Я не вернусь, но ты приходи!

— Вы уверены, что пламя не перейдёт на стены или какую-нибудь мебель? — не унималась рыжая девушка. — Ну конечно же! Здесь не то покрытие, чтобы загореться. А мебели толком-то и нет уже, её перенесли в пятую лабораторию, это в другом корпусе... Карл, ну помоги же ты мне! — Седовласый военный чиркал мокрыми спичками. Они слоились и ломались, упорно не желая давать огонь. Под вечер в извечно-прохладном штабе стало ощутимо холодать. Люди периодически ёжились, а когда солнце окончательно село и совсем перестало заглядывать в заваренные окна, начали откровенно стучать зубами. Было принято решение принести в жертву старый стол. Разломать — разломали, а вот найти искру оказалось проблемой — спички совсем промокли, хоть выжимай. — Как я вам здесь смогу помочь, сэр? Эти спички бесполезны. — Х-х-х-холодно... — Дрожа всем телом сказала Изабелла. — Чёртовы кондиционеры! Карл, а их нельзя отключить? — Майор пинком отправил бесполезные спички в другой конец помещения. — Нет, сэр. Панель управления сломала. — Тихо ответил стажёр. У всех перед глазами снова встал эпизод с последним участием альтернативной Кэндис. Финес передёрнул плечами. — Где альтернативный Хайнц? — спросил он, оглядывая помещение. — Покурить пошёл. — Отозвался доктор. Он уставился в окно. Улица казалась ему такой далёкой, хотя от свободы его отделяли всего несколько миллиметров непробиваемого стекла. Ощущение замкнутого пространства душило его. Голова кружилась, колени подгибались от слабости. Он прислонился лбом к стелу, приятно холодившему кожу. — Всё нормально? — спросили так близко, что он невольно вздрогнул. На него уставился ярко-синий глаз, второй был скрыт чёрной повязкой. Учёный устало кивнул. — Тут прохладно, да? — собеседник ласкового улыбнулся, но доктору не хватило сил, чтобы напрячь "улыбательные" мышцы. — Ну что там у вас? Я не слышать треск огня! — Не дождавшись столько желанной ответной реакции, он обратился ко всем остальным жертвам обстоятельств, стоявшим у предполагаемого костра. — Те спички ни на что не годны! — злясь на собственное бессилие рыкнул Финес. АльтХайнц лишь подсмеялся, подошёл к обломкам стола. В руке изящно блеснул спасительный отблеск. — Зажигалка? У вас есть зажигался? — улыбаясь во все зубы, мальчик выхватил её из худых рук. — Я и сам мог зажечь, ну раз так хочешь. — всё ещё улыбаясь сказал Альтфуфелшмерц. *** — Прямо как во время похода. — грустно бросил Ферб, вспоминая родной задний двор, переживший кучу приключений. Все сидели у горящих обломков, наслаждаясь потоками жаркого, обжигающего холодную кожу, воздуха. В воздухе витал приятный запах горящего дерева, слезающего с него лака. Треск костра успокаивал. — Что-то я совсем измоталась. — Кэндис поднялась с места, разминая затёкшие конечности. — Да, неплохо бы поспать. Кто знает, что будет завтра. Но силы нам понадобятся в любом случае. — Монограмм завороженно смотрел на пламя, словно находясь у него под гипнозом, однако голос его был ясным и бодрым. Люди начали укладываться рядом с догорающим кострищем. *** Майор открыл глаза и встретился лицом к лицу с кромешной тьмой. Было так темно, что он даже усомнился — а точно ли он открыл глаза? Он перевернулся на другой бок и увидел фигуру, сидящую у ярких, уже остывающих угольков. — Хайнц? Это вы? — спросил военный, явно со страхом в голосе. Явно ожидая худшего. Нервы были натянуты, как леска рыбака во время клёва. Как струны гитариста. Каждый удар по этим струнам порождал звук страха и беспокойства. Фигура обернулась и на него глянуло одноглазое лицо. Майор облегченно выдохнул и поднялся с места. Направился к нему. Сел рядом. — Вы почему не спите? — он внимательно взглянул на АльтХайнца, отметив, что тот сидит на таком холоде без своей извечной чёрной накидки, в одном тонком чёрном свитере. — Что-то никак не могу заснуть. — не отрывая взгляд от углей сказал одноглазый мужчина. — Вам тут не холодно? — Нет. — нагло соврал он. Майор заприметил другой силуэт, совсем