Лондонский Дождь

- Они смотрят, - тихо произнесла она ему на ухо, хотя в её голосе было больше веселья, чем чего-то другого. - Конечно же, блин, они смотрят, - выпалил он в ответ, скривив рот, словно Джеймс Кэгни, или словно он только что был у дантиста, и половина его лица затвердела, как резина. - Ты представляешь, насколько я красивый? К сожалению, она права, они действительно смотрят. Это даже не обычная параноидальная судорога от чужого вмешательства, которую испытывают все в таких ситуациях. Головы поворачиваются к тебе, разговоры затихают, замечания плохо скрываются за ладонями или салфетками. Его любимый вариант - (a): нихрена себе, зацени того парня в тёмных очках, ублюдок настолько понтовый, что мне даже расхотелось есть моё филе-миньон. Он бы согласился с (b), потому что Роуз Лалонд девятнадцать, и она совершенна: большие фиолетовые глаза и короткое платье того же цвета, кожа нежная, как сливки, и миниатюрная улыбка, которая говорит: "ты можешь до меня дотронуться, если хочешь, но ты почти наверняка умрёшь"; одной ладонью она схватила его за рукав, белая на смятой алой ткани, словно с обложки дерьмового романа про вампиров, и прямо сейчас он мог бы ударить несущийся на полной скорости поезд и остановил бы его. Но что-то внутри него говорит, что правильный вариант (c). Господи, они могут быть братом и сестрой. - Столик на двоих, сэр? - спрашивает метрдотель, и Дейв мужественно сопротивляется желанию сказать: "да не, бро, остальная часть команды прямо за нами", потому что сегодня смысл не в этом; сегодня всё на полном серьёзе. * * * Он всё ещё чувствует себя немного виноватым из-за того, как скормил эту новость Джону. Если и есть одна вещь, перед которой этот парень не может устоять, то это филантропия. ВД: эй чел я хотел сказать ВД: я собираюсь утащить лалонд за бугор на пару дней ВД: хочу вытянуть её из этой дурацкой усадьбы страданий прежде чем она окончательно рехнулась ЭБ: чёрт, мужик, это прекрасно! я уже начал беспокоиться о ней, ей же, должно быть, так одиноко. ЭБ: в смысле, я знаю, что она уже привыкла к этому. ЭБ: и я знаю, что у неё есть мы. ЭБ: но всё же! ВД: о боже спасибо это просто охренительно заботливо с твоей стороны ВД: роняю хрустальные слёзы по бедному запущенному цветку из парника ВД: ты понимаешь что мне ровным счётом нехрен делать в этой квартире кроме как мучить приставку и наводнять сеть бредовыми битами ЭБ: но... ты и так всегда делал это. ВД: суть не в этом ВД: что мне нужно сделать джон ВД: как мне передать тебе мою боль ВД: подожди я пойду возьму бутылку джина и полный сборник работ сильвии мать её плат ВД: может мне связать тебе твоего собственного страхоужаса ВД: я даже буду вставлять знаки препинания в свои чёртовы предложения если потребуется ВД: не буду останавливаться ни перед чем ВД: ну или буду останавливаться перед точками но ты понял ЭБ: тьфу, да не важно, дейв, я никогда не понимал, почему ты и роуз вообще не поселились вместе с самого начала. ЭБ: жить вместе с джейд офигительно! ЭБ: в смысле, мне приходится готовить за двоих, потому что она в этом просто ужасна. ЭБ: и делать большую часть уборки. ЭБ: но гораздо приятнее, когда рядом с тобой есть кто-то ещё, серьёзно! ЭБ: как оказалось, иметь сестру просто великолепно. ВД: хех ВД: я могу обойтись без высокомерной ведьмы-зазнайки в моей хате 24/7 большое спасибо ВД: что-то у меня нет желания возвращаться домой после тяжёлого дня моей офигительности и обнаруживать что она типа переставила мои dvd диски ВД: и теперь они все типа расставлены по художественным аллюзиям или углам камер или ещё по какому-нибудь дурацкому принципу и я не могу нихрена найти ВД: дэвид что у тебя за библиотека фильмов ВД: ни одного примера