Автор, откровенно говоря, не доволен этой главой. Поэтому прошу прощения за качество и за задержку. Но ничего лучше у меня не получится.
Люди говорят, что нельзя жить прошлым. Но что делать, если прошлое и есть твоё настоящее? Куда бежать, от кого спасаться? Сигарета уже докурена, поэтому отправляется в полёт на мокрый асфальт. Следом она оказывается придавлена носком дорогой туфли, что убивает последние искры. Джон последний раз оглядывается на дверь управления полиции Чикаго и направляется в сторону парковки. Детектив Ким был из тех людей, кто, поймав в тиски сознания какую-то мысль, не выпускает её до тех пор, пока не затошнит и не начнёт болеть голова. Так было и сейчас, а объектом размышлений стал его отец. После разговора с Санни Джонин никак не мог выкинуть его из головы. Ким Сухён или Джонатан Ким, как назвали его родители, когда переехали в США, с детства был невероятно одарённым ребёнком. Уже в десять лет он сконструировал своего первого робота, который ничем не отличался от ещё существовавших тогда NS3. Повзрослев и поступив в университет, Сухён стал самым молодым учеником самого Альфреда Лэннинга. Учёный тогда набирал себе экспериментальную команду, чтобы обучить её членов всему, что знал сам, и сформировать себе штат приемников. И конечно же, он не смог не выделить невероятно талантливого молодого конструктора среди других своих учеников. Так Джонатан Ким стал личным помощником великого профессора. Карьера молодого человека с каждым годом всё больше шла в гору, и через некоторое время он обзавёлся семьёй. Сначала жена, а потом и ребёнок стали второй важной вещью в жизни Сухёна. Но работа, по-прежнему, оставалась главным приоритетом. Потому что мужчина понимал, что от него зависит светлое будущее этой страны. В создании NS4 он принимал самое непосредственное участие, и фактически являлся чуть ли не основным его разработчиком. Помимо этого, у ставшего уже к тому времени им, профессора, было множество других проектов. Практически всё своё свободное время он проводил за работой, даже дома пропадая в мастерской. Сухён не всегда успевал замечать, как его сын растёт: как он произносит первое слово, делает первый шаг, первый раз разбивает коленку и всё в том же духе. Но в то же время мужчина безумно любил своего маленького Джонина, считая его своим самым совершенным творением. И всё бы хорошо, но в жизни так не бывает. Детектив Ким помнил этот день настолько чётко, словно всё это случилось вчера. Он играл тогда в своей комнате, желая опробовать большую красивую машину, которую ему подарил папа. Но беззаботное путешествие пластмассового грузовичка прервали крики и грохот с первого этажа. Мальчик по натуре своей был любопытным, поэтому не удержался и вышел из комнаты. Он замер на лестнице, устроившись на корточках и спрятавшись за перекладиной. Маленький Джонин наблюдал за тем, как какие-то мужчины в чёрном кричали на его маму, а та плакала и казалась очень напугана. Мальчик застыл на месте, боясь пошевелиться, а тело сковало страхом. Он зажал себе рот ладошкой, чтобы не закричать. В одно мгновение раздался оглушительный выстрел, заставляя крохотное сердечко разорваться в груди. Прямо на глазах Джонина на красивом мамином платье расцвел алый цветок, прямо в районе груди, и она упала на пол. Он до сих пор помнил, как угасала жизнь в глазах самого любимого человека и как они становились холодными. Мальчик тогда не совсем понимал, что происходит, но начинающее выползать из-под тела мамы кровавое пятно говорило о том, что ей плохо. Те самые люди, у которых были большие пистолеты, начали подниматься по лестнице наверх, и мальчишке пришлось вернуться в свою комнату как можно скорее, чтобы не оказаться замеченным. Он спрятался под кроватью, обнимая коленки и кусая свои