***
- Китнисс, надень кофточку сверху – на улице ветер. - Хорошо. Что я чувствую? Нежность, которая разливается шелком по моим венам, заставляя чуть ли не парить. Мы спускаемся вниз, держась за руки; уверенно проходим мимо гаража, в котором нас ждут машины. Кофта оказалась не лишней: утренняя пасмурность хочет завладеть всем днем. Направляемся в Диснейленд, как бы по-детски это ни звучало. Я прошу сладкой ваты, и, получив желаемое, иду, задрав нос кверху. Пит усмехается и вырывает чуть ли не половину сладости. Я в возмущении даже слов не нахожу, а муж идет довольный, с улыбкой объевшегося кота. Шагает чуть впереди, дабы уберечься от моего праведного гнева. Я доедаю сладкое быстрее и, облизнув свои пальцы, облизываю еще и пальцы мужа. Он удивлен, но я вижу, как в глазах его разливается нежность и желание. Это льстит мне. Вдоволь накатавшись, мы, немного усталые, но довольные, сидим под тенью раскидистого дерева. Я положила голову ему на колени, он задумчиво перебирает мои волосы. Смотреть на него - одно удовольствие. Волосы в ветреном беспорядке из-за меня, одет он повседневно: клетчатая рубашка, футболка, джинсы, конверсы. Он выглядит моложе своего возраста. Но он и старше меня на три года. - Ты оставила волосы распущенными, - я кивнула, - мне нравится. Ты кажешься мне такой естественной. Как будто вечно в природе. - Раньше я жила за городом. Дом был почти в глуши. У меня было окно во всю стену, его можно было открывать. Сидя на полу и свесив ноги из окна, я любила петь. А позже мы с Прим гуляли по лесу. Она боялась заходить далеко, а я знала лес почти наизусть, - он задумчив, но внимательно слушает. - Спой мне. - Не могу. Здесь нет Прим. - Здесь есть я. - Я никогда не пела никому, кроме Прим, - я бы могла спеть ему. Дело не в смущении или в еще чем-то. Я просто не знаю как это – петь не для Прим. - Пожалуйста, - вижу, как он бескорыстен, искренен, удивлен, немного расстроен. Глажу его щеку, прочищаю горло. - Слышу твоё сердце, Бьющееся в безумном темпе. Ещё даже нет семи, А ты уже чувствуешь, как боль завладевает тобой... Ты не можешь не встретить их, Поэтому поторопись, Иначе опоздаешь, И они возьмут тебя под свой контроль. Твои глаза выдают боль - залечи её... Слова, быстро сменяя друг друга, столпились у тебя в голове. Так, Спи же, сладкая, позволь снам наводнить твоё сознание Волнами нежного пламени, дающего защиту. Спи, милая, позволь своим чувствам нахлынуть И унести тебя в следующее утро... Ты стараешься изо всех сил, Ты пытаешься забыть это, И, кажется, делаешь это легкомысленно. Рука в твоей руке, Тень над тобой... По твоему лицу видно, что ты в поисках души, Это не имеет значения, пока ты не услышишь, Пока не позволишь им идти за собой. Тебе просто надо исцелиться, Говоря сладкую ложь, Иди вперёд, не оглядываясь... Так, Спи же, сладкая, позволь снам наводнить твоё сознание Волнами нежного пламени, дающего защиту. Спи, милая, позволь своим чувствам нахлынуть, И унести тебя в следующее утро... День за днём, Путающиеся видения в твоей голове, Переменчивые, порочные... Во снах Твои мысли путаются Со сменяющими друг друга видениями, Переменчивыми, порочными. Спи, сладкая, позволь снам наводнить твоё сознание Волнами нежного пламени, дающего защиту. Спи, милая, позволь своим чувствам нахлынуть И унести тебя в следующее утро... Я вижу, как ему нравится. Он задерживает дыхание, прикрывает глаза, замирает. Рука, перебирающая мои волосы, изредка останавливается, но потом он снова начинает играть с моими локонами. Мурашки разбегаются в разные стороны, заставляя жмуриться, а голос звучать несколько иначе, но не хуже. - Почему ты не пела раньше? – сдержанно спрашивает. - Повода не было. Да и я не пою никому, кроме Прим. Ей невозможно отказать. - Если бы ты пела чаще – вышла бы замуж гораздо раньше, я уверен. У тебя прекрасный голос. - Неправда, - смущенно отвечаю, пряча глаза, - спасибо. - Не за что. За правду не благодарят. - Благодарят. В нашем мире столько лжи, что крупицами правды надо дорожить, словно золотом. - И это правда. Ты раньше пела где-нибудь? Занималась профессионально? - Нет. Ты – единственный, кто слышал мое пение за последние лет десять. - Я рад. Потому что птицы