Случайности не существует - все на этом свете либо испытание, либо наказание, либо награда, либо предвестие. Вольтер
Зейн Дым сигарет приносил успокоение, такое важное, такое едва уловимое. Наполняя лёгкие никотином, я мог буквально почувствовать, как мои нервные клетки приходят в норму. Нехитрый ритуал: зажать сигарету между зубов, так, что она едва не разламывается, поднести зажигалку, поджечь, подарить себе глоток свободы, всё это всегда давало ощущение стабильности, ощущение, что ты принадлежишь самому себе и никому больше. Я любил это чувство и ловил его каждый раз, как пальцы тянулись к красно – белой пачке «Marlboro». И сегодняшний день не был исключением, потому что я стал спокойнее сразу же, как только оранжевый огонёк мелькнул перед сигаретой. Выдохнув воздух, смешанный с дымом, я поднял голову вверх, опираясь на капот чёрного автомобиля. Рик что – то болтал без умолку, но я лишь иногда сухо кивал, ловя себя на мысли, что до сих пор хочу врезать ему за тот взгляд, полный наглости и похоти, которым он наградил мою малышку. Да, чёрт возьми, я был абсолютным собственником и готов был любому проломить голову за свою девочку. Мари – такое лёгкое и нежное имя, идеально подходящее этой светлой особе, чья душа была такой большой, что в ней, без сомнения, смог бы уместиться целый мир. А её глаза? Вы видели её глаза? Они всегда были наполнены радостью и желанием помочь близким, но в последнее время свет в ней угас, глаза потеряли свой прекрасный блеск, в них поселился страх и отчаяние. Мари так искренне переживала за родителей, за своих друзей, что совсем забывала про себя. Я любил в ней эту черту – самопожертвование. Я любил в ней всё, начиная мягкой полуулыбкой, которая всегда играла на её губах, заканчивая хорошим ударом справа, не раз прилетающий мне во время наших ссор. Разве можно было её не любить? Сигарета практически догорела - с равнодушием отмечаю я, слыша голоса Лидии и Гарри, о чём – то снова спорящие. Даже не смотря на это, они держались за руки, словно боялись расстаться, потерять друг друга. Морщинка пролегла на моём лбу, когда брови сдвинулись, а глаза увидели Найла, идущего рядом с моей Эдвардс. Этот придурок когда – нибудь поймёт, что она теперь моя? Бесит. Так бы и сломал пару рёбер, чтобы не смел больше смотреть на Мари.Взаимность — это, наверное, самое лучшее, что может произойти с человеком. Чехов
— Привет, — ласково улыбается мне она, подходя ближе. Усмехнувшись и откинув сигарету в сторону, я притянул её к себе, крепко прижимая к груди и вдыхая едва уловимый аромат духов. Мои любимые. — Я сейчас поеду за Феррари, а ты поезжай с остальными, хорошо? — я посмотрел ей в глаза, видя в них отголоски нервозности. Кивнув, Мари быстро упорхнула от меня, садясь в чёрный внедорожник. Я видел, как усмехнулся Хоран, садясь рядом с моей девушкой. Сжав челюсти и надев солнцезащитные очки, проводил взглядом отъезжающий автомобиль, а сам тут же сел в такси. Водитель быстро нёс меня по улицам этого прекрасного города, который в свете ночи был ещё красивее и вычурнее. У этих чёртовых дубайцев определённо есть вкус. Как хорошо, что дорога не заняла много времени, потому что, если честно, я снова стал немного волноваться, ведь время не стояло на месте. Расплатившись с мужчиной, я быстрым шагом направился к тому самому подземному гаражу, где был с Мари в тот раз. Воспоминания нахлынули, стоило мне зайти внутрь. Счастливая Эдвардс, прыгающая от радости, буквально стояла передо мной, и я мог поклясться, что, если бы протянул руку, то коснулся бы. — Придурок, — эта фраза была адресована мне самому. Проведя пятёрнёй по волосам, взъерошив волосы, я быстро подошёл к ярко – красному автомобилю и скинул чехол. Она была всё так же прекрасна, всё так же хороша. Эта бестия была полной