пальцы, чтобы не расплакаться. От страха сердце стучало так быстро и громко, что Джонину казалось — оно выдаёт его с головой. А потом его нашли, но это были не те страшные люди, а папа. Он подхватил малыша на руки, с болью в сердце заглядывая в красные заплаканным глазки. Джон уже плохо помнил, что было дальше, но очнулся он только в каком-то доме. Папы не было рядом, а какая-то женщина, которая сидела в его ногах на большом диване сказала, что теперь он будет жить здесь. Спустя много лет детектив Ким уже плохо помнил своих настоящих родителей. Семьёй ему стали совершенно чужие люди, и он был очень благодарен им за это. Уже став полицейским, Джонин узнал всю правду о том злосчастном дне. Оказалось, что людьми, убившими его мать, были члены преступной группировки, которая занималась нелегальной продажей технологий. Они хотели заполучить разработки нового светила роботехники — Джонатана Кима. Но само собой, что он не собирался ничего никому отдавать, за что и поплатился жизнью любимого человека и собственным счастьем. Чтобы оградить сына от опасности, Сухён отдал его в семью своего бывшего одноклассника, у которого не было детей. Они с женой оказались очень рады и сразу же согласились принять мальчика к себе, полюбив как родного. Во избежание покушения на сына, Джонатан подделал все документы и с этого момента его сын считался погибшим вместе с матерью при нападении на их дом грабителей. А ещё, с того знаменательного дня он ни разу не встречался с Джонином, и даже не звонил. Только пополнял его банковский счёт с одноразовых левых счетов, чтобы не засекли. Большего он себе позволить не мог, чтобы не подвергать своего сына опасности. Много лет детектив Ким думал, что отец его попросту бросил. Но повзрослев, он узнал всю правду и смог простить. Конечно, не сразу: очень тяжело простить человеку смерть любимых, даже если он виноват в ней лишь косвенно. Но простить то Джонин простил, а вот забыть — никогда. Разговор с Санни раскрыл для молодого человека причины поступков отца. Его проекты имели стратегическую важность, и как полицейский он понимал, что их необходимо было сохранить в секрете и не дать им попасть не в те руки. Как оказалось, многое, что сейчас окружало их в повседневной жизни, разработано и сконструировано его отцом. Позже детектив поднял архивы и попытался подробнее узнать о его работе. Но почти все файлы оказались под грифом «секретно» и доступа к ним у него не было. Главным же вопросом на повестке дня оставался таинственный робот, к созданию которого без сомнений приложил руку Джонатан Ким. Молодой человек уже подумал о том, чтобы найти отца, но скорее всего того уже не было в живых. Если его творение разгуливает на свободе, и очевидно, находится в бегах, о судьбе создателя гадать не приходится. Одного Джон не понимал — какую в этом во всем роль играет Кеннет Лэннинг?***
— Что ты здесь делаешь? — раздался удивлённый голос, заставляя сидящего на парапете подростка обернуться. — Сижу, — усмехнулся в ответ Кёнсу, встречаясь взглядом с детективом. — Уж не вас жду, не надейтесь. — Не груби, — молодой человек вынул из кармана ключи от машины, принимаясь отключать сигнализацию. — Почему здесь? — А больше негде, — пожал плечами парнишка, запуская руки в карманы большой дутой куртки, сменившей тонкую кожанку. Всё-таки ноябрь месяц, как никак. — Иди домой, Кеннет. — А у меня нет дома, детектив Ким. — То есть как? — Джон замер у раскрытой двери автомобиля. — Ты же жил в квартире своей матери. — Жил, — усмехнулся Кеннет. — А неделю назад меня выставили на улицу. Хозяйка выкинула все наши вещи, и это, — он кивнул на небольшой рюкзак за своей спиной, — всё, что удалось спасти, пока бомжи не растащили. Хотя, я теперь один из них. Так-то. — Всё равно не понимаю, почему