Пока тигры сражались в долине

      Ночь опустилась на Фуюки, зажгла фонари и окна, опустошила улицы, наполнила город тревожными тенями и мрачными призраками. Руина моста тёмной громадой возвышалась в центре города, придавая пейзажу апокалиптический вид.       Ещё одна ночь ожидания, ещё одна бесконечно длинная ночь, когда секунда длится час, а час длится вечность.       Вчерашний всплеск невообразимой Магической мощи, обрушившейся на город, чуть не стоил Мато Карии жизни. Он катался по комнате, воя от боли, пока Черви пожирали его тело, приводя в соответствие внешней уровень энергии внутренней. Когда всё завершилось, Кария потерял сознание, и пришёл в себя столь поздно, что пропустил уже всё, что могло произойти на мосту и в его окрестностях. Конечно, он послал фамильяров проверить город, но узнал лишь то, что мост был разрушен, и ничего больше. Зокен, зашедший проведать своего «сына», лишь смеялся, и если что-то и знал, то не сказал ничего.       Так или иначе, как обычно, Карии оставалось лишь ждать. Его главная и, по большей части, единственная цель – Тосака Токиоми – так и не покинула своего укрытия и по-прежнему пряталась в стенах неприступной цитадели, в которую превратила своё поместье. И более ничего Карию не интересовало, до тех пор, пока Токиоми вне его досягаемости. Всё остальное просто не имело значения. Поэтому Карии оставалось лишь ждать, когда по беспечности или необходимости Токиоми выползет из своей норы. Тогда на него можно будет напасть, тогда его можно будет убить. До тех пор разумнее всего было признать Токиоми неуязвимым, затаиться и ждать своего часа.       Мато Бьякуя, старший брат Карии, спал в своей комнате тяжёлым пьяным сном, пытаясь хоть там скрыться от безысходной реальности рода Мато, существовавшего в качестве поставщика удобных марионеток для древнего чудовища. Сакура уснула в своей кровати, и Кария надеялся, что хотя бы в своих снах она свободна от пут Зокена. Хотя нет, сейчас такие сны причинят ей лишь ещё больше боли. Где само проклятие семейства Мато, Кария знать не хотел. Он предпочитал считать себя единственным бодрствующим в огромном пустынном особняке.       Впрочем, нет, он был не один.       Его безумный Слуга был с ним. Кария не видел его, но знал, что он здесь, ежесекундно готовый к атаке. Окутанный тьмой рыцарь с горящим взглядом, способный обратить в своё оружие всё, чего коснётся, в бою не имеющий равных. Лучшего Слуги нельзя было и желать. Если бы он только был чуть более послушным…       Звонок в дверь, резкий и тревожный, разорвавший ночную тишину, нарушил спокойные размышления Карии. Кто мог явиться в особняк Мато среди ночи, да ещё и столь наглым образом?       — Пиццу заказывали?! — бодро вопросил снаружи детский голос.       Кария изумился. Ребёнок? Ночью? Доставка пиццы? Конечно, Бьякуя мог что-нибудь учудить спьяну, но пил он не для поднятия настроения, а чтобы как можно быстрее заснуть, так что это было маловероятно. Или Зокен искал себе новую игрушку? Но не таким же образом!       — Ну раз нет, что с вас взять? — тем временем всё так же бодро заявил ребёнок.       Посланный Карией фамильяр показал крыльцо особняка и странного ночного посетителя. Лет двенадцати, европейской внешности, в запачканной сажей мешковатой одежде. Левый рукав безразмерного пуловера был, видимо, сожжён практически под корень, и на его место был неумело примётан также неумело смётанный в некое подобие рукава отрез ткани, свисавший ребёнку до колена. Когда ребёнок чуть отошёл от двери и взглянув вверх, чтобы окинуть взглядом особняк, по его движениям Кария понял, что левой руки ниже локтя у него не было.       Обычный бродяжка-воришка? Решил ночью забраться в богатый дом, чтобы чем-нибудь поживиться? Но зачем устраивать трезвон?       