Пока тигры сражались в долине

      В Фуюки продолжали происходить труднообъяснимые и вместе с тем обманчиво незначительные (при определённом взгляде на события) вещи. Ночью на город обрушилось давление колоссальной Магической мощи, болезненнейшим образом ударив по Цепям всех, кто только их имел. Котоминэ Кирэя в том числе. Однако он не стал скулить и не пытался забиться под церковную скамью, как на его месте почти наверняка поступил бы кто-то куда менее тренированный, а, привыкший переносить боль, поспешил наружу, надеясь увидеть след Волшебства. Фамильяра Кирэй даже не попытался запустить, поскольку в таких условиях эта идея была заведомо провальной.       Кирэй выбежал наружу, пересёк церковный двор, распахнул ворота и принялся спускаться по холму. Странное зарево окрасило облака над мостом – судя по всему, что бы ни происходило, оно происходило там. Призыв Грааля? Нет, слишком рано. Погибли всего два Слуги, Грааль ещё недоступен, не говоря уже о том, что призыв его можно произвести лишь в нескольких конкретных точках Фуюки, и мост в этот перечень не входит.       Так или иначе, Кирэй поспешил к реке, но раньше, чем он успел куда бы то ни было, Фуюки сотрясло взрывом, сопровождённым вспышкой столь яркой, что Кирэй ослеп где-то на минуту даже несмотря на то, что оперативно закрыл глаза и отвернулся, прикрыв лицо рукой. Вскоре после того, как прогремел взрыв, давление над городом исчезло, и Кирэй ускорил шаг, на берег реки вылетев уже бегом.       Над мостом поднимался дым, что-то горело, окрашивая ночь алым. Если коротко, от моста остались руины. Края его в некотором роде уцелели, но центральная часть моста была уничтожена практически полностью. Над рекой и мостом, окрашенный пожаром, поднимался пар, словно вода в реке вскипела.       Не остановившись, чтобы в полной мере оценить открывшуюся ему картину, Кирэй поспешил по набережной к мосту, но вскоре шевеление у самой воды отвлекло его внимание. Быстро спустившись с насыпи на берег, Кирэй подошёл к привлёкшему его внимание месту и обнаружил девушку, насквозь промокшую и, очевидно, без сознания.       У Кирэя не было никаких веских доказательств тому, что девушка имела хоть какое-то отношение к произошедшему на мосту, и всё же он подумал, что как-то со случившимся она всё же связана, даже если была всего лишь случайным прохожим. Поэтому, послав фамильяра проверить мост, Кирэй вплотную занялся девушкой.       Японка примерно восемнадцати лет в красной куртке, в себя до сих пор не пришла и придёт нескоро, мокрая насквозь, в воду, видимо, погрузилась по самую макушку, но дыхание её затруднено не было. Сомнительно было, чтобы в случае полного погружения девушка не наглоталась воды. Было совершенно очевидно, что девушка не выбралась на берег сама – её вытащили. И, по всей видимости, прочистили дыхательные пути. И сделал это кто-то, кого спугнул своим появлением Кирэй, причём исчез этот «кто-то» так быстро, что… невольно вспомнилась Маб.       Это уже интересно.       По странному стечению обстоятельств фамильяр на мосту никого не обнаружил. По всей видимости, кто бы его ни разнёс, он либо спрятался, либо уже сбежал с места преступления. Что же касается тех, кто был целью этой атаки… Кирэю, как священнику, оставалось лишь помолиться за упокой их душ. Смирившись с этими фактами, Кирэй поднял девушку на руки и пошёл назад к церкви. Для немедленного более тщательного осмотра моста требовалось оставить девушку, где Кирэй её нашёл, что было неприемлемо как с точки зрения христианского милосердия, так из тактических соображений. Девушка могла быть ценным источником информации, и оставить её там, где её может подобрать любой, было бы глупостью. Не говоря уже о том, что она могла умереть от переохлаждения.       К счастью, Кирэю удалось утаить от отца свою находку, поскольку тот был занят командованием операцией по минимизации последствий эффектного уничтожения единственного моста, соединяющего две половины города. Незаметно пронеся девушку в свой кабинет, Кирэй сгрузил её на диван и принялся раздевать и обтирать, чтобы осеннее купание прошло с минимумом последствий. До нага, он, впрочем, раздевать девушку не стал, так как почему-то был уверен, что она отнеслась бы к этому исключительно неадекватно.       