ты пришёл именно сюда. Почему, например, не на вокзал? — Потому что здесь можно переночевать, когда все уйдут. — Кто тебя пустит? — усмехнулся детектив. — Дженкинс, — ответил мальчишка. — С какой это стати? — удивился Джонин. Когда это жирдяй начал заниматься благотворительностью на рабочем месте? — За минет — пустит, — на побелевших от холода губах парня расцвела кривая улыбка. Молодого человека передёрнуло, когда он представил себе, что Кеннет будет стоять на коленях перед этим… Он тряхнул головой, прогоняя нелицеприятные мысли: даже подумать об этом было противно. — Садись, — подал голос Джон спустя минуту молчания, кивая в сторону своего автомобиля. — Что? — недоумённо выдохнул парнишка. — Зачем? — Не задавай глупых вопросов. Ты же мне доверяешь? — в ответ он получает кивок. — Тогда быстро перемещай свою задницу на сидение моей машины. И давай поактивнее, холодно же!***
Противный писк электронного замка, и маленькую прихожую освещает тусклый свет одной единственной лампочки. — Не дворец, конечно, — говорит хозяин квартиры, пропуская гостя вперёд. — Но зато есть кровать, холодильник и безлимитный интернет. Можешь чувствовать себя, как дома, — он принялся разуваться и скинул с плеч пальто, отправляя его на крючок в прихожей. Кеннет с минуту помялся на месте, переминаясь с ноги на ногу, а затем последовал его примеру. Закончив с этим, он дождался Джона и вместе с ним прошёл вглубь квартиры. Перед ним предстала большая квартира-студия: слева от входа располагалась зона кухни, в которой стол заменила барная стойка, отделяющая эту часть от основного помещения. Дальше стоял небольшой диван, напротив которого устроился плазменный телевизор и полки с книгами, дисками, журналами и прочим хламом. Ещё одна большая полка отделяла зону гостиной от спальной зоны, которая представляла из себя большую кровать, шкаф и рабочий стол. Справа от входа располагались две двери, который вели, предположительно, в ванную комнату и туалет. На всю обстановку квартиры был наложен заметный отпечаток длительной холостяцкой жизни, который сквозил даже в расположении мебели. Парнишка с интересом осматривался, замерев посреди гостиной и теребя лямку своего рюкзака, который держал в руках. — Чего замер? — вырвал его из своих мыслей насмешливый бархатный голос. — Положи уже свой рюкзак, никто его не украдёт. А лучше иди и помой руки, сейчас будем ужинать. Кёнсу вздрогнул и опустил-таки свою ношу на пол, около дивана. Он проследил взглядом за тем, как полицейский проходит в спальню, на ходу скидывая пиджак и принимаясь расстёгивать пуговички на рубашке. Как только в тусклом свете уличной иллюминации, что пробивался через тонкие жалюзи на окнах, мелькнула смуглая кожа крепких плеч, бледные щёки отчаянно покраснели, и мальчишка поспешил скрыться в ванной. А там, встретившись со своим, отчего-то взволнованным, отражением, он отчаянно пытался прогнать эту картину из своей головы. — На ужин будет только курочка с соусом «чили», — оповестил своего гостя Джонин, когда тот вышел из ванной. На молодом человеке сейчас были надеты свободные спортивные штаны и домашняя футболка, с которой криво улыбался потрескавшийся от времени Микки Маус. В ответ Кеннет лишь кивнул, чувствуя, как заурчало в животе от восхитительного аромата горячей курицы. — Вам помочь? — поинтересовался парень, наблюдая за тем, как хозяин квартиры накрывает на стол, звеня тарелками и стаканами. — Не надо, — с улыбкой ответил молодой человек, доставая вилки и ножи из шкафчика в столе. — Давай, садись, пока не остыло. Подросток кивнул и устроился за стойкой на высоком стуле, чувствуя себя крайне неловко. Всё-таки, слишком давно он не был у кого-то в гостях. Зубы то и дело терзали и без того искусанные пухлые губы, а руки нервно натягивали