Пока тигры сражались в долине

      Смеркалось, когда высокая ковыляющая фигура, закутанная в странного вида чёрный плащ, в сопровождении стайки дошкольников и младшеклассников, покинула коллектор на севере Фуюки и направилась на запад к окраинам Синто. Всклокоченные волосы, бледная кожа нездорового цвета, безумные косящие глаза сильно навыкате и обнажённые руки с большими ладонями и острыми ногтями добавляли фигуре инфернальности. Она шла, чуть сгорбившись, укутавшись в высокий нелепый воротник, почти бесшумно, но в то же время величественно. Таким же шагом ступает рок.       Разумеется, ничего из этого Рин своими глазами не видела. Она наблюдала за «Кастером» с помощью фамильяра, кружившего на безопасном расстоянии. Фамильяр Эль-Мэллоя тоже маячил где-то неподалёку, поскольку было решено, что чем больше будет возможностей наблюдения, тем лучше. Сама Рин в это время предпочла бы оказаться на диване в комфорте их временного жилища, но человеческие технологии оказались не столь могучи, как хотел их выставить Эль-Мэллой.       Буквально это выглядело следующим образом: Маб, зафиксировав в памяти выбранное обличье, бросилась собирать необходимые вещи, и тут Эль-Мэллой заметил, что и им пора собираться.       — Что значит «нам пора»? — искренне изумилась Рин. — Разве не ей пора?       — Конечно, и ей, но и нам тоже, — возразил Эль-Мэллой.       — А нам-то зачем?       — Тосака, это же обыкновенный воки-токи, — Эль-Мэллой помахал рацией. — Он бьёт всего на десять километров, а до замка их, чтоб ты знала, тридцать, и то от западной границы города.       Все дальнейшие более чем справедливые возмущения Рин он нагло проигнорировал.       В итоге Рин и Эль-Мэллой вышли даже раньше Маб, которая благополучно умудрилась рассыпать содержимое своего мешка-оружия в коридоре прямо перед дверью, зацепившись им за покорёженную раму памятного велосипеда, жившего теперь в прихожей. Собрав содержимое назад в мешок, они сразу же направились к наблюдательному пункту, который решили устроить неподалёку от границы леса Айнцберн. Маб же нужно было сначала добраться до бывшего логова Кастера, уже откуда ей следовало начать своё торжественное шествие к замку.       Одежда «Кастера», сооружённая Рин и Эль-Мэллоем, походила на мрачную средневековую робу куда больше, чем то, что было надето на настоящем Кастере. Впрочем, средневековому стилю одежды она соответствовала только в смутных представлениях Рин и Эль-Мэллоя, которые эталонными назвать было, увы, нельзя, а Маб, увидев её, невинно поинтересовалась, а зачем они купили мешок из-под картошки, за что огребла по полной программе. С общей внешностью «Кастера» Маб справилась сама, попытавшись изменить свою внешность в соответствии с воспоминаниями троицы о том, как Кастер выглядел, отчего внешность эта получилась несколько более карикатурной, чем в оригинале. И не в последнюю очередь благодаря истошно-синей бороде до пояса, за которую Маб сражалась с тупым остервенением религиозного фанатика. Однако переспорить её не удалось, и пришлось довольствоваться тем, что получилось.       Для Волшебника, а особенно для Волшебника, не отягощённого чрезмерной нравственностью (а отягощённые ею среди Волшебников почти не встречаются, ибо за редким исключением долго не живут) поймать попутку не составляет труда. Собственно, достаточно лишь взглянуть в глаза водителю, и машина становится попуткой, куда бы она ни направлялась изначально. Таким образом, раздобыв себе транспорт, Рин и Эль-Мэллой с ветерком доехали до рощицы, в которой было решено устроить наблюдательный пункт. От границы леса это место находилось всего в паре километров, а поскольку Маб не собиралась нападать на сам замок, этого должно было хватить. Подбираться же ближе к лесу было опасно – кто-нибудь мог что-нибудь заподозрить или просто от греха подальше решить избавиться от нежелательных свидетелей.       Рощица не представляла собой совершенно ничего особенного. Это был небольшой холм, заросший деревьями, на самой вершине которого приютился маленький храм местного божества, по всей видимости, давно заброшенный. Деревья, не тревожимые присутствием человека, здесь росли густо, почти лишая землю солнечного света, что уж говорить о фонарях вдоль дороги, свет которых и не пытался пробиться к храму. Поскольку солнце уже некоторое время, как зашло, в рощице было исключительно темно и мрачно, что, пожалуй, соответствовало как настроению Рин, так и делу, которое они собирались провернуть.       «Кастер» же тем временем только вышел на шоссе, где остановил проезжавший мимо фургон и, после недолгой беседы с водителем, начал загружать детей внутрь.       — А Маб не такая уж и неумеха, как пыталась себя выставить, — заметила Рин, поднимаясь следом за Эль-Мэллоем по полуразвалившимся ступенькам к храму. — С гипнозом водителя она справилась прекрасно. Да и способ сражения а-ля Кастер…       — На твоём месте я бы всё, что она говорила, делил надвое, — посоветовал Эль-Мэллой.       — Вы думаете, она склонна к преувеличению?       — Я думаю, она склонна либо к двойной игре, либо к откровенному вранью, а в худшем случае и к тому, и к другому, — Эль-Мэллой, дойдя до храма, уселся на лежавшее перед входом поваленное дерево и скрестил руки на груди.       — Что вы хотите сказать? — Рин нахмурилась.       — Удивлюсь, если ты этого не знаешь, так что предположу, что из-за смешанных чувств ты просто не обратила на это внимания. Я, должен признать, тоже задумался об этом совсем недавно, — Эль-Мэллой покачал головой. — Тосака, что нужно для того, чтобы призвать Грааль и открыть проход в Акашу?       — Семь Слуг…       — Что с ними сделать?       — Призвать… — Рин внезапно поняла. Осознание столь очевидного противоречия заставило её сердце пропустить удар. — И убить!       — Всех семерых, — кивнул Эль-Мэллой. — Но когда я сказал, что хочу сохранить жизнь Александру, она ничего не сказала. Если она в самом деле агент Акаши, который избрал такой способ возвращения к ней, мне кажется маловероятным, что Маб не знает самой основы ритуала.       — Значит, либо в какой-то момент, наверняка самый неподходящий, она нас кинет, либо она не та, за кого себя выдаёт, — подытожила Рин. — Но как тогда она смогла перенести нас во времени? Всё же Магия?       — Я сильно в этом сомневаюсь. Есть вероятность того, что Маб каким-то образом получила во владение Четвёртую Магию или же она и есть тот Маг, но зачем ей отрицать это? Зачем вообще вся эта история с Граалем, если обладание Магией уже само по себе является пропуском в Акашу? Всё сводится к тому, что мы совершенно не знаем её истинных мотивов, вследствие чего все наши предположения на этот счёт вилами по воде писаны. И всё же, мне кажется, что она не обладает Магией. Техника перемещения в прошлое может быть достигнута в будущем, следовательно, она могла совершить несколько скачков во времени, чтобы достичь Четвёртой Войны.       — И если подвести итог, получается, что мы не знаем о Маб ничего, кроме того, что она нам не союзник, — Рин тяжело вздохнула.       — Отчего же? Пока что мы действуем сообща, двигаясь к общей цели, даже если она всего лишь номинальная. Но двойное дно в предложениях Маб искать надо, хоть и в разумных пределах. А сейчас, — Эль-Мэллой достал рацию, — внимательно за ней следить. Если нам придётся вступить в открытое противостояние, неплохо было бы сообразить, как с ней сражаться.       — Она сражалась на равных со Слугой, не уступала ему ни в силе, ни в скорости, и в итоге вполне уверенно победила. Нормальному человеку Кастер бы сломал шею, а ей даже откашливаться не пришлось, когда он исчез.       — Она сильна и крепка физически. Но опасней то, что она хороший боец. Я не силён в боевых искусствах, но мне показалось, что сильнейшая её сторона – её инстинкты на все случаи жизни, обеспечивающие высокую скорость реакции. Поэтому, в прямом противостоянии победить её практически невозможно. Нам необходима тактика, которая не позволит инстинктам Маб обеспечить ей победу, — Эль-Мэллой пристально посмотрел на Рин. — Поэтому, Тосака, смотри. Смотри внимательно, подмечай детали и думай, как бы с Маб стала сражаться ты.       — Напоминаю, что она отыгрывает «Кастера».       — Напоминаю, что её противник – Сэйбер, Слуга сильнейшего класса, а в случае успеха нашего предприятия, ещё и наверняка Лансер. Так или иначе, сражаться ей придётся всерьёз. В этом случае мы сможем изучить её шаблонные реакции.       — Вообще-то, у меня не настолько богатый боевой опыт.       — У меня тоже. И?       Рин не нашлась, что ответить. Эль-Мэллой был прав, так что ей оставалось лишь присесть на дерево рядом с ним и сосредоточиться на ощущениях, передаваемых ей фамильяром.       Сойдя с фургона, «Кастер» в компании детишек двинулся к лесу. Вопреки ожиданиям возможного наблюдателя, дети шли не весёлой шумной стайкой, как это бывает даже с теми, кого уже десять раз разбили на пары, построили и отругали, а молча, неуверенно и в то же время безрассудно, словно они не до конца владели своими движениями, но ни мало о том не беспокоились. Взгляды их были пусты, словно дети ничего не видели, они никак не реагировали на окружающий мир и со стороны представляли собой жуткое зрелище. Они молча следовали за «Кастером», не пытались ни сбежать, ни даже позвать на помощь.       Если письма было недостаточно, то уже одно это зрелище должно было вызвать гнев Сэйбер, Короля Рыцарей, защитника слабых.       Когда «Кастер» углубился в лес, фамильяры Рин и Эль-Мэллоя разделились и нырнули под лесной полог с разницей во времени и в двух разных местах, однако, не теряя объект наблюдения из виду. Всё должно было выглядеть так, словно фамильяры других Мастеров наткнулись на «Кастера» в городе и решили последовать за ним. Конечно, это могло вызвать подозрения, ведь фамильяра Рин не было в церкви во время собрания, организованного Котоминэ Рисэем, но появление этого нового фамильяра могло быть объяснено хотя бы действиями невесты Арчибальда, Мастера Лансера. Во всяком случае, Тосака Рин была, пожалуй, последним Волшебником в Фуюки, кого могли заподозрить в использовании фамильяра для слежки за «Кастером».       «Кастер» же тем временем шёл всё дальше и дальше, безусловно, уже под пристальным наблюдением Айрисфиль фон Айнцберн. Скорее всего, Эмии Кирицугу тоже приходилось довольствоваться «ясновидением» Айнцберн, потому что не мог же он весь лес увешать камерами. Даже если очень хотел. Когда Рин, обсуждая план операции, указала на это обстоятельство, Эль-Мэллой возразил, что ничто не мешает Эмии послать к месту битвы фамильяра с соответствующей камерой. Хотя, без сомнения, это будет очень большой фамильяр.       Операция подходила к очень опасному этапу. Это было сродни прыжку в неизвестность. Даже когда Эль-Мэллой «помнил» о факте нападения Кастера на замок Айнцберн, подробности ему всё равно были неизвестны. По сути, когда эти «воспоминания» исчезли, троица авантюристов ничего не потеряла.       Внезапно «Кастер» остановился, хотя лес впереди него ничем не отличался от того, который был позади, и, вытянув руку перед собой, коснулся невидимой преграды. Неказистая чёрная тесёмка, обвязанная вокруг запястья, смотрелась дико и неуместно, но Маб наотрез отказалась её снимать, и теперь Рин оставалось лишь скрежетать зубами. По всей видимости, «Кастер» достиг замкнутого барьера вокруг замка и теперь касался его границы. Стоит ему сделать ещё несколько шагов, и он окажется на территории Волшебника, где Айрисфиль фон Айнцберн сможет оказать Сэйбер всю посильную помощь.       Но «Кастер» не допустил такой ошибки. Вместо этого он мягко улыбнулся, опустил руку и отступил назад шагов на десять. Вместе с ним отступили и дети, призрачными тенями бредшие среди деревьев. Разведя руки, словно приветствуя кого-то или предлагая невидимому собеседнику броситься к нему в объятья, он с широкой улыбкой торжественно возвестил:       — Жанна, как и было обещано, я, Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д'Ингран и де Шамптос, призванный на Четвёртую Войну за Святой Грааль в городе Фуюки в классе Кастер, явился в назначенный час! Приди же ко мне и дай мне вновь увидеть твой сияющий лик!       Рин не так много слышала голос Кастера, но всё же ей было очевидно, что голос, которым говорил «Кастер», принадлежал не оригиналу. Этот голос был очень мягок и нежен, плавен и тих, вкрадчив и ровен, он словно обволакивал слушателя. В нём не было характерных для Жиля де Ре резкости, странных интонаций и жутковатых подвываний. Вероятно, Маб не очень хорошо запомнила голос Кастера (или не запомнила вообще) и решила не рисковать, а использовать голос того, с кем она была знакома куда ближе. Только отчего-то Рин совсем не хотелось встречаться с этим человеком.       Разумеется, «Кастеру» никто не ответил. Лес был наполнен тревожной неестественной тишиной. Но «Кастера» это обстоятельство нисколько не смутило.       — Ах, Жанна, я понимаю твой гнев! Я не смог спасти тебя, уберечь от мучительной смерти! Но, молю тебя, не будь так жестока! — «Кастер» спрятал лицо в ладонях, словно скрывая слёзы. — Через века прошли наши души, чтобы встретиться вновь! Так приди же ко мне, дай мне преклонить пред тобою колени и поцеловать землю у тебя под ногами!       — Если подумать, это же негигиенично, — вдруг заметила Рин.       Эль-Мэллой фыркнул. «Кастер» остался к реплике Рин безучастен, вероятно, потому что Рин это произнесла не в рацию, следовательно, он не мог её услышать. Внезапно из рации раздался шёпот Маб:       — Честно говоря, не понимаю, как вообще можно всерьёз относиться к человеку по фамилии Монморанси…       — Займись делом, — посоветовал в рацию Эль-Мэллой.       — А что такое с фамилией Монморанси? — с лёгким недоумением спросила Рин.       — Японцы, — Эль-Мэллой тяжело вздохнул. — Был один фокстерьер… а, впрочем, не важно.       Может, это было и не важно, но Рин категорически не понравилось это явственное выражение усталости от её «невежества».       — Жанна, ты гневаешься! — «Кастер» отнял руки от влажного от слёз лица (судя по характерному покраснению глаз, он успешно спрятал в ладонях луковицу) и прижал их к груди. — Ты считаешь, что я не достоин того, чтобы ты пришла ко мне! Но я должен сам найти тебя и явиться к тебе с повинной! — «Кастер» протяжно шмыгнул носом, и это, пожалуй, был уже перебор, о чём Рин не замедлила сообщить рации.       Спрятав луковицу в складках плаща, «Кастер» звонко хлопнул в ладоши. В тот же момент до того сомнамбулически покачивавшиеся дети встрепенулись и очнулись от транса. Они зашевелились, зашептались, принялись оглядываться, пытаясь понять, где они и что происходит. «Кастер» широко улыбнулся и опустил большую ладонь на макушку ближайшего мальчика, словно желая погладить его.       — Дети, — обратился «Кастер» к испуганной малышне, — я пришёл сюда встретить святую Орлеанскую Деву, но она спряталась от меня, и я должен её отыскать. Не могли бы вы помочь мне найти мою Жанну? Я так давно её не видел и так жажду увидеть вновь, что с каждой секундой теряю терпение.       