Так или иначе, оставив девушку приходить в себя в надёжно запертом кабинете, Кирэй отправился помогать отцу и вновь о своей находке вспомнил лишь утром, когда отец предложил ему передохнуть с полчаса после ночной беготни. Как оказалось, Кирэй заявился в кабинет очень вовремя. Девушка сидела на диване, натянув одеяло до ушей, и смотрела на Кирэя такими глазами, словно перед ней был самый страшный кошмар всей её жизни. Это было интересно.       И забавно.       — Твоё удивление объяснимо, — Кирэй закрыл за собой дверь.       Щелчок замка заставил девушку испуганно вздрогнуть.       — К-как я здесь…?       — Я нашёл тебя на берегу реки. Если бы я не принёс тебя сюда, ты бы уже была мертва.       — С-спасибо, — девушка ещё глубже закуталась в одеяло.       — Мне пояснить тебе, где ты, или ты уже сама догадалась?       — Ц-церковь Фуюки? — со странной обречённостью в голосе предположила девушка.       — Совершенно верно.       Кирэй подошёл к дивану и уселся на стоящее подле него кресло. Девушка вжалась в противоположный угол. Всё это время она не сводила с Кирэя напряжённого взгляда, и ему стало интересно:       — Почему ты меня боишься?       — Не боюсь, — девушка впервые отвела взгляд. — Опасаюсь.       Это была всего лишь детская отговорка, но Кирэй не счёл нужным читать девушке нотации. Вместо этого он задал вопрос, с которого должно начинаться любое приличное знакомство:       — Как твоё имя?       Сейчас Кирэй не мог избавиться от ощущения, что он уже видел эту девушку раньше. Что было особенно необычно в этом ощущении – он никак не мог вспомнить, где, хотя на память никогда не жаловался, в частности на память на лица. Жесты, мимика, интонации – всё создавало стойкое ощущение дежавю, но где он с ней встречался?       — Котоки Рё, — всё ещё глядя в сторону, ответила девушка.       Она соврала, Кирэй был в этом совершенно уверен. И не столь важно, почему именно, хотя ответ на этот вопрос мог быть весьма любопытным, но сам факт вранья говорил о том, что что-то здесь скрыто и спрятано.       — И как, Котоки-сан, ты оказалась в реке?       Девушка стрельнула в Кирэя мрачным взглядом исподлобья и в свою очередь спросила:       — А вы представиться не хотите?       Отчего-то Кирэй сильно сомневался в том, что Котоки его действительно не знала. И всё же он решил ей подыграть.       — Я Котоминэ Кирэй.       — Священник?       — Помощник священника. Так ты ответишь на мой вопрос?       — Случайно… подвернула ногу и свалилась, — пробормотала Котоки.       И протяжно шмыгнула носом. Очевидно, вопреки усилиям Кирэя, она всё же простудилась, что, впрочем, было вполне ожидаемо. Кирэй придвинул кресло и протянул руку, чтобы проверить наличие температуры у Котоки, но она шарахнулась от него, как от прокажённого.       — Я лишь хочу проверить твою температуру, — терпеливо пояснил Кирэй. — Ты простудилась.       Котоки ещё раз шмыгнула носом и, насупившись, кивнула. Почему-то Кирэй ощутил что-то странное. Маб назвала это чувство… «весельем». Он ещё раз протянул руку, и Котоки не стала дёргаться, а лишь зажмурилась, словно в страхе, что он её ударит. Никакой особенной температуры Кирэй не нащупал, так что если она и была, то незначительная. При соблюдении постельного режима и принятии соответствующих лекарств к завтрашнему дню Котоки будет практически здорова.       — Откуда ты свалилась в реку? С берега? — уточнил Кирэй, убирая руку.       — Именно, — пробормотала Котоки, неуверенно приоткрывая левый глаз.       — И это никак не связано со взрывом на мосту?       Котоки вздрогнула и тихо сказала:       — Я увидела взрыв, очень удивилась и оступилась.       — И это всё?       — Верно.       — Это произошло поздно ночью, а сейчас в Фуюки в такое время практически никого нет. Что ты делала на берегу?       — Я не обязана вам отвечать. Это моё личное дело.       — Я так не думаю, — на этот раз Кирэй действовал столь молниеносно, что Котоки просто не успела ничего предпринять. Он схватил её правую руку и поднял повыше, чтобы показать ей кое-что любопытное у неё на предплечье. — Здесь у тебя весьма необычная татуировка. Или это родимое пятно столь странной формы?       — Ожог, — Котоки попыталась выдернуть руку, впрочем, безуспешно.       — Это Командное Заклинание. Уже недействительное. Что означает, что до недавнего времени ты была Мастером.       Котоки закусила губу, очевидно, не найдясь с ответом. Но, независимо от этого, всё это было очень странно. Пока что погибли всего три Слуги: Ассасин, Лансер и Райдер, последний, очевидно, во взрыве на мосту. Так показал Духовный контакт. Мастера всех трёх Слуг были Кирэю прекрасно известны, одного из них он даже ежедневно видел в зеркале. Соответственно, было совершенно непонятно, куда здесь можно впихнуть ещё и четвёртого Мастера.       Впрочем, оставался нерешённый вопрос с Кастером…       — Верно, — Котоки потупилась. — Я призвала Слугу в классе Кастер.       Кирэй удивился. Это признание подтверждало его догадку, но вместе с тем что-то в нём было не так. Впрочем, по крайней мере, оно указывало на связь Котоки и Маб, и для начала это уже было неплохо.       — Но Кастер ещё жив, а твоё Заклинание…       Котоки внезапно усмехнулась:       — К сожалению, он обманул меня. Забрал два Командных Заклинания и нашёл нового Мастера.       — Но почему два, а не все три? — такой поступок был весьма странен.       — Мне удалось вырваться… но связь между нами была разорвана.       — А новый Мастер случайно не был девочкой европейской внешности?       Глаза Котоки расширились, она резко вскинула голову и посмотрела на Кирэя со смесью страха и изумления на лице. Он попал в точку?       — Откуда вы…       — По-видимому, ты с ней встречалась. Мне она назвалась Маб. Ты не знаешь, кто она такая?       Страх Котоки можно было пощупать. Кирэй не мог понять, что вызвало такой ужас. Котоки так сильно боялась Маб и испугалась, что Кирэй как-то с ней связан? Или причина в другом? Но в чём тогда?       — Я не знаю…, — Котоки отвела взгляд и снова попыталась вырвать руку, но Кирэй не позволил.       — Совсем не знаешь? Как вы встретились?       — Случайно. На детской площадке в торговом квартале в Мияме.       Кирэй встретил Маб примерно в том же районе. Она обитает где-то в окрестностях торгового квартала или даже в нём самом? Но всё же Котоки опять соврала. Кирэй сам удивлялся тому, как легко вычислял её ложь. Она была перед ним, словно открытая книга. Конечно, всегда можно было выбить из неё информацию с помощью пыток, но пока Кирэй не хотел прибегать к этому средству.       Поэтому он решил зайти с другой стороны.       — Кто ты такая?       — Я уже ответила. Котоки Рё.       — Мне не интересно твоё имя. Ты Волшебница, не так ли? Откуда?       — Из Мифунэ. Во втором поколении.       — Во втором? И смогла стать Мастером? Большое достижение.       — Спасибо, — Котоки криво усмехнулась.       — И зачем тебе Грааль?       — Достичь Акаши и преумножить славу рода, зачем ещё?       — Кого ты призвала в классе Кастер?       — … Жиля де Ре…       — И как он ушёл к Маб? Он что-то сказал, как-то объяснил свой поступок? Как они встретились, вы повстречали её одновременно?       — Нет. Я не знаю, как они встретились. Он сказал, что Маб больше ему подходит.       Когда Кирэй впервые встретил Маб, Командных Заклинаний у неё не было. Конечно, они могли оказаться на плече или даже в другом месте тела, но это было маловероятно. Впрочем, во вторую встречу одежда на Маб была с длинным рукавом, так что передача Заклинаний могла произойти в перерыве между встречами,… но как же тогда безумный вызов на мосту и атака Кастера на замок Айнцберн? Если предположить, что девушкой, замеченной Ассасином, была Котоки, надо ли полагать, что какое-то время они с Маб работали сообща? Но Котоки не маньяк, это совершенно точно.       Так или иначе, всё сказанное Котоки было ложью. Кирэй был в этом уверен так же, как и в том, что другого разумного объяснения происходящему не существует.       