рукава свитера на пальцы. — Не трясись ты так, — мягко улыбнулся детектив Ким, опуская на стол перед ним приборы и пододвигая стакан с колой. — Я тебя не съем. — Я вас не боюсь, — ответил мальчишка, опуская глаза в тарелку и желая скрыть своё смущения от взгляда на чужую красивую улыбку. — Спасибо, детектив. — Пожалуйста, — с улыбкой ответил Джон, тем самым ещё больше смущая подростка. — И кстати, можешь звать меня по имени. Джон, или Джонин, как тебе будет удобнее. — Хорошо, — отозвался парень, наконец взяв себя в руки и сумев поднять глаза на полицейского. — А вы можете звать меня Кёнсу. На самом деле, это имя мне больше нравится… — Оно очень красивое, — совершенно искренне сказал детектив. — И оно очень тебе подходит. Если ты хочешь, то я буду называть тебя только так. — Спасибо, — хрипло выдохнул Кеннет, пряча глаза за алой чёлкой. — Меня так называла только мама. — Ешь, Кёнсу, — мягко произнёс Джонин, прерывая тяжёлую для них обоих тему. — Иначе всё остынет. — Да, — мальчишка кивнул и взял в руки вилку и нож. Ужинали они молча, каждый погрузившись в свои собственные мысли. За окном раздавались крики прохожих, музыка из забегаловок на противоположной стороне улицы и звуки проезжающих мимо автомобилей. Квартира располагалась на первом этаже, поэтому отблески фар то и дело падали на окна, освещая спальню тусклым светом. В тишине мерно звенели столовые приборы о фарфор тарелок и шумно опускались на стол стаканы. Молчание, как ни странно, не давило, а приносило какое-то ирреальное спокойствие. Как будто такой вот вечер — привычный, один из множества других таких же вечеров. Когда с едой было покончено, Кёнсу молча поднялся со своего места и принялся убирать посуду со стола. Детектив Ким даже не стал его останавливать, прекрасно понимая, что для парня сделать хоть что-нибудь в ответ — необходимость, чтобы не чувствовать себя неблагодарным. Он пододвинул к себе хрустальную пепельницу, что стояла на стойке у стены, и лежавшие рядом пачку сигарет и зажигалку. Короткие язычки пламени на мгновение освещают пухлые губы, которые плотно обхватывают белоснежный фильтр. Короткая затяжка, и струйка сизого дыма взмывает к потолку, принося с собой ядовито-терпкий запах табака. Тихо шумит вода, а взгляд медовых глаз не может оторваться от бледных локтей и застиранного полосатого свитера, что ярким колючим пятном маячили у раковины. Горячие ладони легли на стройные бёдра, притягивая как можно ближе, до острой боли в пояснице. Пропахшая сыростью ткань откровенно медленно скользит вниз, обнажая тонкие плечи. Алые цветы больно расцветают на бледной коже, а пухлые губы приоткрываются в хриплом стоне. Глубокий толчок, и короткие ногти отчаянно царапают мраморную столешницу. Лёгкие заполняют дым сигарет и мыльный запах моющего средства, собираясь на кончике языка. Больно и сладко, и это глубокая пропасть, на дне которой — Ад. Скользкая тарелка неловко выскальзывает из тонких пальцев и разбивается о край раковины. Звон осколков вырывает Джона из запретных дум, заставляя заметить дотлевшую до фильтра сигарету, зажатую в дрожащих пальцах. Он пару мгновений недоумённо хлопает глазами, на автомате отправляя окурок в пепельницу. «Что это было?» — ошарашенно думает молодой человек, а его предплечья касаются мокрые пальцы. — Джон, — извиняющимся голосом зовёт Кёнсу и дёргается, когда тот слишком резко поворачивает лицо в его сторону. — Простите меня… Я разбил тарелку. — Ты не поранился? — тут же встрепенулся детектив, хватая мокрые ладошки в свои и принимаясь изучать их на предмет порезов. — Со мной всё в порядке, — отвечает парень, ощущая неловкость от прикосновения чужих тёплых пальцев к своим, — но вот тарелка… — Плевать, — Джонин отпустил его руки и поднялся со стула, направляясь в сторону