***
Круглый зал для тайных совещаний спрятан глубоко в замке, подальше от любопытных глаз. Но действительно любопытные глаза всегда найдут способ увидеть, а окон помещению недостаёт. Лампы на магических кристаллах не коптят, но жарят хорошо, стоит смертельная духота. Сидящие то и дело протирают вспотевшие лбы. Стены, завешанные тёмно-синей тканью, чернеющей в тени, навевают картины старых времён: первые маги нерешительно ступали на свою дорогу, и каждый их шаг сопровождался новым волнением в обществе; войны разгорались одна за другой, прерываясь только на эпидемии, вызванные кристалловой пылью. Безумные поэты слагали свои песни о грядущем конце для человечества, но конца не случилось. Случилось новое начало. Техномагия. От старых времён остался только дубовый совещательный стол, над которым сейчас гудит общее негодование. Император сидит, подперев подбородок кулаком, и слушает злые речи, силясь не зевнуть. – Что позволяет себе это отребье?! – в гневном порыве Первый советник поднимается, тяжёлый стол слегка шатается от напора его грузной фигуры. – Ваше величество, вы читали письмо?! Взгляды устремляются на Сенана, пытливо ищут недостатки, с удовольствием ковыряют проступившие слабости. Сенан отмахивается от них. – Да-да, господин тайный советник, продолжайте, – говорит он как можно свободнее, желая приступ удушья всем им разом. – Они пишут, – Первый советник делает значительную паузу и начинает читать треклятое письмо. – "Мы, свободная колония Инриса, оставляем за собой право определять степень нашего технологического развития и не нуждаемся в дополнительных инвестициях, субсидиях и каких-либо ещё способах давления диктаторского синдиката." – Как безыскусно! – Как грубо! – Как вульгарно! Вместе голосят три тайных советника. Пятый молчит. Они увлечённо трясут своими жадными ручками, как будто грубый ответ из Ин-катха оскорбил лично каждого. Сенан прикрывает глаза, будто хочет стереть муть с этого фарса. Не слишком ли инициативны старые мешки? Как много во дворце происходит за спиной Императора! – Это прямое свидетельство неповиновения воле нашего Великого Правителя! – тем временем торжественно заключает Первый советник. – Мы должны немедленно ввести дополнительные войска на территорию Инриса, – с чувством басит Второй и хлопает ладонью по столу. Он тонок, как самая хрупкая игла, и вживчив, как она же под ногтём. – Необходимо усилить контроль экономической сферы, – авторитетно заявляет Третий, покачивая ногой. Самый обеспеченный человек Арвентума, обладатель выдающейся способности продать песчинку в пустыне. – Ужесточим систему заключения партнёрских контрактов, – кивает ему Четвёртый, скрытный, как обратная сторона луны. В замке обычно его почти не видно. Пятый молчит. Снова. Сенан проникается к нему всё большей симпатией, если можно испытывать в его новом мире симпатию хоть к кому-то. – Отменим интеграционную программу! – Первый тайный советник воодушевляется. Император чувствует, как что-то ускользает. Он теряется послушной овечкой в выстроенном ему лабиринте, не разбирая дороги, не видя дальше дозволенного. За восемь месяцев формального правления Сенан научился определять это ощущение. С него начинается новый узор придворных интересов. Но Сифра в земле, его чудесные волосы сыплются золотом подземному огню, его прекрасные глаза льются родниковой водой, его любовь останется с этой империей. Сенан сохранит... сохранит всё, созданное теми мудрыми руками. – Господа тайные советники? – зовёт он, голова кружится от волнительного предвкушения. Время выпутываться из паутины. Господа тайные советники уже на ногах, они смотрят сверху вниз, и если знать, куда заглядывать, в их глазах читается раздражение, которое обычно появляется от назойливой мухи. – Да, ваше величество? – учтиво спрашивает Пятый, присаживаясь обратно. Остальные, замешкавшись, следуют его примеру. – Знаем ли мы точно, что происходит через целый океан от нас? – продолжает Император. Есть одно, чего тайные советники не смогли просчитать. Он никогда не был взбалмошным принцем, не кутил дни напролёт, не прожигал юное время – какая досада. Всю свою сознательную жизнь Сенан был одержим старшим братом. Образ мыслей, его друзья и враги, планы и убеждения – всё это было выжжено у нового Императора в памяти. И сейчас пара строк из короткой записки, которые он случайно подглядел и случайно запомнил, странным образом