Запретный

      Еще не открывая глаз, на границе сна и бодрствования, Вейдер чувствовал вокруг себя теплый запах ванили и корицы, исходящий от сына. Он глубоко вдохнул этот аромат, наслаждаясь им.       Люк всем телом прижимался к боку Темного Лорда. Щека сына покоилась на обнаженной груди Вейдера, и шелковистые волосы мальчика приятно щекотали кожу. Вейдер, прислушавшись к Силе, нашел в ней присутствие Люка и обнял своего ребенка, наслаждаясь той легкостью, с которой Люк принял его ментальные объятья.       Люк глубоко спал. Его присутствие в Силе было таким, будто он участвовал в серьезной битве. Вейдер нахмурился. Что-то на краю сознания беспокоило его... что-то об огне, пожаре, бластерной винтовке, направленной на Люка и... Ему никак не удавалось сконцентрироваться: как только он пытался поймать ускользающие образы воспоминаний, они будто рассыпались.       Вейдер огляделся. Они оба лежали на кровати. «Исполнитель. Мы на Исполнителе, в каюте, предназначенной для Люка...» Двигатели флагманского суперразрушителя работали практически бесшумно, но Вейдер всегда улавливал их малейшую вибрацию. Он неизменно чувствовал эти колебания и мог с уверенностью сказать, в порядке ли корабль или существуют какие-то неполадки. Техники привыкли к тому, что Темный Лорд сообщал им о проблемах до того, как они возникали. Сейчас Вейдер знал: его корабль в прекрасном состоянии и все еще находится на орбите Черного Сердца.       Мысли о планете вызвали странную, еще неосознанную тревогу. Вейдер беспокойно заворочался и замер, когда шелк простыней скользнул по обнаженной коже бедер, коленей, икр. Прохлада струящейся ткани на коже... Он чувствовал малейшие нюансы гладкости и температуры гораздо лучше, чем датчики протезов. Его ноги были легче и... короче. Они были из плоти.       Вейдер распахнул глаза в изумлении от своих восстановленных конечностей. Со стула у его постели поднялся Квай-Гон. На Джинне была джедайская туника Вейдера. Он сохранил лишь один комплект — тот, что был надет на нем в день, когда Падме рассказала о своей беременности. Вейдер почувствовал удивление — он не испытывал гнева или недовольства тем, что Квай-Гон воспользовался его вещами. В конце концов, было глупо считать, что мастер Джинн будет разгуливать по «Исполнителю» в одном плаще. И в самом деле, темно-коричневые джедайские одежды великолепно и очень правильно смотрелись на высоком и широкоплечем Квай-Гоне.       Мастер-джедай проследил его взгляд, и Вейдер понял, что тот вот-вот начнет извиняться за самоуправство. Темный Лорд остановил его коротким взмахом руки. Вместо слов Квай-Гон нежно положил ладонь на лоб Вейдера, будто проверяя, нет ли лихорадки. Вейдер погрузился в удовольствие от тактильного ощущения прохладной сильной ладони, но уже через мгновение взяв себя в руки, отвернулся. Квай-Гон, казалось, не был разочарован тем, что Вейдер отверг более длительный контакт. Он... понимал.       Вейдер коснулся их учебной связи, и Сила подтвердила его ощущения. Мастер-джедай испытывал к нему самые глубокие и теплые эмоции. Пожалуй, можно было бы назвать это отцовской любовью... наиболее близкое, но не совсем точное название. Огромное чувство ответственности, любви и скорби за него. Вейдер закрыл учебную связь, не желая знать большего. Возможно, сейчас был не самый подходящий момент, чтобы раскрываться перед этим человеком.       Джинн пододвинул от стола кресло и опустился в него, откидываясь на спинку.       — Рад, что ты проснулся, Энакин.       — Который час? — прохрипел Вейдер.       Квай-Гон поднес к его губам стакан с соломинкой. Вейдер сделал несколько больших глотков холодной воды, и сухость в горле ослабла. Он расслабленно откинулся на подушку. Люк был так измучен, что, несмотря на голоса и движения Вейдера, он лишь слегка пошевелился, теснее прижимаясь к отцу. Темный Лорд властно и в то же время бережно провел ладонью по спине сына.       