раковины. — Это всего лишь тарелка. Подумаешь, ещё одну куплю, — он отключил воду и принялся вынимать из раковины осколки. — Знаешь, иди-ка ты пока в душ, а я сам посуду домою. Полотенца на сушилке, возьми голубое, оно чистое. И да, можешь воспользоваться всем, что увидишь в ванной. — А может я всё-таки… — начал было подросток, но оказался перебит слегка раздражённым голосом: — Кёнсу, иди в душ. — Простите, — выдохнул мальчишка. Он стряхнул остатки влаги с рук и поспешил удалиться, на ходу подхватывая свой рюкзак, что остался стоять у дивана в гостиной. Как только дверь за ним закрылась и громко щёлкнула задвижка, смуглый кулак встретился с мокрым кафелем. — О чём ты только думаешь, придурок? — раздражённо зашипел Джон, яростно бросая в мусорное ведро осколки некогда красивой тарелки. — Он же ещё ребёнок…***
Полночь. Во всей квартире погашен свет и стоит тишина, нарушаемая только редкими громкими звуками, доносящимися с улицы. Дальние огни проезжающих мимо автомобилей всё также бликами освещают комнату, выхватывая очертания отдельных предметов из темноты. Джонин не сводит взгляда с потрескавшейся штукатурки на потолке, отстранёно пытаясь сложить из ломанных линий какой-нибудь рисунок. Ему завтра рано вставать, но по закону подлости сон никак не хочет идти. Простынь под ним уже противно-тёплая, как и подушка, и хочется скинуть с себя одеяло. На диване в гостиной шумно ворочается Кёнсу, которому тоже, видимо, не удаётся уснуть. Тихий скрип, и тишину нарушают шлепки босых ног по измученному временем паркету. Детектив Ким отчётливо слышит шумное дыхание и поворачивает голову на звук, встречаясь взглядом с чужими чёрными глазами. Подросток замер у его кровати, неловко комкая пальцами подол своей старой футболки, что достал из недр рюкзака, и которая сегодня играла роль его пижамы. Кроме неё на худом теле были надеты только серые боксёры, и полицейскому на мгновение это зрелище показалось слишком неправильным. — Что-то случилось? — тихо спросил Джон, наблюдая за тем, как трепещут короткие пушистые реснички. — Нет, — парнишка сглатывает и отрицательно машет головой. — Всё в порядке. Я просто хотел спросить… — Конечно, спрашивай, — молодой человек привстал на руках и сел на кровати, откидываясь спиной на стену, и похлопал по постели рядом с собой, предлагая гостю сесть. Всё ещё продолжая как-то странно зажиматься, Кеннет робко присел на край матраца, натягивая футболку чуть ли не до самых коленей. — Джон, — тихо выдохнул парень, а розовой язычок невольно заскользил по пересохшим губам. — Я хотел спросить, когда мне завтра уйти? Детектив на мгновение замер: казалось, он совершенно не ожидал такого вопроса. — Куда ты собрался? — наконец подал голос Джонин. — Я тебя не выгоняю. — Но не могу же я остаться у вас, — отчего-то серьёзно произнёс подросток, смотря ему прямо в глаза. — Почему нет? — улыбнулся молодой человек, склоняя голову на бок. — Можешь оставаться столько, сколько тебе будет угодно. Тем более ты сам говорил — мы с тобой повязаны. Я всё ещё не знаю, как ты связан с моим отцом, поэтому мне даже лучше, чтобы ты оставался всегда рядом. — Но это не правильно, — не унимался мальчишка. — Я не могу так беззастенчиво пользоваться вашим гостеприимством… — Ты умеешь готовить? — перебил его детектив. — Да, — кивнул Кёнсу. — Я очень хорошо готовлю. — Вот и замечательно, — хлопнул в ладоши Джон. — Тогда будешь готовить и убирать в квартире — это будет твоя плата за проживание. И кстати, продукты тоже на тебе. И мне совершенно плевать на то, где ты будешь брать деньги: твое право зарабатывать их так, как ты это делаешь. Не мне читать тебе нотации. — Но, Джон… — Кёнсу, перестань, — вздохнул полицейский. — Тебе всё равно негде жить. Так не лучше ли остаться у меня, чем мёрзнуть