mamihlapinatapai

— ты такая глупая, риан, если думаешь, что мне нужна твоя жалость. риан была высокой, стройной и безумно красивой настолько же, насколько бесчувственной. бёнджу был уверен, что она отказала ему только потому, что ей всё же нравился ёнсоль, так что засунул своё детское признание в шкатулку «вещи, которые не следует говорить, когда тебе 13» и без сожаления отправил это на полку ненужных воспоминаний. но риан позвонила ему через 2 недели и предложила просто дружить. и он согласился. лишь за тем, чтобы под летящими по ветру цветками вишни навсегда отпечатать в её голове только это: — ты такая глупая, риан, если думаешь, что мне нужна твоя жалость. спустя столько лет он вспомнил свой дерьмовый поступок только в этот день, только единожды. по пути в компанию он столкнулся с ханой, девушкой из отдела по набору стаффа, и хотел как и всегда пройти мимо молча. ведь хана никогда не здоровалась с ним, лишь изредка кивала головой, потому что всегда была растрёпана, всегда с кучей лишних бумажек и всегда невнимательна. сегодня же она сама остановила его, ненавязчиво мазнув ладонью по плечу. — хей, бёнджу. хана улыбалась, но он читал её глаза. это были шоколадные глаза риан в цветах вишни. в них был океан жалости. — как дела, парень? дело близится к дебюту. бёнджу смущённо улыбнулся и предложил ей помочь с тонной бумаг. хана отказалась, разумеется, ведь бёнджу, наверное, выглядел как маленький побитый котёнок. — всё в порядке, нуна, мой контракт уже подписан. — вот как? здорово, — она хмыкнула носом, выстраивая в голове цепочку вопросов, которые приведут её к удовлетворению собственного любопытства, — так у вас всё нормально? в группе. бёнджу не скрывая закатил глаза, но вряд ли нуна увидела это за капюшоном его толстовки. — у нас всё нормально, правда. — рада, если так. сложно вам придётся существовать такой кучей, если не найдёте общий язык. сутками придётся притворяться, а ты не захотел на курсы актёрского. почему-то это были единственные слова коллеги по компании, которые действительно задели бёнджу. она права. он вычеркнул курсы актёрского мастерства из своего вишлиста, решив больше времени уделить подготовке к экзаменам. однако, бёнджу всё ещё не считал своё взвешенное решение за повод лезть своим носом в его дела. но он всё ещё был ребёнком, а взрослые любили слышать только то, что хотят слышать, так что он терпеливо ответил: — не волнуйтесь, хана-нуна. мы не причиним вреда имиджу компании. — ты замечательный малый, бёнджу, — волны в её глазах плескались так сильно, что грозились выплеснуться слезами на её не менее сочувствующую улыбку, — я верю, что ты приложишь все усилия. они разошлись через два квартала, когда хана привычно решила забежать в старбакс. бёнджу уже ненавидел этот день. боже, а это только хана-нуна. ей нет и не должно быть дела ни до самого бёнджу, ни до взаимоотношений в будущей группе стардома. а ей уже было его жалко. неужели ему придётся тонуть в этих волнах сочувствия весь день? мама говорила ему, что когда раздавали терпение, бёнджу всё равно выстоял огромную очередь за чувством собственного достоинства, тем самым выхватив сразу двух зайцев. бёнджу с самого детства терпеть не мог жалость. гордость была в нём изначально, как стержень его темперамента, от которого он танцевал дальше, создавая свой характер. жалость = подачки. никаких чёртовых подачек. он был почти у компании, когда навстречу к нему по ступенькам бодро запрыгала квон сохи. в её взгляде было что-то ещё. — мне жаль, что у вас так вышло с хансолем, — сэй начала без приветствия, и ким понял, что на самом деле было за этими словами. — тебе ведь ни капли не жаль, верно? сэй презрительно окинула его взглядом сверху вниз: — ты обидел моего друга. — мы сами с этим разберёмся, спасибо за помощь, сохи. — ты больше и шага к нему не сделаешь. — это ведь не тебе решать? исправь меня, если я не прав. — хансоль никогда не будет твоим. — ты просто его друг, сохи. не бери на себя так много. бёнджу лишь дёрнул плечом в вопросительном жесте, тогда как сохи распирало от злости. наверное, она была в секунде от того, чтобы замахнуться на младшего