противоположностью Мари, именно поэтому я поставил их рядом. И не прогадал – они сошлись, идеально подходя друг к другу. Заведя двигатель, приятно мурлычащий и ласкающий уши, я выехал за пределы гаража, оказываясь в свете уличных фонарей. Педаль газа в пол, максимально быстрый разгон – я специально проверял автомобиль, чтобы полностью быть уверенным в том, что не произойдёт никаких неожиданностей. Я ведь не переживу, если с Мари что – то случится. Настолько сильно она была мне нужна. Как воздух, как кислород, без которого жизнь не имеет смысла, потому что ты просто не живёшь - ты мёртв. Прибыв на место действия, я тут же отметил действительно огромное количество народа. Столько людей никогда не собиралось на Лондонских гонках, и я представить себе не мог, как будет волноваться Мари. Когда она вышла из чёрного внедорожника, её ноги подкашивались, и мне пришлось быстро поймать хрупкое тело, чтобы оно не разбилось о бездушный асфальт.Уверенность в себя обычно рождается тогда, когда тебя поддерживают другие. "Жизнь"
— Господи, я так боюсь, — девушка подтвердила мои мысли. — Мне так страшно. Я осторожно поцеловал Мари, понимая, что сейчас ей нужна только поддержка и ничто больше. Мне нужно было вдохнуть уверенность в неё, сделать так, чтобы она поверила в собственные силы и возможности. Я не был уверен в том, что у меня получится, но попробовал, ведь всё что я мог дать я уже дал – своё сердце. Когда пришло время прощаться, я не знал что сказать. Все мысли словно разом выпали из головы, но моя девочка сделала всё сама. Осторожно прикоснувшись к моим губам своими, она подарила мне лёгкий, невесомый поцелуй, чуть позже обняв. Каждый из друзей пытался выразить свою поддержку, говоря что – то, советуя или вспоминая радостные моменты. Я уверен был на все сто процентов, что сейчас Мари ничего не слышит и не видит, сосредоточившись на предстоящей гонке. Она села в красный Феррари и быстро уехала на старт, становясь между Каем и Лайонелом. Первому я старался не попадаться на глаза, потому что знал, что он бешеный человек, обезумевший. Именно из – за этого я сильно нервничал. Моя маленькая Мари, так храбро сражающаяся с этим ублюдком. Всей своей компанией мы еле успели пробиться сквозь толпу и оказаться в первых рядах наблюдающих, как девушка дала старт. Такие, кстати, никогда не привлекали меня и если уж я и видел их, то только в качестве девочек – шлюх, коими они и являлись. Мари резко дала старт, но и соперники не отставали. Все трое буквально шли в одну линию, и никто не мог вырваться вперёд. По крайней мере так было до того момента, пока все не скрылись за углом. Громкая музыка на секунду исчезла – шнур от колонок отошёл — и послышался звук скрипящей резины. Напряжение можно было почувствовать – стоило только руку протянуть. Все молчали, лишь изредка переглядываясь друг с другом. Гарри крепче прижал к себе Лидию и моё сердце тоскливо заныло. Я так сильно хотел обнять свою девочку, что в буквальном смысле темнело в глазах. Разве можно было не любоваться этим маленьким улыбчивым солнышком? Нет, конечно же нет, ведь Эдвардс была настолько милая и обаятельная, что её постоянно хотелось обнимать и целовать. Это сейчас я спокойно мог захватить девушку в свои крепкие объятия, а ещё совсем недавно всё было не так. Вспомнить хотя бы ту историю с сообщениями - каким придурком надо быть, чтобы придумать такое? Я до сих пор не понимаю зачем мне всё это надо было, ведь осознание того, что девушка испугана, постоянно было со мной. Но, может быть, тогда я ещё не любил её? Не знаю. Мне кажется, что я уже родился влюблённым в Эдвардс. Воспоминания помогли отвлечься от нервозного состояния, что преследовало меня на протяжении всего дня. И как тут не волноваться, когда твоя девушка сидит за спорткаром