В Восторге люди... счастливы?

В Персефоне Август впервые осознал, что значит быть действительно богатым. Конечно, в его власти находились разные укромные уголки Восторга, приносящие ему немало прибыли, однако тюрьма стала настоящей золотой жилой. Подумать только, всепоглощающая мнительность Эндрю Райана сыграла Синклеру на руку! И только ему одному. Август не мог остановиться на этом. Только не сейчас, когда тюремные камеры неустанно пополняются новыми жертвами, а денежки буквально текут рекой. Звон монет, шелест купюр опьяняет, заставляет желать большего… Несколько десятков бесчеловечных опытов на отчаявшихся наркоманах – и вот Синклер медленно затягивается сигарой, перекатывая костяшками пальцев блестящую монету. Нет, с тюрьмой не сравнится даже сам Маммона, это уж точно. В Персефоне Август впервые осознал, что значит быть альтруистом. Сжимая в огромной руке ключ, который так нужен Дельте, Синклер смотрит сквозь мутное стекло водолазного костюма на распахнутые настежь камеры своего детища. Воды океана, просачивающиеся внутрь стен, сделали своё дело, уже почти разрушили заржавевший металл. «Преступники», бывшие некогда людьми, сидят на прогнивших матрасах, обхватив голову руками, царапая пол или же просто смотря в никуда рассеянным взглядом. Они как затравленные животные, отгороженные от мира решётками собственного разума. «Восторг – тонущее судно, а его жители – апатичные крысы», - думает Август, беря в руки гвоздомёт. – «И я… тоже крыса». Во время боя Синклеру тяжело сохранить в себе остатки личности, которой он когда-то был, но ещё тяжелее признаться себе в том, кем он стал за все эти годы. Единственное, что может сделать Синклер перед тем, как выдохнуть в последний раз, – сказать «Спасибо».