рядом с Альтфуфелшмерцем. Доктор, заботливо укрытый той самой чёрной накидкой, мирно посапывал рядом. — Охраняете? — шутливо спросил он. Собеседник хрипло рассмеялся. — Что-то в этом роде. А вы чего бродить? Недавно вроде ведь спать. — А может я и не спал вовсе. — горделиво сказал военный. — Вы храпеть. — Оу... Повисло молчание. Каждый был задуман о своём. — Куда уходить дым? — вдруг задумчиво и невпопад спросил АльтХайнц. — Что? — Дым от костра. Он ведь куда-то исчезать, значит, должна быть вытяжка. — А, ну да. Здесь есть вентиляция. — Она должна вести наружу, так? — Я понимаю ваш ход мыслей, Хайнц. Труба слишком узкая, туда едва пролезут дети. И то не факт... Снова молчание, уже пропитанное разочарованием в столь, казалось бы, удачном плане. — Скажите мне честно, Хайнц... Зачем доктор прибыл в эту реальность? Вы ведь как-то связаны с этим? — Монограмм внимательно вглядывался в лицо собеседника, но тот оставался спокоен и уравновешен. Как человек, которому нечего скрывать. — Честно. Нет. Я удивиться не меньше вашего, когда случайно столкнуться с ним на улице. Прямо у входа в Пакость-Инкорпорейтен. — улыбка, едва уловимая на лице, но хорошо различимая в голосе. — Изначально я планировать вершить всё в одиночку... — Но потом встретили доктора и решили заключить с ним перемирие. — закончил за него Монограмм. — Не оставить же я его на улице. — словно оправдывающийся школьник он пожал плечами. — Да ну? — майор шутливо вскинул бровь, не единожды встречавшийся с жестокостью Альтфуфелшмерца. — С чего это вы так резко подобрели? "Влюбился ж, блять..." — с горечью подумал АльтХайнц, но решил прикусить язык. Не то время и не тот человек для откровений. — Что ж, буду надеяться, так на вас повлияла тюрьма. — поняв, что собеседник отвечает мысленно, сказал военный. — Скажем, оставила отпечаток. Но не тюрьмы исправлять злодеев. И не принудительные работы, штрафы, подписки о невыезде и что там у вас ещё в запасе. — У вас есть методы получше? — Нет. К каждому человеку, неважно, злой он или добрый, нужен особый подход. Нужен ключ от того тайника, где хранятся причины всех поступков. Зло не беспричинно, майор, ты ведь знать. Перед тем как дать боль другим, человек обычно испытывать её сам. Тюрьмы не искать ключей. — Думается мне, доктор нашёл тот ключик? — выпалил Монограмм, сам не осознавая, как метко. — Что ж... — Это сложно, не заметить, Хайнц. Вы добры к нему. И к окружению смягчились. Даже сейчас. — он метнул взгляд на спящего доктора под тёплой накидкой. Бывшая гроза Триштатья густо покраснел, даже темнота, накрывающая их своими лохматыми крыльями, не способна скрыть это. — Что бы между вами не происходило, — начал майор, заметивший это. — он сильно на вас влияет. Не знаю, как он это делает, да и не моего это ума дела. Я всего лишь отметил этот феномен, мне, кстати, совершенно не понятный. Доктор ведь тоже особой добротой не отличается... Но раз у него ваш ключик — пусть так. Оно и к лучшему. — Почему к лучшему-то? — Знаете, теперь я вижу в вас не только бывшего тирана, железной рукой правившего Триштатьем, и не только сбежавшего преступника, которого я вынужден таскать с собой под влиянием обстоятельств. Я вижу в вас человека. Обычного человека, у которого тоже есть свои желания, слабости. И даже вы иногда можете быть чуточку лучше. Хоть к кому-то. Мягкая улыбка коснулась лица Альтфуфелшмерца, едва тот осознал правоту собеседника. То необычное тепло снова волной прошло по телу, оставляя за собой приятные, волнительные мурашки. — Так, я спать пойду. И вам того же рекомендую. Приятных снов. - Военный зевнул и не спеша направился к своему месту. — Да. Спокойной ночи. "Хм. А старый майор-то прав. Тот самый ключик и правда я отдать учёному, даже не заметив этого... Да и пути назад уже и нет. И сейчас надо бы и правда поспать. Спокойной ночи, Хайнц." Едва касаясь губами, с неимоверным трепетом и страхом разбудить его, он касается его щеки и тут же гладит тонкими пальцами скулу. "Я люблю тебя."