***
Остывающий вечерний воздух пробирался в маленькую комнату сквозь приоткрытые окна. На столе горел светильник. Двое мальчиков школьного возраста сидели подле пожилого человека в чёрной одежде и писали. — Небогатый пастух вёз на рынок… одного из своих козлят… Козлёнок блеял всю дорогу… всю до-ро-гу… и плакал… И сказал пастух ему: «Посмотри на небо, козлёнок… Птица в нём парит свободно… Ты же сам козлом родился… ро-дил-ся… Так не плачь… а будь готов к неволе… не-во-ле», — мужчина закончил диктовать и посмотрел на часы поверх очков. — Всё успели? — Да, — в один голос ответили дети. — Откуда эти слова, кто-нибудь знает? — Ну… мама пела мне раньше похожую колыбельную, — неуверенно проговорил один мальчик. — Да, есть такая песня. Только изначально эти строчки принадлежали давно жившему мудрецу, учителю… — человек осёкся и повернулся к окну. — Мы, должно быть, обсудим это позже. Домашнего задания я вам не задам. На улице послышался шум подъехавшего автомобиля. — Но ру́нэ, мы позанимались меньше часа. В прихожей раздались шаги. — Я знаю, знаю, — мягко улыбнулся мужчина и обернулся к двери. Через секунду она открылась. — Кхм, рунэ… — прозвучало с порога. — Извините, но… — Да, да, мы уже закончили, — всё так же добродушно откликнулся учитель, вставая из-за стола. — Один мальчик не из этой квартиры. Дайел, ступай домой, — простился он с подопечным. Человек в чёрном юркнул рукой в стоящую неподалеку деревянную шкатулку, нацепил на голову тканевую шапочку и плавной походкой покинул дом. В комнату прошёл мужчина в офицерской форме. Двое вооружённых солдат остались у входа. — Ты живёшь здесь? — вместо приветствия спросил гость. — Где твоя мама? Хозяйка квартиры как раз возвращалась с работы, сворачивая на родную улицу. Навстречу ей попался всегда приветливый учитель её сына, и она даже не удивилась тому, как скоро он закончил свой урок. Только когда женщина завидела большой грузовик у своего дома, всё внутри у неё похолодело. До комнаты она дошла, не чувствуя под собой ног. — Десять минут на сборы, — бросил офицер. — Мы и так долго тебя ждали. Мать с сыном принялись кидать в большую сумку первые попадавшиеся под руку вещи: предметы гигиены, посуду, украшения, одежду, подсвечник. Паспорта военный забрал и оставил при себе, а деньги, хранившиеся в деревянной шкатулочке, женщина почему-то на месте не обнаружила, из-за чего едва ли не впала в истерику. Заперев квартиру снаружи, семья была вынуждена сесть в крытый грузовик. Восемь человек оказались в кузове, не считая новичков и ещё двух охранников, сидящих с автоматами у самого выхода. Автомобиль тронулся, прикорнувший в углу старик лениво поднял голову. Вся дорога проходила в молчании. У каждого в глазах застыл вопрос: «Куда мы едем?» На север? Там война. На юг? Но для чего? Кому они помешали здесь, в Шеламе? Обычные, так не похожие друг на друга жители. Пусть и нечистокровные. Что изменит их переселение? Никто не решался заговорить, лишь ребёнок однажды с трепетом в голосе спросил мать, что же здесь происходит. В это время офицер в машине, сопровождающей грузовик, сделал глоток крепкого напитка из пропахшей алкоголем фляги. Когда оба автомобиля заглушили моторы, пассажиров начали спешно выводить из кузова. Они оказались в большом полупустом помещении, серой штукатуркой и узкими окнами напоминающем заброшенный завод. Багаж попросили оставить у грузовика, повели в сторону одной из голых стен. Вскоре и началась паника. Военные встали напротив безоружных, выстроенных шеренгой, и, пропуская мимо ушей все вопли ужаса и отчаяния, открыли огонь из автоматов. Офицер снова приник губами к горлу