Пикник

      Регина Миллс была красива, красива не просто идеально уложенными волосами, глазами цвета золотого дуба, точеной фигурой, изгибом рук, смуглой кожей, а красива, как может быть только Королева. Внутренний стержень, независимость, бескомпромиссность вкупе с высоко поднятым подбородком, идеальной осанкой, покачивающимися при ходьбе упругими бедрами, все это приводило людей в хорошо спланированную и умело расставленную западню. Ненависть к Королеве перемешивалась с желанием настолько, что иногда нельзя было четко разграничить и понять, где кончается одно чувство и начинается другое. Но Королева не винила их, она знала себе цену и впечатление, которое производит, и пользовалась этим часто и умело.       Пожалуй, только на Леопольде и Дэниэле она не опробовала свои чары, вот и сейчас, сидя перед камином в своем огромном особняке с бокалом домашнего сидра, она размышляла, что было бы, если она бы встретила Дэниэла сейчас, смогла бы она влюбиться в него – в конюха без образования, без положения в обществе, влюбиться… влюбиться… наверное, нет, чтобы влюбиться нужно доверять, верить, а единственный человек, которому она верит – это Генри.       Она уже совсем плохо помнит, как это, когда ты влюбляешься: сердце стучит как сумасшедшее, мысли путаются, живот начинает крутить, тело ведет себя странно, ты перестаешь принадлежать себе; а больше всего в жизни Королева боялась перестать контролировать себя и других. Нет, она бы не влюбилась, это слишком дорогое удовольствие – удовольствие быть слабой, – она никогда на такое не пойдет, что бы не случилось, не даст Белоснежке и тупоголовому Чармингу взять над ней верх.       Из своих мыслей Регину выдергивает звонок в дверь, Королева поднимается плавным движением кошки, ставит недопитый стакан с сидром на стол, по пути бросает взгляд на часы – полдвенадцатого, – к ней явно пришел бессмертный или…       – Свон, какого черта Вам нужно от меня в такое время!       – И тебе, Регина, здравствуй, – Эмма проходит в дом, втискиваясь в узкую полоску между телом Королевы и дверным проемом. Регина вздрагивает от прикосновения мокрой одежды к ее неприкосновенному телу, запахивая тонкий шелковый халатик, медленно приходят в себя от такой наглости.       – И чем обязана? – сверкая глазами, интересуется Королева, обращая внимание на лужу, которая образовывается на месте, где только что стояла шериф.       – Мэр Миллс не стоит так на меня смотреть – дыру прожжете, – доносится голос уже откуда-то из гостиной.       – Шериф Свон, потрудитесь объяснить, какого черта Вы пришли ко мне домой и разгуливаете здесь словно по коровнику своих родителей? – Королева уже успела прийти в себя и встать в боевую стойку, хоть босиком и в домашнем халате она больше была похожа на Дюймовочку, чем на Злую Королеву.       Делая три шага по белому ковру Королевы и оставляя на нем грязные следы, Эмма в секунду оказывается рядом с Региной.       – Еще одно слово, Миллс, – шипит она, – и тебе больше не понадобятся твои туфли на высоких каблуках, я тебе ноги переломаю.       – Знаешь что, Свон, – говорит Королева и вжимается телом в шерифа, – не родился еще тот человек, который меня напугает, – Эмма делает шаг назад, Королева надвигается, – и если ты еще раз, – Королева делает шаг, – ворвешься в мой дом без приглашения, – шаг, – я тебя убью!       Раздается звук разбитого стекла, остатки сидра, растекаются по полу, Эмма глубоко дышит, ноздри ее жадно вбирают воздух, кто бы мог подумать, Регина на пол головы ниже нее, стоит и ни один мускул не выдает ее напряжения, вот что значит Королева, холодная, бесчувственная.       – Одевайся, Миллс, – Эмма отступает, быстрыми шагами выходит в коридор, – ночь будет длинная, жду тебя в машине, – доносится уже с порога.       Спустя 40 минут, Королева спускается – идеальная прическа, черные сапоги, приталенное пальто, как-будто оно сшито точно по хозяйке, Регина шагает по дорожке, и Эмме кажется, что даже дождь расступается перед ней. «Что за черт?» – проносится в ее белокурой голове.       – Шериф, вы что уснули? – Регина с силой захлопывает дверь желтого жука.       Эмма вздрагивает от неожиданности, заводит мотор, окидывая взглядом Королеву, замечая, что Регина и правда сухая – на ней нет ни одного мокрого пятнышка, ни одной капельки на волосах.       – Дьявол в юбке, – бубнит Эмма, выворачивая на дорогу.       – Что Вы сказали, Шериф? – улыбаясь уголками губ, спрашивает Регина.       – Ничего, Вам показалось, – Эмма все еще под впечатлением сцены, развернувшейся в доме – образ Королевы прижимающей ее к столу, стоящей босиком в одном халате, и лицо не выражающее ни одной эмоции. «Да она могла бы стать лучшим Президентом в мире, – думает Эмма, – вот так вечерком направить атомную бомбу на какую-нибудь страну, и с экрана телевизора вещать, что Америка самая миролюбивая страна, а она – воплощение доброты и честности».       – Шериф Свон, может перестанем играть в молчанку? Потрудитесь объяснить, куда мы едем и к чему весь этот спектакль у меня дома?       – Мэр Миллс, а мне кажется, что Вы лучше меня знаете, куда мы едем, – Эмма следит за реакцией, ни один мускул не дрогнул на лице Королевы. А что она хотела, собственно?       – Если мы будем играть в угадайку, то думаю нам не по пути, – Регина открывает дверь и выходит из машины, реакции Эммы хватает на то, чтобы схватить Королеву, которая не успела отойти от машины и двух шагов.       – Мэр Миллс, сядьте в машину, – Эмма дергает женщину за рукав и тащит ее к машине, силой запихивая ее обратно. Эмма обходит машину и садится за руль, им сигналят все громче и громче, Эмма бьет руками по рулю.       – Шериф, я спрашиваю еще раз – куда мы едем? – Регина абсолютно спокойна, как тогда в доме, только теперь в ее глазах Эмма видит не просто ненависть, а даже брезгливость.       – Мы едем к Голубой Фее, точнее уже к ее трупу, – выплевывает Эмма.       – И кстати, шериф, – Эмма поворачивает голову и пытается разглядеть хоть что-то за этой маской безразличия, – если вы еще раз ко мне прикоснетесь, то встретитесь с Голубой Феей намного раньше, чем рассчитываете.