В ошибочности своего предположения Кария убедился, когда «воришка» вновь подошёл к двери и протянул перед собой правую руку, повернув её ладонью кверху. Из рукава на ладонь вдруг выскользнул «светлячок», маленький сгусток жёлто-алого света, явное творение Волшебства. Ребёнок запустил «светлячка» в замочную скважину, и практически тут же из неё потянулся тонкой струйкой дымок. «Светлячок» расплавил замок, после чего нырнул назад в рукав протянутой руки. Ребёнку оставалось лишь толкнуть дверь, и та медленно распахнулась, открывая вход в особняк и роняя на пол капли расплавленного металла.       Кем был этот ребёнок? Одним из Мастеров? Нет, это слишком безрассудный поступок для Мастера, до сих пор никак не засветившегося в ходе Войны. Но ничто не указывало и на то, что в особняк явился Слуга. Конечно, у него могла быть способность, аналогичная навыку Берсеркера Защита Фей, но Кария сомневался, что какая бы то ни было способность могла полностью скрыть сущность Слуги.       — Есть кто дома? — ребёнок, заложив руки за спину, широкими шагами прошествовал в центр холла. — Вот не поверю, что никого нет. Кария-кун? Мато Кария-кун, отзовись, — ребёнок обернулся вокруг своей оси. — Ты меня видишь и ты меня слышишь, я в этом уверена.       Этот ребёнок пришёл к нему? Кария напрягся. Зачем? Кто этот ребёнок? Кто его послал? Вряд ли Тосака Токиоми стал бы действовать подобным образом. Но кто?       — Ах, это так бестактно с моей стороны! — ребёнок хлопнул себя ладонью по лбу. — Зови меня Маб, если всё же соизволишь ко мне обратиться. Если ты гадаешь, что мне от тебя надо, то, поверь, у меня нет ни малейшего желания сообщать это пространству. И, я полагаю, ты вряд ли захочешь, чтоб я пошла по особняку, вышибая все двери в твоих поисках.       Ребёнок вёл себя слишком нагло, чтобы быть ребёнком, пусть и используемым кем-то с помощью Волшебства. Или же этот ребёнок совершенно не понимал, во что он ввязался, куда вломился и чем ему это грозит. Всё это было слишком странно даже для Войны Грааля.       Не будучи уверен, насколько «Маб» серьёзна в своём обещании, Кария решил не искушать судьбу и спуститься к ней, тем более что на случай нападения Берсеркер всегда рядом и успеет среагировать. Учитывая, что каждое движение отдавалось болью ещё более острой, чем когда он не шевелился, и требовало всех усилий воли, Кария старался без необходимости не двигаться, и поэтому вся ситуация вызывала у него досаду и раздражение. Стиснув зубы от боли, он медленно вышел из комнаты и, пройдя по коридору, принялся медленно, на непослушных ногах, спускаться по лестнице в холл.       — Явление Христа народу! — радостно объявила Маб, очевидно, увидев Карию. — Такая честь для меня…       — Что тебе от меня надо? И кто ты? — спросил Кария, останавливаясь на середине пролёта.       — Я всего лишь ваш личный Мефистофель, что вопреки собственному желанию вечно совершает благо, даже когда своими действиями подразумевает нечто прямо противоположное, — Маб отвесила карикатурный поклон. — Мне нужно, чтобы ты пошёл со мной.       — Куда?       — Не очень далеко. В Синто. Хотя в отсутствие моста это может быть проблематично, но мы постараемся.       — Зачем?       — Я же уже объяснила, — Маб устало вздохнула. — Имея в виду лишь гадость, я хочу совершить большую гадость, которая неизбежно обернётся каким-нибудь благодеянием. Comprends-tu*?       — И ты думаешь, что я пойду с тобой после такого объяснения?       Судя по всему, Маб так не думала. Она закатила глаза и с тяжело скрываемым раздражением в голосе заявила:       — Прости. Твоя жизненная позиция вызывает у меня столь резкое неприятие, что у меня просто не получается держать себя в руках.       — Мы не знакомы, с чего бы тебе знать что-то такое? — удивился Кария.       Он совершенно точно никогда раньше не встречал Маб. А что касается её мнения о его жизненной позиции… для него оно не имеет ни малейшего значения, так что невелика печаль.       — То, что ты не знаешь меня, вовсе не значит, что я не знаю тебя. Довольно поверхностно, но потому я и пришла, что хочу свести знакомство поближе.       Кария усмехнулся:       — И как ты собираешься это сделать?       — Проблемка, да? Но в любом случае мне не хотелось бы заниматься этим здесь.       — Но ты уже влезла в цитадель Волшебника. На что ты рассчитывала, когда совершала такую глупость?       — Дело не в цитадели, а в том, кто в ней засел.       — Ты боишься Зокена? — догадался Кария.       — Может быть, — уклончиво ответила Маб. — Сейчас это не важно. Ты пойдёшь со мной?       — Нет, пока ты не объяснишь, что тебе надо.       Конечно, Маб могла оказаться потенциальным союзником против Зокена, что могло бы в корне изменить всю ситуацию. Но с учётом того, что Черви в теле Карии были своего рода глазами и ушами Зокена, любая попытка спрятаться от него была бессмысленной. Если Маб этого не понимала, скорее всего, она была бесполезна.       — Ясно, — Маб задумчиво склонила голову набок. Лицо её вдруг потеряло всякое выражение. — Тогда будем по-плохому.       Неожиданно проворно она пересекла холл и достигла подножья лестницы, но прежде, чем она успела сдвинуться дальше хотя бы на миллиметр, мощный удар в лицо отправил её в полёт через всё помещение, где она взрезалась в стену. Кария охнул и осел на ступени. У подножья лестницы материализовался чёрный рыцарь, Берсеркер. Маб, неопрятной кучей валявшаяся у противоположной стены, зашевелилась. Удар Берсеркера размозжил бы обычному человеку череп, но, насколько мог видеть Кария, Маб была совершенно цела.       Но Берсеркер не дал ей подняться. Внезапно оказавшись рядом, он пнул Маб, обрушив часть стены. Ещё не успела осесть пыль, как Маб выпрыгнула сбоку от Берсеркера и попыталась достичь лестницы. Возможно, у неё бы это получилось, если бы не шарф, за конец которого ухватился Берсеркер, чтобы, раскрутив Маб, запустить ею в смежную стену на другом конце холла.       Берсеркер сейчас потреблял сравнительно мало Волшебства, поэтому Кария мог относительно легко сохранять сознание, чтобы следить за происходящим в холле, хотя все эти оговорки «относительно» и «сравнительно» порядком его угнетали. Маб поднялась, её самодельный рукав был разодран и почти оторвался, и сейчас Кария очень хорошо видел её увечье, хоть оно и было большей частью скрыто тканью. Кто нанёс ей его? Связано ли оно как-то с произошедшим вчера на мосту?       Берсеркер медленным уверенным шагом направился к Маб, готовясь при необходимости нанести новый удар. Маб исчезла. Точнее, так показалось Карии. Берсеркер блокировал её удар ногой, схватив её за ступню, и, раскрутив, швырнул в потолок. Маб врезалась в перекрытие, на мгновение в нём застряв, и рухнула вниз, но в падении сгруппировалась и увернулась от нового удара Берсеркера.       — Если ты думаешь, что сможешь разобраться со мной одними кулаками, то сильно ошибаешься, — сообщила Маб, приседая.       Оттолкнувшись, она бросилась на Берсеркера, но тому не пришлось предлагать два раза. Материализованный меч рассёк воздух, чуть не лишив Маб головы. Та вовремя увернулась и откатилась под лестницу, где Кария не мог её видеть.       — Это уже интересней, — раздался голос Маб. — Арондайт, любовь моя.       Темнота озарилась слабым голубым сиянием. Из-под лестницы Маб уже вылетела, вооружённая катаной с сияющим голубым лезвием. То, что происходило дальше, имело такую скорость, что Кария мог рассчитывать лишь на то, чтобы увидеть результаты молниеносных и сокрушительных ударов. Холл наполнился скрежетом и лязгом. Кем бы ни была Маб, она была способна сражаться на одном уровне со Слугой. Карии лишь оставалось, как и всегда, положиться на Берсеркера. Более он всё равно ничего не мог сделать.       Оглушительный скрежет, и мечи вылетели из рук сражавшихся, разлетевшись по холлу. Маб бросилась за катаной, но вновь длинный шарф сыграл с ней злую шутку, поскольку наступив на него, она запнулась, дав Берсеркеру возможность мощным ударом отправить её в пролом в стене, а самому завладеть двумя мечами сразу.       Когда Маб вылезла из пролома и увидела, что её оружие попало в руки врагу, досада на её лице смешалась с испугом.       — Эй, как насчёт рыцарского поединка…? Вернёшь мне оружие?       