фляжки. Спустя минуту военный уже сам не мог вспомнить, он ли пустил из пистолета контрольную пулю в маленькое подрагивающее тело, или это был кто-то из его подчинённых… — Рэм, зачем вам это? — заметил лейтенант запах содержимого фляги. — Помогает от бессонницы, — ответил старший офицер первое попавшееся на ум. Он сделает ещё не один маленький глоток, пока едет до участка, а оттуда — домой. Только путь до дома, как это часто бывало, придётся совершать без машины. Идти по живым центральным улицам, а позже — по притихшим вечерним переулкам, наполовину расселённым, на четверть сгинувшим от голода. Около двух с половиной лет назад случилось то, что стало всему виной. В ночь светлого праздника, когда Шерон мерцает яркими огнями, молитву заглушил чужеродный гимн, и по всей столице прогремели взрывы. Самые крупные склады, фабрики и заводы, хранившие львиную долю продовольствия, которым кормился не только город, но и вся страна, взлетели на воздух. Шелам был надёжно защищён извне, но внутри оказался беспомощен, несмотря на целые отряды полиции на улицах. Однако замысел врагов был куда более хитрым и коварным. Ни учёные, ни учителя не предсказывали непогоды в ту ночь. Небо над всем Искэром заложило за минуты, а затем пролилось на землю ядом, отравив скот и вспаханную почву и наградив ожогами беспечно веселившийся народ. Священный Шерон, который на самом деле был давно потухшим вулканом, сотряс тогда землю впервые за последние сто лет. С тех пор продуктов становилось всё меньше, а цены росли всё выше. На северной границе вновь запылали конфликты. Мирные люди постепенно начинали недоедать, и полки в магазинах и на рынках пустели с каждым днём. Усиливались беспорядки не только в городах, но и в сельской местности, где неуловимая шайка грабителей регулярно опустошала то одно, то другое хозяйство. Спустя два года после трагедии Верховной Жрицей был предложен способ облегчить положение. Шелам всегда слыл крупным густонаселённым городом, что особенно негативно отражалось на его жителях в период кризиса. Остро встала необходимость избавления от лишних ртов. Сперва ввели уменьшенную норму питания для полукровок в социальных учреждениях. Затем увеличили число случаев, допускающих смертную казнь в качестве наказания. Но самым важным шагом было поднятие процентного порога, определяющего гражданина как Человека, Полудемона или чистокровного Демона. Люди в клетках разом исчезли с рынков, торговля ими стала запрещена, а по городу начались чистки. Жителей просто увозили из домов и уничтожали под предлогом переезда. Близкие к нижнему порогу военные из кожи вон лезли, дабы убедить всех в своей преданности, однако от следующего поднятия процентов и чисток это их не спасло. На продукты были введены карточки, и в скором времени жёсткая антикризисная система разошлась по всей стране. — Добрый вечер, рэм, — скромно проговорила невысокая щупленькая девушка. — Вы сегодня рано. — Надеюсь, ужин не готов? Я не голоден, незачем переводить продукты. — Отсутствие аппетита было дополнительным плюсом той крепкой настойки. — Как скажете, рэм. Мужчина наполовину избавился от офицерской формы и присел за стол, изучая полный список адресов, которые ему необходимо было ещё навестить. Он привык работать почти без отдыха. Просто потому, что делать было больше нечего. Его первой заслугой в качестве полицейского было активное содействие в раскрытии дела о зверском убийстве дочери покойного дипломата. Мужчина сам присутствовал при совершении этого преступления и оттого без труда указал на виновных барышень, что в приступе ярости обезглавили беззащитную девушку. После повышения младший