Безумный-безумный-безумный... Остров!

Тут предок из девятнадцатого века гордился потомком из двадцать первого, а еще каких-то мутантов слушать. И Тони продолжал оборону дверей храма неизвестных ему божеств вместе с Дени и его отрядом. Но мутант доказывал, что он не какой-то. Он разгулялся на славу, правда, здравый смысл заставлял отличать своих от чужих. Он отвлекал внимание пиратов на себя, уже не пытаясь скрываться, особенно внимание Вааса, который теперь переключился с уничтожения храма на уничтожение мутанта, догадываясь, что Дедпул доставит больше проблем, чем все поредевшее воинство ракьят, которого вообще здесь не должно было быть, ведь планировали неожиданную атаку, ночью, засаду. А не знали, что пилот, возвращаясь с двумя уцелевшими товарищами со штурма аванпоста, заметил, как потянулись черные тени пиратов, что несся по бездорожью, не щадя машины, а потом ног, чтобы предупредить. Именно поэтому подмога пришла так быстро, именно поэтому вероломный план не сработал. Почему же раньше медлил Ваас, почему раньше не мог добраться до не особенно крепленного храма, в который было легко пробраться со стороны океана? Что останавливало его? Что было невыгодного? Может, просто смысла не видел… А не узнать никому, не узнать, он никогда не расскажет, где в нем смысл, где бессмыслица. Это Дедпул только смеялся над своей бессмысленностью, над нелепостью своего появления как такого существа, диковинного зверя, прямо шедевра в коллекции музея патологий. И телесных, и психических. Зато теперь он сражался не хуже остальных, а вернее, даже лучше. Он-то не задумывался, за кого сражался, за Цитру, за Старка (то есть деньги), может, за себя, против Вааса. Против главаря, вот и все. И Уэйд уже не замечал, сколько человек и как он уничтожил. Но это был единственный путь на этой грешной, пропитанной кровью земле, где не словом несли новую веру, а огнем, потому старая оказалась надежнее, ведь искаженная новая вера ничем не лучше старой, языческой, замешанной на равновесии добра и зла, а не отрицании необходимости зла. А Уэйд жил вне всяких понятий о добре и зле, он жил уже давно вне всего. Но раз уж выпали карты судьбы так, что он сражался против пиратов, то сражался с полной самоотдачей. Вот вонзил в кого-то нож-реликвию, вытащил мачете врага, кинул в подвернувшегося следующего противника, телепортировался к третьему, выхватил его пистолет, прикрываясь убитым, как щитом, расстрелял еще двоих, перекувырнулся, телепортировался, прошелся колесом, не переставая стрелять, станцевал чечетку на руках, потом обычную чечетку. Смертельный танец. Все пытался к Ваасу подобраться, но главарь старательно скрывался среди лиан и деревьев, точно растворившись в джунглях, став их частью. Джунгли предательски скрывали его, как будто все еще считали за своего по старой памяти, как будто знали, что, так же, как они, не живет он в реальности. Реальность слишком толерантное понятие для рациональных умов. Жизнь рациональна, смерть иррациональна, но существует только смерть и любовь. И в отсутствие последней наступает только смерть. — Они отступают! — возвестил было Дени, но на подмогу пиратами вдруг начали пребывать корабли с наемниками. Три огромных катера. — (…)! Наконец-то! — похоже ждал этого подкрепления Ваас. Похоже, именно с подачи Хойта он и пошел на штурм Храма Цитры. С кораблей высыпали люди в черно-желтом, бывало и раньше, что пираты объединялись с этими наемниками, правда, без особого энтузиазма, от восстания северный остров удерживал только главарь, то есть Ваас. И вот теперь поредевшие ряды пиратов пополнялись наемниками. Однако… Пополнялись ли? Наемники открыли огонь, но не по ракьят, видимо, сами удивляясь таким приказам, но для них исполнение приказа означало деньги, так что они привыкли их исполнять. — (…)! Хойт! Что за (…) происходит?!!! — обескураженно восклицал главарь, когда наемники внезапно начали косить не ракьят, а… пиратов. Поверить, что кто-то перекупил Хойта… Да кто его перекупит, если он сам себе господин?! От такой перемены ракьят и Дедпул чуть ни впали в ступор. Через некоторое время пиратов не осталось, только наемники. Один только Ваас скрывался в темноте джунглей, надеясь в случае чего испепелить самого Хойта, ведь главарь уже