чистой эстетики влиятельного японского режиссёра ясудзиро одзу ВД: каким образом я должна проводить стилистические параллели между властелином колец супер-пупер расширенное вдвое бесконечное мать его издание и ошеломительным количеством порнухи конца девяностых ЭБ: о боже, у тебя же нет на самом деле порнухи дома, верно?? мерзость какая! ВД: нет джон ВД: моё тело это храм ВД: я дал пятикратную клятву и стал членом пресвященного братства ВД: больше никогда я не нажрусь дешёвого лагера в одиночестве ВД: не буду есть дим сум шариковыми ручками ВД: или дрочить на недооценённую классику конца тысячелетия атака ебливых мегер ВД: нужное здесь слово эпохальный уж поверь мне ЭБ: ла-ла-ла, я это не слышу, потому что это просто настолько ужасно. ЭБ: лучше расскажи мне о своих планах на поездку. ВД: а ну да ВД: ну по сути поездка незапланированная ВД: я спасаю лалонд от неё самой ВД: и под самой я в основном имею в виду бомбейский сапфир ВД: она хотела поехать в какое-нибудь цитирую культурное место конец цитаты ВД: подчеркнула что там должно быть как минимум три музея и парк с литыми железными скамейками ВД: ну я и понял лондон ВД: у них там выше крыше старья верно ВД: плюс я почти говорю на их долбаном языке что немного облегчает положение ЭБ: ух ты, это так круто!! ЭБ: думаю, лондон - действительно хорошая идея. ЭБ: в смысле, по сути это как америка, только старше. ЭБ: и грязнее. ЭБ: и у них есть британский музей и та здоровая башня, в которой они раньше обезглавливали людей, и ещё у них, кажется, был замок? ЭБ: и все очень вежливые, и ещё постоянно идёт дождь! ЭБ: ей это понравится. ВД: ага а я буду подыхать от скуки ну да не важно ВД: наверно я всегда могу начать бунт ВД: скажу что пытался прочувствовать местную культуру ЭБ: ха-ха-ха! ЭБ: только не надо делать этого на самом деле. ЭБ: я уверен, что вы, ребята, отлично повеселитесь, очень хорошо, что вы проводите время вместе! Дезинформирование Джона Эгберта было примерно настолько же большим достижением, насколько и выведение из себя Карката Вантаса - пять баллов на Kongregate в лучшем случае - но Дейв чувствовал, что сделал всё правильно, не оставил следов. Что могло быть более естественно, чем обеспокоенный брат, который пытается встряхнуть свою эктосестру и избавить её от тяжёлого случая можжевеловой готоскорби, вытащив её в аутентичный смог Лондона, чтобы вернуть отсутствие цвета её щекам? День, проведённый за прогулкой по Ассирийским галереям, потом чай с ячменными булочками в кафе. Поход по магазинам на Оксфорд Стрит. Постановка Шекспира вечером, что-нибудь шумное и весёлое, вроде Ричарда III. Всё это казалось скромным и благовидным, создавало впечатление, что у него был план, которого на самом деле у него не было, даже самого общего. Он знал только то, что где-то между половиной и тремя четвертями своего дня он проводил в размышлениях о Роуз Лалонд, проигрывая самые разные сценарии, от блаженно невинных до откровенно сомнительных, и что когда он отправился спать, его мозг переключался на шифрованные спутниковые каналы возмутительного содержания, и это его бесило. Они почти каждый вечер разговаривали через Достанькореша, проводили всё те же дурацкие ироничные беседы, которые проводили всегда, словно им до сих пор было по тринадцать, а Sburb никогда не происходил; но каждый раз, когда она выходила из сети, он сидел за компьютером ещё пять или десять минут, беспомощно глядя на её лавандовый текст, болезненно напряжённо и до странного убого. Этому существовала куча различных объяснений. Это могли быть гормоны. Дейв был девятнадцатилетним девственником, поскольку он был вполне уверен, что всё то, что было с Терези, не считалось, и, следовательно, представлял из себя