своими наманикюренными ручками, но её останавливали только камеры на входе. — хансоль не любит тебя, бёнджу. говорю на тот случай, если ты всё же успел себе что-то придумать. ты был симпатичен ему, какое-то время. до тех пор, пока не показал себя настоящим дерьмом, — сохи заправила прядь волос за ухо и подошла совсем близко, нарушая границы личного пространства и наклоняясь к бёнджу совсем близко: — можешь хоть до крови изодрать колени в извинениях. я знаю своего хансоля. за такое он тебя не простит, он знает себе цену. скажи спасибо, если он всё же решится продолжить общение с чихо. а ты в ауте. — как я и сказал ранее, мы сами решим этот вопрос, — бёнджу настолько, насколько это было для него возможно в этой ситуации, терпеливо улыбнулся лучшей подруге хансоля и отошёл на шаг назад. — и мне тоже жаль, что так вышло. сэй вопросительно дёрнула бровями. — ну, знаешь. донсон выдал твой секрет. больше не получится выдавать себя за клубничный йогурт. ты уж прости. мобильный бёнджу зазвенел в кармане оповещением, и сохи говорила что-то ещё, пока он в изумлении смотрел на экран. «стой на месте. никаких четыре шага. ни одного.» ким бёнджу не мог начать даже нормально дышать, что уж говорить о шагах. отправителем значился хансоль, но бёнджу опешил так, будто это был сам президент. ещё пару минут сэй потратила на бессмысленные оскорбления в адрес личности бёнджу, но в конце концов, основываясь на том, как он сейчас выглядел, сохи сделала для себя вывод, что он действительно такой придурок, каким себя выдаёт, и ушла, пожелав младшему «хорошего дня». о, чёрт возьми, у бёнджу будет хороший день. тремор по телу чуть не заставил бёнджу упасть прямо здесь, на пороге компании. какой контекст несёт сообщение хансоля? с какой интонацией он должен его читать? кто вообще придумал чёртовы сообщения, почему этот кто-то решил, что звонков будет недостаточно? с каждой ступенькой мысли джу путались: он его ударит? он сделает это сразу, как только его увидит? даже если рядом будут люди, даже если это опозорит их обоих? нет, ким хансоль не любит поднимать ил со дна, никто среди них не сделал бы того же, что сделал донсон. вот чёрт, а если он поцелует его как тогда, в день рождения? в порыве эмоций хансоль похож на человека, который способен это сделать, будь рядом хоть его отец с матерью и сестрой. бёнджу резко остановился перед стеклянной дверью. какие глупые мысли, ким джу. с чего бы ему хотеть тебя целовать после того, как ты занялся сексом с его лучшим другом в пьяном угаре? молись, чтобы он не заставил тебя выбежать из компании в слезах. — чего замер тут как льдина? — сэхёк стоял рядом с ним, но ошалевший бёнджу мешал ему войти в компанию. — должен ли я позвонить чихо и попросить его о помощи? — вслух спросил себя бёнджу. — да уж, малыш. тебе что, 12 лет, чтобы просить кого-то помочь? с чем тебе нужна помощь? я могу завязать тебе шнурки. — это проблема будет похуже завязанных намертво шнурков, хён. я сейчас будто пытаюсь развязать морской узел. — тогда и чихо тебе не поможет. просто молись, — в интонации сэхёка было понимание глупых метафор младшего, он похлопал его по плечу и ласково замахнулся по голове в следующую секунду: — и, чёрт тебя побери, шевели ногами! я пришёл сюда на два часа раньше явно не затем, чтобы провести это время стоя здесь, с тобой. где же ему спрятаться? вот чёрт, и должен ли он? не лучше ли наоборот будет сбежать туда, где больше свидетелей? — чёрт бы тебя побрал, придурок! зачем вообще ты прислал мне это сообщение с угрозой! — это была простая просьба. бёнджу дёрнулся и обернулся к двери ко входу резервного танцевального класса, который редко кем-то использовался. хансоль зашёл за ним совсем беззвучно. — и ты опять не послушался. бёнджу сковало мышцы горла от испуга и незнание ни одного слова в мире, которое он мог бы сейчас произнести человеку напротив, чтобы хоть как-то себя оправдать. если такое вообще возможно было оправдать. — моя мама бы не поверила, скажи я ей, что на свете есть более вредный человек, чем я сам. надо будет тебя с ней познакомить. в одежде, ухмылке и блеске глаз хансоля было всё из той тёмной подсобки