Саройд

      Степаныч проснулся раньше всех, ещё темно было. Навалил на Кирилла и Лёню своё одеяло и принялся растапливать печь. Носил в дом дрова, скрипел половицами и кряхтел, шуруя в печи. Лёня просыпался и снова засыпал, каждое мгновение наслаждаясь объятиями, которые к утру сделались более жаркими и настойчивыми. К сожалению, можно было только прижиматься, горячо дышать и незаметно гладить руками. Может, и этого бы хватило, но тут Ольга слезла с печи: «Мишань, налей мне кофе», и пришлось отлипнуть друг от друга.       После завтрака Кирилл на своей моторке повёз всех на другую сторону озера к саройду. Утро было тихое, а вода спокойная. Лодка неслась к скале и Лёня хотел смотреть, как приближается фигура с красным сердцем, но вместо этого смотрел на Кирилла. Тот сидел на корме, держась за рукоятку мотора. Ветер бил в лицо, и Кирилл натянул синюю вязаную шапку. Щёки раскраснелись. Лёня не мог не улыбаться ему.       У подножия скалы Степаныч подхватил Кирилла под руку и повёл вдоль берега, подробно рассказывая, как в прошлом году попал со своими подопечными мальчишками в снежный буран. Кирилл не сопротивлялся. Ещё вчера Лёня поразился, как стойко Кирилл выдерживает бесконечные россказни старого походника. Лёня немного ревновал.       По традиции к саройду пошли только лопы и неопределившиеся. Ольга остановилась у старого кострища недалеко от стены. Тут же — несколько брёвен для сидения и куст с линялыми ленточками. Словно прирождённая шаманка, она вдруг запричитала на лопском и начала разводить костёр. Лёня стоял поодаль, опасаясь приближаться, а Леночка ещё дальше отошла. Хорошо хоть наушники вытащила. Пока Ольга нараспев произносила непонятные фразы, Лёня рассматривал саройда. Вблизи изображение расплывалось, и только буйно-красное сердце выглядело красивее, чем издалека. Леночка приблизилась и впервые заговорила: — Чего ты у него попросишь? — кивнула на саройда. — А что можно? — Всё можно. — Не знаю… я ещё не придумал… — Попроси, чтобы Кирилл в тебя влюбился. — Что?! — вспыхнул Лёня. — Я не слепая идиотка, — отрезала Леночка, — Да, попроси, чтобы Кирилл ни спать, ни есть без тебя не мог, чтобы скучал по тебе, и в каждом прохожем тебя искал. — Ну ты даёшь! Классное заклинание. А ты что попросишь? — Это и попрошу. Но только не для Кирилла. Он, конечно, симпатичный, но старый и голубой. Мне не подойдёт. — Ничего не старый. Лет тридцать ему. Леночка посмотрела так, будто тридцать — чудовищная старость. — Ты в кого-то влюблена? — Догадливый... — Хочешь, я так тебя постригу, что он только на тебя смотреть будет? И краситься научу, я ведь визажист… — Я знаю, ты на конкурсе «Краса Университета» девочек красил и укладывал… У меня денег на тебя не хватит. — Да я бесплатно всё сделаю. Я знаю, что такое, когда… очень хочешь понравиться… Впервые за последние сутки Леночка заулыбалась.       Ольга позвала их к костру и велела поклониться и положить в огонь подношения для саройда. Не хихикать, сделать всё с уважением. И деликатно упомянуть свою просьбу, только без глупостей. Лёня и Леночка переглянулись, подозревая, что их просьбы по меркам Ольги будут считаться эталонными глупостями. Лёня поклонился в сторону скалы и перекатил с ладони в огонь горсть «Гусиных лапок». Хотел повторить заклинание Леночки, но забыл слова, поэтому прошептал: — Пожалуйста, охотник, я прошу любви, — потом спохватился и добавил: — Взаимной.       Сразу после возвращения к домику Степаныч приказал собираться. Сердце у Лёни сжалось, он почувствовал себя таким жалким. Он знал, что влюбился — с первого взгляда и отчаянно. И знал, что не способен подойти к Кириллу и сказать: «Слушай, дай мне номер своего телефона, я хочу тебе позвонить». Кирилл держался отстранённо и не проявлял желания пообщаться. Может, презирал Лёню за вчерашние пьяные домогательства? Или у него кто-то есть? Лёня мрачно задумался, но потом вспомнил, как нежно Кирилл гладил его сегодня утром, как крепко прижимал к себе, и решил, что тело врать не может. Если бы Лёня не нравился — не грел бы его Кирилл всю ночь своим теплом…       Распрощались и уже прошли метров сто, когда Лёня буркнул: «Вы идите, я вас догоню» и бросился обратно к домику. Увидел на крыльце задумчивого Кирилла, который удивлённо обернулся и спросил: — Что? Ну что? Лёня запустил руку в карман и вытащил пригоршню «Гусиных лапок»: — Возьми, пожалуйста. Чаю попьёшь... — не знал, что ещё сказать. «Не спи и не ешь без меня, и в каждом прохожем ищи меня». Так глупо. — Извини, если… если я… Лёня засмотрелся в блестящие глаза — такие голубые на фоне загорелого лица и тёмных волос. Цветотип — контрастная зима. Кириллу нужно носить яркие, чистые цвета, этот хаки — не для него, убивает красоту… Лёня потерял мысль. Просто кивнул, развернулся и побежал догонять Степаныча. Леночка не сдержала любопытства: — Телефонами обменялись? — Нет. — Тьфу, дураки! Вроде, взрослые, а такие дураки, сил моих нет!