термоядерную боеголовку необузданной похоти. Роуз была одной из двух девушек, с которыми он общался регулярно; и хотя он соврал бы, если бы сказал, что Джейд никогда не посещала его фантазии - часто на пару с Роуз, вообще-то - по большей части ему хотелось только обнять её. Она не насиловала ему мозги так, как это делала Роуз. Когда он думал о том, как возвращается домой и находит кровать занятой (о чём он думал, в принципе, каждый раз, как возвращался домой, если подумать), у него не было сомнений в том, кто будет её занимать, или как она ему будет улыбаться, или как она сядет и позволит простыне упасть, и протянет ему руку, не произнося ни слова. Но, может быть, дело было просто в, знаете, близком знакомстве, которое... нет, стоп, это было неуважительно. Близкое знакомство порождает практически непрерывные стояки? Не-а. Суть была в том, что, может быть, ему просто нужно было выйти на улицу и встретить других женщин. Но они не будут такими как Роуз, и в глубине души он знал, что это будет бессмысленно. Поэтому однажды утром он сел с кружкой крепкого кофе и рассмотрел вопрос логически, стараясь отстранить и желание, и свою беспомощную, пылающую нежность, которая разливалась в его груди каждый раз, когда Роуз задерживалась в его мыслях дольше, чем на секунду. Ему нужно было быть рядом с ней, и больше ни с кем, не вчетвером, как они собирались обычно, чтобы он мог разобраться в чём дело - в ней или в его члене, дающим постоянные -4 к Связному Мышлению, не говоря уже про придание постоянного статуса Эротические Грёзы Наяву (обнуляется спасбросками, если повезёт). Это должна была быть нейтральная территория, или эксперимент не будет честен; плюс, её дом пугал его до жути. А это значит, что нужно вместе куда-нибудь съездить. Отпуск. Ему всё равно надоела Америка. Европа была очевидным выбором, но Европа была сопряжена с риском и перегружена побочными смыслами. Приглашение девушки в Париж или Флоренцию, или Рим, фактически, означало, что ты протягиваешь ей квадратную карточку с золотым обрезом, на которой написано "Я буду более чем благодарен, если мне представится возможность выебать тебя до потери сознания как можно скорее. Прошу ответить". И тут он подумал о Лондоне. Лондон, благодаря своей серости, сырости и общей подавляющей атмосфере, обладал определённой двусмысленностью. Юные парочки любовников не писали свои имена на замках, чтобы пристегнуть их к воротам Гайд-Парка. Никто никогда не подумал бы снимать Последнее Танго в Лондоне, в основном, потому что Марлону Брандо пришлось бы провести большую часть фильма в вощеной куртке, с кислым видом поедая почки с мясом в тесте и чихая. Он мог бы выставить эту поездку как приличную культурную авантюру, вместо того чтобы видеть в ней повод вдыхать духи Роуз и смотреть, как она пьёт кофе, и, может быть, случайно видеть её в бюстгальтере. Она бы ему всё равно не поверила, разумеется, потому что она никогда не верила, но она не стала бы относиться скептически к нему, что было самым важным. Париж заставил бы её ухмыльнуться; Лондон заинтриговал бы её. Она согласилась бы поехать хотя бы для того, чтобы взглянуть, что он задумал. Может быть, он мог бы заранее почитать что-нибудь, бросить пару комментариев о том, насколько он с нетерпением ждёт возможности увидеть мраморы Элгина. Может быть, он даже купит ей зонтик. * * * Перелёт от аэропорта Джона Кеннеди занял семь часов, и всю дорогу она разгадывала кроссворды. Дейв сидел в своих наушниках и не сводил глаз с точки чуть ниже выпадающей электронной карты с громадным самолётом, ползущим по жирной точечной линии до Великобритании. Смотреть на неё всегда было ошибкой, но хуже всего было смотреть на неё, когда она сконцентрирована. Роуз