Разумного?       Если отбросить столь сковывающую и ограничивающую вещь, как «разумность», что получится в сухом остатке? Где Кирэй видел Котоки раньше? Почему она кажется ему столь знакомой? Может, именно «разумность» затмевает его разум и мешает увидеть истину, пусть и противоречащую здравому смыслу?       — Взрыв на мосту – это дело рук Кастера? — поинтересовался Кирэй.       Котоки, замявшись, кивнула. И в свою очередь спросила:       — Слуга Райдер… он…?       — Мёртв.       Котоки скорбно потупилась. Она жалела о проигрыше Райдера. Она знала его Мастера? Или его самого?       — Хотел спросить, почему ты меня «опасаешься»?       — Вы не выглядите человеком, заслуживающим доверия.       Что-то было во взгляде Котоки такое, что заставило Кирэя приложить все усилия, чтобы не улыбнуться.       — Смотрю, ты нашёл-таки себе игрушку, Кирэй? — Гильгамеш появился как всегда внезапно и не вовремя.       Котоки подпрыгнула на месте от неожиданности и, видимо, предпочла Кирэя Гильгамешу, потому как вдруг перестала всеми силами отстраняться и даже почти прижалась. И испуганно пискнула:       — Золотой Унитаз!       Выдержка Кирэя сегодня определённо подвергалась самым жестоким испытаниям.       Глаза Гильгамеша расширились, он побелел от гнева, и, кажется, даже волосы у него зашевелились. И, хоть он и был в полном праве так отреагировать на такое обращение, Кирэю показалось, что Гильгамеша взбесило не столько само прозвище, сколько нечто, с ним связанное. Что было само по себе удивительно.       Гильгамеш опёрся о спинку дивана, низко наклонился и свистяще-шипящим шёпотом спросил:       — Где эта мерзавка?       — Не знаю, — пропищала Котоки.       С одной стороны, Кирэю по непонятной причине было очень смешно, с другой же он внезапно почувствовал себя третьим лишним в собственном же кабинете. Это ощущение ему не понравилось, и он решил взять инициативу в свои руки:       — Гильгамеш, под «мерзавкой» ты понимаешь Маб?       Гильгамеш оторвал гневный взгляд от почти прожжённой им насквозь Котоки и перевёл его на Кирэя к определённому сожалению последнего:       — Мне плевать, как её звать, но если кто из вас знает, где она, пусть скажет мне немедля.       К ужасу Кирэя, воздух за спиной Гильгамеша пошёл золотой рябью. Он же не собирается использовать Врата Вавилона здесь и на них?! Кирэй понимал, что Маб задела Гильгамеша очень сильно, но только сейчас осознал, сколь глубоко было нанесённое оскорбление.       — Нет, я не представляю, где её искать. Но что она тебе сделала, чтобы вызвать такой гнев?       Гильгамеш лишь презрительно фыркнул, выпрямился и скрестил руки на груди. Золотое сияние за его спиной померкло. В опустившейся на кабинет тишине очень хорошо было слышно, с каким облегчением выдохнула Котоки.       — Где ты нашёл это, Кирэй? — спросил Гильгамеш, указывая на Котоки с таким видом, словно она была непонятным хламом.       — На берегу реки.       — И на что оно тебе сдалось?       Кирэй задумался. В самом деле, что ему делать с Котоки дальше?       — От неё можно добиться ответов на множество вопросов. Она явно имеет какое-то отношение к «мерзавке», что ты ищешь.       — Так приступай уже к пыткам, раз оно отказывается говорить так.       Судя по реакции, можно было предположить, что Котоки шарахнуло током. Она вздрогнула, выдернула-таки свою руку и свалилась с дивана, запутавшись в одеяле. Не сумев из него выпутаться, она этаким червяком поползла к двери, но ударилась о ножку стола и в итоге под ним застряла.       Тот звук, который издал Кирэй, более всего походил на хрюканье и был прямым следствием безуспешной попытки сдержать смех.       — Кирэй, мне показалось, или ты научился смеяться? — с подозрением полюбопытствовал Гильгамеш.       Кирэй ничего не ответил. Он был полностью сосредоточен на анализе своего душевного состояния, столь странно реагирующего на действия Котоки.       — И ничего смешного! — рявкнула Котоки, вскакивая на ноги, для чего она опрокинула стол и уронила одеяло.       