караоке-бара, в которой они впервые поцеловались. примечательной чертой было то, что в этой радужке, как и в тот день, снова не было ни толики сожаления. — нам столько нужно сказать друг другу, тебе не кажется? — хансоль выдохнул так сильно, что почти задохнулся, — но почему у меня нет сил это слушать? — соль… — я испугался, бёнджу. я испугался чувства того, что мне понравилось рисовать тебя. я испугался того, что мне понравилось тебя целовать. для меня это всё было… игрой? шуткой? это было для меня симпатией, знаешь, мне так казалось поначалу, но внутри стало как будто… я прежде не чувствовал такого, вот почему я испугался, бёнджу. ничего, если я буду с тобой честным? бёнджу ответил положительным кивком, даже несмотря на то, что ему было до тошноты противно это слушать. — посмотри на себя, — хансоль подошёл к нему и за талию повернул их обоих к зеркалу во всю стену напротив. — так выглядят мальчики, в которых влюбляются за милое личико. мне нужно было сначала разобраться с тем, насколько это далеко зашло для меня, я хотел рассказать тебе обо всём наедине. откуда же я знал, что ты устроишь истерику. бёнджу сковало горло тем глупым комом, который люди называют подступающими слезами. хансоль танцевал пальцами по кромке между его толстовкой и джинсами. — знаешь, бёнджу, я скажу тебе как есть. если бы нашу проблему можно было решить единоразовым сексом, я бы сделал это ещё в тот день. бёнджу закрыл глаза и пытался дышать медленно и размеренно, чтобы слёзы не потекли из его глаз. — пообещай, что мы будем в порядке, — стоило бёнджу сказать это, как слёзы сплошным потоком потекли из его глаз. — я хочу только этого. я правда устал притворяться и решать одни проблемы. хансоль, я и чихо, мы правда… — ты считаешь это ошибкой, верно? — я действительно ничего не помню, — бёнджу сполз на пыльный пол и перестал сдерживать свои рыдания, — чёрт возьми, я так зол на то, что позволил этому произойти! я зол, что ничего не помню! зол, что начал курить в средней школе, зол на свои отношения с отцом! зол, что пришёл в эту компанию, зол, что начал соперничать с тобой, зол на то, что позволял всем этим вещам случаться! я зол на то, что не могу позволить сломаться своей гордости и признаться в чувствах человеку, который мне нравится, вместо этого я сплю с его лучшим другом! и не помню, я действительно ничего не помню! — бёнджу, — хансоль сел на пол рядом и вытирал чужие слёзы, покрывая мокрыми дорожками собственные щёки, — всё будет в порядке, все мы правда будем в порядке. — я думал об этом столько раз, и каждый приходил к тому, что чихо разозлился не меньше меня, проснувшись тем утром, — бёнджу на коленках по паркету повернулся к хансолю лицом, — я ранил донсона и ранил тебя. я ранил столько людей, тогда как сам сижу без единой царапинки. я так себя ненавижу, хансоль, ты себе представить не можешь. — что, если я могу? я могу всё, бёнджу, — хансоль продолжал пытаться стереть чужие слёзы, пока бёнджу продолжал пытаться скинуть с себя чужие руки. — зачем тогда врёшь, что всё будет в порядке? со мной ничего не будет в порядке! я не заслужил быть в порядке! — бёнджу закричал это так сильно, что хансоль пожалел, что не запер дверь, но всё ещё рассчитывал на то, что ещё слишком рано для того, чтобы в компании было много людей и что кто-то напорется на их скандал. — вот сейчас ты думаешь только о себе, — хансоль схватил младшего за полы толстовки и притянул к себе, — ты такой придурок прямо сейчас, бёнджу. санвон думает о чихо, чихо о санвоне, я о тебе, а ты только о себе! какой человек не заслуживает счастья? что ты такого сделал, чтобы больше его не заслуживать? что за мышление, ким бёнджу? кто внушил тебе эту чушь? я обещаю приложить все усилия, но я не смогу пытаться за нас двоих! что ты чувствовал, когда я подарил тебе альбом с рисунками? бёнджу не мог ответить ничего, продолжая рыдать. — ты правда думаешь, что тебе тяжелее всех? ты помнишь день, когда впервые встретил шин чихо? бёнджу сглотнул ком в горле для ответа: — он танцевал в кигуруми на улице и уговорил меня пойти с ним. — ты не помнишь! ты не помнишь, бёнджу! от слёз у младшего разболелась