Свободный раб

Комната Хару пугала своими размерами. Казалось, всё, что в ней находилось, было больше обычного размера: огромная кровать, где могло свободно разместиться пять человек; невероятно широкий шкаф, который не был и наполовину заполнен одеждой; высокие потолки, но и не меньшие окна, что освещали всё это пространство. В этих громадных четырёх стенах становилось ещё более одиноко. Золотая клетка, стянувшая его свободу в свои шикарные тиски. Однако стены холодного синего цвета всё же радовали Харуку тем, что напоминали море. Единственное, где он мог показать все свои чувства, расслабиться и открыть то, что так тяжело носить внутри души; то, что мёртвым грузом оседало на её дне и не давало двигаться вперед. Только оно могло спасти его и дать чувство свободы. Вот только эти стены не могли этого дать. Они пугали, тащили в пучину глухого одиночества и на дно того мира, в котором он оказался. Вдруг сзади него раздался гулкий звук открывающихся дверей. Он обернулся и увидел двух милых омег, облачённых в красные полупрозрачные одежды, что находились по обе стороны от двери и с интересом разглядывали Нанасэ. Ещё пару секунд все трое не двигались с места, переглядываясь меж собой и не произнося ни слова, но двое быстро сообразили и, натянув на свои личики дружелюбные улыбки, начали толкать Харуку в сторону другой комнаты. Она была чуть меньше, чем та, в которой ему теперь придётся жить, но всё её пространство занимала великолепнейшая ванная. – Мы должны подготовить вас к ужину с господином, – омеги начали снимать с него одежду и за руки тянули в сторону тёплой воды. Стоило только Хару коснуться водной глади, как все его волнения будто испарились. Он облокотился спиной о холодный кафель ванны и, вдохнув полной грудью, медленно опустился под воду с головой. Однако мягкие руки обхватили его запястья и заставили вынырнуть наружу. Перед его глазами был обнажённый хрупкий брюнет, что только пару секунд затаскивал его в ванную. Теперь же он был в ней вместе с Нанасэ и своими маленькими руками водил по его телу какой-то тряпкой. Такие услуги казались для Харуки дикостью, поэтому он слегка оттолкнул его, давая понять, что не нуждается в этом. Но стоило ему увеличить расстояние между ними, как он обратил внимание на внешний вид паренька. Тонкие руки и ноги, невысокий рост, почти нет мышц, черты лица слишком мягкие, кожа смуглая и тщательно ухоженная. Эти двое были похожи друг на друга и совершенно отличались от Нанасэ, который был почти с Рина роста, более накаченный, волосы и кожа грубые, а взгляд редко когда становился не безразличным к чему-либо. Он вообще мало походил на обычную омегу, скорее на бету. В общем-то, поэтому его и никто не трогал в городе. Никто никогда не смотрел на него, как на парня, с которым можно обзавестись семьёй или просто провести ночь, скорее поле вспахать. Неожиданно парнишка с каштановыми волосами подошёл сзади и, вылив на свои руки ароматическое масло, начал мягкими движениями водить ими по телу Нанасэ. Масло имело противный приторно-сладкий запах, от которого у Хару аж сводило скулы, но как только маленькие ручки заставили окунуться под воду, то ему стало абсолютно всё равно. Всё словно исчезало из его сознания, оставляя только пустую голову и тело, готовое слиться с водной гладью. Когда его в очередной раз вытащили со дна ванной, то никого кроме Хару в ней не было. Омеги стояли рядом с ним с огромным количеством тряпок на руках. Брюнет попросил его выйти к нему «на сушу» и завернул его в большую белую ткань, вытирая остатки воды. Это было очередным раздражающим действием, но почему-то ругаться со слугами, которые просто выполняют свою работу, не особо хотелось. Как только Харука снова был сухой и чистый, они сразу начали надевать на него различные тряпки синего цвета, постоянно застёгивая их украшениями на плечах, талии и бёдрах. Взглянув в зеркало, брюнет не мог определить своих чувств. Он определённо выглядел очень красиво. Признаваясь самому