офицер не терял контактов со своим начальником, и их профессиональная дружба и далее положительно сказалась на его карьере. С началом чисток мужчину повысили до звания капитана и дали в распоряжение целый отряд. А для полукровки офицерский чин в полиции был делом весьма редким. Новому капитану выделили и квартиру в дальнем районе, и домработницу. Жилплощадь была хоть и двухэтажной, но маленькой, да и находилась среди домов, некоторые из которых сам офицер оставил без хозяев. Служанка попалась такой же крошечной, молчаливой и исполнительной. Она вообще не походила на человека, была одним из тех понурых созданий в банданах, прикрывающих уши, коих ещё можно было встретить в клетках на невольничьем рынке. Её бледная кожа отливала зеленью, она никогда не ела мяса и могла обходиться без какой-либо еды долгое время. Но, несмотря на своё положение, девушка не испытывала страха перед своим хозяином, ведь максимум, что он мог сделать — повысить на неё голос после утомительного рабочего дня. А ещё он не был Демоном, и это было заметно не только по белым нашивкам на форме. Мерный стук секундной стрелки наполнял комнату спокойствием и заставлял веки военного время от времени смыкаться. Вскоре офицер задремал, подперев рукой голову. Солнце совсем скрылось за горизонтом, а для спящего минуты и часы смешались в сплошной неопределённый временной промежуток, завершившийся звонким сигналом телефона. Ответить мужчина не успел, выслушал абонента единым сообщением. Ночной звонок из участка. Такое случалось крайне редко. Один из подопечных капитана угодил в передрягу с неблагополучным исходом, и требовалось срочно прибыть на место. Виски сдавило от недосыпа, но делать нечего. Ночью на окраине города любому находиться опасно, не говоря о полукровках. Однако путь офицера лежал в центр столицы, поэтому скоро он поймал полупустой автобус и поехал к обозначенному зданию. Особняк кильванского посла выглядел дорого и презентабельно. Жена хозяина в его отсутствие устроила вечеринку в «традиционном» стиле, на жалобу соседа дежурный полицейский зашёл в здание, обратно уже не вернулся. Вызванные хранители порядка прекратили пиршество, а дежурного нашли при смерти. Им-то и оказался пострадавший член отряда, подотчётного капитану. — Вот его документы, — один из медиков у больничной машины передал офицеру бумаги. — Сказали вам отдать. — Как он? — Жить будет, и не такие выживают. Только за дальнейшую трудоспособность не ручаюсь, — врач насмешливо оскалился. Ради приличия капитан решил заглянуть внутрь дома. Загадочная картина предстала его глазам. В центре просторного зала к замысловатой стойке была привязана бездыханная девушка, раскинувшая в стороны прикованные конечности. Из её тела торчали розовато-прозрачные тонкие трубки, а кожа синела гематомами и кровоподтёками. Только труп посередине комнаты мало волновал полицейских. Двое допрашивали хозяйку, один общался с тремя девушками в углу, прочих гостей уже не наблюдалось. — Нас интересует только вопрос оплаты, — разглагольствовала шатенка. — Мы провели здесь четыре часа и заслуженно требуем денег! — Заплачу, заплачу я вам! — послышался голос хозяйки. Она процокала по мраморным плитам до противоположной стены и одарила девушек деньгами. — До свидания! — Всего хорошего! — дамы начали одеваться. — Герман Ворожцов? — чистокровный полицейский, что до этого говорил с проститутками, обратил внимание на капитана. — Твой подчинённый получил пару игл в шею? — Да, мой. Уже увезли. — Утром занесёшь его документы в участок, сообщите родным. — А что с этой? — полукровка указал на привязанный труп. — А, нет, ничего. Это их