Берсеркер налетел на Маб смертоносным вихрем. Сверкнуло голубое лезвие, и пол оросился чёрными в темноте каплями крови. Маб отскочила в другой конец холла. По лицу её, по правой его половине из пореза под глазом и на переносице текла кровь.       Берсеркер решил развить успех и вновь набросился на Маб. И вновь Кария ничего не видел. Бойцы носились по холлу, то тут, то там оставляя следы мощнейших ударов. На первый взгляд у Маб не было шанса, однако она сумела изменить ситуацию в свою пользу.       Вновь плеснула кровь, катана разрезала левое плечо Маб, но кулак её врезался прямиком в забрало Берсеркера, раздробив его. Берсеркер отлетел и врезался в стену. Вытащив катану из плеча, Маб сунула её себе за ворот, оттянув пуловер на груди, и катана таинственным образом исчезла. Схватившись за плечо, Маб вздохнула:       — Слишком беспечна. «Мы сами вкладываем в руки врагов средства к своему уничтожению»**.       Берсеркер зашевелился, но Маб метнулась к нему и нанесла ещё один удар в раздробленное забрало, на сей раз с ноги. Карии не хотелось думать о мощи этого удара, потому что, по всей видимости, он лишил Берсеркера сознания.       — Итак, на чём мы остановились? — Маб повернулась к Карии и, держась за плечо, направилась к лестнице.       Кария попытался встать, но ноги не держали его. В мгновение ока Маб взлетела по лестнице и ударила Карию в живот, вышибив из него весь воздух и почти весь дух. Карию парализовало от боли, потому он ничего не смог сделать, когда Маб перекинула его через здоровое плечо. Резкий запах её крови ударил Карии в нос, и сквозь застившую глаза пелену он увидел, как расползается по её спине кровавое пятно. Медленно, неловко, Маб принялась спускаться в холл.       Но наверху лестницы сгустились тени.       — Как грубо с твоей стороны, — огласил тишину такой знакомый и такой ненавистный голос Мато Зокена.       — Дико звиняюсь, Макири-сан, — Маб даже не подумала обернуться, продолжив спуск.       — Ты думаешь, что я просто тебя отпущу, позволив похитить моего любимого сына?       — Макири-сан, — голос Маб звучал устало, — мне бы не хотелось этого делать, но абсолютно ничто, кроме моего нежелания, не мешает мне одним щелчком пальцев оставить от вашей берлоги очень милый кратер. А вас отправить на муки вечные, который полностью лишат вас рассудка уже спустя десять минут мучений. Буде он у вас ещё сохранился, конечно.       — Надо же, как страшно, — Зокен рассмеялся. — Это ты разнесла мост?       — Грешна, каюсь.       — Зачем ты вмешалась? Чего хочешь добиться в этой Войне?       — Я уже добилась. Я уже дала карты в руки тому, кто завоюет мир. Теперь могу развлекаться в своё удовольствие.       Маб спустилась и пошла через холл к выходу, оставляя за собой на полу кровавый след.       — Ты же не имеешь в виду Александра Македонского? — уточнил Зокен.       — А кого, по-вашему? Никто больше из участников Войны на такое не способен.       — Удивительная наивность с твоей стороны. Полагаешь, мир возможно завоевать?       — Что может знать об этом тот, кто и не пытался?       Маб уже была на пороге, когда Зокен со странно довольной усмешкой отметил:       — И всё-таки, какое великолепное чудовище. Надеюсь, вас таких немного?       — Адын. Савсэм адын.       Маб вышла наружу, и внезапно мир поплыл у Карии перед глазами, а в следующее мгновение Маб довольно бесцеремонно сбросила его с плеча, и Кария рухнул в кресло, находившейся в неосвещённой комнате, кажется, самой обычной квартиры.       — Подожди немного, — сказала Маб и вышла из комнаты.       Кария попытался встать, но сил у него не было. Вскоре Маб вернулась, ещё более залитая кровью, неся в руке таз и окровавленную катану. Она немного пошатывалась – следствие то ли ударов Берсеркера, то ли кровопотери. Маб поставила таз возле кресла и положила в него катану, после чего забралась на кресло, нависнув над Карией.       То, что произошло потом, Кария сначала принял за поцелуй, что сильно его удивило. Но когда в горле скользнул первый Червь и исчез во рту Маб, Кария понял, что происходит. Она высасывала из него Червей Зокена. Это было безумие. Это была сила Карии. И это была его мука, которой он не мог, не имел права подвергать кого-либо ещё. Но Кария не мог и пальцем пошевелить, чтобы помешать Маб, оттолкнуть её.       