Стокгольмский синдром

- Помнишь это место? - Голос совсем слегка хрипит, добавляя в звучание немного грубости. - Именно здесь тогда все началось. Смуглый длинный палец проводит невидимую линию по старой, покрытой копотью стене, а потом его обладатель прижимает к себе тонкого парнишку и зарывается лицом в копну каштановых волос перед собой и вдыхает тяжёлый аромат красного вина и кардамона: - До сих пор не могу поверить, что все это происходило на самом деле. И все ещё не верю, что ты оказался альфой, а я - омегой, - этот голос ещё грубее и более хриплый, хотя звучит как-то даже бархатно. - Но так все же есть, - шатен выворачивается из крепких объятий и прячет лицо на тёплой груди, ладонями поглаживает немного выпирающий круглый живот своего омеги. - Этого ты тоже не мог представить, ведь так? Омега отрывисто кивает: - Идём домой, Тсуна? Шатен согласно кивает, переплетая свои пальцы с тонкими и смуглыми, покрытыми сеточкой коричневых узорных шрамов, тянет парня к выходу из мрачного полуразрушенного здания на окраине Палермо: - Идём, Занзас. Ночью в Палермо прекрасно. Звезды танцуют хоровод на синем бархате покрывала тёмного неба, и даже трущобы нищих районов города кажутся не такими уж и уродливыми, как при свете дня. Парни уже подходили к дому, в котором жили вместе с друзьями, когда Занзас, высокий омега с грубым лицом и характером, больше подходящим альфа, довольно зажмурился и тихо прошептал: - Знаешь, Тсу, у наших детей будет нестандартная сказка. Они будут засыпать под историю о глупой трусливой принцессе, укравшей грозного дракона и посадившей его под замок, чтобы влюбить в себя и стать смелым принцем...