и несётся на огромной скорости по достаточно опасной трассе? Но сейчас, к счастью (а, может, и нет) я успокоился. Минутка спокойствия была словно затишьем перед бурей. Всё разворачивалось слишком стремительно, не давая и пары секунд на осмысление происходящего. Из - за поворота вылетело два автомобиля - красная Феррари и чёрная, как сама Смерть, Ламбордижини Галлардо. На бешеной скорости они приближались к финишу и что самое интересное - никто не мог вырваться вперёд. Моё сердце замерло, пропуская удар. Шестое чувство на миг крикнуло, что что - то произойдёт, но вопль потонул в океане страха. Вдох - выдох, Феррари едва заметно дёрнулась, послышался надрывный плач двигателя, находящегося уже на грани. Вдох - выдох, автомобиль вырывается вперёд на расстояние полуметра. Финиш всё ближе. На устах появляется сладкий привкус победы. Вдох - выдох, Ламборджини делает резкий поворот вправо, машину соперника заносит. Красная бестия переворачивается в воздухе. Ещё раз. И ещё. Звук стонущего металла режет уши. Последний кувырок и автомобиль замирает. Наступила тишина, все замерли, не в силах поверить в происходящее. — Мари! — кто - то крикнул из толпы. Я не успел обернуться, чтобы узнать кто это был, потому что ноги несли меня к покорёженной куче металлолома. И только когда я оказался рядом с Феррари, осознание озарило меня. Это я кричал. Это я не смог сдержать крик боли и страха. — Вызовите "скорую"! — голос Найла разорвал застывшую тишину. В следующую секунду все начали оживать и суетиться. Кто - то уже вызывал неотложку, а кто - то пытался заснять произошедшее. Я же из всех сил старался открыть эту грёбаную дверь, которую от удара смыло и заклинило. — Давай помогу, — светловолосый оказался рядом. Я мимолётно взглянул на него, замечая тонны боли и с страха в глазах. Заглянув в два маленьких океана, я словно увидел отражение самого себя - сломленного, но отчаянно пытающегося спасти свою любимую. Хоран тоже любил Эдвардс, и я знал это. Но сейчас на это не было времени, потому что каждая секунда промедления стоила жизни моей малышке. Кивнув блондину, я пододвинулся, пропуская его, и в следующую секунду мы вместе схватились за дверцу автомобиля, нещадно сдирая кожу рук в кровь. Раз за разом мы дёргали железо на себя, пока на третий раз дверь водители не поддалась. В салоне было до безумия много крови, она была повсюду. К горлу подступила тошнота, когда взгляд задержался на израненном теле девушки, пока руки уверенно забирали её из автомобиля. Осторожно, чтобы не навредить ещё больше, я взял драгоценную ношу на руки и быстро отошёл от Феррари, понимая, что в любую минуту она может просто подорваться. Хоран следовал рядом, расталкивая народ, и это был единственный момент, когда мы действовали слаженно. Положив тело Эдвардс на асфальт, я положил её голову себе на колени, устраиваясь рядом. Как сумасшедший я покачивался из стороны в сторону, убирая тёмные волосы с окровавленного лица. — Всё будет хорошо, я обещаю, — мне пришлось зажмуриться, сдерживая подступающие слёзы. И кто сказал, что мужчины не плачут? Послышался звук сирены и толпа быстро разошлась, исчезнув, будто её и не было тут. Быстро подхватив на руки Мари, я направился в сторону медиков, которые уже доставали носилки. Положив девушку на них, я с содроганием заметил, что выглядела она совсем безжизненно. Сердце сжалось, а губы прошептали очередную молитву. — Молодой человек, отойдите, — меня грубо отпихнул один из санитаров, заталкивающих носилки в автомобиль. Я подавился удивлением и не смог сказать даже пары слов, как врачи исчезли так же быстро, как и появились. Неотложка стремительно уезжала от меня. — Малик, блять, шевелись, — голос Найла вывел меня из ступора. Обернувшись, я увидел, что все уже сидели внутри какой - то