Безумный-безумный-безумный... Остров!

— Все потерялись. Все попались, — продолжал ругаться Уэйд, ковбойской походной шествуя через джунгли. Рикьят ему сказали, что… Но тут вмешался мрачный голос из головы, как всегда в самый подходящий момент. /Эй, умники! Я сейчас сообщу вам нечто такое, от чего вы все упадете/. — Все это глюк? Да? Я подозревал, что Старк не даст нам просто так задание. /Нет! Хуже! Все это время те, кого вы так упорно называли рикьят носили гордое имя рАкьят! / «Да ты что? У нас уже и слуховые галлюцинации». — Мир рухнет! Нет, у нас просто тугоухость и спортивное косоглазие. Поэтому ***чим всех из автоматов, не глядя! Тем временем на горе, над водопадом, показался аккуратный домик, даже слишком аккуратный, беленый, деревянный, с витражным окном на первом этаже, да еще рядом с ним обреталась не менее аккуратная беседка на шести столбиках с конусообразной крышей и небольшая теплица. В общую панораму острова он никак не вписывался, да еще с горы открывался живописный вид, а в домике еще и электричество когда-то было, судя по проводам и столбам, которые тянулись вдоль горы. Все-таки в какие-то годы остров познал свой расцвет. Неужели за двадцать лет пребывания на нем Хойта все могло прийти к такой дикости и разрушительному хаосу, когда даже мусор на свалках лежал в черных мешках уже ровно двадцать лет? Могло… Ракьят, да, теперь будем называть их ракьяты, сообщили, что какую-то информацию о похищенных может знать один местный доктор, странный старикашка, увлекающийся изучением грибов. Единственный доктор на острове, так что, помимо его желания, к нему притаскивали всех, чаще всего и пиратов, остальные подпольно прибывали, что не удивительно, да и вообще пираты забирали то, что он из грибов готовил. /Ну точно учение Дона Хуана! / — где-то поначитался умных книжек умник. Но доктор оказался не слишком похож на индейца Дона Хуана, да вообще не похож: сухонький, морщинистый с быстрыми умными глазами, однако несколько нервными, как будто всегда чего-то боялся, хотя казалось, что страхи его иррациональной природы. — Вы кто? — спросил он, когда Уэйд зашел в теплицу, где островной ученый колдовал над грибочками, высаженными в квадратных ящиках: — А… Тот самый мутант. Зря Вы пришли, да, зря! Ко мне каждый день приходят пираты… — Послушай, док, я не лечиться пришел, мне давно сказали, что я безнадежен. Я за информацией. Дениса похитили, где пираты могут держать пленников? — лаконично обратился Дедпул. Умел все-таки не набалтывать лишней чепухи. — Где угодно… Почему у меня спрашиваете? — пожал плечами доктор, но Уэйд прочел все в его мимике, прислоняясь к дверному косяку, продолжил, играя выразительно надбровными дугами (ибо бровей и не было, и маска их скрывала): — Сколько заплатить за информацию? Доктор насупился, отвлекаясь от грибов: — Триста долларов за мой риск, и еще триста за то, что я сейчас дам координаты. Я не жадный! Но не к таким парням, как ты. — А что со мной не так? — обиделся Уэйд. /С тобой все не так/ — мрачный голос. «Да, абсолютно!» — веселый маньяк. — Ты наемник, — заключил док, бросая неодобрительный взгляд: — А наемники хуже пиратов. Пираты обкуренные, а эти сознательно идут, убивают за деньги. Ты ничем не лучше псов Хойта. Приходят ко мне, когда вздумается! Торопят с исследованиями наркотических веществ! А как же эксперименты?! В последних фразах дока начало проскальзывать нечто нелогичное, как будто говорил сам с собой, но вот снова отозвался мрачновато:  — Короче, деньги вперед. — Вперед, назад, влево, вправо, — не упустил случая ввернуть какую-нибудь бессмыслицу наемник, протягивая деньги. Док взял