себе, он заметил, что никогда в жизни не был более соблазнительным и похожим на омегу. Однако это и пугало. Хару теперь не мог увидеть в себе рабочего, но прекрасно представил себя подстилкой человека из высшего общества. Становилось противно от одного только взгляда на себя. Нанасэ отвернулся и прошёл вглубь своей комнаты, остановившись около окна. Там, за этими стенами, та жизнь, из которой его выдернули и о которой пытаются стереть все воспоминания. Где-то вдалеке находятся его бедные родители, что, наверное, никогда его не увидят снова. Две омеги в который раз подошли к нему и взяли под руки, заставляя выйти из синего пространства и вновь пройтись по огромным холодным коридорам этого здания. Он старался сохранить внутреннее спокойствие и гордость, но ноги не хотели идти, а сердце отдавало удары прямо в голову, страшась того, что в скором времени может произойти. Из последних сил стараясь не думать о том, что там будет, Харука проходил один коридор за другим, ведомый двумя слугами. Когда они подошли к огромной входной двери в зал, где сейчас находился Рин, Нанасэ встал перед ней, никак не решаясь сделать ещё хоть шаг. Но вдруг омеги, которые привели его сюда, открыли её створки, и пред ним предстал господин этого дома. Мацуока сидел, как и в прошлый раз, посередине зала, но теперь здесь был длинный стол, уставленный различными яствами, а рядом с ним был другой омега. Блондин со светлой кожей, лишь слегка задетой загаром, и гранатовыми глазами своими худыми руками обнимал господина за шею, прижимаясь к нему всем телом. От одного этого зрелища в душе становилось по-настоящему тошно и мерзко. Рин поднял глаза на Харуку и одним движением отогнал от себя блондина, велев уходить. Почувствовав руки, что толкали его в зал, Нанасэ сдался и шагнул, как ему казалось, прямо в пропасть. Он постарался расположиться насколько можно дальше от Мацуоки, но всё равно пришлось сесть достаточно близко. Он мог полностью ощущать его запах. Вот только этот приятный аромат портила вольготная и развратная поза господина. Все его одежды имели довольно смятый вид и, видимо, от того, что тот блондин на нём вис, оголяли его торс. – Ну что ты как неродной? – Рин неожиданно упал на колени Хару головой и теперь смотрел на него снизу вверх. – Ты, если хочешь, угощайся. Думаю, ты давно не ел. – Мне немного неудобно. – Ой, ну как хочешь, – он повернулся и уткнулся носом прямо в живот Нанасэ. – Тогда, может, ты поговоришь со мной? Хару схватил первый попавшийся фрукт со стола и начал жевать, вот только тёплое дыхание альфы около паха до невозможности отвлекало. Тот спокойно ждал, лёжа на коленях и иногда фыркая в ожидании, когда омега доест. Нанасэ же старался впихнуть в себя всё что можно, лишь бы не разговаривать с ним. Ничего из съеденного не приносило никакого удовольствия. Но сколько бы он не растягивал трапезу, не пытался съесть ещё хоть один кусочек, его живот явно не был рад такому развитию событий и полностью отказывал. Он громко выдохнул, безразлично уставившись в потолок и понимая, что это всё, а Рин громко хлопнул его по животу и сказал: – Ну ничего себе! Слушай, мне кажется, что твоё пузо не может выдержать таких аппетитов. Ты бы это, полегче, что ли, – Хару старался не обращать на него внимание как можно дольше. – Ну что, может, теперь поговорим? – Зачем тебе это? – Ну как же? Не могу же я просто использовать чьё-то тело. Пусть я и урод, но не люблю никого заставлять. Тем более, будет гораздо приятнее, если ты не будешь чувствовать ко мне отвращения. – Ты думаешь, я когда-нибудь смогу радоваться тебе? – А почему бы и нет? Знаешь ли, это не я выставил тебя на продажу. Кроме того, я предоставляю тебе шикарную жизнь. Почему бы не быть благодарным? Или ты рассчитывал на то, что кто-то выкупит тебя и отпустит? К сожалению, сейчас не у многих есть деньги, чтобы вот так ими бросаться. – Что же ты их тогда так легко тратишь? – он в действительности не понимал, чего он хотел. Просто до