***

      После того похода Лёня стал плохо спать. Засыпал нормально, но по утрам приходил саройд и пользовался его беззащитностью. Туго накручивал длинный хвост на кулак и тянул к себе. Лица Лёня не видел, но и без того знал: лохматый со сверкающими глазами. Пахнет, как ангел. Этот запах преследовал Лёню и днём. Он стриг клиентов, наносил шампунь, бальзам, краску, лечебное средство из маленькой ампулы — и всё равно ощущал запах тёплой кожи охотника. Он разделял прядки и укутывал каждую в одеяльце из фольги, а сам представлял, как охотник сидит в засаде, наблюдая за птицами в бинокль. Он же птиц бьёт, наверное? Ну, кроме человеческих сердец. Умом Лёня не верил, что саройды до сих пор бродят по таёжным лесам, но уж больно всё совпадало: большой, волосатый и глаза горят. Охотник. Сна лишил. Кирилл.       Мелькала мысль вернуться на озеро, рывком открыть дверь и встретить удивлённый взгляд: — Что? Ну что? Ответить небрежно: — Я вернулся. Но тут Лёня вспоминал несчастную лопку, которая так неудачно вернулась к охотнику, и начинал думать, что вообще не стоило уходить. Или уйти, но не так — поспешно отсыпав карамелек. Можно было и телефон попросить. Хотя зачем? Всё равно в тайге сети нет, абонент недоступен. С другой стороны, где-то же он живёт, если живой человек, а не лопское божество? Наверняка в Красноущельинском районе и живёт. Сколько там деревень? При желании найти охотника по имени Кирилл не проблема. Проблема в том, что охотник Кирилл вряд ли хочет, чтобы парикмахер Лёня его находил.       В октябре выпал первый снег и за неделю засыпал всю область. Лёня похудел и мать пыталась откормить его домашними котлетами. Она давно заметила, что сын хандрит, но осень же — все хандрят. Когда Лёнины джинсы, обычно туго сидевшие на ладной попе, начали заметно сползать, мать забила тревогу: — Рассказывай, что произошло. — Мам, не начинай… Шестым материнским чувством она угадала: — Влюбился. Лёня молчал, но не протестовал. — Поздравляю! Кто этот мальчик? Они редко разговаривали о предпочтениях Лёни, но если это происходило, то мать с жёсткой прагматичностью финансового директора давала дельные советы. — Охотник. Случайно встретились на Запретном озере, когда со Степанычем в поход ходили. — Угу, — мать задумалась, — Надеюсь, ты пользовался презервативами? Лёня вздохнул. «Ничего, обойдёмся». — Что за вопросы, я ж не дурак! Дурак. Но постфактум заставил себя сходить ко врачу и сдать анализы. Пригодилась страховка в лучшей клинике города, подаренная матерью. — Тогда рассказывай. Ты же знаешь, я всегда помогу. — Ты о саройдах слышала? — Эти лопские байки?! Мать почему-то всегда была нетерпима к лопам. Лёня принялся убеждать, что байки байками, но иногда случаются уникальные жизненные истории. Мать сказала, что все сюжеты уникальных жизненных историй можно по пальцам одной руки пересчитать, и пусть Лёня выкладывает свою без стеснения. Измученный пятью неделями ненасытных, хотя и воображаемых совокуплений с мифическим персонажем, коварно принявшим облик ни в чём не повинного таёжного охотника, Лёня попросил мать найти Кирилла. Приметы простые: лет — 28-33, рост — 185, размер обуви — 44, орудие — крупнокалиберное, глаза — ясные, руки — искусные, волосы — ветер треплет, а в охотничьей сумке рядом с тушками забитых уток он носит пылающую Лёнину душу. Найдут по этим приметам? — Для Костика найдут. Начальник УВД по области, — пояснила мать. — Но, пожалуйста, аккуратно, ладно? А то ещё схватят, посадят… А мне только фамилию и адрес нужно. Обещай, мама! И Лёня действительно вскоре получил и фамилию, и адрес, и даже номер телефона. Правда, не от начальника УВД, а от самого Кирилла.