могут пригодиться. Судьба любит насмехаться. Император смотрит твёрдо. Под его взглядом тайные советники жеманно мнут рукава своих дорогих камзолов. – Нет, Ваше Величество… – Первое, что необходимо выяснить – чем на самом деле занимается Граф Инриса, – продолжает Сенан, пропуская недоверчивые взгляды. – Шпионаж, конечно! Отправим Юстуса, он гениален, – поддерживает его Первый тайный советник. – Да, он невероятно исполнителен. – Не задаёт неуместных вопросов… – И феноменально живуч! Вторят ему другие. Сенан знает, в мыслях они прокляли его, как старые ведьмы не проклинали. Только что, очевидно, сорвалось что-то немелкое, и им наверняка непривычно видеть ручную обезьянку танцующей другой вальс. – Нет, господа, мы отправим того, кого я сочту подходящим. Вальс будет долгоиграющим и разрушительным. Замершие фигуры пятерых шепчут об этом так громко, как ничто другое не прокричало бы.***
В залитом солнцем коридоре Сенана ловит Пятый советник. Непривычно видеть его в дневном свете: безликая металлическая маска дивно, но неуместно смотрится среди лёгких штор и тонкого запаха цветов из внутреннего сада. Император не знает, откуда растёт этот порядок, которым тайные советники остервенело дорожат. Только в глухих деревнях не знают их имён, но они упорно продолжают прятать лица за филигранной иллюзией. Возможно, так их меньше корёжит стыд. Пятый советник бродит всюду, подметая пол своим чёрным плащом. Его широкие плечи упрямы и не скрадываются под ворохом дворцовых приёмов, как жестокие птичьи крылья. Словно голодная ворона, он ведёт носом на запах тухлятины и гнили, готовый всковырнуть, если придётся. Въедается в слова глубже министров, копается в чужих секретах усерднее шпионов. Сифра не жаловал его, но Сенан расположен иррационально благосклонно. – Ваше величество, – Пятый учтиво склоняется. Из глазниц маски сияют пронзительные синие глаза. На секунду Император теряет все свои страхи и титулы, он стоит пораженный: в тёмном совещательном зале их глубина скрадывалась. Под немилосердным магическим светом они мельчали в мутное стекло. – Да, – Сенан прислоняется к очередной фальшивой колонне, силясь удержаться на подкашивающихся ногах, – господин тайный советник? Пятый подходит ближе, насколько позволяет дворцовый этикет приближаться к Императору. Сенан подумывает как-нибудь на досуге законом увеличить это расстояние. – Кого Вы собираетесь отправить в Ин-катха? – резко спрашивает тайный советник. Он смотрит требовательно и уверенно, не сомневается, что обезьянка выдаст всё, как ривелиец на исповеди. Это отрезвляет. Чистые глаза бывают не только у ангелов. – Того, кому мой брат доверял сильнее, чем себе. Сенану надоело, что информация живой речкой течёт мимо него, он хочет разобраться. Министры не хотят, чтобы он разобрался. Всё во дворце подчиняется министрам? Это будет человек не из дворца. Ив Уолш – наёмник, известный только на севере Арвентума, далеко за пределами влияния венценосного Ар-катха. Умелый и неприхотливый, так о нём говорили в определённых кругах, в других за его голову сулили неплохие деньги. Найти этого парня стоило усилий, ещё больше сил пришлось приложить, чтобы завести его в столицу, но Император верил: человек, к которому был так трепетен Сифра, не устремится на ложе интриг.***
Ив не любит Ар-катха. Все эти вычурные императорские постройки в центре города и дышащие болезнями и смертью бараки на его задворках, надушенные дамы, торгующие своей красотой за бесценок, обросшие рабочие, чей труд раз за разом оказывается без должной оплаты, смог магических кристаллов, смешавшийся с выхлопами гигантских механизмов, и дьёрды, дьёрды, царствующие в этом хаосе. На самом деле Ив против дьёрдов ничего не имеет, они и отличались от драхтов разве что каким-то нездоровым цветом кожи да лисьим разрезом глаз. Но надменность… Эти ребята гораздо уживчивее в Ри-катха, столице Ривелия, задвинутые на место темнокожими дорхами и их всеприменимой чистой техникой. А вот на Арвентуме выстроилась невозможная цитадель, не без помощи драхтов, но кто об этом помнит? Не мастера техномагии, конечно. Ива, вообще, до крайней степени забавляют эти стереотипы: родился дорхом – дорога тебе в механики, парень; драхтом – просто родник чистой магии сокрыт внутри, точно покоритель Инриса; дьёрдом – малыш, тебя ждут в столице подземные мастера-техномаги, они немного безумны, но ничего, привыкнешь. Сам