Затем она вдруг резко покраснела и нырнула назад за одеялом. Кирэю потребовалось некоторое время, чтобы осознать, что именно её так смутило, а когда он это понял, то лишь напомнил:       — Почему ты смущаешься? Всё, что мог, я уже увидел, когда тебя раздевал.       — К тому же там и смотреть не на что, — поддакнул Гильгамеш.       — Заткнитесь оба! — вскричала Котоки.       — Шавка, ты забыла, с кем разговариваешь?       — Вы не представились, — Котоки завернулась в одеяло на манер тоги и выпрямилась.       Кирэй опять хрюкнул.       — Тебе не кажется, что твоё чувство юмора проснулось очень некстати? — мрачно поинтересовался Гильгамеш.       Кирэй закашлялся в очередном приступе. Котоки же тем временем с гордым видом начала торжественное шествие к двери.       — Она уходит, — заметил Гильгамеш.       — Далеко не уйдёт, — ответил Кирэй, прокашлявшись. — Во-первых, дверь заперта. Во-вторых, даже если она умудрится отпереть замок, в таком виде её задержит первый же встречный полицейский.       Котоки, насупившись, повернулась к Кирэю и спросила:       — Где моя одежда?       — Сохнет. Сегодня я тебя всё равно никуда не выпущу, потому что иначе заболеешь окончательно.       — А я буду сидеть и ждать, когда вы начнёте меня пытать?!       — Как вариант.       Очевидно, Котоки эта идея не понравилась, и в принципе Кирэй мог её понять. Но по неизвестной ему причине, чем дальше, тем меньше ему хотелось прибегать к пыткам. Постепенно вскрывать её, подбирая ключики к её тайнам, будет… интересно. Кирэй нахмурился. Сейчас он сам себе напоминал Гильгамеша, и ему это очень не нравилось.       Потому он встал и сказал:       — Котоки-сан, ложись на место, я принесу тебе лекарство. Гильгамеш, у меня ещё дела, и я не могу оставить тебя наедине с нею, поэтому прошу тебя уйти.       — Тебе хватает наглости прогонять Короля Героев? — Гильгамеш ухмыльнулся.       Котоки почему-то тоже. Но, к счастью для неё, Гильгамеш смотрел на Кирэя и её реакции не заметил.       — Покараешь меня позже, — Кирэй перевёл взгляд на Котоки, так и не стронувшуюся с места. — Если я захочу применить к тебе силу, я смогу это сделать в любой момент, что ты прекрасно и так понимаешь. Поэтому не провоцируй меня.       Котоки прикрыла глаза, словно собираясь с мыслями, а потом всё так же, не открывая глаз, медленно кивнула. Очевидно, она смирилась, хоть и напряжение её никуда не пропало. Пока этого было достаточно.       Уложив Котоки и выпроводив Гильгамеша, Кирэй вернулся к отцу, который немедленно нашёл ему прорву занятий. Чуть позже пришлось долго и обстоятельно беседовать с Токиоми, обсуждая ночное происшествие и имевшиеся по этому поводу соображения. Разумеется, Кирэй не упомянул Котоки. Пока что всё сводилось к тому, что это, несомненно, был Кастер, и что этот Слуга оказался ещё более опасным, чем они предполагали.       Кирэй, конечно, не оставил Котоки голодной, пару раз занеся ей еды, но до самого вечера больше у них так и не выдалось возможности нормально поговорить. Когда Кирэй принёс Котоки ужин, девушка сидела на диване, поджав колени к подбородку, и о чём-то размышляла. Когда Кирэй поставил перед ней поднос с едой, она спросила:       — Больше не будете меня допрашивать?       — А ты скажешь мне что-то новое?       — Вы мне не верите?       — Как ты думаешь? — Кирэй сел в кресло и опёр подбородок о руку.       Не спать по нескольку дней не было для него чем-то особенно непривычным или тяжёлым, и всё же именно в такой полурасслабленной обстановке усталость сказывалась.       — Не ожидала от вас такого терпения.       — Мне просто не до тебя. И твоя тайна – далеко не самое важное событие этой Войны. Необходимости что-то из тебя выбивать у меня нет.       — Даже после произошедшего на мосту?       — Я всего лишь помощник Наблюдателя. Мне всё равно, кто одержит победу.       Котоки склонила голову вбок:       — Но сегодня утром это же был Слуга Тосаки Токиоми?       — И что? На этом основании ты полагаешь, что я работаю на него?       