Омерзительный треск лопнувшего черепа, плеск брызнувшей на землю крови. Крики испугавшихся детей наполнили лес, а «Кастер» засмеялся, безумно и весело, запрокинув голову к небу, которое было скрыто от взгляда переплетением ветвей и морем листвы, и даже не думая о том, чтобы вытереть остатки крови и мозгов, стекавшие у него с пальцев. Если бы Рин не знала всей подноготной, она непременно возненавидела бы Маб. Впрочем, и в своей основе идея была мерзейшей, и Рин оставалось лишь гадать, навели ли Маб на эту идею убежище Кастера и его личность или же это было что-то, что она могла придумать и просто так для улаживания каких-то своих дел.       Детей в лесу не было. Ни одного ребёнка, даже мёртвого и даже по частям (если не считать крови). Маб подготовилась очень основательно. Спалив несколько мусорных баков (о загадочных поджогах даже сообщили в новостях), она получила много жирной золы, которую смешала с кровью из коллектора, которой, к несчастью для тех, кому она принадлежала, там было много, и слепила из получившейся массы детей. Разумеется, после этого ей пришлось их ещё и раскрашивать, одевать-обувать и каждому натягивать по парику (где она добыла столько одежды и париков, Рин даже думать не хотелось, хотя она морально и приготовилась увидеть в новостях, что кто-то ограбил десяток-другой театров), да и одним этим без Волшебства дело не обошлось, а потому результат получился впечатляющим, хотя при пристальном осмотре искусственность «детей» становилась очевидной. Однако осматривать, ощупывать и обнюхивать «детей» не предполагалось, а со стороны всё выглядело очень натурально. Сэйбер, которой и предназначался спектакль, определённо должна была воспылать самым горячим гневом, если не ненавистью. Это было их целью, но всё же Рин ощущала беспокойство.       Пока что Маб так и не продемонстрировала свою «посредственность» в Волшебстве, однако вряд ли она стала бы так упирать на это обстоятельство без всякой причины. В принципе, с учётом того, что её «оружием» всё же будет нечто физическое, Сопротивление Магии Сэйбер не сможет стать серьёзной проблемой, однако весь вопрос в том, как долго Маб сможет сражаться с помощью Волшебства. С её собственных слов получалось, что с большой степенью вероятности при первой же попытке использования Волшебства весь лес Айнцберн взлетит на воздух вместе с замком и парочкой соседних гор (а до этого это должен был сделать Фуюки). С другой стороны, она опять-таки говорила, что не берётся за то и не обещает того, что не может выполнить. Следовательно, по неведомой причине в успехе операции она была уверена.       Почему?       Всё упиралось в то, до какой степени и с какой целью Маб врала.       Но обдумать это Рин уже не успела, потому что в поле зрения фамильяра появилось новое действующее лицо. Невысокая светловолосая девушка в синем платье, поверх которого были надеты посеребрённые доспехи, статная, излучающая мощь, величие и гнев. В руках она держала невидимый меч. Артория Пендрагон.       Сэйбер.       — О, Жанна! — «Кастер» протянул руки к девушке-рыцарю. — Ты всё же пришла ко мне! Я знал, я знал, что великодушию твоему нет границ!       Пока Сэйбер добиралась до места событий, а Рин размышляла о вечном, «Кастер» времени не терял, а занимался планомерной подготовкой будущего поля боя. Сколько бы Маб ни сожгла помоек, был некоторый разумный предел тому количеству золы, которое она могла дотащить до коллектора, вызвав минимум подозрений и не рассыпав по дороге. По этой причине идея состояла в том, чтобы донести в «детях» как можно больше крови, которой затем следовало увлажнить землю в лесу, чтобы затем использовать её для создания «чудовищ».       Ясное дело, поскольку Сэйбер в такие тонкости посвящена не была, открывшееся ей зрелище предстало в её глазах картиной последствий жестокой и бесчеловечной бойни. И так бледнокожая, Сэйбер побелела от гнева, губы её сжались в тонкую полоску, глаза, казалось, метали молнии. Хотя она же Слуга. Собственно, а почему ей не уметь метать молнии из глаз?       — Зачем ты сделал это? — с трудом сдерживаясь, спросила Сэйбер. — Зачем ты убил этих детей? Что они сделали тебе?!       — Ничего, — «Кастер» смиренно приложил руки к груди и потупил взгляд. — Они были невинны и чисты, словно ангелы небесные. Словно ты, моя дева. Так почему же Бог не спас их, как не спас и тебя далёких пятьсот шестьдесят три года с половиной назад?       — Я не понимаю, о чём ты. Ты с кем-то спутал меня. Если ты убил этих детей только лишь из-за этого, то не будет тебе прощения!       — О, Жанна! — «Кастер» всплеснул руками, словно поражённый её словами.       — Я не Жанна!       — Сейчас она скажет, что «Артория» – это слишком длинно, — хмыкнул Эль-Мэллой.       Рин хрюкнула.       — Бог был так жесток, — тем временем продолжал «Кастер», — что отнял у тебя память и заставил принять участие в жестокой битве! Но не страшись! Нет более нужды в кровопролитье, ибо Грааль уже избрал меня!       — Теперь она белым стихом заговорила, — Эль-Мэллой тяжело вздохнул.       — При её таланте к стихосложению это уже смертельное оружие, — пробормотала Рин.       Сэйбер же посчитала это наименьшим из прегрешений «Кастера»:       — Что значит, тебя избрал Грааль?! Не думаешь же ты оскорбить Героев, сражающихся за него в этой Войне?!       — Но Жанна, ты возродилась, а это было моё желание! Раз оно исполнено Граалем, значит, он уже избрал меня победителем!       Это казалось невозможным, но гнев Сэйбер возрастал с каждым словом «Кастера». Имея возможность лишь наблюдать со стороны, избавленная от необходимости как-то реагировать на происходящее, Рин разглядывала Сэйбер и размышляла. Лицо Сэйбер не было искажено, но гнев её всё же был очевиден всякому, кто взглянул бы на неё. Nакая несдержанность, такая горячность всё же были малоподходящими качествами для человека, именуемого Королём Рыцарей. Гнев застил ей глаза и мешал размышлять ясно. Лишь только прибыв на место, она уже ненавидела «Кастера» всеми силами своей души и не скрывала этого чувства. Такая честность с собой, конечно, похвальна, но только если за ней следовала бы попытка отстраниться от собственных эмоций. В противном случае слишком легко будет в самый критический момент принять неверное решение…       Впрочем, увидев то, что предстало перед Сэйбер в лесу, любой нормальный человек бы взбесился.       — И ради чего тогда ты убил этих детей? Зачем, если твоё желание, как ты говоришь, исполнено?! Если не было никакой причины, зачем ты это сделал?!       — О нет, Жанна, причина была! Это результат моих исследований, это то, что я хотел тебе показать, рассказать, доказать! Доказать, что Господь, которому ты служила, давно покинул нас! Он бросил мир! Он не защищает слабых, не карает злодеев и не награждает праведных! И вот оно, Жанна! Если ты не поняла этого в своей смерти, пойми же сейчас!       — Я предполагала, что ты безумец, раз уж ты называл меня чужим именем и творил такие мерзости, — Сэйбер выставила перед собой меч. — Но я ошибалась. Ты чудовище. И мой долг рыцаря – уничтожить тебя!       — О, Жанна, — «Кастер» воздел руки к небу, а сам склонился, словно в религиозном экстазе. — Всегда благородная, моя святая дева.       — Я не Жанна!       — Позволь же мне попытаться напомнить тебе! — с необыкновенной грацией, с очевидным позёрством, резким и плавным одновременно движением «Кастер» выхватил из складок своего одеяния книгу, что немедленно раскрылась и зашелестела страницами. — Семьсот семьдесят семь демонических орудий: Злой Томик Лавкрафта!       — Можно я убью её? — попросила Рин.       — Потом – обязательно, — разрешил Эль-Мэллой.       А тем временем лес взорвался щупальцами. Сложно было сказать, ожидала ли этого Сэйбер или нет, но реакция её была молниеносной и уверенной. Очевидно, она быстро поняла, что сами по себе «чудовища» серьёзной угрозы для неё не представляли, тем паче, что это были даже не чудовища, а лишь их имитация из крови, земли и золы, не шедшая ни в какое сравнение с чудовищами, которых призывал Кастер. К счастью, в такие подробности Сэйбер посвящена не была.       С наседающими на неё «чудовищами» Сэйбер расправлялась легко, без малейшего напряжения, и каждый её удар отправлял в небытие, по меньшей мере, парочку «чудовищ». Однако вот ведь незадача – меньше их от этого не становилось. Главной силой «чудовищ», которую они переняли у своих прототипов, были число и способность неограниченно возрождаться. Они не давали Сэйбер и на шаг продвинуться вперёд, так что «Кастер» спокойно стоял в сторонке и плевал в потолок, в то время как она и пальцем не могла его тронуть. Сколько бы ни рубила Сэйбер, восстановить «чудовищ» из праха не составляло труда. Фактически, число их было бесконечным.       Сэйбер не потребовалось много времени, чтобы осознать это. Схватка, итог которой она почти наверняка считала очевидным, преобразовалась в соревнование на выносливость, что могло склонить чашу весов в любую сторону. То, что Сэйбер это осмыслила, Рин поняла по тому, как изменились её движения. Взмахи стали более редкими и не столь энергичным, Сэйбер даже не пыталась сдвинуться с места, просто отмахиваясь от наседавших на неё «чудовищ» с самым минимумом усилий.       — Как она это сделала?! — внезапно воскликнул Эль-Мэллой.       — Что? — Рин тяжело было одновременно уделять внимание сцене в лесу и ёрзающему Эль-Мэллою рядом.       — Посмотри на её книгу!       Уделив самое пристальное внимание Сэйбер, Рин совершенно не обращала внимания на «Кастера». И, как оказалось, зря. Пристально посмотрев на книгу в его руках, она поняла, что так изумило Эль-Мэллоя. Волшебство, творившее «чудовищ», исходило не от «Кастера», а от книги. В случае если бы это и в самом деле был Слуга с Благородным Фантазмом, всё было бы объяснимо, и для Сэйбер это всего лишь неприятный, но ожидаемый сюрприз. Но Рин и Эль-Мэллой понимали, что Слугой тут и не пахнет. Маб отправилась в прошлое налегке, из всех вещей у неё была лишь одежда на ней самой, и всё же в руках своих сейчас она держала могущественный артефакт, который нельзя склепать на коленке за полчаса.       Впрочем…       — Может, она и книгу достала из своих чёток? — предположила Рин.       — Тогда сколько артефактов и какой мощи у неё там хранится? — ужаснулся Эль-Мэллой. — Это что, Врата Вавилона, дубль два?       — Вы меня об этом спрашиваете? — Рин надулась. — Надеюсь, не очень много.       