на улице? Тем более, так мне будет удобнее присматривать за тобой: ведь мы до сих пор не знаем, чего хочет от тебя этот робот. Так что перестань брыкаться и соглашайся, потому что у тебя просто нет выбора. — Вам никогда не говорили, что у вас прирождённый дар убеждения? — нервно усмехнулся парень, чем вызвал улыбку на чужих губах. — Хорошо, я согласен. Только вот… — Что? — спросил Джонин, наблюдая за тем, как скользят бледные пальцы по смятой простыни. — Всё это, — хрипло выдохнул подросток, накрывая ладошкой его бедро, — не просто так, да? — Я тебя не понимаю, — притворился дурачком молодой человек, надеясь, что у мальчишки хватит ума остановиться. — Я вам нужен ещё для чего-то, да? — Прекрати! — не выдержал детектив, когда изящные пальцы коснулись его паха. Он хлопнул парня по руке, а тот, совершенно не ожидая такого поворота событий, вскрикнул. Кёнсу дёрнулся назад, желая отстраниться, и рухнул на пол. — Простите, — пискнул подросток, поднимая на полицейского ошарашенный взгляд. — Я не хотел… — Ты не ушибся? — обеспокоенно спросил Джон, придвигаясь к краю постели и протягивая парнишке руку, чтобы помочь подняться. Но тот недоверчиво покосился на его ладонь и встал сам. — Прости, что накричал, — вздохнул молодой человек, садясь на кровати. — Я должен был догадаться, что подобные мысли могут прийти тебе в голову. Но мне правда ничего от тебя не надо. И уж тем более секса. — Я уже понял, — нервно усмехнулся Кеннет. — Лучше я это… Спать пойду. — Да, хорошо, — кивнул Джонин, уже в конец растерявшись от этой странной ситуации. — Спокойной ночи, Кёнсу. — Спокойной ночи, Джон.***
— Я дома! — донёсся голос из прихожей, и через пару мгновений в комнате появился детектив Ким. Его взгляд заскользил по окружающей обстановке в поисках хрупкой фигуры, совершенно неожиданно встречаясь с холодными голубыми глазами. Тело действовало быстрее мозга, и уже через секунду дуло табельного пистолета оказалось направлено в металлическую грудь робота, что замер посреди гостиной и спокойно смотрел на её хозяина. — Стоять и не двигаться. — Джон, не надо, — послышался за спиной голос Кёнсу. — Она пришла с миром. — Она? — удивлённо выдохнул молодой человек, наблюдая за тем, как подросток выходит из-за его плеча и становится рядом с роботом. И только сейчас он заметил на стальном корпусе слишком знакомые очертания, по всей видимости, женской груди. — Да, — спокойно ответил парень. — Робот, который преследовал меня всё это время — она. Поверьте мне, я и сам только сейчас это заметил. — Что ж, — сглотнул Джонин и нехотя опустил пистолет. — Чего ты хочешь? — Поговорить, — ответила робот, удивляя детектива тем, насколько человеческим звучал её голос. — Мне очень многое нужно рассказать вам, детектив Ким. Но у меня слишком мало времени. В любой момент меня могут поймать. — Кто? — Я не знаю, кто они. Только то, что мне стоит их опасаться. — Хорошо, — молодой человек вернул пистолет в кобуру и притворно спокойно прошёл в комнату, опускаясь на диван. Кеннет же устроился у окна, привалившись спиной к подоконнику и скрестив руки на груди. Он старательно прятал глаза за алой чёлкой, не желая встречаться взглядом с медовыми глазами. — Говори. Робот кивнула и опустилась на диван рядом с человеком. В одно мгновение экран плазменного телевизора вспыхнул, совершенно неожиданно отображая никак не развлекательное шоу. — Меня зовут Рейчел, и я — андроид, — начала механическая женщина. — От робота я отличаюсь тем, что у меня имеются практически все органы, соответствующие человеческим. Я не подчиняюсь Трём Законам Робототехники, потому что они не внесены в мою первоначальную программу. Вообще, мой мозг отличается от позитронного мозга обычного робота. Функционально и визуально он идентичен человеческому, что