Высосав всех Червей до последнего, Маб отстранилась и отёрла губы. Она была очень бледна и болезненно морщилась. Внезапно прямо на глазах у Карии волосы Маб начали расти, пока не достигли ей груди, и по мере их роста болезненное выражение на лице Маб исчезало.       — Зачем ты это делаешь? Зачем ради меня ты идёшь на такое? — тихо спросил Кария, еле двигая непослушными губами.       Маб наклонилась так близко, что почти столкнулась с Карией носом. Глаза её были нестерпимо голубыми, и Кария видел в них своё отражение так чётко, словно это было зеркало.       — Затем, что я хочу верить, что один очень уважаемый мною человек, получив ту же возможность, что и ты, не воспользовался бы ею. Затем, что я хочу узнать тебя лучше, увериться, что вы совсем не похожи, что ты в десятки, в сотни, в тысячи раз хуже него. Но чтобы я узнала это, ты должен жить. В этом всё дело, — Маб отстранилась. — Помоги мне.       Кария не понял, что подразумевала Маб последней фразой, но тут из ворота Маб выскользнул «светлячок» и опустился Карии на правую руку. По телу разлилось приятное тепло, и постепенно Кария перестал ощущать собственное тело. Маб подняла правую руку Карии и поставила под неё таз, положив её сверху. Затем Маб взяла катану и прежде, чем Кария успел что-либо сказать или сделать, отрезала ему кисть с Командными Заклинаниями. Кария не мог ни пошевелиться, ни произнести ни звука, и то, что он ничего не почувствовал, не умалило его ужаса. Отложив катану в сторону, Маб зачерпнула ладонью кровь Карии, лившуюся в таз, и, поднеся ладонь ко рту, выпила её. Струйки крови потекли по подбородку и шее, смешавшись с её собственной кровью. Тем временем «светлячок» прижёг культю и принялся зашивать её алыми нитями, которые он выпускал из себя, словно паук, ткущий паутину.       — Я принимаю эту кровь, это проклятие и этот рок, — тихо сказала Маб.       Внешность её начала меняться, и когда изменения завершились, если бы Кария не знал, он был бы уверен, что перед ним член семьи Мато – цвет волос, черты лица, так всё изменилось.       Маб взялась за край пропитанного кровью пуловера и стянула его через голову. Под ним оказалась плотно прилегавшая к телу чёрная майка, прямо поверх которой и было перебинтовано левое плечо. Левой руки у Маб ниже локтя не было, конец культи был обугленным и словно оплавленным. Маб вновь взяла катану и отрезала себе обугленную часть культи, после чего приставила к свежей ране отрезанную кисть Карии. «Светлячок» спорхнул с руки Карии и всё теми же нитями пришил кисть к культе. Командные Заклинания полыхнули ярким светом, приживаясь на новых Цепях.       В это же мгновение в комнате материализовался Берсеркер.       — Надо же, еле-еле, — Маб усмехнулась. — Теперь я твой Мастер, так что не надо больше меня бить, окей?       Берсеркер без движения возвышался посреди комнаты, как будто заполняя собою её всю. Забрало его было разбито и раскрошено, открывая взгляду страшное, искажённое безумием лицо. Маб подошла к Берсеркеру и, поднявшись на цыпочки, ухватила его за затылок и наклонила его голову, чтобы встретиться с ним взглядом. Глаза Маб сияли голубым, безумный взгляд Берсеркера пылал алым.       Тихо и уверенно, Маб заговорила:       — Именем, которого нет, Ложью, что старше Истины, Пустотою, на которой стоит Мир, и Безумием, что есть в Сердце каждого, Я приказываю Тебе разорвать Цепи, что держат Тебя, отринуть всё, что не Ты, и стать тем, что Ты есть, отбросить все Маски и обнажить Лицо, отмести все Домыслы и обнажить Сущность! И да не будет Власти над Тобой, кроме Твоей собственной, и да не будет Судьи Тебе, кроме Тебя самого!       Постепенно сознание покидало Карию. Комната расплывалась перед глазами, становилась всё темнее, стихали все звуки. Последнее, что увидел Кария перед тем, как потерять сознание, был безвольно падающий на пол Берсеркер.