их испачканными в земле руками, засунул в карман серого халата, напоминавшего то ли халат врача, то ли смирительную рубашку. Отвечал: — Иди на северо-восток. Там есть один заброшенный дом, еще с тех времен, когда остров был цивилизованным. Красный, четыре-пять этажей. Подходящее место, я слышал о каких-то пленниках из банды ракьятов от главаря ближайшего аванпоста на острове. /Это тот, который мы с утреца зачистили? / «Видать, видать. Хорошая такая привычка, вместо зарядки». — Хорошо, что он вчера пришел, а то сегодня бы уже некому было приходить, — ответил всем троим или четверым Уэйд: — Кстати, док, за помощь ракьяту мне не заплатят. Док махнул рукой: — Иди, на тебя ведь приманка. Ты несешь хаос. — Все началось не с меня. Оружие поставил один миллионер, ну то есть не поставил, а украли его. — Вот и я говорю, что от супергероев один вред. Чем сильнее оружие, тем больше разрушение. Так раны от пуль еще можно излечить, а от этой адской машины… Да какой излечить! Там от человека ничего не остается. Очевидно, док помогал не только пиратам на свой страх и риск. И сейчас тоже очень рисковал, не зная наверняка, когда могли бы прийти враги, которые его-то не убивали только за то, что он остался такой в единственном экземпляре с нужной профессией. Но если бы застали в компании противников, не пощадили бы. Уэйд деловито кивал, со всем соглашаясь: — Да, Старк сволочь, у меня вот катаны были. Док я уже скоро уйду ты это… за тарелку супа сколько возьмешь? Уэйд голодал на острове. Понятно, что дичи водилось много, но времени ее освежевать и приготовить не хватало. — Бесплатно. Не ресторан, — отозвался мрачно доктор, пряча деньги куда-то под ящик с грибами. И вправду, Уэйд угадал, что у дока будет суп, да еще налитый из расписной супницы. Да еще пригласил отобедать не на кухне, в, а столовой, а на стенах висели тарелочки, в странном серванте стояла посуда. Казалось, этот дом так и остался воплощением аккуратности и цивилизации, последним и фальшивым, потому что его обитатель давно уже утратил свой личный критерий нормальности. Вот док поел, убрал со стола. А потом он насыпал измельченные грибы в трубку, закурил. И вскоре расплылся в довольной улыбке, выставив вперед руки, как Франкенштейн или зомби, вышел, мотыляясь, как лунатик, на улицу и начал носиться вокруг своего дома, приговаривая: — Хорошо! А как хорошо… Я лечу! Теперь он не был похож на того человека, с которым говорил недавно Уэйд, вероятно, он все-таки знал, когда надо остановиться, но уже давно перебрал настолько, чтобы в мозгу произошли необратимые процессы. «Да он тоже совершенно чокнутый…» — обрадовался маньяк. /Ой, какая прелесть, он балуется грибочкам! / — иронично ухмыльнулся умник. «Клей что ли начать нюхать…» — протянул первый, пока Уэйд зачем-то решил осмотреть домик, поражаясь, как в таком беспорядке существует этот кусок порядка, может, уже не образцового, но приемлемого. /Зачем? / — удивился предложению второй. « А по приколу… — пожал плечами первый: — Чтобы не отставать от всех. Татау, мне кажется, тоже не простые, не будет же человек на голом энтузиазме резко прокачиваться от них аки эльф в Лайнедже. О да, темные эльфийки в стрингах». /Боюсь, что с клеем здесь напряги/, — заметил второй. «Клей „Момент“, клей „Момент“, самый лучший клей… Ты его нюхни скорей и будет веселей!» — запел дурным голосом придурок. /Ты его в трусы залей и будет веселей… — заткнул его умник: — А тебе вообще никакой «Момент» рот не заклеит/. А сам Уэйд тем временем поднялся на второй этаж. Там оказалась невероятно симпатичная комнатка, явно женская, девичья, с фиолетовыми обоями в цветочек, белым