позволяет отказаться от пошагового программирования моей будущей деятельности. Я обладаю специфическим сознанием, выраженным случайными сегментами двоичного кода моей системы. Оно создано на основе сознания конкретного человека, и в какой-то степени моего личного «Я» не существует. Ваш отец создал меня как материал для более масштабных экспериментов, но его планам помешали, — весь рассказ Рейчел сопровождался слайд-шоу на экране телевизора, которое она запустила с помощью излучаемых ей же сигналов связи. — Расскажу вам немного о предыстории тех событий, что происходят сейчас. За несколько лет до моего создания, когда доктор Ким ещё работал в U.S. Robotics, он занимался одним секретным проектом, который финансировал сам. О сути его работы не знал никто, потому что все действия профессор выполнял лично. Информацию о своём проекте он охранял очень тщательно, и никто из иерархии U.S.R. не мог получить к ней доступ. Существовали данные, что его работа дала положительный результат, но достоверно это известно только двум людям. По завершении проекта, он уничтожил информацию обо всей своей предыдущей деятельности в течение всего времени, что он работал в компании, за исключением тех файлов, к которым у него не было доступа. Полностью подчистив все данные, профессор покинул U.S.R. навсегда. Он поселился в заброшенном подвале старого госпиталя, где оборудовал собственную высокотехнологичную лабораторию, и продолжил свои опыты. Там была создана и я, — на плазменном экране появились изображения множества чертежей и схем, которые потом сложились в одно, на котором была отображена Рейчел. — Но на этом доктор Ким не остановился: он проводил всё новые и новые исследования на основе того секретного проекта, над которым работал перед своим уходом из компании. Как вы уже догадались — всё дело именно в нём. Кому-то из правительственных организаций неведомым образом удалось узнать какие-то детали этого проекта, и за профессором началась охота. С месяц назад лабораторию нашли, но доктор Ким ожидал этого и оказался готов к приходу гостей. Всю информацию обо всей своей работе он записал на мой второй жёсткий диск, который выполняет функцию подсознания. Фактически, я сама не имею к нему доступа. Вынуть её можно только в том случае, если присоединить мои затылочные контакты к внешнему интерфейсу и вывести систему на экран. Но и в этом случае получить доступ к данным невозможно — на них стоит пароль, которого профессор мне не сообщил. Он сказал, что пароль существует только в двух видах — в его голове, и ещё на одном носителе. Что это за носитель, доктор Ким так и не рассказал. Кроме записи всей информации, он дал мне указания на случай, если с ним что-нибудь случиться. В случае смерти профессора я должна была найти двух людей с помощью своей встроенной системы навигации. На этих двух людях стоят микроскопические маячки, вшитые в кожу. И эти люди сейчас находятся в этой комнате: это вы, детектив Ким, его сын, и Кеннет Лэннинг, если судить по биографии доктора — абсолютно посторонний человек. Он сказал, что встретившись и услышав мой рассказ, вы сами всё поймете. Рейчел, наконец, закончила повествование, и большой плазменный экран вновь погас. В квартире воцарилась сосущая тишина, нарушаемая лишь звуками улицы, что влетали в помещение сквозь приоткрытую форточку. Джон пытался всеми силами переварить только что полученную информацию, устремив бессмысленный взгляд в пустоту. Так значит, его отец умер, скинув на сына свои проблемы, которые, судя по масштабам его деятельности, являются просто колоссальными. Правительство охотится за секретными разработками великого конструктора, но никому по сути не известно, что же они ищут. Кроме, кажется, одного человека. — Ничего не хочешь мне объяснить? — охрипшим