голова, но на секунду в его голове пролетели воспоминания о мальчике из модельного бизнеса, так же быстро улетучившись. — разбитые вдребезги, мы всё ещё можем попытаться. я знаю кое-кого, кто решил попробовать, и у него получилось. волосы хансоля переливались в свете солнца, бёнджу падал в его шоколадные глаза даже понимая, что сейчас неподходящее время для этого. — что ты почувствовал, когда я танцевал у тебя на коленях в тот день? ты что-то почувствовал, бёнджу? у младшего больше не было сил разговаривать. хансоль будто вскрыл его черепную коробку и выкинул мозг. вместо ответа он провел пальцами по его грудной клетке и приложил ладонь к груди хансоля. — это. сердце хансоля трепыхалось как тысячи бабочек. бёнджу придвинулся к лицу старшего, и настало время соля замереть от шока. откуда в младшем появилось столько смелости для провокации — даже для него самого было необъяснимо, но он опустился пальцами другой руки по предплечью хансоля, ниже и ниже: — и ещё, — бёнджу взял чужую ладонь, переползая на чужие бёдра, и опустил её на уровень своей тугой ширинки, — это. — чёрт, бёнджу, — зашептал хансоль, утыкаясь лбом в чужую шею, — мы ведь не можем… — ты прав, хансоль, наши проблемы не решить таким способом, не здесь и не сейчас. однако, ты знаешь, — бёнджу нарочно проехался по чужому стояку, слезая с его колен, — это распространяется только на здесь и сейчас. — дерьмо, — замычал хансоль, когда бёнджу с хитрой ухмылкой поднялся с пола, — что, так и уйдёшь? — я обещал сэхёку, что порепетирую с ним вокал, — хорошая ложь. просто бёнджу не хватало уверенности вести себя как профессиональный провокатор с многолетним стажем, потому как, боже, он им никогда и не был. и ещё, ему уже было до смерти неловко. — мы не договорили, эй, постой… бёнджу забрал рюзак и хлопнул дверью так быстро, что у него закружилась голова от этой скорости. — боже, ты, придурок! кем ты себя возомнил, ким бёнджу? что, дохрена опыта в таких ситуациях? господи, я сделал только хуже, как всегда, — он бормотал себе под нос гадости в свой же адрес до тех пор, пока не оказался перед дверью раздевалки. — к слову о придурках, — санвон топал как слон, поэтому бёнджу даже не шелохнулся из-за его голоса, — подарок от мамы с папой, не благодари. санвон что-то кинул в его портфель и быстро застегнул. — и будьте чуть менее тише, чем сейчас. в том зале отличная слышимость, мы с чихо- — прекрасно, санвон, спасибо, — в последний раз у бёнджу были такие бордовые щёки в тот день, когда он случайно зашёл в комнату родителей в неподходящий момент, будучи совсем ребёнком. — давай зайдём уже. он соврёт, если скажет, что помнит, как прошёл день тренировок. из ярких картинок только рассказы о стычке чихо, санвона и донсона в коридоре; ходят слухи, что донсон сказал что-то, что санвона разозлило, но версии у всех отличались. то ли шлюха, то ли мусор, и это было либо чихо, либо санвону, но резонанс среди трейни это вызвало нешуточный. стыдно признаться, но бёнджу был счастлив, что взгляды жалости в его сторону на этом и прервались, потому что новость предыдущего дня больше не имела актуальности. он весь день старался не смотреть хансолю в глаза. как бы тот его не провоцировал. даже на тренировке по танцам, бёнджу всю репетицию провёл с закрытыми глазами, чтобы не столкнуться случайно с кимом взглядом в зеркале. даже с закрытыми веками он видел, как старший ухмылялся неуверенности младшего после той выходки утром. день пролетел как фотографии на плёнке. бёнджу хотел сбежать и провалиться под землю одновременно. последнюю тренировку они провели у разных преподавателей, так что шанс переливался радугой перед лицом бёнджу. он старался создавать как можно меньше шума, покидая последний коридор компании, но всё же оглядывался по сторонам в некой… надежде? хансоль как кошка в одну секунду затянул его в старую маленькую раздевалку для охраны перед самым выходом, и бёнджу быстро заморгал от неожиданной темноты. — только не говори, что и правда хотел уйти, так ничего и не закончив. — я же не мог бегать и искать тебя по коридорам, хансоль. — принимается, — старший толкнул бёнджу, и тот упал на какую-то