Грани будущего

Я - леди Моргана Корнуэлльская, дочь герцога Горлойса и чародейки Вивиан, жена Артура Пендрагона, королева Логриса, колдунья. Пока что эти слова намного больше меня. Я произношу их мысленно, но не понимаю; они повисают в воздухе вокруг, я наталкиваюсь на них повсюду, но не могу принять. Не сегодня. Остаток дня после отъезда Артура я провожу в своих покоях. Я никого не хочу видеть. Братир скулит под дверью; за последние полтора месяца он заметно подрос, длинные лапы стали мощнее, грудь - шире и крепче, черная щенячья шерсть на боках и загривке сменяется на серую, но хозяин все-таки посчитал его еще не доросшим для боевого похода. Щенкам и женщинам нельзя в мужское царство, нельзя... Братир завывает в такт моим мыслям, заставляя меня кричать - хватит, молчи, прекрати этот скулеж!.. Потом становится стыдно. Ночью я впускаю его, проклиная собственную слабость. Не могу заставить себя лечь в постель, кружу по комнате, пока от бессонницы не становится дурно, а стены и потолок не начинают раскачиваться надо мной. Не могу думать, не могу плакать - только сходить с ума. Забираюсь с ногами в кресло, кутаясь в шерстяную накидку, но сна все нет; пес Артура просовывает морду мне под бок и тяжко вздыхает. Я треплю его за ухом, и мы перебираемся ближе к печи, чтобы согреться. Зимние ночи темны и долги, у нас их много впереди - одна бесконечная ночь... Завтра я уже не смогу позволить себе опустить руки. Утром Гвинет при виде меня всплескивает руками, являя собою воплощенное отчаяние. - Господи, миледи, да зачем же спать на полу, как собака!.. Артур забрал с собой Кэя, Гавейна и Мерлина - подозреваю, больше ради безопасности чародея, чем его возможной пользы в бою, - и оставил при мне Бедивера, Герайнта и Кадо. Не берусь судить, насколько равным вышло распределение сил. Я не знаю, каков в бою Гавейн, хотя мне говорили, что на Оркнеях он считается лучшим. Я настаиваю, чтобы Герайнт вернулся в Девон - его собственная страна перед угрозой нашествия поболее нуждается в нем, чем страна, с которой он заключил военный союз. Но обычно неулыбчивый девонец только смеется, когда я упоминаю Эниду, которой, возможно, придется в одиночку противостоять врагу, - при всей осторожности Герайнт ни на мгновение не верит, что с его женой может что-то случиться. Я смутно помню ее - бойкую, резкую на язык, не склонную договариваться. Даже странно, что будучи несгибаемым бойцом по духу, Энида не владела никаким оружием. Вдвойне странно, что она превратилась в столь покорную жену, став девонской принцессой. Никогда нельзя угадать, чего каждый из нас действительно жаждет обрести в жизни. - Надо что-то решить с Корнуэллом, девочка, - говорит мне Кадо. Мы прогуливаемся вместе по одной из многочисленных галерей для лучников по периметру верхнего города. Отсюда можно далеко увидеть леса Логриса; летом все в пышной изумрудной зелени, сейчас листва облетела, но ветви деревьев густо усыпаны снегом. Вздумай небольшой отряд подобраться к стенам Камелота, не так-то просто будет их увидеть, а одинокого всадника и вовсе легко проглядеть. - Ты не можешь править и в Камелоте, и в Тинтагеле одновременно, - продолжает мой дядя. Я перевожу на него невидящий взгляд. Почему я должна это решать? Почему я сейчас должна это решать? - Моргана? - окликает Кадо. - Ваше величество? Потому что ты королева? Я опускаю взгляд. Мои пальцы спрятаны в длинные рукава плаща, отороченные мехом. Герцогское кольцо моего отца всегда было тяжело для женской руки - за три сотни лет Тинтагелем ни разу не правила женщина. Кто