Подарок для Османского Льва

Мужчина средних лет уверенно перешагнул порог тронного зала, на ходу поправляя цветастый кафтан, обильно украшенный разнообразными узорами. Он неспешно, будто и вовсе лениво, направился к месту главы государства, не без удовольствия отмечая всю красоту помещения, которое по прошествии стольких лет совсем не изменилось. Каждый раз, входя в главный зал замка, мужчина обещал себе, что отныне никакая сила в мире не заставит его вновь покинуть эти стены. Не теперь, когда он, наконец, добился того, чего хотел. Тщеславие и жажда власти, казалось бы, окончательно затмили его некогда светлый разум. В самом начале своего тернистого пути он клялся в абсолютной верности стране и народу, но время проходило, годы брали своё и, как любой смертный, он понял, что ему всегда и всего будет мало. И так ли важен ему этот народ? Которому он обещал быть верен. Народ, который умирает от голода и взывает к своему господарю, моля его о помощи. Но что для него голос людей? Он давно его не слышит. Давно глух и слеп к чужим мольбам. И отголоски совести уже не так настойчиво стучатся в его сердце. Преисполненный чувством собственного величия и гордости, мужчина садится на трон. Осталось всего пара мгновений до момента, который, возможно изменит жизни многих. Пара мгновений до того, как в этот зал войдут его приближенные, которых он так ненавидит, но вынужден это скрывать. Вскоре каждый из этих самовлюблённых бояр займёт своё законное место за заранее приготовленным столом заседаний. Он ждёт их уже около двадцати минут. Но бояре, видимо, не торопятся. В очередной раз выказывая своё неуважение новому правителю. Мужчина тяжело вздыхает, устало массируя пальцами напряженные виски. И снова даёт обещание самому себе, что скоро он установит свой новый порядок, и более никто не посмеет пренебречь его милостью. Он небрежно кивает стражнику, давая знак пойти и силой привести сюда бояр. Но страж не успевает сделать и шага, как дверь в зал медленно открывается. Господарь поднимается на ноги и обводит взглядом пришедших. Он пытается унять свою неконтролируемую ярость, но злоба в голосе выдает настроение мужчины. — Чтобы поднять Валахию за год, нужно сделать столько, сколько прежде делали за десять, а вы являетесь к обеду. Ваш личный покой для вас превыше всего, бояре! Шепот недовольства, будто волна, прокатился по всему тронному залу. Обескураженные бояре неуклюже рассаживались по своим местам, то и дело наступая друг другу на подол дорогих одеяний. Их нерасторопность, своенравность и омерзительное властолюбие вызывало в господаре гнев, который он в любой момент готов был обрушить на своих подданных. Но каждый раз останавливал себя, успокаивая тем, что время ещё не пришло. — Пора давно уяснить, что не Валахия ваше детище, а вы её дети. И, кроме нас, великой страну никто не сделает. Помните, что все мы сыновья одной земли, которая нас защищает, кормит и терпит. И мы должны воздать нашей земле должное, а вы разодрали Валахию на сотни клочков! Каждый из вас в своём поместье чувствует себя царьком и делает всё, что ему захочется, — сокрушался господарь, расхаживая по залу, словно лев, загнанный в клетку. — Что ты говоришь, Ваше Высочество? — подал голос один из бояр. — То, что вы слышите. Трудный день у меня сегодня. Ну ничего, во всём разберёмся, подумаем, что можно сделать, и сделаем, — вздохнул мужчина, возвращаясь на своё место. — Ваше Высочество, османы занимаются грабежами возле Джурджу. Там окончательно не определены границы проживания мусульман и христиан. Во все времена грабежи начинались с Джурджу и, как волна, катились по всей Дунайской равнине, — сетовали бояре, перебивая друг друга. — Нужно немедленно послать туда всадников для охраны границ города, — заявил правитель, вглядываясь своими пронзительными глазами в лица приближенных. — Не делай этого, Ваше Высочество, нам без надобности втягиваться сейчас в войну. Нужно найти другое решение, — посоветовал один из бояр. — Мои решения государству во благо. Если благо Валахии - не ваше благо. Скажите мне, чтоб всё было ясно, — Повелителя раздражало меланхоличное спокойствие своих подданных и их нескрываемое нежелание изменить и так напряженную политическую обстановку. — Неладное затеваешь. Султан соберёт войско и пойдёт войной, а противостоять