тумбочку. — итак, мы не договорили, — хансоль резко залез холодными ладонями под толстовку бёнджу, и тот зашипел от перепада температур. — это мало напоминает разговор. — верно, — старший прочертил губами по скуле бёнджу, и тот невольно прижал хансоля к себе ногами, — но, знаешь, думаю, что за всё это время мы уже достаточно наговорились. — может ты и прав, — у бёнджу больше не было сил разговаривать, так что он просто притянул хансоля к себе за шею и сразу же нашёл чужие губы своими. это было похоже на дежавю. губы хансоля были всё такими же, за вычетом того, что в этот раз они нуждались друг в друге куда больше, и чаще отрывались на передых, потому что кислород в лёгких быстро заканчивался. бёнджу не помнил, как стянул чужую футболку, как на полку выше полетела его собственная толстовка, как хансоль прижимался к нему бёдрами так сильно, что этого уже хватало, чтобы кончить, будь он чуть менее сдержанным. — чёрт, бёнджу, — хансоль нечаянно прикусил его губу, когда младший потянулся к чужой ширинке, — бёнджу, у меня- — поищи в моём портфеле, — в затуманенном сознании бёнджу всё же пролетела идея о том, что санвон мог подарить ему с такой фразой. хансоль едва нашёл сумку в темноте и какое-то время копался в ней, чтобы найти то, что и предполагал младший. — ты правда… слушай, бёнджу, я не могу контролировать себя, но если… — ты такой придурок, ким хансоль, если правда не представляешь, из-за скольких таких мокрых снов я просыпался в поту. — вот как? — шёпотом сказал хансоль, пытаясь расправиться с плёнкой на пачке презервативов, но от волнения у него так сильно тряслись руки, что бёнджу пришлось ему помочь. — боже, ты правда уверен, что эти претензии касаются только тебя? на секунду бёнджу прижался к нему лбом и слегка поцеловал хансоля в нос: — я не могу поверить, что это действительно происходит, хансоль. я правда не считаю, что это какая-то ошибка. хансоль полностью освободил их обоих от одежды и нежно поцеловал бёнджу прежде, чем глубоко в него толкнуться. бёнджу громко застонал, и хансоль молниеносно заткнул его рот ладонью, потому что они были в секунде от того, чтобы их обоих вышвырнули из стардома. — потише, джу, — хансоль кусал его за шею, и это, чёрт возьми, мало помогало бёнджу с уровнем его громкости, — ох чёрт, ты такой… бёнджу двигался бёдрами навстречу хансолю, и ему впервые за долгое-долгое время было так хорошо. хансоль кусал его шею и подбородок, хансоль говорил ему какие-то глупости, хансоль двигался в идеальном темпе, чтобы для них обоих это не закончилось слишком быстро, и ещё хансоль, хансоль, хансоль… — …ты слышишь, джу? — я сейчас… чёрт, хансоль, — бёнджу сам закрыл себе рот, прикусив запястье, когда хансоль прикоснулся к нему. — ну же, джу, сейчас. старший заткнул их стоны поцелуем, когда они одновременно кончили, и у бёнджу зазвенело в ушах так сильно, что он подумал, что потерял слух. — чёрт, бёнджу, — пытаясь отдышаться словно после десяти километров бега сказал хансоль, — лучше тебе больше никогда меня не провоцировать. бёнджу прочертил ногтем от шеи до живота старшего, оставляя неглубокую, но ощутимую царапину как месть за то, сколько тоналки он теперь истратит в попытках не выдать себя перед родителями. — нам не стоило создавать драму всё это время, — сказал бёнджу, рукой пытаясь найти в темноте разбросанную одежду, — и ещё, не стоит нам тут оставаться так подозрительно надолго если не хотим выйти отсюда в последний раз. — твоя взяла, — согласился хансоль, но всё же втянул младшего в недолгий поцелуй, пока тот его не отпихнул. — итак, мы теперь встречаемся? — боже мой, — бёнджу закатил глаза так сильно, что увидел бы собственный мозг если бы не эта темнота, — у моего парня совсем нет ума. хансоль засмеялся, и бёнджу понял, что этот перезвон в его смехе — одна из причин, в которую он так бессовестно влюбился в старшем. соль нашёл его руку в темноте и крепко сжал холодные пальцы, даря ещё один несдержанный поцелуй: — верно. но это ты меня из него выжил. бёнджу засмеялся, и впервые за долгое время ему стало так тепло от собственного искреннего смеха. — ты прав. теперь мы правда будем в порядке.