давно мечтал об отделении, о свободе, в целом, зная, что свободы от самого себя при жизни ему не светит. Но его жадность полагала, что без Хойта вся прибыль пойдет ему. Однако так уж нужна она ему вся была? Без вечной борьбы?.. Но сейчас-то не было времени рассуждать, происходило нечто действительно невразумительное, и это ощутили все. Тем более, что к берегу пристал катер самого Хойта, что тоже настораживало, потому что босс, хоть на самом деле нехило владел разными видами оружия, предпочитал обычно изображать из себя белоручку и решать все дела дистанционно, под казни картинно врубая еще какую-нибудь классическую музыку, плохо заглушавшую выстрелы волнами из раритетного граммофона с позолоченной трубой. Как же все это раздражало! Как все это ненавидел главарь, с самого того раза, когда втерся в доверие, чтобы убить прибывшего нарко-работорговца, еще тогда… Но тогда вдруг оказался перед выбором, и чаша весов склонилась ко злу, если считать ракьят добром, хоть и с кулаками. Почему? Выбор? Гипноз? Нет, он был слишком силен, чтобы вот так поддаться на волю денег. Одних только денег. Но что случилось на самом деле он не расскажет, никто не узнает, не к чему всем знать. Вот он, готовящийся наконец убить Хойта, хотя это наконец копилось ненавистью ко всему живому вот уже больше десяти лет. Хотя подозревал Ваас, что нечисто что-то с этим прибытием Хойта. «Что происходит?» — недоумевал в свою очередь Дедпул. А наемники вдруг дружным строем мизантропов погрузились обратно на катер, выполняя с еще большим недоумением приказ босса. Вот еще сложно сказать, кто в этой ситуации больше оказался обескуражен. Но всем явно казалось, что крыша-то у кого-то едет, а, может, уже летит фанерой над Парижем. Итак, наемники погрузились на один катер, потом и на второй. Два больших ржавых катера. И третий Хойта. Нет, лунной походной уйти в рассвет им не позволили. Катер взорвался… В предрассветной темноте взметнулось на фоне насыщенно исчерна-синего звездного неба яркая вспышка. «Хорошо горит…» — блаженно вздыхал пироман, за время пребывания на острове удовлетворив свою манию сполна, хотя мании всегда бывает мало. /Мне кто-нибудь объяснит, что происходит? / — Что, (…). происходит?! — говорил, получается, уже сам с собой Ваас, выскакивая из своего укрытия между скал и развалин, считая, что теперь просто нет смысла прятаться, а необходимо разобраться во всем самому. И не важно, что вокруг были ракьят. Починенная пушка Старка (о да, изолента и паяльник великие вещи) теперь легко могла унести от любой неосторожной пули. Да, лунатик вернулся… Да и все были настолько потрясены произошедшим, что еще спросили бы сто раз в кого вообще палить, кто теперь с кем и против кого. А тем временем с невредимого катера Хойта сошел человек в белом костюме… Да, несомненно это был Хойт. Босс. Вот теперь Ваас намеревался уж точно его убить. И не важно, что там босс придумал, что решил объединиться с ракьят, или не решил, или решил так уничтожить всех. Только вскинул главарь пушку Старка, как человек в белом костюме вдруг подернулся зеленой волной, как будто трясущееся желе. И на самом деле начал внезапно стремительно деформироваться, точно танцующий холодец, вытягиваясь немного наверх. Контуры лица, цвет волос, да все, все непостижимым образом менялось в считанные мгновения. Дедпул хлопал глазами не меньше остальных, наблюдая такие метаморфозы. /Я уже догадываюсь, что произошло. А вы? / — усмехнулся умник. «Неа…» — помотали головами первый и главный. /Хе-хе, проспорили! Гоните обратно мой титул умника! / — донеслись злорадные смешки. Между тем человек совершенно вытянулся и утвердил свои очертания смазливой молодой мордашки, обрамленной черными волнистыми волосами. А белый костюм стал зеленым кафтаном-камзолом. Локи вальяжно расправил плечи, точно обличие Хойта было ему тесновато, хотя, несомненно, божество обмана не стало бы так рисковать и перед Ваасом предстала очередная его иллюзия. Ваас за время пребывания Дедпула на острове, казалось, уже ничему не мог удивиться. Но вот такое превращение Хойта в Локи (которого он не знал) доказало обратное. — Что за (…)? — так и застыл главарь с пушкой наизготовку, но потом подскочил к Локи, пытаясь его схватить за грудки, но рука