бы мог подумать, что оно окажется чересчур тяжело даже для меня и соскользнет само! - Ты и Марк будете регентствовать, - проговариваю устало, - пока мои дети не подрастут достаточно, чтобы унаследовать Тинтагель. Кадо не отвечает. Я знаю - он думает о том же, о чем я: если дети вообще появятся на свет. У нас с Артуром было не так уж много возможностей, а новых может и не оказаться. Зачем я думаю о этом? Наконец Кадо задумчиво кивает, и глядя в его изрытое морщинами худое лицо, слегка напоминающее моего отца, я отрешенно гадаю - не это ли было тайным желанием дяди в течение долгих лет, пока Утер держал меня в добровольном заточении в Камелоте, а Корнуэлл был целиком во власти моих родичей? - Моргана? Я встряхиваю головой, отгоняя наваждение. Боги, в нашем мире, где до края пропасти нужно пройти меньше, чем треть шага, мы можем полагаться только на родную кровь. Если не верить в нее, за что останется держаться? - Не поддавайся, девочка, - Кадо треплет меня по спине с той особой суровой нежностью, какая свойственна старым воякам, и я чуть улыбаюсь. - Это всего лишь ваша первая битва, а сколько их еще будет! От этих слов становится чуть легче. В отношении к себе я чувствую всеобщую растерянность. Никто не был готов менять обращение за один день - послы из соседних государств, рыцари, придворные и слуги в замке сбиваются с "миледи" на "Ваше величество" и наоборот. Дамы приседают в коридорах в полупоклонах, спохватываются, опускаются на колено. Больше двадцати лет в Камелоте не было королевы. Половина не помнит, как выказать достаточно почтения, половина – включая меня – не знает. Бедивер приходит ко мне вечером с картами замка; раскладывает их передо мной, сосредоточенно расчерчивает линии обороны и наступления. Камелот должен быть готов. Я наблюдаю не без интереса - но больше за самим Бедивером, нежели за его действиями. Мне ничего не стоит начертить все то же самое и с закрытыми глазами. - Бедивер, - прерываю его, - я росла, изучая эти карты. Нет необходимости пересказывать мне, где расположены ворота в верхнем и нижнем городе. Молочный брат моего мужа хмыкает - совсем как Артур; они всегда были похожи, как родные братья. - Простите, Ваше величество. Мне кажется, что он задет моими словами. - Бедивер, - мягче продолжаю я, - мы столько лет знаем друг друга. - Верно, - он улыбается. - Но теперь ты королева. Об этом полезно помнить даже тем, кому ты хорошенько давала сдачи в детских играх. Общие воспоминания заставляют нас обоих рассмеяться. - Это были славные дни, - замечаю я. - Надеюсь, боги пошлют нам их снова, - отвечает Бедивер и продолжает серьезно: - Я рад, что королева Артура именно ты. Из всех этих девиц, которые вертелись вокруг него... Он осекается и даже краснеет. - Так что с девицами? - просто интересуюсь я. - Ну, - преодолев смущение, отвечает рыцарь, - я хотел сказать, что только ты можешь быть ему не только женой, но и помощницей. Это намного важнее для короля. Его слова вселяют в меня надежду.   *** Скрежеща когтями, Великий Дракон ставит исполинские лапы на высокий, цвета мокрого песка сталагмит посреди пещеры, тонкие струйки воды стекают вниз по камню. Не знаю, как глубоко до дна; неровные слои породы уходят вниз и вниз, теряясь в облаке темноты, как в тумане. Сизые струйки дыма колеблются вокруг драконьей морды, призрачный голубоватый свет превращает его чешую в серебряную. - А-аа, маленькая ведьма, - в его низком голосе чувствуется насмешка. О, эта напыщенная манера смотреть сверху вниз на всякого, кто уступает в росте! Я пожимаю плечами. Я