разгадывает головоломку, её волосы приглажены по обе стороны от её бледного лица, глаза чуть сужены, иногда она поднимает ручку к губам, аккуратно закусывает колпачок - всё это, наверно, могло остановить его сердце быстрее, чем пуля, и устроив куда меньший беспорядок. Они заговорили только один раз, когда прибыл обед на пластиковых подносах. - О, как мило! Посмотри, они соорудили что-то вроде небольшого воздаяния мусаке. Знак почтения, если угодно. Интересно, они использовали кабачок? Издалека выглядит довольно убедительно. Будь осторожен, оно... да, оно горячее. Выпей воды. - Мне нравится, как они подписали эти долбаные влажные салфетки на девяти разных языках. Чистящее полотенце для рук. Cleansing hand towel. Towelette douchant des mains. Wasserwipe. Так и представляешь себе этих бедных шведов, которые получают свой обед и сидят в непонятках, типа, что мне делать с этим квадратиком влажной бумаги, который вроде как пахнет лимоном? Это десерт? - Рогалик, пожалуй, был бы неплох, если бы они не заперли его на ночь в холодильнике для трупов. Можно я макну его в твой кофе, чтобы вернуть его к жизни? - Пошла нафиг! Засунь его себе в подмышку на тридцать секунд или подыши на него, или вроде того. Я не хочу, чтобы кусочки слоёного теста плавали в моей горячей чёрной бурде. - Нет, прости господи, мне не стоит столь безответственно подвергать опасности ароматные качества трансмиссионной жидкости моего спутника. - Я серьёзен, как рак, подруга. Я не трогал кофеин с самого завтрака и я уже близок к тому, чтобы выдать ошибку времени исполнения Явы. Если я упаду замертво прямо здесь, самолёт поведёшь ты. - Этот салат такой дохлый, нецелесообразный и сбивающий с толку сразу по нескольким причинам. Я не уверена, стоит ли продолжать созерцать его. Нам стоит снова зарыть его странные инопланетные формы и молиться о том, что будущие поколения его не раскопают. А что за третьей дверью? О, сырник. - Чёрт, серьёзно? Ты этого не хочешь, тут слишком много калорий. Я избавлю тебя от него. - Убери свои загребущие лапы, пока я их не проткнула вилколожкой. Я не потерплю изъятия у меня ни одной из этих калорий. Это мои калории, и я люблю их, как своих крохотных съедобных детишек. - Господи. Не угрожай мне ложковилкой, если только у тебя не хватит шаров воплотить угрозу в жизнь. Ты когда-нибудь видела, что случается с человеком, когда эти дерьмовые пластиковые зубцы обламываются в ране? Мой сержант сожрал экспансивную пулю только для того, чтобы избавиться от боли, всё выше его носа просто взяло и улетело ветром Кхешани. * * * Они остановились в отеле недалеко от центра, в одной комнате, потому что, в конце концов, Дейв не был сделан из денег. Две односпальных кровати, всё в рамках приличия. Когда Дейв влезал в свою пижаму, Роуз отошла к окну и смотрела на размытый дождём свет уличного фонаря. Когда Роуз надевала свою, он стоял в коридоре, прислонившись спиной к двери, руки в карманах, насвистывая, и постучался, прежде чем зайти внутрь. Он поскользнулся в ванной утром во время своего утреннего душа (десять минут); она сделала то же самое во время своего (полчаса). Он лежал на своей кровати и смотрел новости, подняв звук настолько, чтобы не слышать приглушённое шипение и всплески воды, настолько усиленно думал о значении последнего падения индекса Доу Джонса, что, пожалуй, мог бы получить звание лектора на Лондонской Фондовой Бирже, потому что курсы акций не оставляли места для таких мыслей, как пар и мокрая кожа, и тихие голодные звуки, доносящиеся от бледного горла, подставленного под струи воды. Когда она вышла, сухая, чистая и аккуратно одетая, вытирая волосы пушистым сиренево-голубым отельным полотенцем, он окончательно погрузился