Грани будущего

Двух коней под Артуром уже убили, третьего вести бессмысленно. Он бьется пешим, как многие из воинов. Где-то рядом - может, прямо за спиной - звучит боевой вороний клич Уриена; под ногами не земля и не снег - красноватая жижа, она мешает намного больше усталости или затупившегося оружия. Каждое неверное движение стоит кому-то жизни. Артур не различает лиц - для него все одинаковы: плоские морды без глаз с раззявленными ртами. Предсмертные вопли саксов кажутся музыкой. Кто-то искуснее с оружием, кого-то выходит уложить с первого удара; боевое помутнение оставило короля, а сменившее его омерзение оттачивает движения и делает голову морозно ясной. Артур клясться готов, что озерный меч поет, когда разит врага, - таким звоном наполняется воздух. Под перекрестным градом стрел они вгрызлись в саксонское войско с двух сторон и глубоко увязли в нем, но каждый шаг вперед дается труднее предыдущего. Сперва некому становится прикрывать слева, сколько-то шагов спустя - справа. Но спина по-прежнему прикрыта надежно. А потом содрогается и кренится земля вместе с подернутым дымом небом, и оглушительный торжествующий рев возвещает о победе дракона. Битва стихает на несколько мгновений. Артур запрокидывает голову; черный пепел тает в воздухе, не долетая до земли. Полупрозрачная тень золоченого крыла накрывает их, как гигантский щит, а потом огненное дыхание зверя опаляет вражеское войско, и Артур чувствует жар на лице. - Вперед! Вокруг мечутся люди в огне, бросают оружие, срывают пылающую одежду, верещат, падают, дергаются в конвульсиях. Отвратительная вонь горелой плоти повсюду, она пропитывает воздух, одежду, оседает даже на доспехах. За полукругом пламени сражение продолжается, но его ведут только самые отчаянные, прочие с воплями "Крылатый демон!" пятятся и бегут, словно сама земля ополчилась против них. Артур слушает ликование войска, но радости нет, как нет и опустошения. Когда секиры рубят подпорки шатров саксонских вождей, когда Пендрагону швыряют под ноги чужие знамена, когда к нему приводят связанного Хорсу - Хенгеста Артур сам зарубил в бою - он, готовый вцепиться вождю в глотку, рычит одно: где королева? Сакс качает головой, половина лица заплыла багрово-синим, видно, отбивался отчаянно; на ломаном наречии объясняет - пленницу оркнейцев держали отдельно от всех и зорко следили, чтобы мышь не подобралась. Артуру хочется убить его, как бешеную собаку, - не за недавние насмешки, пролитую кровь и разоренные земли; просто за неведение. Хорса знает это и умереть готов; именно поэтому ему сохраняют жизнь. У победы привкус тлена. А потом вороны приводят к ней и долго кружат, надрываясь, словно оплакивают кого-то, - и то бесконечное время, которое он трясущимися руками приподнимает с земли жену в окровавленном на груди грязно-белом одеянии, уверенный в ее смерти, Артур думает, что умер сам. Умерли цвета, звуки и запахи. Он не сразу понимает, что кровь не Морганы - мертвого ворона, которого она обнимает; забирает коченеющее тельце из ее рук. Пальцы жены одеревеневшие, непослушные, холодные. Здесь, вне круга победы, нет ничего, кроме обреченности и смерти. Артур скользит взглядом вокруг, но мало кого может узнать. Вцепившись в волосы, взахлеб плачет худой рыжий подросток. Гавейн с грязно-серым потерянным лицом сидит возле поверженного гиганта. Артур не сразу понимает, что это король Лот. Какие-то лица поодаль он видит неожиданно четко, словно прямо перед собой, и по искаженным застывшим чертам догадывается, что умирали эти воины мучительно. Сперва Артур думает, что никогда не сможет их забыть, а через мгновение уже не помнит. Женская голова, насаженная на копье. Где тело - понять невозможно. В ее выбеленных волосах земля и сгустки крови, но исцарапанное лицо с закрытыми глазами безмятежно, как у спящего христианского ангела. Сейчас она кажется очень похожей на свою сестру, покоящуюся в руках Артура. - Открой глаза, - просит он сквозь зубы, отводит с ее бледного лица заиндевевшие волосы. - Открой, Морриган. Ты же дала мне победу... Горло сводит судорога, больше не вымолвить ни слова; Артур зарывается лицом в ее шею, пытается дышать. Вздрагивает, ощутив биение пульса над ключицей, и отстраняется, чтобы лучше рассмотреть жену; ее ресницы дрожат, как если бы она пыталась открыть глаза. - Королева жива! - кричит он во все горло. - Королева жива!