покрывалом на кровати, белым письменным столом и шкафчиком. В углу на столе возле стены так и застыла раскрытая коробка кубиков, несколько из них лежали на столешнице, будто в них только недавно играли… Для чего комната использовалась сейчас доком — неизвестно, скорее всего по делам. Тот, кому она предназначалась, явно давно покинул ее. Да и вообще казалось, хотя бы вспоминая супницу, что раньше в доме собирались люди, большая семья. А потом ничего не стало. Остались только доживающие свой век атрибуты, тени прошлого. Как-то тяжело и тоскливо сделалось на сердце, а сердце у мутанта все-таки еще было, билось. Уэйд ответил своим голосам и сам себе: — А знаешь, умник… Это ведь когда-то была детская. /Ты становишься сентиментальным. Кто его знает, что произошло. Может, он остался на острове ради растений, может, все выросли и уехали, может, их убили, может, это вовсе не его дом/, — ответил умник, холоднокровный, спокойный. — Здесь у каждого своя боль в прошлом. Просто так с ума не сходят, — покачал головой Дедпул и отправился в путь, спасать Дени, надеясь, что и Старк вместе с другими пленниками. — Ну и где это ходячее нарушение всех статей уголовного кодекса? /Ты о себе или о Ваасе? / «Ну умник, не тупи! Себя-то я никогда не теряю. Этого еще не хватало». Уэйд добрался до места на угнанном квадроцикле, высматривал сквозь снайперский прицел, никем не замеченный, где располагаются пираты, какие стоят караулы. На поляне в низине и впрямь притаился четырехэтажный дом, который лет двадцать назад явно населялся людьми или же служил каким-то учреждением. Ныне вокруг него бродило несколько пиратов, да стояли пару машин. /Не людно как-то/, — сомневался умник. «Засада?» — Несомненно. Но где и как? А вокруг лес наполнялся звуками, шелестом листьев, ночными тенями, и над головой расстилалось небо, расшитое драгоценными крупными и тяжелыми жемчугами звезд. Небо не знало, что на острове кто-то страдает, или знало всегда. Но… Почему не приходило на помощь? Во зле своем винить только себя можно, хоть каждый на крошечную каплю, но перед кем-то виноват в своем равнодушии. Только небо парило ровным шелковым куполом, прозрачное, легкое. На западе еще отливало пунцовым, словно раскаленный только выкованный меч отливает огненным блеском до погружения в воду. Уэйд спускался к дому, пробираясь мимо охраны. Одного придушил сразу незаметным движением ниндзя, второму свернул голову, как цыпленку, только два силуэта в красных майках осели в темноту на землю, взметнувшись напоследок ярким флагом, но никто не заметил. «Если кто-то храпит, поверните ему аккуратно голову. До щелчка», — хихикнул маньяк. /Умеешь же быть незаметным/, — одобрительно кивнул умник. Очень хорошо — вот уже пробрался непосредственно к забитому крест-накрест входу, раздумывая, на самом ли деле пленники находятся внутри. Отковырял как можно тише доску от неаккуратно заколоченного окна. /Ананас, мартышка, бубен, ничего нигде не будет. Скорость ветра двадцать пять килокалорий. Подозрительно тихо, уроды мои/, — сбивался еще неким третьим потоком побочных мыслей второй голос. «Ты как всегда ласков. Тихо? Ну нам же лучше! Убить, убить, намотать кишки на гирлянду, подарить селянам — коммунизм. Врагов пустить на колбасу, перековать орала в мечи. Там как-то наоборот было? А по***», — обменялись любезностями голоса. Уэйд постучал по голове, пытаясь свести воедино свои голоса или хотя бы заставить их думать последовательно. Но вспомнил, что у дока супчик подавался грибной, а какие грибы выращивал док и их действие, уже стало известно после их раскуривания упомянутым субъектом. — Нехорошо, — засомневался