незнакомой мне машины. Тело, казалось, существовало отдельно от головы, потому что уже в следующую минуту я сидел в салоне автомобиля, подгоняя Хорана и нервно сжимая губы. Сердце билось как бешеное и мне казалось, что сейчас оно обязательно сломает мне рёбра, осталось лишь чуть - чуть подождать. Не взирая на законы дорожного движения - хотя, когда они интересовали Хорана? - блондин на огромной скорости приближался к больнице. Поворот, обгон, ещё один. Метр за метром мы были всё ближе и ближе к моей малышке. Я услышал всхлип за спиной и губы непроизвольно дёрнулись. На душе стало в разы тяжелее, внутри всё тоскливо заныло.Ryan Cabrera – She's
— Всё будет хорошо, правда, — глубокий голос Стайлса обволакивал, как молочный шоколад. Послышался очередной всхлип, Лидия не могла держать себя в руках. Впервые я видел, как эта сильная девушка сломалась, как она плакала, как потеряла самоконтроль. Из нашей компании Мартин была единственной, кто никогда не поддавался эмоциям, а всегда мыслил рационально и логично. Она никогда не сдавалась, всегда верила в лучшее, но сейчас? Больно было слышать её рыдания. Я прикрыл глаза, сжимая зубы и мечтая как можно скорее приехать в больницу, чтобы не слышать этих всхлипов. Нет, я хорошо относился к рыжей, но в такие моменты не знал как надо поступать. Утешить, обнять или оставить человека в таком состоянии в одиночестве, чтобы он всё обдумал и успокоился? Резкий толчок вперёд заставил меня распахнуть глаза, тут же увидев вход в клинику. Быстро выскочив из автомобиля, я даже не потрудился закрыть дверь, как тут же бегом направился в здание. По лёгкому стуку ног об асфальт я слышал, как троица следовала за мной. Войдя внутрь, тут же кинулся к посту медсестры, перепуганная девушка вздрогнула от моего приближения. — К вам должна была поступить девушка, попавшая в аварию, — тяжело дыша, быстро говорил я. — Её зовут Мари Эдвардс, восемнадцать лет, — испуганная девушка быстро что - то посмотрела в компьютере, нахмурившись - плохой знак, сердце сделало кульбит. — Да, к нам действительно поступила такая пациентка. Сейчас она на операции. — девушка подняла свои глаза, посмотрев на меня. — Скажите, пожалуйста, — я опустил глаза на бейджик. — Джейн, где находится эта операционная? Наверное, безумно сильное беспокойство и любовь, отразившееся на моём лице, сделали своё дело. Медсестра ещё раз взглянула на меня и негромко рассказала как пройти к помещению, в котором сейчас над изувеченным телом девушки работали специалисты. Поблагодарив Джейн, подошёл к Гарри, Лидии и Найлу, что смотрели на меня со смесью сочувствия и ожидания. Глаза рыжеволосой были красными, тушь стекала по щекам вперемешку со слезами. Её не мог успокоить даже Гарри, которому её слёзы приносили невыносимую боль — это я видел по его отчаянным глазам. Услышав новости, все тут же двинулись к операционной. Сев на диванчик ментолового цвета, я посмотрел на табличку над дверью, которая ярко светилась неоновым светом: "Операция". Одно слово, состоящее из восьми букв, такое короткое и простое, а сколько надежды, сострадания и боли. Сколько слёз, чувств и эмоций. Разве можно описать то, что ты испытываешь, находясь напротив этих дверей, когда жизнь твоего любимого человека зависит от незнакомцев? Когда сердце разрывается от переживаний, а руки нервно трясутся, и ты сильно сжимаешь челюсти, пытаясь сделать вид, что тебя не рвёт тротилом изнутри. Сделать вид, что ты не умираешь в ожидании, чувствуя полную беспомощность над временем. Разве можно было остаться самим собой после этой грёбаной ночи? Я... Я не знаю. Лишь чувство бессилия полностью поглощает меня, а в голове снова и снова всплывают дни, проведённые вместе. Наши воспоминания.первый поцелуй, первые объятия я помню наизусть, всё это в моей памяти.
