Все дело во взгляде...

ДжеВук стоял у широкого, во всю стену, окна и, покачивая в ладони бокал с коньяком, всматривался в сгущающуюся за окном ночь. Нет ничего понятнее человеческого любопытства, нет ничего желаннее, чем поддаться своей прихоти. Маленькой, но такой вкусной, что даже внутри все сводит.. ДжеВук глотнул из бокала, раскатывая по рту терпкий и плотный аромат, пуская напиток глубже и отслеживая его согревающее тепло. Глаза закрылись сами собой, а уголков губ коснулась улыбка — мужчине вспомнился полыхнувший зеленым пламенем взгляд и агрессивно, по-хищному, изогнутый рот. Такому рту — терзать лаской покорно подставленную шею, оставлять свои метки и забирать душу... или же вступить в схватку равных с не менее горячими губами. И ДжеВуку интересно - что-то всколыхнулось внутри. Что-то, о чем он уже давно забыл. ДжеВук не переносит на дух сладких и глупеньких девочек, а мальчиков — тем более. И именно он ненароком показал уже отчаявшимся было заказчикам одно из горячих видео МинУ. Актеру хотелось плодотворной и запоминающейся работы в такой атмосфере, когда наготове должны быть все огнетушители и пожарные краны. Но, кажется, он где-то просчитался и вместо обычной зажигалки раздобыл себе на голову десять килограмм тротила. И за это стоит выпить, потому что скучно не будет точно! МинУ... Японец сидел у барабанщика на коленях и со своих палочек кормил МинУ завтраком. Видимо, все еще чувствовал витающую в воздухе угрозу и старался разрядить обстановку всеми доступными ему способами. А иначе как объяснить, что бессовестный и ленивый блондин встал ни свет, ни заря, чтобы проводить музыканта на работу и разделить с ним утреннюю трапезу? МинУ милостиво позволил окружить себя вниманием, облаченным в такую соблазнительную форму, и непозволительно откровенно стягивал губами с палочек роллы или кусочки овощей. Спустя какое-то время Соичи не выдержал: - МинУ. Ты понимаешь, что рискуешь сейчас? - Тот в ответ лишь лукаво приподнял бровь, притягивая парня ближе и бросая на стол внимательный взгляд. - Я еще не наелся. Подай-ка мне вон тот кусочек... - Японец смешно фыркнул, но исполнил просьбу барабанщика, внимательно следя за каждым его действием. - МинУу... - М? - Ты ведь не сердишься больше? - Кто сказал? - Ну МииинУу... Тишина. Музыкант не собирался отвечать. Он безумно не любил проговаривать вслух, то, что и так было ясно, поэтому сейчас отстранился и подтолкнул любовника с колен. Тот нехотя встал и, обойдя корейца со спины, обнял за плечи, почти касаясь губами уха. - МинУ... а можно я с тобой на праздничный вечер пойду, когда съемки закончатся? - Модель прикусил мягкую мочку уха, но кореец снова ускользнул. МинУ никогда не делал трагедии из своей бисексуальности, но являться на званный вечер в обществе парня... не слишком ли для впечатлительного корейского общества? - Интересно, как ты себе это представляешь? - Но там будет столько нужных людей... я бы мог стать более самостоятельным. - Угу, на первом и последнем приеме. Посмотрим. Попробую достать несколько приглашений. - Над ухом у музыканта раздался восторженный писк. - МинУ, ты лучший!!! - Да. И я хочу, чтобы ты всегда помнил об этом. - Но заразительно улыбнулся, а блондин не заметил, что улыбка это коснулась только губ. - Ладно, я поехал, а ты, так и быть, иди досыпай еще. А то, тоже мне, герой нашелся, даже покормить меня толком не смог... Когда МинУ вышел из квартиры, Соичи блаженно улыбнулся и плюхнулся на диван в гостиной. На кухне можно и потом прибраться, все равно барабанщика еще долго не будет. Да, можно сказать, начинающей модели крупно повезло, МинУ — поистине его счастливый билет... А сам Но в это время думал о том, что ничего нового с ним не происходит.. Все до банальности предсказуемо. Улыбки, поцелуи, завтрак. Для одной лишь цели — получить приглашение и познакомиться с возможными работодателями. И дело было не в том, что сам МинУ не прибегал на заре своей карьеры к подобным уловкам, а в том, что сейчас он уже привык к подобному образу жизни. Платить за эти горячие прикосновения и сводящие с ума стоны, словно шлюхе, понимая, что Соичи этого вполне достаточно. Именно поэтому нельзя говорить о любви в их отношениях. Все просто идет по четко расписанному сценарию, и спектакль закончиться тогда, когда МинУ пресытиться сладким мальчиком, а Соичи, благодаря связям Но, подпишет вкусный контракт. Отчего-то музыканту стало так противно сейчас. Заводя машину, он пытался найти ответ на вопрос, неужели он не достоин чего-то большего? Но мысли не складывались во что-то определенное и логичное. Настроение медленно сдулось, как воздушный шар, но, как ни странно, именно к этому факту музыкант отнесся спокойно. По-крайней мере, зацепить его чем-то еще сегодня уж точно ни у кого не получится. А пустоту в темнеющем взгляде, оказывается, так легко принять за томную поволоку - дымящуюся между полу-сомкнутых ресниц, все еще манящую призраком тепла, но не грозящую обжечь неосторожно заглянувшего в глаза. Камеры фиксировали каждую черточку, каждый оттенок эмоций на этом обожествленном лице, и не было никого, кто не погрузился бы