Упасть с матраца

Я соврала родителям. Сказала, мои прогулы были вызваны кратковременной депрессией от идиотизма окружающих меня людей. Это было бы почти правдой в любое другое время, разве что я не впадаю в депрессию по поводу идиотизма. Всю следующую неделю я доказывала, что это было временное помутнение, и мне даже пришлось написать для О’Нила рассказ на тему «Просто о жизни простого народа вокруг нас» к открытию фермерской ярмарки в чистом поле возле торгового центра. Когда на следующие выходные я пришла к Джейн, она сказала мне с порога: - Извини, боюсь, ты его сегодня не увидишь. - Почему? - Он блевал полночи. Мой брат думает, что весит как Сильвестр Сталлоне, и пьет соответственно. Думаю, ему сейчас нехорошо. Ее брови стояли домиком, как будто ей очень жаль, а в глазах застыло неподдельное сочувствие. - Но мы можем поговорить о нем, - робко предложила Джейн. - Не превращай мое увлечение твоим братом в одержимость полоумного маньяка, хорошо? - Я ничего такого не думаю, - быстро ответила она. Слишком быстро. Она развернулась и побрела на кухню, а я побрела за ней, глядя ей в спину. Они очень похожи. Одинаково худые и ленивые, с одинаковым апатично-циничным взглядом на окружающую действительность. У них даже лопатки одинаковые. Может быть, если мне подвернется стоящая мысль, - что вряд ли, - я соглашусь умереть за нее на баррикадах. Но только не они. Только не Трент и Джейн Лейны. Я видела их, спящими на кухне: она – опустив голову на край раковины, он – прислонившись к холодильнику. Они спали с открытыми ртами и, наверное, именно так они бы и выглядели в младенчестве в своих люльках, если бы были близнецами. Мы в последнее время сидим не у Джейн в комнате, а на кухне. Это наша молчаливая договоренность, потому что в собственную кухню Трент еще иногда спускается, чтобы узнать, что творится в его мире. - Это абсолютно безнадежная ситуация, - сказала я, усаживаясь на стул. – Если хочешь послушать мое нытье, я расскажу тебе. - Конечно. Ты ведь за этим и пришла. Мы заварили того же вонючего зеленого чая, что и всегда. Этот чай любит их мать. Хотя, возможно, у него давно истек срок годности, если у чая есть срок годности. Я начала без вступительных слов и пояснений. - Дело даже не в том, что в двадцать три года ему не приходит в голову найти работу и получить профессию. - Ну…он музыкант. - В таком виде это не профессия. И ты это прекрасно знаешь. Джейн вздохнула и отхлебнула из кружки. - Но дело даже не в этом, - повторила я. – Должно быть какое-то движение вперед. Какое-то развитие. Джейн опять вздохнула. - Ну…, - так же неуверенно произнесла она, - у тебя есть Том. - Прекрати. - Развитие – его второе имя. Это правда. Том остроумен, эрудирован и энергичен. Он был бы безупречен, если бы хоть иногда оставлял меня в покое. Порой я ловлю себя на мысли, что, вместо того, чтобы тусоваться у меня дома, ему бы следовало пойти поспать. Но Том думает, что проводит наедине со своими мыслями оптимальное количество времени, а все, что свыше этого – непозволительная роскошь и разврат. - Поговорим о колледже, - сказала Джейн, сидящая к входной двери лицом. - Привет, Джейн. Привет, Дарья. Я даже не обернулась на его голос. Удивительно, какое отчаяние тебя может охватить, если влюбишься не в того парня. На мгновение мне даже захотелось узнать, что бы сказала Квин по этому поводу. - Мы говорили о колледже, - сказала Джейн Тренту. – Том отсоветовал Дарье Миддлтон и присоветовал Рафт. А мне он вообще не советует идти в колледж. Трент открыл кран с водой на полную катушку, поводил под струей указательным пальцем, оперся на край раковины и закрыл лицо руками. - Трент…? Он не ответил и не пошевелился. - Ты слышал? Том советует Дарье идти учиться в Рафт, а мне он советует остаться с тобой. - А что Том советует мне? – пробормотал Трент. - Ну… Трент с трудом выпрямил спину. - Том успел подумать за себя, за меня, за тебя, за Дарью. Наверно, у него полно времени. - Да, - сказала я. – Он спит всего восемь часов в сутки. - Он - интеллектуальная элита Лондейла, - пожала плечами Джейн. - А я - творческая богема Лондейла. Он повернулся к нам и, со скрипом придвинув стул, присел на край. Я надавила на очки и внимательно вгляделась в его лицо. У него опухли веки, глаза покраснели, а под глазами легли темные тени. На одной щеке – раздражение от бритвы. Он был бледен и, кажется, еще больше похудел с нашей последней встречи. Передо мной был самый бесполезный, самый бессмысленный и самый похмельный член лондейльского общества. Пока он не произнес этого вслух, я даже не замечала, как глупо звучит «интеллектуальная элита Лондейла». - Вы оба путаете Лондейл с Лондоном, - выдавила я. - Скажите это вашему дружку Тому, - выдохнул Трент, прикрыв глаза. Джейн почти вспылила. - Да что с тобой? - Мне нехорошо. Он сполз со стула и направился к выходу. Проходя мимо меня, он опустил руку мне на плечо и пробормотал какие-то извинения или типа того, хотя у меня сложилось впечатление, что они предназначались не мне, а голосам в его голове. Я не сводила глаз с Джейн, и видела, как та впала в глубокую задумчивость, а потом вышла из нее. - Гхм. - Да? - Странно. - Что именно? Джейн почесала бровь. - Все, что он тут нес, прозвучало как ревность. Я одернула рукава. - Ну, что он больше не авторитет. И уж точно не интеллектуальная элита. И все такое. Я отхлебнула чаю. - Или типа того. Я подняла глаза на Джейн – она пожала плечами. Видимо, мне теперь до самого вечера полагалось мечтать о том, что Трент ревнует меня, несмотря ни на что, и недолюбливает Тома не только за то, что тот превосходит его во всем, но и за то, что у меня с ним что-то вроде любви. Только эти хитросплетения слишком сложны для моих мозгов. Чего уж говорить о мозгах Трента. Хотя мне приятно, потому что Джейн старается.