он драхт, щёки чутко румянятся, и волосы русые растут, как у всех драхтов, глаза серые темнеют, точно заводской дым, а магии в нём не таится ни капли. Разве что тонкий слишком для драхтского парня, в трактирах упитые до звёзд иногда за барышню со спины принимают. Но в этом ли дело? Дьёрды тоньше всё равно – Ив помнит фотографии нового Императора с коронации в какой-то газете. Его растерянный взгляд и нежные кисти, нервно прижатые к символам власти. Такому ещё на лошадках деревянных скакать, править было предначертано Сифре. И он правил, как самый лучший, лучший правитель, которого только достоин был Арвентум. Ив много знает о мёртвом Императоре, и гнусного тоже, так сложилось. Сифра не был идеальным человеком, его пороки сыграли свою роль в жизни Уолша, они, скорее, её и создали. Сифра не был близок ему, потому что сложно впускать к себе в душу такого человека. Привыкшего приказывать. Иву доверяли, и он старался оправдать это доверие, не больше, но и не меньше. По крайне мере Императора можно было уважать за принятие своих ошибок. С тех пор, как Унсин собственноручно вспорол тому грудную клетку, желание посещать столицу отпало вовсе, только дела забрасывают наёмника туда раз за разом. Судьба любит насмехаться. И вот очередное предприятие, сулящее тяжёлый кошелёк и безопасность – Ар-катха раскрывает свои лицемерные объятья.***
Ив неторопливо идёт по широкой улице, укрытой просыревшими навесами. Оглядывается иногда: за ним никто не думает следить. Где-то рядом завод дымит седой вонью, которая проливается ржавыми дождями обратно. Навесы строили с целью уберечь людей от них. Получилось весьма мрачно, как в дешёвых романах о старых ведьмаках. Видно не идеально, но Иву уже примелькалась красная форма солдат-техномагов из императорской армии. Волноваться не стоит: здесь не Ривелий, где ему довелось отравить одного из деловых партнёров Графа, тут за это могут и спасибо сказать. Благослови, паровая машина, трения между наместниками и столицей. До назначенной встречи остаётся десять минут, а нужная лапшичная всё не хочет показываться среди пёстрых и бестолковых магазинчиков. Кто знал, что их так много в сердце рабочего квартала? Ив проходит по улице третий раз и уже пребывает в лёгком замешательстве. Вдруг драная штора справа от него распахивается, выпуская из накуренного нутра мужика разбойничьего вида, следом за ним вылетает ещё трое таких же побитых жизнью. Ив грустно усмехается, вот так, по ним всем прекрасно видно, как широко гниёт в душе. Плодородно и прибыльно. Эту лавку он и искал. У неё нет вывески, видимо, публика притягивается сама на дельную работку, а хозяин свыкся с хмурыми рожами. Внутри стоит знакомый аромат, который единит все наёмничьи обители: металл да кожа. Родной и опостылевший. Полумрак рассеивается парой старых масляных ламп, где-то вглуби чернеет доска с портретами разыскиваемых – те, кто устроился рядом, иронично посмеиваются, рассматривая их. Ив садится за свободный стол, осматривается: самый тёмный угол уже занят. Их оставляют обычно для действительно серьёзных проблем – у кого-то будет пыльный заказ. Но не у него. Уже хорошее начало: Ив любит лёгкие деньги. Ровно с боем полуденных часов в лапшичную заходит юная девушка. Затянутая в чёрную кожу, она и сантиметра нежной дьёрдской кожи не оставила редким жадным взглядам. Но и те быстро затухают, споткнувшись об очевидное безразличие ко всему окружающему. Одежда на ней явно магически модифицированная – у случайных людей такой не встречается. А с теми, у кого встречается, Ив предпочитает не иметь ничего общего, даже пары слов приветствий. А девушка направляется к нему. Тугая, уже чуть седая коса, суровое лицо без следа эмоций, лёгкая походка, что шагов не слышно, светлый край шрама на тонкой полоске шеи, видневшейся у самой челюсти, – хоть Ив не жалуется на ум, всё же стоило сообразить раньше. Какие только заказчики ему не встречались, но с императорскими псами дела он раньше не имел. О Тени говорят редко, считая невидимых воинов старой сказкой, красивой и неинтересной. Знающие уверяли Ива, что бояться нечего: всех их давно вырезали, как раз во время бешеной волны сопротивления магии, люди Генерала Симуса, ставшего вскоре Графом Ривелия. Живой, Тень представляла угрозу для всех. Бесшумные бойцы, не ведающие страха, растворяющиеся в сумраке и возникающие прямо за спиной. Они не слушали совесть