собственность… Я с шофёром на машине, могу распорядиться, чтобы и тебя подбросили. Мои тут всё закончат. Сейчас только подписи возьму. — Да, неплохо было бы. — Эй, мне кажется, или я тебя знаю? Капитан обернулся. Шатенка, задержавшись у выхода, смотрела на него. — Вряд ли. — Нет-нет, даже не по работе, иначе бы я не удивилась. Память у меня хорошая… — девушка прищурилась. — Ты напоминаешь мне одного алкаша из армейского борделя, которого как раз приняли когда-то в полицию. — М, нет, это не я был из борделя, а ты. Я просто зашёл выпить. — Точнее, напиться и проспать всю ночь на полу, — шатенка сверкнула глазами. — Значит, всё-таки дослужился до офицера. Правда… я совсем не помню твоего имени. — Оно тебе не обязательно. Полицейский, собирающий подписи, закончил с работой и направился на улицу. Капитан последовал за ним. Машина, стоящая недалеко от забора, подала сигнал, а девушка никак не хотела отставать от старого знакомого. — Ты на машине? Подвези, пожалуйста! Опасно разгуливать одной ночью! — Это не моя машина. — Служебная, и что? Думаешь, я на таких не каталась? И, по-моему, в нашу прошлую встречу ты был дружелюбнее! — Ты пьяна. А я устал. — Я не утомлю тебя. Или… Вот. Если согласишься подбросить, дам тебе вот это! — шатенка достала из кармана жёлтое яблоко. Офицер по непонятной причине испытал лёгкое дежавю. — Я не настолько беден, — мужчина жестом отверг подачку. — Ладно, ночь на дворе. Садись, поедешь с нами. — О, спасибо! Ты очень мил. Вся дорога, как и следовало ожидать, прошла под аккомпанемент болтовни нетрезвой девушки. Она не оставляла попыток вспомнить имя капитана и раз за разом перечисляла всё более экзотичные варианты. Своего адреса проститутка не назвала, поэтому после высадки одного полицейского, автомобиль поехал к дому второго. — Почему он не приехал точно по адресу? Девушка еле успевала идти в ногу со спутником. — Тут пара шагов. И да, почему ты не поехала с ним до своего дома? Надеешься остаться у меня? — Просто забыла. А что, ты будешь очень против продолжения моей компании? — Ты же говорила, что никуда не уйдёшь из военной части. — Времена меняются. — Иди домой, — офицер тяжело вздохнул и остановился у двери квартиры. — Это твоя? — шатенка окинула взором дом. — Я хочу спать, если сейчас же не усну, разболится голова! — У меня тоже. От твоей болтовни, — капитан открыл входную дверь и ступил за порог. — Попробуй поймать такси. Хотя в этом районе их и днём не сыщешь. Дверь захлопнулась прямо у девушки перед носом. — Ну, спасибо! Так ты благодаришь меня за то, что приютила тебя тогда невменяемого? — шатенка ударила ладонью по косяку. — Герман! Я вспомнила, тебя зовут Герман! Не будь скотиной, ты же полицейский! Тишина тёмной улочки нарушалась разве что далёким мяуканьем дворовых котов. — Ты же понимаешь, что я отсюда всю ночь с места не сдвинусь!! — проверещала девушка. — Хватит визжать! — Герман рывком распахнул вход. — Заходи, давай! Только чтобы лишнего звука от тебя не слышал! — Я… только спать! Сразу же! Она победно улыбнулась и прошла внутрь.***
— А это тебе на погоны, — Ренат бросил на стол две шестёрки, в очередной раз обыграв Зацепу в карты. — Ну опять, ну сколько можно-то?! — Петя! — грозно нахмуренные брови Ирины не сулили ничего хорошего. — Вы тут что, опять на ребёнка играете?! — Что? — парень покосился на сына, сидящего у него на коленях. — Конечно, нет, он просто наблюдает! Вот глупая, зачем же нам на него играть? Вспомнила тоже! — Да забудешь такое! Пусть лучше нормальным вещам учится, а не в карты проигрывать! — Зябликова взяла малыша на руки. — Ренат, иди помоги Роме, он в загоне крышу