ему мы не сможем, нет сил, — сиятельные бояре со своей стороны и не пытались скрыть пренебрежение к новому господарю. Его радикальные меры приводили в полнейший ужас тех, кто на протяжении долгих лет фактически правил государством. Они уже и не думали, что на склоне лет вынуждены будут склонить головы перед очередным господарем. И это, отнюдь, не радовало никого из присутствующих. Бояре не хотели выпускать власть из своих рук. Обеспеченная и беззаботная жизнь давно пришлась им по вкусу. Их суждения о том, что новый князь, всего лишь конь, который скоро привыкнет и к новому кучеру и к его кнуту, оказались ошибочными. Новый правитель всеми силами старался держать в кулаке распоясавшихся бояр. С каждым неправильным шагом подданных, князь сильнее сжимал свой стальной кулак, стремясь окончательно перекрыть своим приближенным кислород, путём лишения их многих привилегий и благ. Его политика, абсолютной власти монарха, не нашла поддержки, среди бояр. И с самых первых дней правления, они затаили на него обиду. Каждый из них, частенько представлял себе варианты расправы над новым князем, но ни один так и не осмелился произнести их вслух. Всё - таки радикальные меры повелителя, наложили свой отпечаток на сознании подданных. И ныне, им оставалось, лишь тихо ненавидеть своего государя. — Ваше Высочество, есть другой путь. Пусть менее благородный, зато более безопасный. Раз ты непреклонен и хочешь до конца противостоять нашему врагу. Не лучше ли подождать? Набраться сил, собрать войско? Боярские дружины последуют за тобой, — это предложение заставило господаря нахмуриться. Тот, с чьих уст сорвались эти слова, вызывал у князя большее отвращение, чем все бояре вместе взятые. Неприкрытая лесть и лживая доброжелательность, с которой всегда говорил этот человек, вселяли сомнение в сердце господаря. Он давно прозвал этого боярина котом. Потому что, в любой ситуации, он приземлялся, как кошка – на лапы, лишь бы не угодить на кол. Его изворотливость и хитрость всегда пугали князя, и он понимал, что с этим человеком, нужно быть осторожнее. Но и твёрдость своих позиций, необходимо сохранить. — Подождать? У меня нет на это времени. Сулейман близко. Его наследники выросли, а армия приумножилась. Османы не остановятся, пока не поработят нас. У того, кто хочет править миром, нет иного выбора. — Ваше Высочество, затевать сейчас войну – крайне неразумно. Ты совсем недавно вещал нам о том, что мы дети одной земли. Так доверься нам. Хотя бы выслушай наши предложения. Разумом князь понимал, что боярин говорит верно. Валахия, которой только предстоит встать на ноги, не выдержит сокрушительно удара османов. Но как выйти из этого бедственного положения, он не знал. Его страшило будущее. Османская империя, буквально, проглатывала строптивые государства, а их орды, как реки растекались по равнинам, сметая всё на своём пути, оставляя лишь кровь и огонь. Нет, такой участи, он для себя не желал. А потому, первый и единственный раз в своей жизни, он решил послушать то, что скажут ему бояре. Сделав лёгкий кивок головой, господарь молча разрешил боярину продолжить свою мысль. — Уже неоднократно османские послы говорили о том, что Валахия уже долгое время не платит дань. А потому, терпение султана на исходе… — приближенный снизил тон голоса и вопросительно посмотрел на своего господаря, раздумывая, стоит ему продолжать или нет. — Ну? Говори-говори, — Повелитель благосклонно махнул рукой, разрешая продолжить. — Мы должны согласиться выплатить дань, Ваше Высочество. Но поскольку дань будет выплачена с задержкой, боюсь, что одних денег будет мало. Мы должны выиграть, как можно больше времени, а потому помимо дани, нужно преподнести особо ценный дар. Который османы непременно примут. Мы должны показать им своё уважение и возможно сможем отыграть, так необходимое нам, время, — закончил боярин. — Особо ценный дар, говоришь? — задумчиво произнёс повелитель. Через мгновение, его губы растянулись в улыбке, которая заставила вздрогнуть, всех присутствующих. — Я знаю, какой дар преподнести, — тихо, будто сам себе, проговорил князь, в предвкушении потирая руки. Не говоря не слово, он молча кивнул боярам, давай понять, что совет окончен. А сам спешно вышел из тронного зала, резко сворачивая по одному из тёмных коридоров замка.