Котоки ничего не ответила, ограничившись странным выражением лица, вместившим в себя и скепсис, и непонятное немного нервное веселье.       — Где ты живёшь? — поинтересовался Кирэй.       — Зачем вам?       — Если ты живёшь с кем-то, они могут волноваться.       — Я живу одна.       И это опять была неправда. Но поскольку Котоки не волновалась за тех, с кем жила, то у Кирэя тем более не было причин это делать.       Котоки начала ковыряться вилкой в тарелке, и Кирэй погрузился в свои мысли. Он чувствовал странное умиротворение, как будто в кабинете происходило что-то очень естественное и очень привычное. Как будто эта девушка уже когда-то притёрлась к нему, как будто его присутствие было для неё естественным, и это ощущение естественности передалось и Кирэю.       Когда он уже начал задрёмывать, Котоки вдруг заговорила:       — Котоминэ-сан, могу я попросить вас кое о чём?       — О чём? Завтра, скорее всего, тоже не выпущу.       — Нет, я не об этом, — Котоки со смешком покачала головой. — Мне нужна ваша помощь.       — Как проигравший Мастер, можешь укрыться здесь до конца Войны.       — И не это.       — А что же тогда?       — Вы поможете мне напасть на особняк Мато?       Кирэй насторожился. Как проигравший Мастер, Котоки могла напасть на кого угодно, но выгода её при этом была сомнительна. Она могла попытаться отбить Слугу, но нападение на особняк Мато для неё в любом случае было чистой воды самоубийством.       — Зачем тебе?       Котоки замялась. Очевидно, она не хотела называть своей причины, но всё же понимала, что без оной Кирэй и не подумает ей помочь.       — Сейчас там в непрекращающемся кошмаре живёт одна девочка. Я хочу спасти её.       Это было уже очень странно. Речь, безусловно, шла о Мато Сакуре, младшей дочери Тосаки Токиоми, удочерённой семьёй Мато, но зачем кому-то абсолютно постороннему её оттуда вытаскивать? Кирэй посмотрел на Котоки и удивился ещё больше. Она смотрела прямо на него, и взгляд её был полон смесью отчаяния и решимости. Сейчас она ставила на кон всё – но ради чего? Зачем ей Мато Сакура?       Всё же, как эти глаза похожи на… глаза Тосаки Токиоми. Кирэй окончательно проснулся и уставился на Котоки, словно впервые её видел. Но у Токиоми не было других кровных родственников, кроме дочерей. Семья Тосака вообще не спешила плодиться. И всё же девушка перед Кирэем не могла не быть её членом.       В Войну Грааля в Фуюки случайных совпадений быть не может. Это было странно. Это было интересно. Это было весело. Находясь в волнительном предвкушении, Кирэй ответил:       — Хорошо, я помогу тебе.       Новая эмоция, что отразилась на лице Котоки, была искренним удивлением.       — Что такое, ты уже передумала и не хочешь моей помощи?       — Просто сотрите с лица эту хищную ухмылку, — скиснув, попросила Котоки.       Кирэй схватился за лицо. Хищная ухмылка?! У него?!       Внезапно Котоки фыркнула, не выдержала и рассмеялась. Обидевшись, Кирэй попытался придать лицу самое бесстрастное выражение, на какое был способен, и мрачно поинтересовался:       — Что тебя так рассмешило?       — У вас была такая смешная реакция, — Котоки утёрла выступившие в уголках глаз слезинки.       — Неужели?       — Простите, — Котоки покачала головой. — Простите, это нервы. Спасибо вам за помощь.       — Я надеюсь, ты отдаёшь себе отчёт в том, что это предприятие безнадёжно?       — Это уже не важно, — со странной улыбкой ответила Котоки.       — Зачем тебе Мато Сакура?       — Меня… попросили, — опять врёт.       — Кто?       — Я не могу назвать вам его имя.       — Почему ты мне настолько не доверяешь? Что не так с моей внешностью?       Котоки покосилась на Кирэя и спросила:       — А почему я должна вам доверять? Я вас не знаю.       У Кирэя создалось ощущение, что причина была в другом. Но в чём именно? Поведение Котоки было странным. Спросить её, почему она вообще решила попросить о помощи его? Она либо не ответит, либо солжёт. Надо лишь немного подождать. Вылазка в особняк Мато многое расставит по местам.       Лишь немного терпения, и ключик к головоломке сам упадёт Кирэю в руки.