Уэйд. Но счел, что все-таки это всего лишь обострение безумия. Да и какое это имело отношение к делу? /Деваться все равно некуда. С острова не сбежать. Ты от нас не сбежишь/, — зловеще пророкотал второй голос. Он всегда подавлял, мешал, считал себя самым умным, навязывал свое мнение. « Не сбежишь! В наше время нельзя быть добрым. Зеленые мартышки среди фиолетовых руин», — засмеялся пискляво первый голос, выдавая снова какой-то бред. Он всегда предлагал самые нелогичные пути решения проблемы. И вот сейчас он предложил напрямик влезть в окошко, прямо в холл здания, не заботясь о том, что там могут быть враги или западня. Но в холле и впрямь оказалось подозрительно тихо, как будто те двое со свернутыми шеями сторожили абсолютно пустой и бесполезный сарай. На лестничных пролетах лежала вековая пыль. Однако сверху все-таки доносились голоса, и явно различался голос Вааса, хриплый, то высокий, то низкий, переходивший в считанные секунды из монотонного рыка в угрожающий вопль. Что говорил — не разобрать, явно что-то матерное. И, очевидно, пленникам. Уэйд поглядел по сторонам — никакой охраны. Верить, что все в панике сбежали или что вторжения мутанта никто не ждет, не удавалось. Но все-таки ничего иного не оставалось. Домик когда-то и впрямь был обитаем, вдоль длинных коридоров тянулись покореженные двери дешевых квартир. Значит, там жили люди, точно так же, как Уэйд жил в трущобах Нью-Йорка. Точно так же. Беднее, может быть. Но только теперь эта бедность считалась бы на острове роскошью. Как легко превратить цивилизацию в дикость, порядок в хаос, добро во зло. Не то, что наоборот. И что считать дикостью? У пиратов было более цивилизованное оружие, чем у ракьят. Вот только критерий цивилизованности и дикости не отвечал никак критерию человечности. Но вот Дедпул наткнулся на завал. — Как будто это меня остановит! Ха-ха! Хо-хо! /Хоу-хоу-хоу… Именно что/, — говорил голосом Санты Клауса мрачный голос, да, очень мрачного такого Санты. Здание-то оказалось полуразрушенным, много где в стенах зияли неровные, уже покрывшиеся мхом, дыры, сквозь которые просматривались джунгли, на полу оставались обломки, повсюду в свете налитой тяжелой луны виднелись прочерченные следы от пуль. Уэйд телепортировался через завал. Прошел через какую-то квартиру, в ней еще даже оставались вещи прошлых владельцев. Так все похоже на то, какими вещами окружали себя обычные «нормальные» люди. Не верилось, что все может оказаться в таком хаосе, разрухе где-нибудь в Нью-Йорке. Однажды. — Но именно так это происходит… Каждый раз. Одно и то же. Где-нибудь. «Это ведь все Ваас сотворил? Нет?» /Но ведь первым был Хойт, я не ошибаюсь? Белые мартышки, как они влияют на порядок и хаос? Белые людишки куда-то кидают камни. Камни скоро ветром принесет/, — пропел свое умник. Остров определенно воздействовал на уровень безумия мутанта, а уж короткие стычки с Ваасом и подавно добавляли чего-то совершенно ненормального. Впрочем, куда уж дальше? Ан нет — оказалось, что прыгать с ума можно бесконечно, потому что на дне сумасшествия какой-то идиот поставил батут — только выпрыгнешь, зависнешь в воздухе и ухайся вниз. И так пока не надоест, а коли надоест, все равно ничего не изменится. И только искореженные остатки мебели вперемешку с остатками стекла в тусклом лунном свете из развороченной стены. Уэйд, пробирался наверх, туда, откуда слышались голоса. Вот и предстала последняя дверь. /Я слышу голоса пленных! / «Хм… А я нет». Но раздумывать не доставало времени. Дедпул выбил с ноги железную дверь, готовясь расстрелять всех из добытого АК74. Но опешил: — Че за (…)ня, телек?