***

      Тот зашёл в салон, администратор сверила запись и проводила к креслу Лёни. Лёня обомлел. Кирилл — в кашемировом свитере цвета топлёного молока с V-образным вырезом чуть глубже, чем принято, в зауженных шерстяных брюках и ботинках на кожаной подошве. В такую-то гололедицу. — Ты ко мне? — неверяще спросил Лёня. — К кому же ещё? Степаныч говорит, ты хорошо стрижёшь. — Степаныч? А когда… А что, вы общаетесь? — Вчера встречались, а так созваниваемся иногда. Лёня снова поревновал к бойкому Степанычу. И снова почувствовал себя идиотом: не догадался спросить у вездесущего походника, что он знает о Кирилле. Прикоснулся к тёмным волосам, которые оказались мягкими: — Есть какие-нибудь пожелания? — и поспешно добавил: — К стрижке? — Ты — мастер, я тебе доверяю. Кирилл ему доверяет. Лёня закрепил гофрированную ленточку на высокой шее и накрыл пеньюаром. Уложил голову на край раковины и увидел, что Кирилл прикрыл глаза. Лёня почему-то зарделся. Ему неловко было рассматривать лицо с закрытыми глазами, но разве можно удержаться? Лёня так нежно массировал голову, как никогда раньше. Если бы рядом не было Маринки с болтливой клиенткой, Лёня не устоял — наклонился и поцеловал бы.       А ведь он приехал в город ради него. Выбрался из тайги со своими трофеями, сдал шкурки, куда положено, потом побрился, надел красивые ботинки и поехал в город к Лёне. Раньше, наверное, как все красноущельинские мужики, стригся у себя в деревне, а тут — в городской салон прикатил. Думать об этом было приятно. Кирилл нашёл его сам. Ещё приятнее было представлять открывающиеся перспективы. — Он весит всего тридцать семь килограммов, а врач говорит, что для восьми лет это много и надо худеть. А как я его похудею, если он с бабушкой целыми днями, а бабушка мне не подчиняется? Чуть что: «Сиди сама со Славиком, а мне ехало-болело, что там врачи говорят». И что мне делать? Лёня вернул Кирилла в вертикальное положение и принялся стричь. Спросил: — Как охота этой осенью? Много птицы и зверья попалось? Кирилл как-то странно взглянул через зеркало: — Ну… нормально. — Утки, да? Зайцы-белки? — И утки, и зайцы-белки. Лосей там много. Волков. А после того, как вы ушли, стая белых лебедей прилетела. Я как раз их ждал. — Стаю белых лебедей?! Как ты мог? Они же в Красной книге! — А что такого? Я ж не убивал их. — А что ты с ними делал? — Фотографировал. Я месяц на том озере просидел, ждал эту перелётную стаю. Красивые. В декабре хочу выставку сделать — «Дикие лебеди». У Лёни руки вдруг похолодели: — Где выставку? В Красном Ущелье? — Почему в Ущелье? В Москве. И видя, что Лёня растерялся, Кирилл пояснил: — Я фотограф, в Москве живу. Сюда приезжал пофотографировать — природа тут дикая, красивая. И люди тоже… красивые. Завтра вечером домой улетаю. Знаешь, я в «Центральной» остановился — в двух шагах от твоего салона… Лёня работал ножницами, испытывая искушение покромсать себе пальцы. — Так эти ботинки ты в Москве носишь? — Лёня, что не так с моими ботинками? Но Лёня замкнулся уже. Радостно-трепещущее настроение слетело с него, как бабочка с увядшего цветка. Не в саройда он влюбился, сказочного охотника, который умел любить так, что даже Верхний его пожалел. А в фотографа из Москвы, который вообще непонятно, что умеет, кроме как стильно одеваться. Какая пошлая и банальная история, мать была права. И никаких перспектив. — Они же каждый божий день не в макдональдс, так в крошку-картошку ходят. Жрут и жрут этот мусор! Мне иногда кажется, что Славик назло мне толстеет. Если он сейчас меня ненавидит, то что будет в переходном возрасте? Колоться начнёт? Будет такой жиртрест-наркоман? — Наркоманы все тощие, — попыталась утешить клиентку Маринка. Лёня закончил стрижку, побрызгал спреем и быстро высушил феном. Растёр в ладонях каплю воска и прошёлся по волосам, небрежно взлохмачивая пряди. — Готово. Оплатишь в кассу шестьсот рублей. Кирилл замер, разглядывая себя: — У тебя талант, Лёня. Меня многие раскрученные стилисты стригли, но им далеко до тебя… — Кирилл попытался поймать взгляд чёрных глаз, — Работал бы в Москве, к тебе на два месяца вперёд запись была бы. И стоило бы это в десять раз дороже. — У меня и тут всё хорошо, — пробурчал Лёня, — Полная запись. — Вот предупреждали меня, что лопы странные. — Ага, мне тоже про москвичей всякого понарассказывали. Кирилл начал рыться в бумажнике и Лёня подумал, что если протянет чаевые, то получит в лицо. Но Кирилл пристроил на ручке фена свою визитку. На том и расстались. Лёня отдышался и позвонил матери: — Мам, скажи там своему полицейскому, что не надо больше Кирилла искать. — Что так? Потерял интерес к своему охотнику? — Потерял. Да и не охотник он. — А кто? — Да москвич, — досадливо ответил Лёня. — А-а, ну и правильно, уж лучше саройд...