сих пор не мог смириться с тем, что такое вообще произошло. – Просто у меня их достаточно, хоть и не настолько, чтобы я мог их просто бросать на ветер. Так что ты должен быть в чём-то полезен. – Я могу быть полезен и в других делах. – И в каких же? – Рин провёл пальцами по его боку, забираясь под ткань и касаясь подушечками живота, отчего Хару невольно вздрогнул. Всё это время он старался больше дышать ртом, но сейчас сделал большой вдох носом и утонул в запахе альфы. Перед глазами всё поплыло, а кожа, где касался Мацуока, словно пылала огнем, вызывая волну мурашек. Он даже забыл, что хотел сказать. – Ну так что же? – альфа приподнялся, заглядывая Нанасэ прямо в глаза. Пусть внешне Хару и оставался непоколебимым, но в глубине его глаз отчётливо виднелись все его эмоции. Это заставляло Рина чувствовать себя каким-то победителем. Мацуока уткнулся носом в изящные ключицы с намерением вдохнуть приятный лавандовый аромат, но так ничего и не почувствовал. Сколько он не принюхивался, запах совершенно его не привлекал, словно утром это был не запах Хару. – Ты пахнешь по-другому. – И что? По-твоему, я могу управлять своим запахом? – Не знаю, но стоило бы. Мне не нравится то, как ты пахнешь сейчас, – злость, что теперь отражалась на его лице, даже немного пугала Харуку. – Только утром ты пах так, словно у тебя течка начнется прямо в это же мгновение, а теперь… – Может тебе показалось? – Показалось?! Я, по-твоему, запах омеги не могу отличить? Да я из-за него тебя только заметил, – Рин чуть ли не плевался в лицо Нанасэ от гнева. – Иди отсюда, всё настроение испоганил. Харука медленно встал, уставившись на альфу, у которого грудь ходуном ходила от переполняющей его злости, и вышел из зала. Он старался думать, что это его не волнует. Тем более, ему даже лучше, если Рин его не хочет. Вот только его лицо, искажённое отвращением, почему-то жутко давило на гордость, поэтому он поспешил вернуться в свою комнату. Всю ночь Харука старался избавиться от мыслей о Рине, но всё же невольно к ним возвращался. Было стыдно признавать, но он понимал, что думает не об избалованности своего хозяина, а о его теле. Нанасэ вспоминал крепкие руки, идеальный торс, мысленно пытался представить, что находится ниже, и чувствовал явное неудовлетворение от того, что не знал этого. Он мучался до самого утра. Когда с восходом солнца в его комнату вошёл очередной слуга, то Хару сразу попросил его наполнить ванну холодной водой. Он понимал, что только в воде сможет расслабиться и забыть о ночных мыслях. И это действительно было так. Стоило ему только почувствовать этот холод, как вся неудовлетворенность переросла в полное умиротворение. Однако после очередного всплывания на поверхность для того, чтобы набрать воздуха в лёгкие, перед его взором предстало лицо Рина. Как всегда самоуверенная и слегка пошлая улыбка показывала во всей красе его острые зубы. Он приблизился на невозможно близкое расстояние так, что сердце Хару начало бить тревогу, и, поправив тёмные волосы, прислонился к его щеке. – Ты только по утрам так хорошо пахнешь? – Нанасэ нечего было ответить, он просто смотрел на Рина, забывая даже моргать. Мацуоке льстило такое внимание, но он чувствовал, что здесь что-то не так. Харука, вспомнив о своих мыслях и о том, кто этот человек для него, быстро отстранился и отполз к другой стороне ванны. Альфа лишь усмехнулся и сразу же отвлёкся, изучая стоящие рядом с ним баночки. Оставаться в ванне, пока Рин наблюдает за ним, не прельщало, поэтому Нанасэ медленно начал выбираться. – Ох, Харука, ты куда? Я думал, мы примем ванну вместе, – Рин стоял перед ним в полуобнажённом виде. От неожиданности омега глубоко вдохнул. Ноги сразу подкосились, внизу живота потянуло и ночное неудовлетворение вернулось с новой силой. Мацуока неожиданно издал пугающий рык и шмыгнул носом, жутко пошло улыбаясь: – Знаешь, милый, ты течёшь, – только сейчас Нанасэ почувствовал, как по внутренней стороне бёдер стекает что-то скользкое.