в финансовые грёзы, и промежность его джинсов была плоской, как долбаная саванна. Здесь не на что смотреть, мэм, проходите. К счастью, Роуз знала, как по-британски будет "винный магазин", поэтому в первую же ночь они нашли такой, располагавшийся в тёмной улочке, и разжились двумя упаковками апельсинового сока и бутылкой невозможно дерьмовой водки. Они сидели на своих кроватях в сиянии телевизора, скинув ботинки, Дейв скрестил лодыжки, Роуз поджала колени к груди, и пили "отвёртку" из пластиковых стаканчиков, которые нашли на полке в ванной, смотрели какой-то заурядный слэшер про группу храбрых подростков, которые отправились в поход по Румынии. Одна из девушек была похожа на Джейд, и Дейв не удержался и поморщился, когда проржавелый железный прут проткнул её лицо и вышел с обратной стороны черепа. Роуз бросила на него взгляд. - Страйдер. Разумеется, после всего, что мы повидали, ты не настолько легко шокируемый. - Эй, лично я рад тому факту, что когда голова восемнадцатилетней девушки издаёт такой звук, словно кто-то наступил на пакет чипсов, меня это всё ещё затрагивает, Эдуардо. Не моя вина, что твои железы ужаса стали суше, чем анус Тутанхамона. - И всё же ты можешь непринуждённо применять в беседе образ расслаивающегося, закаменевшего сфинктера для уравновешивания аргумента, - задумчиво сказала она. - Полагаю, у каждого из нас есть свои табу. - Это не одно и то же, - парировал он. - Жопа мёртвого парня - это просто жопа мёртвого парня. А когда лицо бедного подростка разлетается, как пиньята? Эта хрень откровенно мерзкая. - У тебя серьёзные проблемы с идеей причинения вреда женщинам, верно? В смысле, физических ранений. - Ещё какие, блин. У меня от этого кожа зудит. Спроси любого чувака, он тебе скажет то же самое. - Глобальная статистика по изнасилованиям и бытовому насилию склонна не согласиться с тобой, mon brave. - Ладно. Извини. Спроси любого чувака, который не редкостный мудак, и он скажет то же самое. Так лучше? - Ммм, - и она уселась чуть глубже в своих подушках и вернула внимание на телевизор. Фильм сменился рекламой, которая сменилась повторным показом дерьмового ситкома из 90-ых, пока медленное дыхание с соседней кровати не подсказало ему, что Роуз заснула. Он перекатился на бок и взглянул на неё. Вытянулась, как графиня Арундельская, руки сложены на животе, голова покоится на подушках, лицо сине-голубое и спокойное в свете телевизора, на экране которого какой-то парень в плохой рубашке пытается объяснить своей жене, что случилось с газонокосилкой. Механический студийный смех зрителей хлынул, словно волны на камень. Только одна прядь волос на щеке Роуз, только медленный подъём и падение её груди под платьем, между ней и надписью на гробнице. Бок о бок в склепе выше Лондона; Рыцарь и его Леди. Леди. От нас останется только любовь. Комната пахла ей, и её платье чуть задралось на одном бедре, и Дейву хотелось вздрочнуть, но он выстрелил себе в ногу всеми церковными образами, и кроме того, всегда существовал шанс того, что она проснётся. Ленивые мысли о том, что она может сделать, если проснётся и обнаружит его за уединённым грехом, только усугубили положение. Ради всего святого, Страйдер. Эта излишняя самонадеянность одновременно неэлегантна и оскорбительна. Позволь мне помочь тебе с этим. В конце концов, он вылез из своих джинсов, натянул плед на плечи и очень усиленно думал о Футси 100, пока не вырубился. * * * На следующий день они потащили своё похмелье в Британский Музей. Роуз, вспыльчивая после мюсли и Эрл Грея, оживилась в ту же минуту, как увидела первую гигантскую апатичную каменную голову. Прошло полчаса, и он мог официально заявить, что никогда в жизни не видел её настолько счастливой. Дейв