Мария

      Лавируя между потихоньку расходившимися гостями, Мэри подобралась к подножию лестницы, но наткнулась на кого-то. Подняв глаза, она замерла, вглядываясь в лицо Мэтта Донована.       - Мэри? – удивленно спросил Мэтт, смотря на нее глазами размером с теннисные шарики. Вампирша улыбнулась и перевела взгляд на кисть его правой руки. Нахмурившись, Мэри отыскала взглядом в толпе Эндрю и махнула ему рукой, призывая подойти. Как только молодой человек оказался рядом, Мэри повернулась к нему.       - Эндрю, отвези, пожалуйста, Мэтта в больницу, - доставая из протянутой другом сумочки ключи от машины, проговорила Мэри.       - Мэри, ты что, я и сам могу добраться до больницы, - поспешил заверить ее пострадавший, но она и бровью не повела, возвращая сумочку Эндрю и протягивая ему ключи от машины. Он улыбнулся Мэри и накинул на ее плечи болеро с длинным рукавом на пару тонов темнее платья. Она улыбнулась в ответ и, стянув с рук перчатки, отдала их другу. Окинув Мэтта оценивающим взглядом и удостоверившись в его относительном порядке, поспешила подняться по лестнице, натягивая ткань на плечи, кинув через плечо прощание.       На самой верхней ступени ее нагнал Финн и, предложив руку, провел к отдаленной комнате, скрытой за двойными дверями.       Войдя внутрь, Мэри застыла на пороге в нерешительности. Она не знала ни Эстер, ни то, на что она способна, и это прилично нервировало вампира, привыкшего знать, с кем он имеет дело.       Повернувшись на зов сына, Эстер столкнулась взглядом с застывшей Мэри и сказала ей подойти ближе. Мэри выполнила просьбу, проводив Финна обеспокоенным взглядом, и оказалась возле невысокого дубового столика, от которого шел терпкий запах полыни. «Не хотите быть подслушанной», - усмехнулась в мыслях Мэри и подняла взор на Древнюю ведьму.       - Ты, верно, уже смогла познакомиться со всеми моим детьми, - так приветствовала ведьма Мэри, окидывая ее подозрительным, но вполне дружелюбным взглядом.       - За исключением вашей дочери, - ответствовала Мэри, избегая взгляда ведьмы. Когда за Финном закрылась дверь, она стала совсем напуганной, что злило ее, ведь Катерина учила ее ни при каких обстоятельствах не показывать своего страха. Эстер только кивнула в знак понимания и повернулась обратно к столу.       - Ты знаешь, что вампиры богопротивны и им не место в этом мире, - начала ведьма, переливая шампанское из резного бокала в кубок, – Чтобы уничтожить их, мне понадобится кровь потомка рода Генри, вампира, обращенного мной в одно время с моими детьми, – с этими словами она вытащила клинок и подошла к Мэри чуть ближе.       - Вы хотите убить своих детей?! – воскликнула вампирша, попятившись прочь от ведьмы.       - Они богопротивны, Мередит, - повторила Эстер и кивнула. В ту же секунду Мэри оказалась прижата к груди Финна, а ее рука, зажатая в пальцах Первородного, напротив ведьмы. Она пыталась вырваться, но куда уж там. Ей чуть больше года, а Финну около тысячи лет. Она априори не могла с ним справиться.       Эстер приложила клинок к внутренней стороне ладони Мэри, и Финн сжал ее пальцы и резко дернул на себя. Алые капли оросили блестящий паркет, а Эстер поспешила подставить кубок под льющуюся струей вампирскую кровь. Мэри поморщилась, когда Финн особенно сильно сжал ее ладонь, останавливая кровотечение, и отпустил ее.       Ведьма подошла к столу и вылила теплую жидкость на пергамент, смешивая кровь своего сына с кровью Мередит, которая в нерешительности сделала несколько шагов к столу, наблюдая за тем, как капли ее крови покрывают имена Первородных, связывая их воедино. Мэри не могла допустить этого, поэтому, когда «ветвь» приближалась к имени «Элайджа», она стряхнула необходимую организму субстанцию и разорвала лист.       - Нет! – крикнула Эстер, резко изменившись в лице, в то время как Финн бросился за бегущий в сторону двери Мередит.       Он перехватил ее, когда она уже взялась за ручку, и отбросил назад так, что девушка врезалась в стену, оставив вмятину. Встряхнув головой, вампирша поднялась и кинулась к раскрытому балкону, но опять претерпела неудачу. Финн схватил ее за шею и с силой сжал, приподнимая над полом. Мэри схватилась за его руку и, слегка качнувшись, согнула ногу, резко ударяя коленом в живот вампира. «Большое тебе спасибо, Катерина»! - промелькнула в голове девушки, когда Первородный влетел в стеклянную дверцу балкона, отчего та разлетелась с оглушительным звоном. Порадовавшись своей удаче и хорошей подготовке Катерины, девушка на максимальной скорости покинула комнату, обрадовавшись, что все гости уже разошлись.       Она слетела по ступеням и выбежала на парковку, в надежде осматривая территорию, но ее машины нигде не было. Приложив руки к гудящей от переизбытка событий голове, Мэри начала ходить из стороны в сторону, думая о возможных путях отступления.       - Простите моего брата, у него был плохой день, - оправдывал Деймона Стефан, стоя на крыльце перед семьей Первородных и Еленой.       - Ничего страшного, Стефан, но мой вам совет – идите домой, - с некоторым разочарованием проговорил Элайджа, кинув взгляд на оторопевшую от недавней сцены Елену.       Двойник и вампир кивнули, виновато опустив головы, и, попрощавшись, покинули территорию дома Майклсонов.       - У меня к тебе просьба, Никлаус, - дождавшись, пока брат и сестра покинут их, прихватив бездыханное тело Кола, начал Элайджа, повернувшись к младшему брату. - Держись подальше от Марии, - буквально прошипел Первородный, положив ладонь на плечо брата.       - Перестань, Элайджа. Не время и не место проявлять свою ревность, - в том же тоне ответил Ник, сверля брата негодующим взглядом. Элайджа задохнулся от такой наглости, а Никлаус воспользовался секундным замешательством старшего, скрывшись в здании.       - Держи руку навесу, не пытайся шевелить ею, да и вообще забудь на время о ее существовании.       Развернувшись, Древний быстро нашел взглядом говорившего и его спутника. Эндрю Джонс, кавалер Марии, и Мэтт Донован, человек, которому Кол успел сломать кисть. Элайджа подался вперед и скрылся за ближайшим к парковке деревом.       Мэтт держал руку в одном положении, стараясь не двигать ею, и издавал шипящие звуки, когда Эндрю, закрепляющий кисть Донована белой перчаткой, надавливал слишком сильно.       - Ай, - вскрикнул бармен Мистик-Грилль, когда рука вампира сомкнулась на его кисти, беря руку в захват.       - А теперь, Мэтт Донован, слушай и запоминай, - начал Эндрю, сжимая руку все сильнее. – Мэри итак хватает проблем, поэтому ты строго следуешь указаниям моим, врачей и ее, а также стараешься не попадаться в поле зрения Кола Майклсона. Понятно?       Мэтт согласно кивнул и облегченно выдохнул, когда рука вампира исчезла с его кисти. Он проследил, как Эндрю подходит к серебристому Volvo C70, и проследовал к пассажирскому месту, получив кивок вампира.       Машина плавно исчезла со стоянки, а Элайджа проводил ее удивленным взглядом. Он уже смог сделать вывод о некоторых чертах характера спутника Марии: импульсивный, верный, преданный и любящий. Последнее проявлялось в том, как он держал руку Марии, как говорил с ней и как приглядывал, когда она танцевала с его, Элайджи, братьями.       Мария изменилась. Она стала более замкнутой, нежели в то время, когда они были вместе, более подозрительной, чего стоила одна только реакция на Финна и его поведение относительно их матери Эстер. «Несомненно, кто-то повлиял на нее. Скорее всего, этот кто-то зовется Катериной Петровой», - промелькнуло в голове Первородного.       