Это была самая длинная ночь в моей жизни. И когда за окнами показался рассвет, а солнечные лучи озарили тёмный город, прогоняя страхи и сожаления, хирург вышел из операционной. Не спавший всю ночь, накаченный до верху кофеином и страхом, я соскочил с дивана. — Как она? Взгляд серых глаз врача коснулся моего лица. Морщинка пролегла на лбу, а руки быстро стягивали марлевую повязку. Мужчина словно специально медлил, как будто бы новость была... Нет, нет, нет! Я даже не должен думать об этом, потому что всё это неправда. Мари жива, конечно же жива. Но тогда почему хирург так долго молчит? — Девушка сильно пострадала, — тяжёлый вздох. — Потребуются месяцы на её выздоровление, но сейчас она в стабильном состоянии. Она жива. Господи. — Когда мы сможем увидеть её? — Лидия встала рядом, чуть покачнувшись от недосыпа и усталости. Врач сочувственно посмотрел на девушку. — Сейчас мы переводим её в реанимационное отделение, и когда она придёт в себя, вы сможете её увидеть. — Спасибо вам, — Мартинс бросилась к хирургу, крепко обнимая. Мужчина был сильно удивлён таким поведением рыжеволосой, и когда она отстранилась, ласково ей улыбнулся, по - отцовски. Через некоторое время нам с Гарри удалось заставить Лидию отправиться домой и выспаться. Девушка долго сопротивлялась, не желая оставлять лучшую подругу, но потом сдалась, понимая, что ничем уже не сможет помочь Эдвардс. С Мартин уехал Стайлс, чтобы оказать своей девушке поддержку, в которой она там нуждалась. Найл тоже куда - то исчез, не говоря ни слова, и я остался один. Опустившись обратно на диван, почувствовал нестерпимое желание закурить, но для этого нужно было выйти на улицу и оставить Мари. Запихнув свои желания куда по дальше, я услышал доносящиеся до меня голоса, похожие на... Родителей моей девушки. Вздрогнув, я увидел приближающегося ко мне мистера Эдвардс, чьи глаза сверкали, подобно двум алмазам. Миссис Эдвардс же была очень расстроена и постоянно утирала слёзы, переходя практически на бег, пытаясь успеть за своим мужем. Мне пришлось встать, чтобы поприветствовать их. — Мерзкий ублюдок, — мужчина быстро приблизился ко мне и схватил за грудки, а от неожиданности я даже не успел отреагировать. — Это ты виноват в том, что Мари сейчас в реанимации, — он сильно тряхнул меня. Я повис в его руках безвольно, как тряпичная кукла. Осознание того, что всё это я действительно заслуживаю, душило меня. Это действительно я был виноват в том, что Мари пострадала, я ведь не остановил, не запретил в нужное время. А теперь пожинал плоды своего бездействия. — Как же сильно я тебя ненавижу, сволочь, — глаза мистера Эдвардса горели слепящей яростью. Он резко прижал меня к стене и я почувствовал тупую боль в затылке. — Мразь, — удар по лицу. Кровь тонкой струйкой стекала по лицу. — Признавайся, это ты подговорил её соврать нам, улететь в грёбаные Эмираты? — Нет, — едва слышно прохрипел я. — Ваша дочь сама приняла это решение. — Не ври мне! — взревел мужчина, ударяя меня в солнечное сплетение. Я практически не чувствовал боли, оставаясь равнодушным. — Моя девочка никогда бы не поступила так с нами! Она знает, что после прошлого раза я запретил ей гонять и с переездом всё должно было измениться, — отец Мари действительно во всём винил меня. — Спросите у неё сами, — я резко распахнул глаза, со злостью посмотрев на стоящего напротив мужчину. — Обязательно спрошу, — ядовито улыбнулся он. — В Германии. Отец девушки резко отошёл от меня, продолжая обжигать ненавидящем взглядом. Что? Как? Но... Чёрт, чёрт, чёрт. — Но вы не можете так просто увезти её от сюда, — я попытался возразить. — Ещё как могу и сейчас Мари уже готовят к перелёту в другую клинику, а ты, — он ткнул в меня пальцем. — Больше никогда её не увидишь. Мистер и миссис Эдвардс развернулись и ушли так же стремительно, как и появились. Чувствуя нестерпимую боль в груди, я съехал по стенке вниз, на пол, и закрыл лицо руками, запуская пальцы в волосы. Нет, пожалуйста, нет. Я не мог потерять Мари сейчас, ведь люблю её, чёрт возьми. Молитвы касались моих губ, чтобы всё это оказалось страшным сном, но минуты тянулись, врачи сновали туда - сюда, а происходящее не менялось. Я потерял Мари. Навсегда.