знал, на базовом уровне, что ему совершенно насрать на всё это барахло, но было трудно его игнорировать, когда она смотрела на какой-нибудь кусок старого резного камня, словно это фотография кинозвезды, или рассказывала ему о Византийской иконографии с тем, что звучало опасно похоже на энтузиазм. Каждый раз, когда они сворачивали за угол, её глаза загорались при виде какой-нибудь новой вазы или саркофага. Она читала вслух таблички и смаковала каждое слово, рассказывала ему небольшие истории об императорах, которые сходили с ума и наряжались животными, или направляли все ресурсы своих королевств на строительство нелепо пышных секс-дворцов на отдалённых островах, прежде чем помереть в одиночестве от триппера, продолжая что-то бормотать про бессмертие. Казалось, что она на короткой ноге с богами десятка разных пантеонов; упоминала их в разговоре так, словно они её друзья из других стран, с которыми она общается через Интернет. Что-то было совершенно неправильно в его животе, и виновата в этом была не водка. В одной галерее они нашли статую юного воина, в натуральную величину, с плеча свисает плащ, мраморные глаза застыли на чём-то далёком, чего больше никто никогда не видел. По какой-то причине рядом с ним не было никакой таблички или надписи. Дейв критически осмотрел его. - Этот чувак довольно крут, - сказал он. - Выглядит матёрым воякой. Пусть и стоит без долбаных штанов. - Он необычаен, - согласилась Роуз. - Посмотри, как он стоит, вес на левой ноге, полная непринуждённость и идеальное напряжение мускулов. Очень тонкая работа. Интересно, сколько ей лет? - Примерно восемнадцать столетий, - рефлекторно сказал Дейв и застыл. Роуз повернулась, как на шарнире, и уставилась на него. Бля. - Значит, ты действительно сохранил что-то, - мягко сказала она. - Мне было любопытно. Он пожал плечами. - Немногое. Поездка в древний Рим в ближайшее время мне не грозит, если ты спрашиваешь об этом. - Но ты можешь... что, чувствовать время? Это невероятно. - Ага. Это трудно объяснить, словно... словно у вещей есть какой-то особенный вес. Такое было со мной много лет, но я начал замечать это чаще с тех пор, как мы вернулись. Наверно, в Техасе меня это не сильно беспокоило, но здесь всё лежит с незапамятных времён, и это... это тяжело. Это единственный долбаный способ, которым я мог бы объяснить это. Я так полагаю, время пристаёт к вещам или что-то вроде того? Я чувствую тяжесть, и я знаю, сколько времени они были здесь. - Насколько точно? - она подошла к нему чуть ближе, понизила голос. Её глаза замерли на его, и Дейв неожиданно почувствовал себя не в своей тарелке. - Ну, я не могу дать тебе точную дату и время. Но обычно я могу определить десятилетие. Этот парень - что-то вроде 220, 230 н.э.? Ощущение примерно такое, словно ты ешь китайскую еду или что-то подобное, и сразу же понимаешь, что туда добавили анис или что-то ещё, даже не задумываясь об этом. Охренительно странно, я чувствую себя словно ТиЗи в парфюмерном магазине... - и он отошёл назад, беспомощно махнув рукой, снова посмотрел на каменного юнца и его древние слепые глаза. - Пойдём, - сказала Роуз, и пошла дальше. Он последовал за ней. - Не могу сказать, что я особенно удивлена. Ты знаешь, что Джейд всё ещё иногда перемещается с места на место? - Серьёзно? - Ммхм. Джон по секрету рассказал мне. Ей богу, он был очень обеспокоен. Он несколько раз спускался вниз утром и обнаруживал, что она спит на ковре в гостиной или на кухонной стойке, или на лужайке перед домом. Поначалу он думал, что она ходит во сне, но как-то раз она проснулась на крыше. Это случается не так уж и часто, и она никогда не перемещалась далеко, но это ведь Джон, он испугался, что она может трансгрессировать