Тем временем состояние Сэйбер потихоньку подбиралось к той грани, за которой его уже можно было с полным правом именовать плачевным. Из-за постоянного «воскрешения» «чудовищ» земля в лесу превратилась в болото, лишив Сэйбер надёжной опоры. «Чудовища» выныривали буквально у неё из-под ног, окружали её, оплетали мерзкими щупальцами, сковывая движения.       — А если Лансер не придёт? — пробормотала Рин. — Если Арчибальд не заметил Маб и не последовал за ней к лесу?       — Я тебе уже говорил, что никого нападения не было, — огрызнулся Эль-Мэллой. — Я почти уверен, что мы совершили огромную глупость, с которой неизвестно, что делать.       — В крайнем случае, можно ликвидировать Сэйбер...       — Можно и так. Но тогда мы так всё поставим с ног на голову, что мне страшно представить, во что всё сможет вылиться.       — Но мы же в любом случае меняем прошлое.       — Если бы ликвидация Сэйбер гарантировала выход из Войны её Мастера, это был бы один разговор. Но такой уверенности у меня нет.       Рин было нечего ответить. Тот Эмия Кирицугу, которого описывал Широ, были тихим сломленным человеком, постепенно угасавшим, влачившим своё существование в ожидании смерти, которая одна могла принести ему если не утешение, то хотя бы покой. Такой человек не мог составлять серьёзной угрозы, тем более лишившись Слуги. Однако, по всей видимости, именно Четвёртая Война сломала его. Рин совершенно не знала Эмию Кирицугу, о котором хоть в какой-то мере имел представление Эль-Мэллой, поэтому ей оставалось лишь промолчать.       «Кастер» тем временем не затыкался. Торжественно, с придыханием он нёс жуткую ахинею о Боге, Жанне д’Арк, проклятьях, изуверствах, Граале и уродливо-гротескной картине мира. По всей видимости, он часто сам путался в том, о чём говорил, но даже не думал остановиться, задуматься или поправить себя. Возможно, проблемы Сэйбер в сражении с «чудовищами», кроме прочего, были вызваны и этой не прекращавшейся психо-акустической атакой.       Но в тот момент, когда показалось, что Сэйбер вот-вот будет поглощена «чудовищами», лесной мрак пронзили две молнии: красная и золотая. Разметав чудовищ, перед Сэйбер возник, словно вырос из-под земли, молодой воин в доспехах бирюзового цвета, вооружённый двумя разноцветными копьями, красное из которых было длиннее золотого. Воин был чрезвычайно красив, пожалуй, даже смазлив, что уже было некоторым перебором. А от его печальной слащавой недоулыбочки Рин захотелось немедленно вмазать ему в рожу с ноги. Без всякой причины.       Просто так, для восстановления мирового порядка.       Маб, по всей видимости, полностью разделила её чувство, с подкупающей искренностью воскликнув:       — Это шо за хрен с горы?!       — Лансер, дура! — рявкнул в рацию Эль-Мэллой. — Хоть раз приложи голову к процессу! Он в доспехах, от него разит мощью, и он вооружён парой копий! Кто это, по-твоему?! Проходивший мимо молочник?!       Да, хоть восклицание Маб было совершенно искренним, столь же совершенно оно не соответствовало характеру «Кастера». Маб, похоже, это тоже поняла, поскольку немедленно исправилась:       — Кто ты такой и по какому праву вмешался?!       — Я как раз собирался сказать об этом, дьявольский еретик, — усмехнулся Лансер, и Рин почему-то захотелось его убить. — Голове Сэйбер судьбою уготовано быть привязанной к древку моего копья, а ты посмел трусливо напасть на неё, чтобы украсть мою победу!       — Я не хочу слышать о ереси от сына бога смерти и воспитанника бога любви, — отрезал «Кастер».       Лансер поджал губы и слегка побагровел, вероятно, от гнева, но промолчал. По всей видимости, возразить ему было нечем.       — Я вообще не хочу слышать о ереси от ирландца, и позвольте мне не комментировать особенности ирландского христианства.       Рин готова была поклясться, что в этот момент Лансер подумал, что раз уж копья у него всё равно два, имеет смысл к древку второго примотать голову «Кастера».       Эль-Мэллой поднёс рацию ко рту и прошипел:       — Прекращай выделываться и играй свою роль.       Но Маб то ли вошла в раж, то ли совершенно вышла из роли и напрочь забыла, как туда вернуться:       — И с чего же ты, о драгоценнейший, взял, что голова Сэйбер создана только для того, чтобы стать брюликом на твоём копье? Ты голову эту не забыл спросить? Она может быть другого мнения.       Тут уж у Рин закончились цензурные слова, столь необходимые для того, чтобы донести до Маб всю глубину её гнева и при этом не опуститься до уровня портового грузчика. Было совершенно очевидно, что «Кастер» не стал бы говорить ничего даже отдалённо похожего. Успокоением Рин могло служить лишь то, что гнев несколько помутил рассудки Сэйбер и Лансера, и они не заметили такого явного несоответствия.       Пока что, по крайней мере.       — Объясню так, чтобы даже ты понял, — прорычал Лансер. — Рана, ослабляющая Сэйбер, была нанесена моим копьём, и только я имею право воспользоваться этим преимуществом.       — Ох, какая жалость, что ты не предупредил меня раньше! — «Кастер» осклабился. — Я бы непременно объяснил тебе, как это невоспитанно тянуть свои загребущие лапки к чужому имуществу.       — Я не твоё имущество! — рявкнула разгневанная Сэйбер.       — Ах, Жанна, ты бы непременно вспомнила, если бы этот мальчик-зайчик не вмешался в наш разговор.       — Сэйбер, не желаешь объединить силы? — с мрачной решимостью предложил Лансер.       — Но, Лансер, почему? — спросила Сэйбер.       — Мой Мастер приказал мне убить Кастера. Тебя же он не упомянул, — Лансер усмехнулся. — Научим этого ере… мерзавца манерам?       — Я принимаю твоё предложение, — после недолгого раздумья улыбнулась Сэйбер.       — Договорились? — уточнил «Кастер». — Тогда продолжим.       Теперь, противостоя сразу двум Слугам, «Кастер» задействовал весь свой резерв материала, чтобы создать достаточный натиск. Разумеется, он не бросил в бой весь резерв сразу, а постепенно наращивал количество «чудовищ», и там, где было двое, становилось трое, где трое – четверо, и так до тех пор, пока Сэйбер и Лансера стало не различить среди мерзкой массы колышущихся щупалец.       Сложно было сказать, чего они все ждут и сколько Маб необходимо продержаться. А, главное, как и под каким предлогом отступить. Если цель состояла в том, чтобы максимально ослабить Кейнеса Эль-Мэллоя Арчибальда, то Лансер должен почувствовать угрозу жизни своего Мастера. Но тогда он немедленно отступит, и всё вернётся на круги своя: Маб не сможет одержать над Сэйбер верх, но и внятного предлога для отступления у неё тоже не будет. В крайнем случае, конечно, можно попытаться уничтожить Сэйбер, но Рин совсем не хотелось избавляться от неё просто так, «раз уж подвернулась возможность».       Выяснять боевые навыки Маб было невозможно, потому что «Кастер» просто стоял в стороне и задумчиво листал книгу, которая и занималась созданием «чудовищ». Поэтому Рин оставалось лишь смотреть на Сэйбер и Лансера и, восстанавливая в памяти сражение Маб в коллекторе, сравнивать их действия и делать выводы. Следить за Лансером было бессмысленно, поскольку он метался молнией со скоростью, доступной лишь Слугам, за которой даже тренированному человеку не уследить. Но скорость движений Сэйбер была много ниже обычного, поскольку в битве на износ ей приходилось экономить энергию, как Маб в коллекторе приходилось притормаживать, чтобы Рин с Эль-Мэллоем успевали за ней.       Движения Сэйбер были изящными, грациозными, полными гармонии и красоты. Уверенные резкие рубящие движения, чёткие и законченные, неизменно правильные, ярко контрастировали с нарочито расхлябанными и обманчиво беспорядочными движениями Маб, которой были характерны куда большие гибкость и прыгучесть даже при сознательной замедленности движений. Маб, даже оставаясь на месте, непрерывно двигалась, словно постоянное движение было её сущностью, даже если это мелочь вроде взгляда или даже одного пальца, в то время как Сэйбер высилась незыблемой башней. Это была разница между рыцарем и… кем?       Убийцей.       Убийцей – вот что всплыло в сознании Рин. Да, пожалуй, больше всего движения Маб напоминали немыслимые и молниеносные выпады Кузуки Соичиро, убийцы одного удара. Им не нужна была грация, им не нужна была гармония, им не нужна была красота. Им было нужно лишь, чтобы удар настиг противника и нанёс ему максимально возможный вред.       — Что-то не так? — тревожно спросил Эль-Мэллой.       — Маб страшный противник, — прошептала Рин. — Если она будет сражаться с нами всерьёз, у нас практически нет шансов.       — И откуда такой вывод? — на лице Эль-Мэллоя отразилось недоумение.       — Сложно объяснить. Мне кажется, что она убийца. Убийца по стилю боя. Если нам удастся привлечь на свою сторону Слугу, она не станет сражаться с ним открыто. Она будет стараться не победить, но убить его. Такие, как она, не скупятся на жертвы ради достижения цели.       Эль-Мэллой задумчиво посмотрел на Рин, а потом сказал:       — Знаешь что, нам с тобой не следует так этого пугаться. Ты думаешь, мы не можем её перехитрить?       — Не боитесь её недооценить?       — Следует всего лишь проявить разумную осторожность. Я говорил уже, она не слишком умна. Её хитрость звериная, то есть в основе своей довольно наивная.       Тем временем сражение в лесу приобрело весьма унылый характер и в своей перспективе не обещало Слугам ничего хорошего. «Чудовища» возрождались и возрождались, не теряя в количестве, и хоть Лансер и Сэйбер без каких-либо затруднений уничтожали их десятками, чаша весов по-прежнему отказывалась склоняться в их сторону.       Спустя некоторое время Сэйбер, осознав всю безнадёжность своего положения, предложила Лансеру безумный план сродни тем, что непременно приносят победу. Удар Молота Короля Ветров разметал «чудовищ», превратив большую их часть в бесформенную массу смеси земли, золы и крови и пробив сквозную брешь в их плотных рядах. Было очевидно, что долго эта брешь не продержится. «Кастер», уверенный в этом, до которого мощный воздушный удар долетел лишь сильным порывом ветра, по этой причине так и не почуял опасности до тех самых пор, пока Лансер не оказался буквально у него под носом. Отмахнувшись золотым копьём от бросившихся на него «чудовищ», Лансер выбросил вперёд руку с длинным красным копьём, целясь в «Кастера». И он не мог промахнуться.       