Мальчик из дома "Алых фонарей"

Иван сел рядом с ним и ухватил Артура за подбородок, приподнимая: - Вставай, давай, - он погладил его по волосам. - Око за око, слышал? А знаешь, что за оскорбление благородных кровей с таких, как ты, ублюдок, шкуру спускают? Артур зажмурился, но не шелохнулся, чувствуя, как сильные пальцы скользят по его подбородку, щеке, губам. - Жаль такую красоту портить... Но тебе стоит чему-то научиться. Брагинский снова рывком поднял его на ноги. - Тебе повезло, что я добрый, был бы вместо меня другой - тебя давно бы на кол посадили. Хотя, кто знает... - сказав это, он грубо оттолкнул Артура в сторону стены. - Держись там покрепче и не смей шелохнуться. Смотри, не разозли меня. Тави прислонился к стене и стиснул зубы. Проклятый аристократ, что же он так издевается, заточил бы его в темницу и ... Свист плети разгонял всё его мысли, оставив одну единственную - нельзя показать слабость. Устоять на ногах... Нельзя поддаваться этой боли, нельзя доставлять ему такого удовольствия. Очередной удар заставил Артура сдавленно всхлипнуть. Иван снова замахнулся и невольно подумал, что если этот странный тави будет продолжать упрямствовать, то будет избит до полусмерти. Но он даже не думал просить пощады! Когда плеть десятый раз ударила по спине Артура, Иван остановился. Ещё недавно бледная кожа сейчас была исполосована красными, где-то кровоточащими следами от плети. Подумав, что синяки останутся надолго, он ткнул рукояткой плети в бок тави. - Думаю, что ты уже усвоил урок. Как только он произнёс это, Артур бессильно рухнул на колени. - Так и будешь молчать? Что-то на тебя не похоже. Утром я чуть не оглох от твоего голоса. Тави даже не поднял голову. - Да скажи ты хоть слово! - Иван пнул его в бок. - Кричи! Проси пощады! На это Артур не ответил, судорожно вздохнув и сильнее прикусив губу. - Молчишь, да? Упрямый? Я и не таких видал! Да что ты о себе возомнил? В этот раз Иван сильно разозлился. Схватив его за шкирку, он рывком поднял на ноги Артура и швырнул на ложе. Мягкие шёлковые простыни коснулись ран на спине тави и обожгли их не хуже ударов самой плети, отчего становилось ещё больнее. Он распахнул глаза и встретился взглядом с глазами своего мучителя. Проклятый, ненавистный, гадкий фиолетовый цвет. Иван посмотрел на парня, который, как сломанная кукла, распластался на широкой кровати. Совсем бледный, губы искусаны до крови, а из широко распахнутых зелёных глазах, в которых виднелась вся боль и страдания, стекали беззвучные слезы. Они смывали сурьму и оставляли за собой чёрный след. Иван усмехнулся и через миг у него в руке заблестел холодный стальной кинжал небольшого размера. Он вскочил с места, как дикий зверь, и навис над Артуром, приставив клинок к его горлу. - Интересно, если я сейчас перережу тебе горло, ты снова будешь молчать? - Убей, - тот наконец нарушил молчание. Голос был надломленным, но полным решимости. Это почувствовал и Иван. - Не многого ли ты просишь? - усмехнулся он, и, не убирая кинжал, грубо впился в его губы. Тави покорно закрыл глаза и отдался на растерзание. Иван нарочно причинял ему боль, кусая измученные губы Артура и ещё больше входя в вкус. Азарт заставить этого упрямого юнца кричать, стонать, просить пощады, не давало ему покоя и, возможно, возбуждало. Он бросил бесполезный кинжал в сторону, и он упал где-то позади с мелодичным звоном. После этого, хозяин принялся кусать и целовать белую шею. Иван получал огромное удовольствие, стоило ему ощутить дрожь тави. Он отстранился от Артура и с нетерпением стал стаскивать с себя одежду, лишь бы почувствовать трепетно дрожащее тело получше. Закончив с этим, он принялся распутывать пояс, который держал полупрозрачные шаровары тави. Артур молчал. Он крепко зажмурил глаза, пытался не обращать внимание на то, что чужие руки блуждают по его телу, и на то, что сейчас его тело ломит от боли. Следы от плети горели, губы слегка кровоточили, а сердце, как испуганная птица, билось в грудной клетке. Понимание того, что сейчас творится с ним, только заставляло его пожалеть о том, что он не умер ещё в детстве. Тем временем Иван вовсю хозяйничал над телом Артура. Он гладил грудь тави, сжимая тёмные соски и покусывая их. Руки скользили вдоль талии, по узким бедрам, до тонких щиколоток, украшенных звенящими браслетами. Снова вверх. От упругих