыбался и не будет, а они мирно продолжат продавать кофе и булочки, наслаждаясь уютной атмосферой небольшого заведения. Лухан будто погряз в болоте, в которое сам плюхнулся с разбегу. Внезапное желание пройтись где-нибудь, лишь бы не оказаться в четырех стенах, охватило его. Он направился в парк, где находился бесплатный приют щенков неподалеку, и зашел внутрь, поражаясь, как же их несчастный взгляд схож с глазами Исина в последнее время. Он выбрал себе маленького коричневого щенка с волнистой шерстью, который один из немногих в приюте спокойно наблюдал за тем, как Лухан ходит и осматривает клетки, не издавая при этом ни звука, и назвал его Син.