Тогда Рин увидела то, что привело её одновременно в восхищение и ужас. Когда пытаться увернуться было уже поздно, «Кастер» совершил немыслимый прыжок, по всей вероятности, не осознанный до конца им самим. Молниеносное движение спиной вперёд, которое выглядело так, словно он исчез там, где стоял, и материализовался на новом месте на расстоянии достаточном, чтобы избежать удара и немедленно контратаковать. Если бы Маб была в своём облике, Лансер не смог бы её и оцарапать. Но разница в росте между Маб и «Кастером» составляла добрых тридцать сантиметров, что отразилось, разумеется, и на длине конечностей. И именно эта разница, не учтённая из-за инстинктивности движения, не позволила «Кастеру» совершенно избежать удара.       Красное копьё зацепило книгу, буквально чиркнуло по её обложке, и одного этого было достаточно, чтобы книга вспыхнула ярким пламенем. В то же мгновение «чудовища» взорвались фонтанами крови, превратившись в то, чем они на самом деле являлись. Но «Кастер» не остановился. Спасаясь от угрозы, он совершил ещё два прыжка спиной вперёд по зигзагу, впрочем, уже на меньшей скорости и на большее расстояние, не спуская глаз со Слуг. Это не было движение «Кастера», это было мгновенное отступление Маб, почуявшей опасность и, руководствуясь одними лишь инстинктами, создавшей разрыв между собою и врагом, оставлявший достаточно пространства для манёвра.       — И что ты будешь делать теперь, дьявольский ере… — Лансер осёкся, но Рин сильно сомневалась, что причиной тому была та ухмылка, с которой «Кастер» в предостережении поднёс к губам палец.       То, как резко Лансер повернулся в сторону замка, та тревога, что отразилась на его лице, были свидетельством того, что с Кейнесом Арчибальдом что-то случилось. Раздался звонкий щелчок пальцев, эхом отдавшийся среди деревьев. Кровь, пропитавшая землю, мгновенно вскипела и испарилась, наполнив лес кровавым туманом. Рин немедленно послала фамильяра к тому месту, где находился «Кастер», но там уже никого не было.       — Вот и всё, — Эль-Мэллой выключил рацию.       — Что всё?       — Операция завершена, можно отправляться домой.       — А Маб? — напомнила Рин.       — Ей нужно сбросить с хвоста Ассасинов, которые неизбежно за ней погонятся, причём проделать это нетривиальное действие в коллекторе, так что это может занять некоторое время.       — А она сможет?       — Если не сможет, у нас будут проблемы, — Эль-Мэллой пожал плечами. — А что тут сделаешь?       Нельзя сказать, что этот ответ ободрил Рин, но сделать действительно ничего было нельзя, и она сменила тему:       — Как ваши выводы?       — Как-то всё это прошло, и вроде даже удачно, — Эль-Мэллой встал. — Надеюсь, Кейнеса не убило.       — Мне казалось, вы его не любите.       — Не любить человека и желать ему смерти – это очень разные вещи, Тосака. К тому же теперь я в некоторой мере его понимаю, — он подошёл к краю лестницы и с задумчивым видом обернулся к Рин.       — Теперь? Мы же его ещё не встречали.       — «Теперь» – это значит «спустя десять лет, проведённых в общении с Часовой Башней и семьёй Арчибальд несколько более тесном, чем мне бы хотелось». Тосака, вы похожи. Он тоже очень талантливый Волшебник, на которого возложены гигантские амбиции его семьи, — внезапно Эль-Мэллой усмехнулся. — Только в отличие от тебя бедняге не повезло. В его жизни не случилось Котоминэ Кирэя.       — Я бы не назвала это везением, — огрызнулась Рин.       — Отнюдь. Талантливая Волшебница с огромными личными и семейными амбициями, ты, прилагая все усилия, всегда осознаёшь, что, несмотря на все твои старания, твой успех всё же не гарантирован. Тебе это может показаться мелочью. Но эта «мелочь» погубила Кейнеса Арчибальда.       Рин задумалась. Ей было неприятно то, что сказал Эль-Мэллой, неприятно слышать, что она чем-то обязана Кирэю. Она привыкла считать его своим злым гением. Но и злой гений тоже гений? И от него может быть польза? Или всё дело в личности самого Эль-Мэллоя? Может быть так, что влияние Слуги Райдера было столь велико, что научило искать плюсы там, где их нет и быть не может. Слова Эль-Мэллоя – всего лишь следствие его необоснованного оптимизма и ограниченности его знаний о Рин и Кирэе. Он не знает всего, а потому не может судить.       Эль-Мэллой двинулся вниз по лестнице, и Рин, поначалу замешкавшись, поспешила за ним.       Чем дальше, тем сложнее всё становилось. Чем дальше, тем больше Рин задумывалась о собственном прошлом, о значении этого прошлого в её жизни, о значении всех, даже самых мелких его деталей. Рин прогнала от себя эту мысль, но всё же успела её осознать: она сама – результат своего прошлого. Как изменится она, если изменится то, что лежит в самой основе её личности? Это была глупость. Десять лет назад (то есть, прямо сейчас) Рин уже была сложившейся личностью. Не было ничего, что могло так уж сильно на неё повлиять.       Было темно и поздно, шансов поймать попутку было немного, и Рин невольно улыбнулась, вспомнив Маб и её велосипед.