Прислонившись спиной к стволу дерева, Элайджа предался воспоминаниям о единственной девушке, запавшей глубоко в душу, ставшей маленьким солнышком, греющем его обледенелое тысячелетнее сердце, которое, казалось, забыло значение слова «любовь».       - Первая мировая война (1 августа 1914 – 11 ноября 1918) – один из самых широкомасштабных вооруженных конфликтов в истории человечества.       Поводом к войне послужило Сараевское убийство 28 июня 1914 года австрийского эрцгерцога Франца Фердинанда девятнадцатилетним сербским террористом, студентом из Боснии Гаврилой Принципом, который являлся одним из членов террористической организации «Млада Босна», боровшейся за объединение всех южнославянских народов в одно государство, - расхаживая по комнате, читал Элайджа, держа в руках учебник истории. Заметив, что девушка, сидящая за столом, не слушает его, вглядываясь в экран монитора стоящего перед ней ноутбука, он тяжело вздохнул, покачав головой, и кинул книгу в девушку.       Мария взвизгнула, когда посланная в полет книга ударилась об ее плечо и с грохотом упала на пол. Горящими глазами она уставилась на Элайджу, и тот подумал, что, если бы можно было убить взглядом, он бы уже лежал на полу окончательно мертвым.       - Что ты делаешь?! – прорычала девушка, продолжая в мыслях убивать Древнего всеми известными способами.       Элайджа только усмехнулся столь испепеляющему взгляду, пока в его голове строился план по устранению причины невнимательности юной особы, чье сердце отбивало чечетку при каждом взгляде на Древнего. Это удивляло Элайджу, забывшего, что значит жить в свое удовольствие и радоваться чувствам, которые испытывают к тебе и испытываешь сам.       - Тебе нужно готовиться к вступительным экзаменам, а ты целыми днями сидишь в своем ноутбуке и занимаешься непонятно чем, - с каждым сказанным словом Древний приближался к девушке, поэтому под конец фразы он уже стоял рядом с ней и успел щелкнуть мышкой, что привело Марию в шок и негодование. Она постаралась оттолкнуть его, но это было все равно, что двигать шкаф в одиночку. Поэтому Древнему ничего не помешало увидеть фотографию, которая так привлекла внимание будущей студентки, что заставило девушку покрыться жарким румянцем и отвернуться от Первородного, ведь она не хотела, чтобы он видел ее интерес к совместной фотографии.       На фотографии были запечатлены Элайджа и Мария в первый день их знакомства, то есть, выпускной девушки. Они стояли, обнимая друг друга, но, в отличие от Элайджи, Мария смотрела не в объектив, а на его, Элайджи, профиль. Она стояла с приоткрытым ртом, застывшая в немом шоке, но столь же прекрасная.       Посмотрев на обиженную и залившуюся краской Марию, Элайджа выключил ноутбук и поднял злополучную книгу с пола. Он прекрасно понимал, что не дружба побудила девушку любоваться фотографией. Отойдя от стола, он наблюдал за тем, как Мария пододвигает к себе тетрадь, в которой он успевает заметить записи, один в один совпадающие с его словами, и берет ручку, замирая в готовности продолжать лекцию.       Легкий укол совести оповещает Элайджу о слишком долгой паузе, и он продолжает читать с того места, где остановился.       Так вампир смог узнать об отнюдь недружеских чувствах молодой девушки, с которой он провел чуть больше месяца своей жизни. Она трепетала перед ним, путаясь в словах и теряя нить разговора, но так продолжалось недолго. Вскоре Мария научилась справляться со своими чувствами, и нежная любовь стала менее заметной, по крайней мере, лишь глаза выдавали ее истинное состояние в момент общения с Первородным.       