На мальчике была надета лишь тонкая пижама, а на самом Вейдере — легкие шорты. Темный Лорд поймал себя на мысли, что ему бы хотелось ощутить обнаженное тело Люка и насладиться восхитительной мягкостью кожи сына. Дрожь желания пробежала по позвоночнику, кожа покрылась мурашками. Он поправил покрывающее их одеяло, борясь с искушением продолжить гладить Люка, наплевав на присутствие Квай-Гона. В этот момент его взгляд остановился на собственной правой руке. Бледная кожа контрастировала с черным шелком покрывала.       Он снова был целым.       Последний раз он был таким в девятнадцать лет, до битвы с Дартом Тиранусом, в которой он потерял руку. Вейдер чувствовал, как мидихлорианы движутся по его телу вместе с кровотоком, умножаясь в восстановленных тканях. Будто он совершил путешествие во времени, вернувшись в прошлое, когда еще не были приняты неправильные, катастрофические решения. Возможно, это и есть его второй шанс? Не отвергать Тьму, но и не поддаваться ей, а управлять самому? К нему снова вернулось смутное ощущение, что произошло нечто важное... «Не справился, не смог контролировать...» — гудело в голове. Квай-Гон снова заговорил и отвлек его от попыток сосредоточиться, чему Вейдер искренне обрадовался.       — Сейчас четырнадцать ноль-ноль, но... Думаю, тебе будет интересно, какой сегодня день.       Вейдер закрыл глаза. Его чувства не обманули его: произошло действительно что-то значительное и, возможно, страшное.       — Сколько дней я был без сознания?       — Два.       Вейдер вцепился в одеяло. Он был без сознания двое суток! Как? Почему? Что произошло, в конце концов? Что так измучило Люка, и почему его не было рядом, чтобы помочь сыну?       — Люк... Почему он так устал?       — Он использовал только свою энергию, чтобы восстановить твое тело. Он отказался от помощи, хотя многие были готовы ее предоставить, — объяснил Квай-Гон.       — Вы хотите сказать, что лично вы были готовы помочь?       Вейдер знал, что мастер-джедай обязательно предложил бы помощь, не задумываясь, такова была природа его личности, однако он с трудом мог представить, кто еще мог предложить свою энергию Люку. Члены экипажа «Исполнителя» боялись и уважали Темного Лорда, однако суеверный страх перед «колдовством» был слишком силен, а способности Люка выглядели как магия для нечувствительных к Силе людей. С другой стороны, всегда были те, кто готов был сделать что угодно, вплоть до унижения, чтобы получить благосклонность Вейдера.       — Штурмовики, которые помогли нам спастись на планете. Все они были готовы отдать свою энергию.       — А, это все объясняет. Они поклоняются моему сыну и сделают для него все.       Вейдер был рад, что среди желающих помочь не оказалось какого-нибудь подхалима типа капитана Тереллиана, который мог предложить свою энергию Люку так, как неоднократно предлагал Вейдеру свое тело. Казалось, этот человек загрязнял воздух. Если бы его отец не был фаворитом Палпатина, Вейдер давно и с удовольствием придушил бы его.       — Мой экипаж... что они знают о моем состоянии?       — Полагаю, Дэймон Транс — кажется, так зовут этого молодого человека — подробно изложил адмиралу Пиетту все, чему стал свидетелем на планете.       При упоминании имени Транса Вейдер напрягся. «Уверен, он сделал это с огромным удовольствием. И наверняка флиртовал с Люком, пока я был без сознания».       — Кроме того, я держал адмирала в курсе твоего состояния, — Квай-Гон расправил на коленях складки туники. — Он хотел немедленно взять курс на Корусант, чтобы доставить тебя в лучшие медицинские учреждения, но я убедил его не делать этого, объяснив, что это — дело Силы, и должно быть разрешено между Люком и тобой.       — Палпатин на Корусанте.       При упоминании Палпатина Квай-Гон скривился.       — Он был моей основной причиной убедить Пиетта воздержаться от визита в Центр Империи.       — Я уверен, что теперь он знает об изменениях в моем состоянии. Похоже, его заинтересует происходящее и он... примет меры.       Вейдер надеялся еще какое-то время сохранить последние события в тайне от Палпатина, но многое изменилось и слишком много времени прошло, а шпиона так и не нашли. Темный Лорд не мог понять, почему Палпатин не приказал Пиетту немедленно следовать на Корусант. Возможно, Квай-Гон применил Силу для убеждения адмирала?       — Палпатин нападет на тебя, как только узнает о твоем исцелении и о твоих новых способностях? — поинтересовался Квай-Гон.       — Несомненно. В данный момент я представляю для него наибольшую угрозу: последнее время он изрядно меня раздражал.       Вейдер нахмурился. Он пришел к выводу, что Палпатин, вероятно, планировал его падение с момента их знакомства, когда ему было всего девять лет. Он понял, что Палпатин сделал из него своего ученика не для того, чтобы помочь обрести власть, а для того, чтобы держать под контролем, гарантируя, что Вейдер никогда не достигнет своего истинного потенциала. Было горько осознавать, что человек, которого он считал своим наставником, почти отцом, на самом деле был виновником его неудач или, по крайней мере, их провокатором. Единственным положительным моментом в его связи с Палпатином было то, что Вейдер отдал себя Темной Стороне Силы, однако этого было мало по сравнению с тем, чего он лишился. Например, детства Люка.       Вейдер продолжил:       — Как и Оби-Ван, он пытался столкнуть нас с Люком. И еще он начал обучение нового ученика — резерв на случай неудачи. Молодая женщина по имени Мара Джейд.       — У тебя есть какие-то планы относительно него? — спросил Квай-Гон.       — О да, определенно есть, — Вейдер хищно усмехнулся и подумал: «Смотреть, как он горит и кричит, смотреть на это долго-долго. Возможно, заковать его в костюм, в какой он заковал меня. Сделать его беспомощным инвалидом, борющимся за каждый вдох, а потом... убить его. Достойный конец для императора!»       Он не собирается озвучивать свои планы, и воцарилось молчание. Вейдер тем временем сосредоточился на ощупывании Люка: он закинул ногу на сына и провел вверх, так что их бедра соприкасались. Люк во сне довольно заворчал. Так странно — теперь он мог сделать это: почувствовать мягкость пижамных штанов Люка внутренней поверхностью бедер и икр, еле ощутимое натяжение волосков на коже от контакта с тканью, не бояться повредить сыну неуклюжими протезами. «Насколько легче будет бегать, сражаться или... заниматься любовью? Как давно я не знал свободы....»       — Энакин, ты помнишь, что случилось на планете? — подозрительно мягко спросил Квай-Гон.       — Нас захватили повстанцы. Потом мы сбежали, а потом... — Вейдер пожал плечами, словно пытаясь жестом отогнать поднимающееся в душе беспокойство. — Что случилось?       — Ты использовал свои новые способности, чтобы направить огонь против повстанцев. И ты, видимо, каким-то образом пострадал сам.       И Вейдер, наконец, вспомнил: стена огня и песня Темной стороны, которая звучала внутри него, управляя сознанием, сметая волю, словно страшное цунами, заставляя уничтожать все живое. «Это могло убить всех. Люк мог оказаться в огне. Но этого не случилось... Сейчас он рядом со мной и в безопасности». Вейдер прижал мальчика к себе. Ощущение в Силе предупредило его, что Квай-Гон что-то недоговаривал. Возможно, чтобы оградить его, а возможно, с какой-то темной целью. В любом случае, Вейдера не устраивал такой расклад.       — Квай-Гон, скажите, что у вас на уме.       — Я сказал всё, что знаю.       Вейдер продолжал сверлить джедая тяжелым взглядом, и Квай-Гон вздохнул, печально улыбаясь.       — Я только что пришел из небытия. Вот и все. Я почти ничего не знаю, лишь о многом догадываюсь.       — Я хочу знать, что известно мертвым. Или, по крайней мере, что им может быть известно.       — Мертвые, — задумчиво произнес Квай-Гон, — знают не намного больше, чем живые. Почти столько же.       — Но почему? Всегда считалось, будто после смерти доступны бесконечные знания и мудрость.       Квай-Гон пожал плечами.       — Не знаю. Многие из умерших считают, что с тех пор, как Вселенная вышла из равновесия, духи потеряли возможность подняться на более высокий уровень существования или возродиться здесь, чтобы узнать больше. Но точно никто этого не знает.       — Духи имеют большую перспективу, чем мы, живые?       — Представь, что человек поднимается в гору и находится на полпути. Он видит больше, чем человек у подножия горы, однако не все, что можно увидеть с вершины. И, кроме того, понимание не всегда зависит от величины обзора.       — Тогда скажите мне, что вы видели из вашей высшей точки зрения, — сказал Вейдер, с трудом подавляя раздражение на столь типичную для джедаев запутанность изложения. — Там, на планете, вы говорили мне о голосе.       Он почувствовал, как что-то снова скребется в голове: Темная сторона начала напевать свою смертельную мелодию. Вейдер заблокировал её усилием воли.       — Полагаю, Темная сторона стремится контролировать тебя.       — И вы считаете, что это отличается от обычного пользования Силой? — внутри шевельнулось беспокойство. Вейдер понимал, на что намекает Квай-Гон, однако он хотел, чтобы джедай выразил мысль словами. Он не желал никаких недоразумений и недоговорок.       — Тогда как Сила обычно предлагает нам возможности, твои новые способности больше похожи на подавляющие волю команды.       Плечи Вейдера напряглись.       — Вы хотите сказать, что так происходит, потому что я слабее других?       — Да нет же! О Сила, почему тебя до сих пор так беспокоит вопрос собственной мощи? После всего... — Квай-Гон поднялся с кресла и начал нервно мерить шагами каюту. Его движения были по-прежнему изящны, однако излишняя порывистость с головой выдавала охватившую джедая тревогу. — Наоборот, из-за твоего ума, твоей воли Темная сторона знает, что предлагать тебе что-то трудно. Особенно после того, что случилось на Мустафаре, маловероятно, что ты добровольно слепо последуешь за ней.       Вейдер нахмурился. Разумеется, Квай-Гон знал обо всех его промахах.       — Я просчитался. Погорячился. Темная сторона... — Вейдер замолчал, увидев, как Квай-Гон почти насмешливо изогнул бровь.       — Думаешь, что в этом не было воли Темной стороны? Огромная радость для нее — уничтожать тех, кто стремится использовать свою власть.       — Откуда вы это знаете?       Тень печали мелькнула на лице Квай-Гона. Он задумчиво поправил рассыпавшиеся по плечам волосы и произнес:       — Я просто знаю.       Вейдер некоторое время молчал, а потом все же решился спросить:       — Может, вы знаете, что Тьма хочет от меня сейчас?       — То же, что и всегда. Смерти. Разрушений. Превратить Вселенную в пустыню. Это — ее сущность. А благодаря твоей удивительной способности быть проводником Тьмы... это может привести к большему хаосу, чем когда-либо прежде знала Вселенная.       — Вы говорили что-то подобное на планете, — Вейдер вспомнил о своем видении с бескрайними песками под ночным небом, которое прорвало даже пустоту в Силе, вызванную присутствием йсаламири.       — Я пришел к пониманию... или, по крайней мере, к вере, что Сила находится в состоянии постоянной борьбы между созиданием жизни и уничтожением ее. Это и есть баланс между двумя противоположными потребностями и стремлениями Вселенной. Этого баланса не было долгое время.       — И вы считаете, что мы с Люком восстановим этот баланс?       — Да. Ты один из, Энакин. Один из избранных, если говорить точнее. Я всегда об этом знал.       — Но чего боится Оби-Ван? Равновесия? Нашей с Люком роли в его создании? Чего он так боится? Или в нем говорит лишь ненависть ко мне?       Квай-Гон, казалось, долго подыскивал подходящее слово. Спустя несколько долгих мгновений, он проговорил:       — Баланс не указывает на господство Света.       