в проезжающий мимо мусоровоз или сделать что-нибудь настолько же невероятное. - Ух ты. Что насчёт тебя? Ты сохранила что-нибудь из своей шкатулки трюков? - Трудно сказать. Свет всегда был наиболее таинственной и неопределённой из всех сил. Хотелось бы мне обсудить это с Вриской, - она снова остановилась, чтобы рассмотреть широкий мраморный рельеф, на котором было изображено шествие фигур в балахонах. - В последнее время я куда больше рискую, разумеется. Но это может быть вызвано множеством различных причин. - Например, то, что ты вернулась с той стороны долбаного Апокалипсиса. - Именно. Или то, что я продала свою душу на обложку Weird Tales и вышла из этого всего лишь с несколькими живописными шрамами на сердце, разлетевшемся осколками льда. - Или то, что ты смотрела, как Джон Эгберт впечатал в асфальт тепловую смерть Вселенной с помощью молота, спроектированного клоуном-пидорасом. С синим носком на голове и "One Winged Angel" в ушах. - Или то, что я целовала пальцы единственной женщины, которую я когда-либо любила, за полсекунды до того, как целый мир разделил нас, словно пара пыльных бархатных занавесок, и моя последняя фраза оборвалась аплодисментами. Они стояли бок о бок, почти касаясь плечами, и смотрели на священников и героев с их тогами из простыней и выражениями безмятежной уверенности на лицах. Ублюдки выглядели настолько уверенными в своём постоянстве, что ему захотелось познакомить их с перфоратором. - Ага, - наконец, сказал он. - Вижу, как от такой херни девушка могла немного сойти с ума. Она снова повернулась к нему, стоя близко, и прижалась своими бледными костяшками к тыльной стороне ладони его свисающей руки, слегка сплетясь своими пальцами с его. - Я могу немного свести с ума и парня, - тихо сказала она, - если он позволит. Его горло болит, и единственное, что ему хотелось бы, это схватить её за руку, притянуть к себе, зарыться лицом в неё. К чёрту секс. Для секса будет более чем достаточно времени, когда он перестанет плакать. - Роуз, прошу тебя. Я Страйдер. Страйдеры не сходят с ума. Мы просто говорим "ага". - Не сомневаюсь, что иногда ты позволяешь себе пробормотать "чёрт"? - то, как она растягивает гласные, передразнивая его акцент, было бы забавно, если бы ни звучало низко и роскошно, и от этого его горло саднило, словно от дыма. - Ну, да. Но только если ситуация действительно того стоит. Мы не начинаем материться направо и налево из-за каждого занюханного конца света. Она быстро сжала его пальцы, потом вытянула свою руку. Они молча пошли дальше по галерее. Вокруг них кружились и проходили мимо туристы, болтая друг с другом. - Мне стоит сдавать тебя в наём университетам истории по всей стране, - сказала она через некоторое время. - Кучу денег заработаю. Он изо всех сил постарался изобразить обиженный вид. - Ты сделала бы такое? Просутенёришь своего собственного эктобро куче седых хмырей в твидовых костюмах? Они же меня в клетке будут держать. Роуз глубокомысленно кивнула. - На цепь посадят, тут даже вопросов нет. Страйдер, Радиоуглеродный Пёс. Давай быстрее, мальчик, разнюхаешь ещё всего лишь сотню свитков и получишь свою миску разведённых говяжьих мозгов. - Может быть, я и выгоревший Герой Времени, но у меня всё равно есть достоинство. Мне нужно свободно пастись на полях, Роуз, чувствовать ветер в волосах, жадно хватая зелёные рупии, которые я всё равно растеряю к третьему дню, потому что постоянно забываю класть их в долбаный банк. - Ты прав. Я не могу пойти на это. Ты и твой волшебный нюх времени - гнусное кощунство в глазах божьих, но, чёрт возьми, ты моё кощунство, - она неожиданно улыбнулась ему и взяла его под руку. - Пойдём, давай узнаем, каков возраст бутербродов в кафетерии.