Улыбнувшись воспоминанию, Древний поднял голову и наткнулся взглядом на силуэт Марии, что в каком-то удивительном для вампира страхе металась из стороны в сторону, сжимая пальцами виски и изредка откидывая пряди растрепавшихся волос. Она была чем-то взволнована и периодически поглядывала на подъездную дорожку, разочаровываясь в чьем-то отсутствии и возвращаясь к нервному передвижению. Элайджа нахмурил брови и сделал шаг вперед, когда Мария вдруг сорвалась с места и побежала в самое начало стоянки. Он проследил за ее взглядом и увидел приближающееся Volvo. Она бежала, оглядываясь назад, будто кто-то преследовал ее. Посмотрев в сторону дома, Первородный заметил Финна, что с выражением неприкрытой злобы шел четко по направлению к девушке, также как и она, не замечая Элайджу, скрытого кроной дерева.       Мария в очередной раз оглянулась и, заметив вампира, подобрала подол платья, срываясь на вампирскую скорость. За секунду она оказалась возле затормозившего автомобиля и села на пассажирское место. Машина сорвалась с места и умчала своих пассажиров в ночь.       Элайджа перевел взгляд на оставшегося посреди стоянки Финна, который, склонившись, что-то поднимал с земли. Оказавшись возле брата, Древний протянул руку вперед и забрал тонкую золотую сережку в форме капельки, заботливо укладывая ее во внутренний карман пиджака.       Финн раздраженно проводил это действие взглядом и, встретившись на секунду с карими глазами старшего брата, исчез со стоянки, так и не сказав ни слова. Элайджа только удивленно посмотрел ему вслед, намереваясь отыскать Марию, но эти планы были сломаны Ребеккой, сообщившей о семейном собрании.       Танцевальная зала приветствовала Элайджу тяжелым воздухом, который был пропитан запахами парфюма, что использовали гости празднества, и гробовым молчанием. Он встал рядом с очнувшимся Колом и посмотрел на стоящую в середине мать, подле которой, будто телохранитель, стоял Финн, сверля Элайджу недобрым взглядом. Возле окна, найдя опору в подоконнике, стоял Никлаус, задумчиво вглядываясь в темноту вступившей в свои владения ночи. Не хватало только Ребекки, появившейся секундой позже и расположившейся рядом с Элайджей. Как только все были в сборе, Эстер улыбнулась и заговорила:       - Дети мои, сегодняшний праздник дал мне понять, что вы все разрознены и просто не умеете находиться в обществе друг друга, - фальшивая улыбка Бекки исчезла, Кол напрягся, убирая с лица шутливое выражение, Никлаус вытянулся в струнку, а Элайджа и Финн остались спокойны. Эстер продолжила: - Кол и Ребекка, вы опозорили нашу семью перед жителями города. Я же просила, никаких выходок, – ведьма посмотрела на младших детей с упреком. Кол смотрел в пол, не желая встречаться с глазами матери, а Ребекка, напротив, смотрела прямо в глаза Эстер, показывая свое желание говорить.       – Ребекка?       - Я ни в чем не виновата, мама! Я не собиралась идти против твоих правил, и…       - Эй! – Кол перебил сестру, обиженно посмотрев на нее. – Хочешь сказать, это я виноват?!       - Ну а кто же еще?!       - Хватит! – Элайджа поспешил вмешаться прежде, чем дело дойдет до рукоприкладства. Встав между младшими братом и сестрой, он положил руки им на плечи и слегка сжал. – Мы не будем ругаться и спорить, ведь это не достойно семьи, а мы семья, - смотря в глаза Бекс и Кола, добавил он, видя в их глазах легкую ненависть, но не более. Бекка фыркнула, показывая свое неверие словам старшего брата, и, развернувшись на каблуках, покинула комнату. Спустя секунду Кол последовал ее примеру, отправившись в свои апартаменты. Никлаус был следующим, кто покинул залу. Улыбнувшись уголками губ матери и кивнув, Элайджа тоже пошел в свою спальню, приложив руку к груди, где во внутреннем кармане пиджака покоилась маленькая сережка, еще сохранившая запах волос своей хозяйки.