Вейдер задумался, разглаживая ладонью простыни.       — Вы правы. Баланс будет означать равенство сил Света и Тьмы. Джедаи и ситхи будут сосуществовать в некоторой гармонии, — Вейдер насмешливо фыркнул и тут же понял, что его союз с Люком и Квай-Гоном был именно таким.       — Миссия джедаев на протяжении более двух тысяч лет заключалась в искоренении Темной стороны. Они активно стремились остановить чувствительных к Силе от выбора Тьмы. Но если то, что мы сейчас сказали, верно, то истинная миссия джедаев... и ситхов будет означать поддержание равного числа сторонников как Света, так и Тьмы. Равные возможности для адептов разных сторон Силы.       — Не только один ситх-мастер и ситх-ученик, а целый орден, как у джедаев? Хм, в таком случае мне понятно беспокойство Оби-Вана, — Вейдер не смог скрыть усмешку. — Я и сам бы не хотел существовать с множеством Палпатинов вокруг.       — Тоже верно. Тем не менее, я считаю, что когда Сила обретет баланс, начнут происходить удивительные вещи, которые пойдут на пользу и ситхам, и джедаям в равной степени. И такой баланс необходим как живым, так и мертвым.       — Возможная польза превышает риски?       — Да.       — Но Оби-Ван так не считает, — Вейдер снова задумался.       — Здесь существует проблема недостатка информации о чем-то совершенно новом. Это и пугает Оби-Вана. Он всегда был консервативен, желал, чтобы все оставалось привычным. Когда он был моим падаваном, мы постоянно спорили за любое, даже малейшее изменение, — Квай-Гон нервно скрестил руки, словно вспоминая былые споры с падаваном Кеноби.       Вейдер хмыкнул, выражая согласие.       — Да, он часто говорил об этом. Говорил, что будет учить меня тому, что формировалось много сотен лет. Казалось, что давность того или иного знания имела для него решающее значение.       — Меня ничуть это не удивляет.       — Но все естественно меняется. Ради развития... ради прогресса. Вот почему оказалось так легко... — Вейдер не стал заканчивать свою мысль — о том, что консерватизм и отсутствие гибкости у джедаев привели их к легкому уничтожению. Похоже, Квай-Гон и так его понял.       Мастер-джедай провел ладонью по волосам и собрал их на затылке, стянув шнурком, чтобы пряди не падали на лицо.       — Оби-Ван хотел вернуть все к тому, каким оно было до... изменения. Он пытался организовать будущее так, чтобы воссоздать в нем утопическое прошлое по своему выбору. Но когда вы с Люком встретились... это оказалось совершенно не так, как он хотел, не так, как он видел и планировал.       Люк беспокойно завозился, возможно, из-за плохого сна или подсознательно чувствуя напряжение в комнате. Вейдер ласково погладил сына по волосам и зашептал на ухо бессмысленные нежные слова любви. Мальчик расслабленно откинулся на подушки и сонно вздохнул. Его дыхание снова выровнялось.       Не глядя на Квай-Гона, Вейдер спросил:       — Вы знаете, что между мной и Люком?       — Что вы любовники, кроме того, что отец и сын? Да, знаю. Оби-Ван был непреклонен, используя этот факт как доказательство, что вы оба не годитесь для столь важных ролей в восстановлении баланса Силы, — лицо Квай-Гона оставалось непроницаемым. — Он сказал, что это демонстрирует, насколько ты испорчен, раз можешь спать с собственным сыном, а также показывает зависимость Люка от тебя.       — Но вы с ним не согласны. Почему? — Вейдер прищурился.       — Я думаю, что все наоборот.       Вейдер фыркнул.       — Весьма... смелое заявление. Почему я вам не верю?       — Думаешь, я говорю так, чтобы ввести тебя в заблуждение? Успокоить твои страхи, втереться в доверие, подобраться к тебе?       — Мне трудно поверить, что вы смирились... Нет, это не то слово... Что вы могли бы понять происходящее между мной и моим сыном.       Вейдер посмотрел на спящего Люка, прислушался к ровному теплому дыханию своего ребенка... Плевать, кто и что думал о них, в любом случае, их чувства были правильными.       — Я не понял бы, если бы ваша связь была оскорбительна. Я не одобрил бы, если бы она причиняла боль кому-то из вас. Но в данном случае... Полагаю, ваши взаимные чувства будут работать на пользу восстановления баланса.       Этого Вейдер точно не ожидал услышать от Квай-Гона.       — Но почему? — внезапно севшим голосом спросил он.       — Вы тесно связаны во всех отношениях. Он твой сын — твоя кровь, и он твой возлюбленный — твое сердце. У тебя достаточно причин, чтобы заботиться о его безопасности и счастье. И это даст тебе силы для борьбы с Тьмой, остановит от погружения вселенной во мрак, — тихо произнес Квай-Гон, глядя на спящего Люка. — Ты не сможешь разрушить его жизнь. Ты будешь стремиться подарить ему счастье.        Вейдер прислушался к ровному сердцебиению Люка. Он действительно любил этого мальчика за пределами разумного. На планете он не сдался полностью голосу Темной стороны лишь из-за страха, что Люк может пострадать. Но настойчивый голос переполнял его, и в итоге он лишился сознания. Произошедшее огорчало и беспокоило Вейдера. Он понимал, что должен упорно трудиться, чтобы достичь полного контроля над своими новыми возможностями и эффективно управлять ими.       — Вы снова удивляете меня, Квай-Гон. Вы, джедай, разве можете одобрять столь сильную привязанность? Разве вы не должны порекомендовать мне долго медитировать, чтобы достичь полного покоя? — Вейдер горько усмехнулся, внезапно почувствовав смертельную усталость.       — Я никогда не был хорошим джедаем, Энакин, — произнес Квай-Гон с невеселой улыбкой. — Ты должен был понять, что я во многом был изгоем в Ордене.       — Люди редко говорят плохо о мертвых. И, разумеется, они не говорили плохого о вас мне или Оби-Вану.       Вейдер почувствовал всплеск счастья в их ментальной связи. Это было правдой — вряд ли кто-то рискнул бы сказать о мастере Джинне плохое в присутствии Скайуокера, по крайней мере, если этот кто-то не желал лишиться зубов. Одной из причин его недоверия к Совету было их искусно завуалированное пренебрежение к Джинну. Но все это было давно и не имело ничего общего с настоящим. Однако в душе Темного Лорда разлилось теплое чувство от удовлетворенности Квай-Гона его давней преданностью.       Глаза Вейдера слипались. Сон неотвратимо манил в свои объятья, и не было никакого желания сопротивляться. Он понимал, что должен переговорить с адмиралом Пиеттом, разобраться со шпионом, допросить задержанных работорговцев, узнать больше от Квай-Гона... Возможно, ему следовало бы переложить хотя бы одну из этих задач на Джинна, начав сотрудничество с джедаями? Он улыбнулся при мысли о своем новом союзнике. Рыцарь-джедай, любимый учитель Оби-Вана... Внутри вспыхнула искра горькой иронии: «Он должен был быть моим учителем, а не праведник Оби-Ван». Эта мысль тоже удивила его — Вейдер искренне считал себя выше подобных сожалений. Ну что ж, самое время воспользоваться умом и силой мастера-джедая.       — Не могли бы вы сделать кое-что для меня, Квай-Гон?       Мастер-джедай подошел ближе.       — Что именно?       — На борту этого корабля есть предатель. Он работает на Палпатина. Я пытался... и не смог его найти.       — Ты хочешь, чтобы я его нашел?       — Да. И когда найдете... просто наблюдайте. Если, конечно, он не будет делать ничего опасного для нас или членов экипажа.       — Я сделаю то, что ты просишь, — прохладная ладонь коснулась лба Вейдера, и Квай-Гон мягко прошептал: — Отдыхай, я позабочусь об этом.       Вейдер попытался стряхнуть ощущение удовлетворения и мира, охватившее его, когда он услышал слова джедая, но его усталое сознание оказалось не в силах бороться с облегчением. Квай-Гон был готов принять на себя часть ответственности, снимая ее с него и Люка. Мастер Джинн был готов защищать их.       Погружаясь в манящую темноту сна, Вейдер краем сознания услышал, как Квай-Гон тихо покинул каюту.