замирают от твоего пения. Удивленно замираю. Я раньше не замечала за собой такого. - Мне немного странно то, что ты слышал мое пение. - Брось. Пойдем дальше? - Куда ты хочешь? - Не знаю. Пойдем, просто пройдемся? – киваю. Прогулка выходит спокойной, почти без разговоров. Просто наслаждаемся покоем, присутствием друг друга. Когда вечереет, мы приходим к искусственному озеру. С причала отходят маленькие белые лодочки, невесты с берега отпускают венки. Подхожу к берегу, загребаю ладонь прохладной воды. Маленькие рыбки плавают по неглубокому дну. Ветер гонит рябь по воде, смазывая отражение уходящего солнца. Терпеливые моряки ждут своего часа, отчего вокруг раздается звенящая, но не давящая тишина. Поворачиваюсь к Питу, который стоит немного поодаль, любуясь видом заката на воде. Он задумчив, но взгляд, теперь обращенный на меня, восхищенный. Поворачиваюсь обратно к воде – зрелище действительно захватывающее дух: рыбки выпрыгивают из воды и из-за солнечных лучей кажутся золотыми. Сама вода также великолепна – огненный отлив, мелкие волны, и кажется, что перед тобой озеро огня. Снимаю босоножки, делаю пару шагов в воду, пиявки приятно покусывают стопы. Закрываю глаза и наслаждаюсь звуками природы. Волосы развиваются на ветру, подол платья мокнет, но меня не волнуют такие глупости. Редкие хлопанья крыльев пролетающей мимо птички, случайный листик, упавший на воду, гребля весла и плеск рыбок – сейчас чувствую себя такой, какой меня описал Пит. Как будто вечно в природе.***
Не помню приход домой, потому что в нем не было ничего значительного. Пит молчалив и задумчив, я так же устала от насыщенного дня. Эта усталость не кажется утяжеляющей, нет. Усталость от наслаждения Питом – можно назвать так. Вторник я провела с родителями, Пит остался дома – работа, которая соединила нас, нас же и разъединяет. Понедельник порадовал меня неожиданным выходным, Пит позвал меня с собой на работу. Замечаю, что он смотрит на меня невидящим взглядом, буквально замечаю, как его мысли улетают все дальше и дальше, покидая меня. Но времени у нас не так уж и много – мою письменную работу никто не отменял. Наши дни проходят очень быстро – кажется, что насытиться Питом невозможно. Я переехала к нему в комнату. Мой муж очень умный, особенно его увлекает искусство – он любит изучать внутренние миры людей из прошлого. Он показал мне соек-пересмешниц, рассказал про их необыкновенность. Из-за них я полюбила пение.***
Вечереет. Ночное небо опускается на город, одаривая меня и без этого мрачным настроением. Пит на встрече с родителями, он сильно задерживается, я вынуждена ужинать без него. Мелларк приходит за полночь. Наливает себе стакан воды, осушает залпом. Смотрит мрачным взглядом на меня, я поеживаюсь. - Нам не стоит заходить дальше. Что он говорит? Мозг отключен. Не работает. Вне зоны доступа. Как будто под толщей воды. - Что? – на большее не способна. - Ты понимаешь. Я тебя не люблю. И тишина. Разрывающая, заставляющая осознавать. И вновь не понимать. - Что с тобой? - Ничего. Надо забыть все это… Я вижу, что он подавлен. Вижу, что ему не приятно. А своих эмоций у меня нет. Опустошение. Только тяжесть в груди. И медленно разливающаяся по венам боль. Опустошающая, непонимающая, но самая разрушительная, заставляющая чуть ли не биться в конвульсиях от снедающей боли. Голова разрывается. Тело наливается свинцом. Собрав последние остатки гордости, непоколебимо встаю и иду к лестнице. Когда сдерживаться нет сил, останавливаюсь перевести дыхание, точнее пропихнуть кислород сквозь густую пустую боль. Закрываю глаза, чтобы слезы не хлынули раньше времени, чтобы голос звучал четко, пусть и надломлено. - Я не хочу забывать. А дальше все в тумане. Чувства отпускаются, с дрожащими плечами поднимаюсь к себе. В комнату, с которой все началось. Валю какой-то вазон, раню ноги в кровь, больно ударяюсь плечом об дверь. Но это не чувствуется, нисколько. Хрипы в горле, туман в голове… И только хриплая, разъедающая боль в груди. Дыхание неровное, покрываюсь липким потом. Заснуть не пытаюсь, но все равно сознание меня покидает. Ненадолго. Приходят кошмары. Сильные, заставляющие раздирать горло от криков. Но больше нет того, кто меня успокоит.