от долгого молчания голосом спросил детектив, поднимая глаза на своего новоиспечённого соседа по квартире. — Не сейчас, — коротко ответил Кёнсу, всё также не желая встречаться с ним взглядом. — Но ты знаешь, в чем дело? — Знаю. — Тогда какого хрена, Кёнсу?! — молодой человек подорвался с места, но был остановлен тяжёлой рукой Рейчел. — Простите, Джон, но моя миссия — защищать этого ребёнка. Так же, как и ваша. Этого хотел ваш отец. — Да плевал я на то, чего этот ублюдок хотел! — он с большим трудом сбросил с себя механическую руку и направился в сторону кухни. В полном молчании хлопнула дверца холодильника, и на стойку шумно опустилась непочатая бутылка виски. — Это его проблемы, — холодно продолжил Джонин, отыскивая в глубине шкафчика стакан и споласкивая его под краном. — Я и пальцем не пошевелю, пока не узнаю всей правды. Ты слышал, ребёнок?! — Пожалуй, я пойду, — сказала робот, поднимаясь с дивана. — Куда ты? — тут же встрепенулся Кеннет, отрываясь от окна. — Как ты можешь вот так уйти? Мы же почти ничего не узнали. Надо попытаться взломать пароль. — Не сейчас, — спокойно ответила Рейчел. — Меня ищут, поэтому мне пока нельзя находиться с вами слишком долго. Иначе вас могут вычислить. Доктор дал мне инструкции и на этот счёт, и когда я смогу избавиться от преследования — я снова сама вас найду. Не волнуйтесь, Кеннет. Ваша тайна останется тайной ровно до тех пор, пока вы не раскроете её сами.***
Горький дым заполняет узкое пространство импровизированной кухни, а сигарета дрожит в длинных пальцах. Янтарная жидкость в треснутом стакане переливается в тусклом свете всё той же единственной лампочки в коридоре. Джонин отчётливо слышит мягкие шаги и шумное дыхание за своей спиной, поэтому никак не реагирует на тёплые ладони, прикасающиеся к поникшим плечам. — Рейчел, — усмехнулся молодой человек, в очередной раз затягиваясь. На дне его глаз играет хмель и плещется полбутылки виски, что он выпил в одиночку. — У него хватило наглости отдать это имя какой-то железяке… А ведь так звали мою маму! Взмах руки, и стакан покидает своё место на барной стойке, встречаясь с побитым временем кафельным полом кухни. Кёнсу за спиной детектива даже не вздрогнул. Тонкие пальцы очерчивают рельеф пистолета, что лежал на столе, и через мгновение холодное дуло утыкается в чужой влажный затылок. — Научите меня стрелять, — горячий шепот на ухо, от которого хочется поморщится, как от зубной боли. — Научите меня стрелять, детектив. И тогда я расскажу вам всю правду. Шумно скрипит стул, и теперь дуло оружия приставлено к самому лбу. Джонин поднимает взгляд, который встречается с решительными карими глазами. — Ты не снял его с предохранителя, — усмехнулся молодой человек. — Я знаю, — Кеннет вернул пистолет обратно на стойку. — Так вы научите меня? — Конечно. Несколько минут они неотрывно смотрели друг другу в глаза, словно каждый выискивал в чужом взгляде что-то, предназначенное лично для него. А потом крепкие руки обвивают худое тельце, и Джон прячет лицо в складках чужого нового полосатого свитера. И это так символично. — Почему он не мог просто сдохнуть? — хриплый шёпот в тонкие ключицы, от которого ноги подгибаются и пальцы мелко дрожат. — Чтобы мы не забывали о нём. — Лучше бы я никогда его и не помнил, — детектив Ким устало прикрыл глаза, опаляя своим алкогольным дыханием нежную кожу. — Ты такой горячий… Почему? — и правда, тело в его руках обжигает даже через одежду. — Потому что моё сердце пылает по вам, — тихий шёпот в растрёпанную каштановую макушку. — И оно никогда не погаснет. Можете даже не сомневаться. Но эти слова тонут в чужом забытье спасительного сна. И Кёнсу молится всем богам, чтобы они оба на утро не вспомнили трепетный поцелуй, потерявшийся в пропахших табаком волосах.