и здравый смысл, они слушали приказы Императора. Когда девушка встаёт рядом, Ив невольно напрягается. – Я Хаин, – представляется она и садится напротив. Ив не думает представляться в ответ. Он увлечённо утыкается взглядом в столешницу, побитую ножами, и отстранённо замечает: – Сифский. Твоё имя – на мёртвом языке. Который мёртвым оказался буквально. Это дела дряхлой истории, но полупрозрачные сифы были больно несговорчивыми, даже с Инрисом, в чьих пределах и ютились. Конфликты с ними вырастали ловко у всех трёх материков, пока в один день ривелийская армия не зачистила территорию сифских гор. Всё. Больше не о каких сифах не знали. А вот язык их остался на слуху. – Да, единица, – сухо переводит Хаин на всеимперский. Они молчат. – Зачем было заставлять меня блуждать полдня, чего же не сразу во дворец по прибытию? – грубо начинает Ив, пытаясь забить в себе волнение. Ни о каких лёгких деньгах речь теперь не идёт, лишь бы голову не оставить у палача в мешке. – Что тогда за наёмник, который не может найти нанимателя, – неожиданно ухмыляется Хаин и снова становится нечитаемой. У Ива руки чешутся снять заточенную спицу с голени и вкрутить ей в центр лба. Но здравомыслие не покидает его, хотя хитрющие, раскосые глаза и путают мысли. – Так это проверка? – тихо ревёт он, нависая над девушкой. Та легко улыбается, откидываясь немного назад. – Императору не нужно тебя проверять, он уверен в кандидатуре. Ива невольно передёргивает: какое прицельное внимание. Чем он так угодил дворцу? Неужели всё-таки скажут спасибо за ту историю с ривелийским предпринимателем? – А если откажусь? – он показушно разваливается на своей половине. Стоит вывести торг в привычное русло, и почва не в пример окажется твёрже. Но Тень есть Тень, как можно было не учесть. Всё лицо Хаин холодеет, и будто морозный ветер прорезает лапшичную насквозь – головорезы рядом ежатся. – Не откажешься, Уолш, – уверенно заявляет она, постукивая пальцами. – Ты выполз из своих северных лесов и пошёл в Ар-катха, едва волшебная дудочка пропела «Инрис». – Да сдался мне Инрис, – отмахивается Ив, а внутри у него обмирает что-то. Никто не должен был знать, как сильно ему нужно сбежать. Никто. – Сдался, – Хаин наклоняется ближе и шепчет еле слышно: - Только там до тебя не дотянутся руки Уинсина. Чувствуешь ведь, да? Они уже почти сжимают шею. – Что?.. – Ив кривится. Его мир слегка дёргается от очередной оплеухи. Тянет чем-то кислым – наверное, правдой. Мерзко становится, когда тебя вот так легко вспарывают до изнанки. – Я знаю твоё имя, Ив, настоящее имя. Поверь, оно не оставляет сомнений. Наёмник устало прикрывает глаза. Его связь с правящей династией казалась надёжно похороненной, как караваны, сметённые песчаными бурями в Серединных Пустынях. Века пришлось бы копать, чтобы найти нить. Но немилосердные ветра сдули, видимо, слишком много песка. Когда Унсина заставили передать корону Сифре, и тот, скрипя зубами, согласился, уже продумывая долгосрочную месть, детство Ива оборвалось. Мать в Ри-катха, хоть и на расстоянии, оберегала его, как могла, но в очередной голод скончалась от лихорадки. И вот четыре года он самостоятельно бегал от доверенных людей старшего из братьев, вероломного и взбалмошного, за то и поплатившегося. А люди эти подбирались всё ближе, даже не догадываясь, что ищут. – И Император готов меня нанять? – Ив удивлённо смотрит на девушку. На ту, кто, оказывается, парой слов может сейчас разрушить его жизнь. Отец ужасно ошибся, выбирая ему имя. И это осталось единственной ошибкой, которую он отказался признавать. Но отец мёртв, а Иву с этим барахтаться. Хаин качает головой и выглядит удивительно понимающей. – Я выполняю приказы, – скрипит она неохотно. – Я исполнительна, а не инициативна: Его Величество ничего не знает. Но – какая жалость! – мне безразлична твоя судьба. Я не буду переживать, если не Император поможет пропасть тебе из Арвентума, а Унсин поможет пропасть навсегда. Тебе выбирать. Если бы ему не было и так плохо, Ив бы ужаснулся. А если бы у него был выбор, он бы отказался. Мало ли путей на Инрис? – Ты оставляешь такой простор, что мне сложно определиться, – зло смеётся он вслед уходящей девушке. – Так что, Уолш? – она оборачивается, картинно приподнимая бровь. – Угадай. Ив послушно идёт следом, мысленно перечисляя всё припрятанное в своей одежде оружие. Исключительно для собственного спокойствия.