Подарок для Османского Льва

Первые лучи солнца осветили процветающую османскую землю и кое-где уже виднелись, сверкающие, словно звёзды, золотые минареты стамбульских мечетей. Рынки и площади постепенно наполнялись людьми. То и дело слышался заливистый смех местных торговцев и причитания эфенди, которых, судя по всему, не устраивала цена за тот или иной товар. Столица оживала на глазах. Цветущий город - сад, как его называли нередкие иностранцы, был не только столицей Империи, но и вотчиной Великого Султана Сулеймана-Хана, легенды о котором доносились до самых отдалённых уголков земли. Величественные стены башен и дворцов Стамбула, заставляли содрогаться сердце каждого, кто хоть раз смог узреть это великолепие своими глазами. Нередко и сам Султан, выходя на балкон своих покоев, позволял себе полюбоваться прекраснейшим видом родной земли. Но ныне, мысли Падишаха были заняты исключительно политикой и военными походами, коих ещё планировалось, великое множество. Строптивые королевства и княжества, не желающие признавать абсолютную власть османов, начали порядком досаждать Великому Правителю. Несмотря на то, что Султан был сторонником дипломатии и терпимости, по отношению к другим народам. Позволить им усомниться в своём могуществе, было равнозначно признанию о том, что кулак, сжимающий рукоять сабли, уже не так крепок. Этого он допустить никак не мог. Строптивые земли Румынии, Молдовы, Болгарии – не давали ему покоя. Необходимо было кардинально изменить ситуацию. Но ни постоянные набеги, ни дань - не смогли запугать и без того, бедных христиан. Погрузившись в свои размышления, Султан не сразу услышал стук в дверь. А потому, пришедший, набравшись смелости, позволил себе войти. Сулейман стоял, склонившись над многочисленными картами, лежащими у него на столе. Плечи его были напряжены, а брови чуть сдвинуты, что свидетельствовало о максимальной сосредоточенности. Султан, то и дело, водил пальцем по линиям на карте, обозначающим, передвижения османского войска, на территории неверных. Он обратил своё внимание на вошедшего, после того, когда последний тихо окликнул его. — А, Малкочоглу! Заходи, — Падишах жестом подозвал к себе хранителя покоев, и снова обратил свой взгляд к картам. — Прошу прощения, Повелитель. Вы не отзывались, и я позволил себе войти, — хранитель склонил голову, не смея поднять глаз, на своего государя. — Ничего страшного, Малкочоглу. Лучше скажи, зачем пожаловал? Неужели Аллах обрушил на этот дворец новое несчастье? — Падишах гордо выпрямился, по всей видимости, готовясь услышать об очередном происшествии. Руки его, по привычке, были сложены за спиной, а взгляд, снова был обращён на подданного. — Повелитель, сегодня утром мы получили письмо. Его было велено, передавать вам, — Малкочоглу заметно нервничал, передавая государю письмо. Ведь на нём был изображён герб, так ненавистного всем османам, Валашского рода. Непроницаемые глаза Падишаха, наполнились неподдельным интересом, как только он развернул письмо и погрузился в прочтении. Скользя взглядом по строкам послания, на губах Султана, расползалась лукавая улыбка. — Этот лис решил пустить нам пыль в глаза. Считает нас глупцами и хочет отыграть для себя месяц или два, — Падишах пренебрежительно бросил письмо на стол. — Его предложение интересно, но вместе с тем, бесчестное и низкое. Лишь трус, во время шторма, будет шагать по головам утопающих, ради того, чтобы добраться до берега и спастись. Но он забывает, что берег таит не меньше опасностей. Множество кровожадных существ будет подстерегать его, на каждом шагу. И если он не сойдёт с ума, от собственного страха, то кара – настигнет его сама, — заключил Повелитель. Малкочоглу внимал каждому слову государя. Хоть он и не знал, о чём было письмо, по изречениям Повелителя, было понятно, что послание несло скрытый подлый подтекст. И хранитель покоев, в который раз, убедился в своей неприязни к отправителю. А Повелитель, тем временем, продолжил. — Хорошо. Мы дадим ему шанс ступить на берег. Пусть думает, что спасён. Но скоро. Очень-очень скоро. Зверь, следящий за ним, нанесёт сокрушительный удар. Этим зверем, будем мы, Малкочоглу. Инша’Аллах, этот неверный ещё поплатится за свою дерзость, — султан обернулся к своему рабу и их взгляды встретились. — Отправь посла. Пусть передаст моё согласие. Малкочоглу поклонился и, не желая более тревожить государя, поспешил исполнить приказ. В тот же день, в далёкую Валахию, отплыл посол, что везёт с собой послание, которое будет подобно грому, среди ясного неба.