пролетела через воздух (снова иллюзия). — (…)! Где босс?! — Что за (…)? — так и застыл главарь с пушкой наизготовку, но потом подскочил в Локи, пытаясь его схватить за грудки, но рука пролетела через воздух (снова иллюзия). — (…)! Где босс?! Локи уничтожил эту иллюзию, появился чуть поодаль, разводя руками, издевательски улыбаясь, чуть приподнимая брови, как будто он тут был совершенно ни при чем: — Сложно сказать, может, уже стал пищей для рыб, может, нет. Я перехватил его вскоре после того, как он вышел на катере из грота, успешно занял его место, никто даже не заметил. Что сделал с Хойтом Локи по большому счету никого не интересовало. А вот появление Локи напрягло всех, в особенности тех, кто знал, что именно с его помощью было организованно вторжение инопланетян. Правда, на острове никто не знал ни о каком таком вторжении, своих проблем хватало. Старк оживился и очень хотел бы немедленно нейтрализовать опасного субъекта, а именно преступное асгардское божество, которое он вообще-то сдал в тюрьму его названному брату Тору. Но, видимо, Локи как-то сбежал. — Сдохни! (…)! — наконец выстрелил в Локи главарь, но снова подпалил только джунгли. — Какого (…) ты забыл на этом острове?! — уже накопил свою злость на Локи Дедпул, подскакивая к той же иллюзии, но едва ни попадая под синий луч. А Локи уже разглагольствовал, стоя на стене Храма Цитры, как будто имея на это полное право, помахивая пространно холеными узкими руками с длинными пальцами, которые не переставали шевелиться, дополняя и без того чрезмерно живую мимику. Такие рожицы даже Уэйд не мог корчить, вообще-то мог, но зрители не видели их из-за маски. А Локи позволяла его рожица с яркими бирюзовыми глазами. Между тем божество обмана продолжал даже как будто обижено: — По странному стечению обстоятельств мир мне завоевать не удалось, в тюрьме Асгарда не так уж приятно сидеть. Можно править и островом! Я стану их божеством! Скромно, но со вкусом, лучше, чем ничего! А через пиратов с технологиями Старка я решил уничтожить Мстителей. А там и до мира доберемся. И устроим Рагнарек! — Стоп! Стоп! — телепортировался на стену Уэйд, пытаясь ухватить Локи, но тот снова оказался только иллюзией, а Дедпул сразу начал протестовать. — Это я здесь божество! Они меня все считают божеством! — Да я вас обоих (…)! — выстрелил в Дедпула совершенно сбитый с толку, но ничуть не менее озверевший от всего этого Ваас. — Эй, Локи! Тогда я божество повстанцев, ок? — растворившись чернильной кляксой, уклоняясь от выстрела, начал уже торговаться Уэйд. — А ты пиратов-наемников? Не, ну, а че? Ну или так. Ты божество наемников. Ваас — пиратов. Я — ракьят. Отлично заживем! Все нам будут дань платить! Установим теократическую монархию мировую! Да, Дедпул под шумок успел накидать план по захвату мира и идеальное его устройство. Почему бы и нет. В конце концов у каждого уважающего себя злодея, даже если он попал на время в герои, должен быть план по захвату мира. А тут еще такой четкий, с поделенные сферами влияния, он вообще скромный оказался злодей, весь мир ему нужен не был. — Сдохни, ничтожество! Ты не достоин называться божеством! Это я здесь божество! — нахмурился Локи и в Уэйда полетело какое-то заклинание. Да еще Ваас снова стрелял. От выстрела пушки Старка Уэйд уклонился, от заклинания тоже. И с чего бы это им обоим так не понравился его милый план по захвату мира? /Неблагодарные! / — обиделся умник, ведь это несомненно он все это сочинил. «Ты ощутил, откуда заклинание летело?» — вдруг встрепенулся маньяк. Уэйд соскочил со стены. И, немного задумавшись, и вправду понял, что не со стороны иллюзии в него летела магическая атака. Да, небось снова хотел, поганец асгардский, превратить в Тома Круза. Вот уж за это Уэйд не мог простить Локи. А между тем удалось установить путем нехитрых размышлений, что зеленый шарик энергии летел со стороны… ворот храма?! Дедпул глянул на ворота. А они оказались открыты. И в окружении совершенно выпавших в осадок Старка и ракьят, предстала взору Цитра, а рядом с ней, обнимая по-свойски женщину за плечо, стоял… Локи. Так, после всего произошедшего выпадать дальше в осадок было просто некуда, так что можно сказать, что никто уже не удивился. — Цитра? — так и застыл