и не ждала хоть сколько-то вежливого приема от старой ящерицы, которая меня на дух не переносит. - Очень похоже на правду, - дракон вытягивает шею и косит на меня золотым глазом. Пожалуй, ему ничего не стоит легким движением хвоста смахнуть меня в пропасть, но уже слишком поздно бояться. Поэтому я укрепляю факел в уже знакомой трещине в скале и усаживаюсь на камень. В пещере промозгло, сыро и душно, я кутаюсь в меховую накидку и стараюсь дышать реже и глубже. - Ты выглядишь лучше, - замечает дракон. - В прошлый раз жизни в тебе было, как в прошлогодней траве, я все гадал, сорвешься ли ты вниз. - А ты все еще на цепи, - огрызаюсь я. Быстрый слепящий отблеск серебряного и золотого. Острый наконечник драконьего хвоста замирает у самого моего глаза. Да, бояться было бы поздно - если бы у меня оставались силы бояться. - Поосторожнее, маленькая ведьма, - глухо, но гулко рычит зверь. Тень от его кожистого крыла ложится на меня, закрывая и без того бледный свет. Но хвост медленно опускается вниз, и у меня сбивается дыхание, а по спине прокатывается ледяная волна мурашек запоздалого страха. - Я не ведьма, - говорю, едва голос обретает уверенность. Дракон издает что-то вроде низкого, утробного смешка. Перебирает лапами, устраиваясь удобнее на плоской поверхности. Громыхает, натягивается увесистая железная цепь; мне едва хватит рук обхватить ее. Я уже достаточно опытна, чтобы почуять, сколь могущественные чары наложены на металл; такие не разбить ни словом, ни молотом. Никто не должен сидеть на цепи, с дрожью думаю я, слушая лязг железа о камень. Никто не должен сидеть на цепи. - Утеру не с чем было сравнивать, - замечает дракон и задумчиво прибавляет: - Такой маленький человечек... - Почему я больше не вижу? - перебиваю его. Драконья морда медленно оборачивается ко мне. Переливаются мелкие, плотно подогнанные чешуйки. - Возможно, потому что ты увидела достаточно? - Достаточно для кого? - Это ведь твое Зрение пропало, - дракон качает крылом, как если бы мог пожать плечами, и поучает меня: - Ты - маленькая ведьма, через которую в Камелот придет хаос и смерть. Зачем тебе знать, как откроется путь? Я поднимаюсь на ноги. Он не столкнет меня в пропасть, даже если упрется всеми четырьмя лапами. - Не думай, что я из тех, кто начинает повторять, если ему тысячу раз твердить одно и тоже! - бросаю гневно. Кончики пальцев изнутри покалывают десятки игл. Золотые глаза Великого Дракона вспыхивают красным. Кто, как не он, может почуять брожение чужой магии! - Чары, - зверь жадно тянет ноздрями воздух. - Лучшая пища! Они здесь повсюду, осеняет меня. В каждой трещине, под каждым камнем. У дракона было достаточно времени, чтобы пропитать эту пещеру магией и сделать ее стены хрупкими, как стекло, и когда своды обрушатся... - ...я буду по-прежнему на цепи, - почти домурлыкивает он за меня. - Крайняя мера! - Ты задумал это прозапас? - еще одна ледяная волна мурашек. - На случай, если Артур не оправдает пророчества? А великий Мерлин знает? Дракон неопределенно качает хвостом. Проклятая старая ящерица. - Так почему я больше не вижу? - Слишком много вопросов, маленькая ведьма, - утомленно отвечает зверь, - и слишком много размышлений. Побереги силы, они могут тебе очень скоро понадобиться. - Для чего? - Кругом война, - философски отзывается дракон, - силы всегда могут понадобиться. Поднимаясь по неровным каменным ступеням, я несколько раз оглядываюсь на удаляющийся бледно-голубой свет, не в силах отделаться от ощущения, что в словах зверя был какой-то намек, который я не сумела разгадать.