ягодиц до белых плеч, где было выжжено рабское клеймо. Он водил языком по телу, а пальцами касался шеи. Иван целовал ключицу, да так, что на месте оставались красные следы. Артур ещё сильнее сжал губы, чувствуя, как сильные, ловкие пальцы ласкают его член, скользят вдоль него, пытаются вызвать возбуждение. Вскоре он ощутил, как влажные пальцы начали массировать промежность между ягодицами. Артур мысленно стал молиться всем известным и неизвестным богам, чтобы все это поскорее закончилось. Он зашипел, почувствовав, как в него проникает палец хозяина. Было немного дискомфортно, но терпимо. По всему телу горели места укусов и когда Иван задевал их свободной рукой, он испытывал боль ещё отчетливее. Иван гладил Артура, толчком вводя свой палец в тесное отверстие. Горячие мышцы сжимали его со всех сторон, распаляя желание овладеть таким упрямым, но соблазнительным тави. Иван вынул палец, чтобы в этот раз войти в Артура сразу двумя. Тави вздрогнул, делая попытку избавится от них, но хозяин с силой прижал его к в матрасу, не сводя глаз с лица Артура. Он не открывал их и лишь широкие, темные брови сошлись на переносице, создавая глубокую морщинку. Решив, что довольно играть с упрямцем, он вытащил пальцы и устроился поудобнее между широко расставленных ног Артура. Тот попытался свести их вместе, но хозяин не позволил ему это и сжал его ягодицы, чуть-чуть приподняв. Артур всхлипнул, почувствовав, как твёрдый член хозяина упирается в него и скользит, не входя в тесное тело. Иван цыкнул, и, подняв одну ногу Артура, он снова стал входить в него. Он усилил давление и обнаженная головка вошла в тугую промежность, заставив тави коротко шикнуть. Иван резким толчком вошел до половины и тогда Артур вскрикнул и стал метаться под телом хозяина. Руки хватали простыни и сжимали, из глаз вновь брызнули слезы, а крик от распирающей боли заменился болезненным стоном. В голове Артура была только одна мысль: "Как же... это... больно..". По сравнению с этим, все предыдущие пытки были равны материнским ласкам. И ведь нет способа спастись от этого. Умереть и не почувствовать больше ничего..Или потерять сознание. Такое спасительное забвение. Иван же неистово вбивался в тело тави, сжимая его бедра до синяков. Непрекращающиеся стоны Артура ласкали его слух, он был доволен, что наконец этот упрямый юнец не выдержал, сдался. Удовлетворенное самолюбие и дикое наслаждение скорее сделали свое дело. Сдавив Артура в кровать своим телом и войдя в упор, Иван кончил в него. Дыхание становилось прерывистым от переизбытка наслаждений. У Артура не осталось силы пошевелиться, он просто свернулся калачиком, когда хозяин отстранился от него и лег на спину. Зашуршали какие-то ткани и его тело прикрыли плотным покрывалом. Он не обратил на это внимание. Артур ждал, когда хозяин уйдет, но Иван не спешил покинуть комнату, он лежал рядом с ним. Через короткое время его дыхание стало более глубоким и ровным. Артур понял, что он уснул и попытался встать с постели. Тело на это отозвалось невыносимой болью, но тави стиснул зубы, чтобы не застонать, и с опаской поглядел в сторону Ивана. Он и вправду спал. Артур ненавидел и его, и себя. Найти бы тот кинжал, который упал где-то здесь, но чтобы найти его, надо было сначала встать с места, а после искать при тусклом свете тающих свеч. Сил хватило только на то, чтобы спуститься с кровати на пол, покрытый ворсистыми коврами и шкурами диких зверей. Он укутался в простыню, которая валялась возле кровати, и лёг на шкуру леопарда. Артур покрылся холодной дрожью. Через какое-то время он тоже уснул, все ещё вздрагивая и всхлипывая. *** Артур проснулся от сильного толчка в бок. Он испуганно распахнул глаза и ухватился за простыню, в которую был укутан. Над его головой стоял полуодетый Иван. Увидев, как испуганно смотрит на него тави, он с насмешкой сказал: - Очень странно, ты мне напомнил одну женщину... из королевства Сунгер. Артур удивился, услышав название своей родины. - Я хотел взять её в плен, как подарок для Императора, уж дивной красоты она была. С золотыми волосами и глазами-изумрудами. Слишком упрямая была, не прожила и три дня в плену, покончила с собой. Ты похож на её сына. Хотя... он был убит... мной, - он недолго задумался, прикусив указательный палец. - Я отправлю к тебе лекаря. Сказав это, он отвернулся и покинул комнату.