Каждое мгновение.

- Сестрица… - обреченный голос, полный горя и настоящего отчаяния. Так не похоже на нее. Она еле сдерживается, чтобы не заплакать, когда смотрит на свою родную сестру, израненную, больную, которую переполняет глупая гордость. Иван никогда не считал гордость плохой чертой характера, но сейчас она была не настоящая, сотканная чужими пальцами, сотворенная чужими руками. У него самого сердце сжималось в тисках, а старые раны начинали ныть от возобновляющейся боли, чего уж там говорить о его младшей сестре. - Сестрица… - вновь этот голос, который он просто не мог слушать. Неужели это говорит та же самая девушка, которая могла без помощи инструментов запросто выломать дверь его дома лишь ради того, чтобы увидеться? Она ли сейчас, сидя на коленях, плачет? На нее ли так надменно смотрит родная сестра, которая раньше с улыбкой оберегала их, была вместо матери? Иван опускает руку на плечо сестры. Главное, чтобы она не плакала, не проливала больше ненужных слез. Все войны она переносила с гордо поднятой головой, грозно глядя на соперников… почему же сейчас ей так трудно встать и, утерев слезы, гордо посмотреть в глаза сестры? Ему не нравится такая Беларусь, пусть лучше она будет прежней, которую даже он боится. Слишком глупо проливать слезы по этому поводу, но разве Россия был в силах сделать что-нибудь, что утешило бы ее? Все слова, которые он сказал бы сейчас, были бы пустыми и сухими, они не смогли бы смыть всю грусть и тоску. Несмотря на все разногласия, они всегда были втроем. Одна глупость, один приказ босса Украины разрушил узы братства в их славянской семье. - Ты со мной, Наташа? Ты с нами? - холодно спрашивает Оля, протягивая руку сестре. Он не будет препятствовать - если Беларусь решит пойти со старшей сестрой, то он спокойно ее отпустит. Правда, было до ужаса грустно, страшно, что его покинет последний близкий человек, которого, до ближайшего времени, он отвергал. Ну, как говорится, что имеем - не храним. Наташа поднимается с земли, отряхивает от сырой земли испачканное платье. Вновь с ней все та же уверенность, присущая ей. Она быстро подходит к Ивану, что вызывает дикую и неимоверную радость. Всегда ли она будет с ним? Посмотрим. - Сестрица, это не война. Брат ничего тебе не сделал, это глупость… - она смотрит в глаза сестры, стараясь казаться твердой, но губы до сих пор дрожат. Слезы так и норовят крупными хрустальными камешками скользнуть из глаз девушки, по щекам и упасть землю, капнув с аккуратного подбородка. - Хватит! - громко рявкает Украина, хватаясь за раненную руку и дико сверкая глазами. - Я слишком долго зависела от тебя, Россия! Уходи прочь, не хочу видеть тебя! - она уже переходит на крик, обращаясь именно к русскому. Глаза Ивана смотрят с грустью и неким осуждением, он искренне и до конца верил, что Оля еще не разорвала все нити, связывающие их. Это ложь, придуманная им самим реальность, ибо настоящую он не желал принимать. Пора понять, что они уже не те дети, который обнимали друг друга, тем самым согреваясь в холодную зиму. Он разворачивается и уходит, ловя себя на том, что крепко сжимает запястье младшей сестры. Главное теперь - не потерять ее.

***

- Новые санкции. Великолепно, - обреченно вздыхает он, выключая телевизор и потягиваясь в старом синем кресле. Шарф аккуратно сложен на столе, шинель висит на вешалке, чистая и выглаженная, не то, что в ту ночь. До сих пор ему не дают покоя те слова сестры. На его теле было множество шрамов, он перенес множество различных войн, побеждая в них и расширяя свою территорию. Но, почему-то, незабываемая боль от старых ран казалась ему комариным укусом по сравнению с этими режущими сердце словами Украины. Все сказки, которые рассказывал ей Америка, оказались лишь глупостью. Иван лучше других понимал, что все войны, даже политические - жалкая ложь со множеством смертей. Глупые люди убивают по глупости точно таких же людей, охваченные диким желанием, тщеславием, жадностью. Точно так же все и сейчас. Жаждущий расширения границ и ненавидящий Россию американец решил попытаться уничтожить самую большую страну планеты. Сначала развалить, сбить с толку бунтом на Украине, а после, по плану, великая Россия должна была сгнить изнутри. Глупый и юный мальчишка, не знающий всего ужаса войн, сейчас в полной мере осознаёт, какой, все же, идиотской была эта затея. Иван слышит тихие шаги в коридоре и дверь в гостиную аккуратно приоткрывается. Он был уверен, что это Беларусь - младшая сестра с недавних пор стала более чуткой, но все оставалась такой же целеустремленной и, как только удавалось выкроить пару свободных минут, молила брата о свадьбе. Наташа входит в дверь, прикрывая ее за собой и подходя к брату. По привычке, которая была разработана еще в далеком детстве, она садится к нему на колени и обнимает. Им просто не нужны разговоры сейчас, слишком задумчива и уютна атмосфера. - Наташ, - наконец-то нарушает благоговейную тишину Иван. - Ты всегда будешь со мной? - Всегда, братик, - уверенно отвечает девушка, еще крепче прижимаясь к мощной груди русского, как бы желая стать его щитом и отгораживать ото всех напастей. Она ощущает, как холодные губы русского касаются ее темени, и закрывает глаза, наслаждаясь непривычной и одновременно приятной близостью с ним. Поцелуй в волосы означает тоску. Эта странная нежность, которую дарит ей брат, вызвана лишь грустью и его одиночеством. Она понимает, что если оставит его, то он останется совсем один среди вечного холода. Наташа прекрасно осознаёт, что их близость продлится лишь до конца этой глупой войны. Но все же она дорожит этими моментами. Каждые минуты, проведенные рядом с братом дороже любых денег, каждое объятие дарит короткое, но незабываемое счастье, каждый его поцелуй - драгоценность. И она ни за что его не оставит.