чинит. Ахмадуллин не сразу уловил настроение Иры, но через несколько секунд, заметив её насупившийся взгляд, спохватился и отправился на помощь Поломарчуку. — А я? Почему Ренат только? — Зацепа завертел головой. — А тебя я хочу спросить кое о чём, — Зябликова заговорила своим привычным серьёзным тоном. — Петя, почему ты таскаешь с собой Виктора всегда, когда вы с Ренатом вместе? Ни разу не замечала, чтобы ребёнка с вами двоими не было! Скажи, ты… всё ещё думаешь, что между мной и Ренатом что-то есть? Парень обиженно надул губы: — Нет, ну, Ирочка, ну ты… — Отвечай по-нормальному, без шуток! — Да ладно, какие шутки?! Я правду скажу — я не знаю, почему так выходит. Ну, может, что-то во мне осталось, какой-то осадок от ваших с ним отношений, но я понимаю, что сейчас между вами ничего нет. — Вот и молодец. Мне тебя хватает, Петь, зачем мне кто-то другой? — Да, а Ренат вон всё на Лонду таращится, по-моему, с первой их встречи!.. Подожди, что значит 'тебя хватает'? Ахмадуллин действительно давно охладел к Зябликовой. Он безропотно мог откликнуться на любую её просьбу, но лишь по дружбе. Или, может быть, отдавая дань старым отношениям. А на Лондану (в простонародье — Лонда) таращился не только Ренат, но и почти весь лагерь. Роман же всё больше крутился с веррийскими приятелями. И для Ксении он стал хорошим помощником. Девушка уже умело управлялась с бинтами и инструментами, ловко используя деревянную руку, так что и подмога ей иногда была необязательна. Обращались в лазарет нечасто, в основном с переломами, ушибами, порезами, ожогами, реже — с огнестрельными ранениями. А вот теперь пожаловал пациент с рваной раной от собачьего укуса. — Как ты умудрился? Бегать не умеешь что ли? — Не заметил, налетела из-за угла, — Грайф поморщился, когда доктор начала обрабатывать окровавленную ногу. — Шуму, наверное, поднял там. — Удрали быстро, никто не заметил. — Добычу богатую унесли? — Да разве найдёшь сейчас богатую, — парень немного отошёл от боли. — Нигде ничего путёвого, скоро и мы голодать начнём. — Думаю, запасов у нас немало. Просто уменьшили норму и правильно сделали. — Хочется разнообразия! Давно мяса видели? Не можем же мы лошадей есть! — А мне на такой жаре мяса совсем не хочется, — Данилова начала аккуратно накладывать слои бинта друг на друга. — А чего вам хочется, доктор? Ксения на миг остановила взгляд: — Защиты... и мороженого. Или… сока свежевыжатого. Грайф растянул губы в улыбке: — Ну, мороженое с соком трудно отыскать… А защита… Вы скажите только, я мигом защищу! Доктор усмехнулась: — Сперва следи, чтобы рана побыстрее зажила, не тревожь пока эту ногу. А на сегодня всё. Приходи на перевязки. Верриец вышел из лазарета, не переставая улыбаться. Данилова же поймала себя на мысли, что этот пациент заставил её покраснеть, хотя ничего постыдного не произошло. Просто эти ухмылки… Она очень давно не общалась с представителями сильного пола на отвлечённые темы. Но что, если она нравится Грайфу? Это забавно… Точнее, приятно. С другой стороны, он никоим образом не походит на защитника. Но ведь, если всё вдруг пойдёт к чему-то большему, чем просто процедуры с перевязками… то пусть идёт… фантазировать не вредно.***