ошарашенно Дедпул. — Цитра?! — проревел Ваас, намереваясь стрелять, но все-таки желая разобраться что к чему, и кто тут еще в кого может превратиться, а то таких метаморфозов он и под кайфом не видал. — Цитра! Как ты могла! Ты предала свой народ? — так и похолодело все внутри у несчастного Дени. — Цитра теперь со мной! — гордо вскинул голову Локи, заискивающе щуря хитрые глаза при взгляде на женщину, она глядела на него и с той же обожающе фальшивой улыбкой. — Я не предала свой народ! — гордо возвестила Цитра, а потом совершенно пафосно начала такое нести, что у Уйэда уши свернулись. — Сначала мы захватим остров, а с технологиями Старка весь мир. Ракьят будут элитой Асгарда! Так вот кто на самом-то деле украл технологию Старка, так вот кто прикидываясь разными людьми вступил в сговор с Хойтом, потом успешно его предал, а теперь медленно, но верно продвигался к осуществлению своего плана. Наемники же ему явно не были нужны, а уж почему он присоединился к Цитре… Божество в конце концов, тоже не совсем настоящее. А она тоже жрица, но тоже еще вопрос какая, так что отличная парочка выходила. Божество и жрица. Что еще надо-то, чтобы править миром и продвигать свою династию? Вот только делить мир с Уэйдом и Ваасом Локи явно не намеревался. — Эй, Локи, Локи, послушай, эта дамочка в порыве страсти может тебе живот вспороть, ну так, число случайно. Я тебя предупредил, мужик, ты думай, — подскочил к Локи Дедпул, точно не зная, что у них там с Цитрой было, но зато зная, что Локи-то не бессмертный и нож в живот его вполне может прикончить, поэтому из мужской солидарности счел своим долгом предупредить. Потом вернулся обратно, обещая немного обождать с мордобитием до полного исчерпания инцидента, а для мордобития всегда найдется время. — Правда? Я не замечал… — со знанием дела заметил Дени. — М-да? Значит, мне, как всегда, везет, — смерил взглядом Дениса мутант. Но скуля, как верный пес, Дени с робким осуждением воскликнул: — Цитра, но за что ты так! — Но вот наглядный пример: все зло от баб, — указал раскрытой ладонью на Цитру Уэйд, потом картинно грозя пальцем и махнув рукой. — Дени! Дени! Я давно об этом подозревал! Ладно, Квазимодо! Не переживай! — Обо мне не забыли? — как бы между делом подал голос Ваас, который уже рассматривал все это безумное действо со своей обычной улыбочкой комодского варана, поняв, что уже давно-давно разучился удивляться. — Чего тебе, Клод Фроло? — как бы небрежно и между прочим, придумывая роли для этой фатальной драмы, бросил Дедпул, обернувшись и вспоминая, что перед ним собственно главный враг всего представления. Но ведь тут же торчал Локи. И кто еще из них главнее врагом приходился. — Кто?! — не знал великой классики пират, но и значения не придавал, с издевкой отвращения скалясь. — А на (…)! Я вот стою и думаю… Кого бы из вас первым урыть! Не подскажешь, а, «сестричка»? Ты же всегда была самой умной! А рассвет уже зеленоватой полосой сиреневых облаков раскрашивал остров пастельными тонами, навстречу солнцу пробуждалась земля, ночные хищники отступали, туман спускался в низины, обнажая вершины холмов, день обещал быть ясным и жарким, как и всегда. Золотистые лучи солнца с недоумением взирали на человечьи разборки, да и не придавали им особого значения, оживляли, напитывая земными соками деревья и травы, нагревали мшистые камни, на которых грелись ящерицы. В ветвях деревьев запели первые птицы. Пестрые, разноцветные. Только орлы-падальщики спешили на пиршество, и не за птицами они охотились, а на поле ночной брани спускались кругами. Люди отгоняли их, от кого могли. Обычные люди, уцелевшие ракьят понимали, что в битву титанов им уже не стоит вмешиваться. И только божества и мудрые предки теперь должны были решить, на чьей стороне удача, кому суждено быть настоящим воплощением победителя Великанов. Вот только ни Ваас, ни Локи на такую роль не рвались. Ваас сам являлся воплощением Великана, а Локи и без того считал себя божеством, в чем и Цитра не сомневалась. А Уэйд… А Уэйд — это Уэйд. Но сцепились они все трое не на жизнь, а насмерть. Хоть и любил Локи окольные пути, но раз уж раскрыл себя, то приходилось сражаться в полную асгардскую силу, достаточно сильно сокращенную кратковременным заточением в тюрьме.