сполна в подаренную МинУ иллюзию. Музыкант пробирался по видимой ему одному тропе, мягко перешагивая листья папоротника и яркое сплетение трав, а рукой отодвигал со своего пути грозди цветов. Там, где он кончиками пальцев касался могучих стволов деревьев, зажигались искры волшебства и сияющим ворохом осыпались прямо в ладони, волосы, на плечи. Тягучим шлейфом стелились по земле, замирая загадкой в еле приметных следах Духа Леса. Он был здесь всегда и сам творил эту магию, являясь ее началом и ее концом. Но, вот, деревья расступились, и измученный жаждой дух облизывает губы, зачаровывая дерзким движением языка по розовым и совершенным половинкам соблазна. Взгляд тревожной птицей скользнул по лесной поляне в поисках случайных свидетелей этой сцены, но здесь никого, и дух подходит ближе, склоняясь над небольшим озерцом. Он зачерпывает воду, поднося ладонь к губам, и дает капле нетерпения проявиться во всем своем образе, но это длиться лишь до тех пор, пока вода волнами наслаждения не разноситься по всему телу. И тогда он забывает обо всем. О Лесе. О магии. О себе. Забывает и замирает в чужих руках, отдаваясь во власть прохладных прикосновений, скользящих по предплечьям, щедро подносящих воду к самым губам и дающих испить из мистической наполненности ладоней. Взгляд на водную поверхность дает возможность рассмотреть хозяина этого места и утонуть в темно-синей бездне глаз. Дух Леса откидывает голову назад и ворожит чужие темные пряди шепотом, касается губами искрящихся бусин, сплетая их магию в одно. Они встают и обходят друг друга по медленно сужающемуся кругу до тех пор, пока ладони не соприкасаются. Тогда вспыхивает и замирает реальность, объединившая две стихии, и остается в переплетении пальцев красивым флаконом. Две одинаковые улыбки, одинаковый взгляд, разделенный на двоих, игра теней и света — не понять, кто из них кто, а в следующий миг силуэты растворяются вовсе, оставляя случайных свидетелей в одиночестве разгадывать эту загадку. И вспоминать. И желать. - Стоп! Снято! - Раздается неожиданный и неуместный приказ. В голосе явно прослеживается хрипотца, и говоривший чуть прокашливается, прежде чем продолжить: - Прекрасно! Великолепная работа! Ким ДжеВук, Но МинУ, вы замечательно потрудились. На сегодня это все. - Режиссер спешно отдает еще какие-то указания и скрывается в неизвестном направлении. Девушки ассистенты даже спустя некоторое время не могут справиться с румянцем на скулах, на что ДжеВук лишь незаметно улыбается, а МинУ вообще не обращает внимания. Барабанщик идет в свою гримерку и влажными салфетками начинает методично и чисто механически избавляться от грима. Он где-то далеко в своих мыслях, поэтому не замечает, как в комнату входит кто-то еще. ДжеВук пользуется этим мгновением, чтобы окинуть молодого человека внимательным взглядом, проследить красивое движение мышц под гладкой кожей, оценить сумасшедшую длину стройных и сильных ног, которую так выгодно подчеркнул фасон одежды. Он вспоминает, что всего несколько минут назад это восхитительное тело находилось в кольце его рук, дурманя своим ароматом. Разве возможно сейчас взять и просто выйти отсюда, оставляя музыканта в плену своей меланхолии? Нееет. ДжеВуку все более любопытно с каждым мигом совместной работы и все горячее, поэтому он тихо подходит к МинУ и спрашивает: - Как так можно? - Но вздрагивает от неожиданности и поднимает взгляд. Что-то неуловимо меняется в его настроении и общей атмосфере, тем не менее, он переспрашивает: - Что именно? - Искушать, не прилагая к этому никаких усилий, и убегать, подпуская чуть ближе. - ДжеВук улыбался, но МинУ ясно понимал, что стоящий напротив мужчина лишь хочет казаться таким — безобидным и непонимающим. Он сам, может, и поигрался бы тоже, но настроения нет. Надоело. - Хён... это просто сценарий. Разве Вы не делали тоже самое? - МинУ справился с гримом и теперь выпутывался из одежды. Юбка, сандалии, откровенная набедренная повязка — благо под ней хватило места обычному белью, поэтому, ничуть не смущаясь, барабанщик прошлепал босыми ногами к своим джинсам и ловко одел их. Однако ни поправить одежду, ни застегнуть ее он уже не успел — ДжеВук подтолкнул музыканта к стене, упираясь руками по бокам от него. - Чем дольше мы работаем, тем больше ты сникаешь. Думаешь, не заметно? Может быть, есть что-то, что я должен знать? В чем дело? - МинУ всмотрелся в хищное лицо напротив. Кажется, он ошибся в том, что сегодня его уже ничего не зацепит. Вот поди ж ты. И чего привязался, спрашивается? Понравился? Думает, доступная цель? Эх, ДжеВук-хен, ДжеВук-хен... да пошел ты со своими душеспасительными беседами! Резко оттолкнув от себя руку старшего актера, МинУ отошел от него и продолжил одеваться. - Ни в чем, хен. А если что-то и произошло, то Вас это точно не касается. - Барабанщик поклонился и вышел. По пути он поймал координатора проекта с просьбой забронировать для себя несколько пригласительных на презентацию видеоролика. А ДжеВук, казалось, нисколько не огорчился резкостью беседы. Он покрутил в руках браслеты МинУ и тихо произнес: - Ну что ж... я в тебе не ошибся. Хорошо...