Двое маленьких мальчиков резвились у землянки со своим другом. Ребята любили таскать за уши набравшего в весе щенка, за что периодически получали лёгкие покусы и облизывания, которые так веселили их. Две девушки наблюдали за игрой сыновей. — Иногда у него такой задумчивый взгляд. И мечтательный. Как у дедушки, он очень на него похож. — У него есть и второй дедушка. Ракита не перестаёт искать во внуке свои черты, — Ира мягко улыбнулась. — Может, найдёт когда-нибудь. Подруги засмеялись. — Не поранятся они от игры с животным? Девушки обернулись на голос. — Лонда… Это животное ещё сам ребёнок. — Животное всегда животное. Так же, как Человек всегда Человек, а Демон — Демон. — Да, я уже слышала нечто подобное от Гриты, — Зябликова устало закатила глаза. — Что-то подобное о Демонах и Людях? Это то, из-за чего вас держали в плену, это не шутки, а реальность. Каждая из вас в разной степени Человек. — Что ты имеешь в виду? — Всё зависит от крови. Через неё люди связаны со своими предками и корнями восходят к самим истокам. Вы — Люди, потому что ими были ваши родители. Абсолютно чистой крови найти невозможно. В каждом есть примесь той скверны, что сближает нас с Демонами, ведь смешанные браки в длительную Эпоху Неведения не были редкостью. В этом случае важен выбор, кем ты хочешь быть. — Ну… хорошо, — Ира пожала плечами. — Тогда и мой сын — Человек, да ведь? — Я чувствую, Человеческой крови в нём очень много, оба родителя — Люди. Петя ведь не настоящий отец? — Ммм, — девушка сконфуженно отвернулась. — И твой сын тоже, — Лонда обратилась к Алёне. — Несмотря ни на что, важно не то, насколько он может быть Демоном, а то, насколько он Человек. Рыжеволосая пристально посмотрела в глаза Алёны. Капитанская дочка вдруг ощутила, какое-то понимание со стороны собеседницы, совсем нежелательное понимание… Она ведь не может догадываться, кто отец ребёнка… Она его даже не знала… — Алёна! — Макс встал у входа в землянку. — Иди сюда! — Я слежу за Сашей! — Ну, идём, хочу кое-что показать! — Ох, Ир, посмотри за ним, пожалуйста. Или разыщи Леру. Я скоро вернусь. Громова стряхнула с одежды песок и пошла домой. А её младшая сестра в это время выходила из санчасти. Девочка шла по своим делам, когда мимо промчался дружок её племянника, подгоняемый разозлённым котом Николаем, которому время от времени надоедал приставучий щенок. До младшей Громовой донёсся крик «Лови его!», и она побежала вслед за животными. Гнаться за четвероногими оказалось делом не очень простым. Но немного погодя коту это наскучило, он остановился в сторонке и принялся с гордым видом вылизывать шкурку. Щенок, продолжая игру, пробежал ещё несколько метров, забился под груду ящиков и уставился оттуда глазами-бусинками. — Лучик! — позвала Валерия. — Не бойся, иди сюда, давай! Лучик! Пойдём домой, домой, Лучик! — Сколько мы здесь ещё проторчим? Столько же? Год? Два? Три? — послышалась за сараем речь на веррийском. — Либо сдохнем от голода, либо нас найдут и перебьют! — А что даст побег? Нет, это слишком. Там тебя тоже могут убить. — Как хочешь, но тогда здесь ты будешь молчать. А я смогу сделать себе там репутацию. — Обещаю, ничего никому не расскажу. — Как вы добирались сюда? — Мы шли через ущелье, обратно там не пройти. — Я и не собираюсь. Просто прикинуть, сколько времени займёт путь. — Можно дойти до какой-нибудь деревни и поймать машину. Долго ты всё равно не пройдёшь, ты ранен. — Неделю подожду. И думаешь, это случайный укус? Я специально притормозил тогда, надеялся сдаться. Никак не думал, что на меня нападёт бешеная псина!.. В следующий миг Лучик выпрыгнул из-под коробок, наделав шуму и напугав Валерию. Приватный разговор смолк. — Лера? — из-за сарая вышел Грайф, скованно улыбаясь. — Что-то случилось? Девочка немного опешила от столь скорого обнаружения, но, к счастью, тут же вспомнила, какое поручение ей давала Данилова: — Нет, ничего. Доктор Ксения просила передать, что ждёт тебя на перевязку. — Точно, спасибо! Я ведь чуть не забыл! — парень оглянулся и как бы невзначай бросил в адрес остававшегося невидимым собеседника: — Позже поговорим. Тем временем старшая капитанская дочка была вызвана Максом на личную беседу. — Алён, закрой глаза. Девушка улыбнулась и послушно сомкнула веки. — Представь, что мы выбрались из пустыни, все вместе. Чего бы ты хотела в первую очередь? — Ооо, — она блаженно вздохнула, — пиццы! Большой, сырной, вкусной! — А кроме еды? — Пойти всем вместе в какой-нибудь парк и гулять там, не думая ни о чём! — Ну, уже лучше... — парень задумался. — А если это касается нашей семьи — меня и Саши? — Ох, я бы просто хотела жить спокойной жизнью, работать, водить его в школу... А что, Макс? Мне ещё нельзя открывать глаза? — Подожди пока. Но, в целом, всё с тобой ясно, — произнёс он, притворно обидевшись. — О том, чтобы сыграть нашу свадьбу, ты даже не думаешь. Громова сконфузилась: — Не правда! Я просто слишком много думаю о будущем! Конечно, я хочу сыграть свадьбу! — А как ты её себе представляешь? — Тоже в парке... В беседке у озера! На мне будет платье, но не хочу белое. Хочу такое же, какое было на мне при нашей первой встрече в порту, помнишь? — Цвета «вырви-глаз»? — Лимонное! А ещё... Много деревьев в парке, а за ними — небоскрёбы, высокие, как в Москве! Нет, ещё выше! Огромные и красивые инопланетные небоскрёбы! — Вот теперь мне нравится ход твоих мыслей, — Григорьев вдруг взял девушку за руку и опустил в неё маленький предмет. — И, конечно, у нас будет всё по правилам! Алёна открыла глаза. На её ладони слабо поблёскивало золотистое колечко. — Макс... — Просто так! Считай, помолвка. Я подумал, Сашке уже два года, надо хоть как-то оформить наши отношения. А ещё я вдруг осознал, что не только люблю тебя. Я до сих пор влюблён. Девушка с восхищением разглядывала кольцо: — Где ты его взял? — Сам сделал. Ромка немного помог. — Оно что, из гильзы? — Ну, не только, но в том числе. Ещё я пытался самодельным паяльником выжечь надпись, но смог только две буквы, — Григорьев повертел украшение, демонстрируя неуклюже выгравированные «А+М». — Это прелесть! — Громова хлопала слегка намокшими ресницами. Макс поднёс подарок к кисти избранницы: — Объявляю тебя своей невестой! Кольцо водрузилось на безымянный палец капитанской дочки как влитое. — Разрешаю тебя поцеловать! — провозгласил он и наклонился к её губам. Именно в этот момент в узенькое расстояние меж двух влюблённых на полной скорости вклинился полный задора щенок. Следом за питомцем в землянку вбежал Александр. Поцелуй был сорван. — Поймал! — радостно воскликнул мальчик, обнимая собаку. — Эй, иди-ка сюда, — Макс поднял его на руки. — Ты сегодня целый день играл? Ребёнок кивнул, но сразу же добавил: — И фпал ищё. — А когда не спал, Лучика мучил? Снова кивнул. — Ему надо отдохнуть немного. И тебе, между прочим, тоже. Уже вечер скоро, поешь, умоешься, а перед сном я тебе новую игру покажу. Григорьев передал сына Громовой и чмокнул его в лоб. — Пойду сообщу папе о… помолвке, — ухмыльнулся он и, довольно улыбаясь, покинул укрытие. Алёна всегда с таким умилением наблюдала за тем, как Макс общается с Александром. Он — замечательный отец, в этом нет сомнений. Девушка закружила сына на руках, то отдаляя его, то прижимая к себе. Его смех заставляет её чувствовать себя счастливой и смеяться в ответ… Улыбка Громовой спала с губ, она остановилась, поднесла мальчика ближе к свету. Ей показалось… или нет… Слева на переносице… и правда что-то есть. И это не соринка. Малюсенькая тёмная точка. Раньше её не было, совершенно точно… Девушка крепко обняла сына. Такую же родинку можно было заметить у Германа, на том же самом месте. Но ничего страшного… Главное, чтобы никто другой не вспомнил этого сходства…