Тандо-гуми

СОРА 1 Не то, чтобы у меня имеется какой-то четкий план действий. Нет. Такого нет. Несмотря на полезную привычку рассчитывать каждый шаг. На протяжении всей жизни я всегда понимал, что, зачем и почему делал. Всегда абсолютно точно знал, чего хотел и почему этого хотел. Если заключал сделку, то знал - она будет однозначно выигрышной. Если знакомился с новыми людьми, то предполагал, что эти связи пригодятся для решения деловых вопросов. Если убивал человека, то понимал - за дело. Если нажирался в хлам, то хотел вытравить угнетающие мысли. Если дрался, то давал выход кипящему адреналину. Если трахал шлюх - тоже самое. Если решил умереть для мира - то потому, что не мог больше ему сопротивляться. Если я решил похитить капризного подростка, то только для того, чтобы разворошить улей Тандо. Если ждал несколько лет, чтобы маленький мальчик вырос в капризного подростка, то лишь для того, чтобы появилась осознанность и страх за собственную жизнь. У детей инстинкт самосохранения крайне недоразвит, поэтому играть с ними не доставляет никакого удовольствия. Мой старый добрый друг. Тандо Масахидэ. У нас много общего: мы оба отреклись от своих семей и предпочли, чтобы нас считали мертвыми. Но в отличие от него я не хочу возвращаться. В прошлом я отнимал у Хидэ любимых людей. Потому что он не уберег того, кого любил я. Невозможно допустить, чтобы еще один - совсем юный, - Тандо остался неоскверненным. Слабое оправдание. Тогда. В ту штормовую ночь на Исигаки. На месте Масахидэ я поступил бы также. Спасал бы того, кого считал настоящим другом, а не его малозначимого любовника. Но невыразимая боль утраты все равно заставляла искать компенсации. Отмщения. И козла отпущения. До сих пор эстафетной палочкой круговой поруки владел Анзай. Но теперь и он сменил знамя воинствующего крестоносца на символ пацифики. Скучно, когда дела семейства Тандо начинают складываться удачно. Без привычного противостояния и нездорового азарта жизнь кажется бессмысленной штукой. 2 Сэйе любопытно, с кем я периодически списываюсь по телефону. Но он не решается спросить. Хотя и без того слишком любопытен. Я делаю заметки. Наблюдаю за тем, как меняется поведение моего маленького гостя. Но Сэйя наверняка полагает - строчу его отцу письма с угрозами и требованиями. Поддерживаю связь с невидимым сообщником. Или пишу жене о том, чтобы не ждала сегодня к ужину. Смешно наблюдать за тем, как он «незаметно» пытается подглядеть. 3 Жгучая кровь Тандо, которая течет в тонких венах Сэйи, манит. Притягивает. Как голодного вампира - к пульсирующей артерии под теплой кожей над хрупкой ключицей. Ничего не могу с собой поделать. К счастью, целомудренный аскетизм не входит в мои планы. Вчера, когда Сэйя, разгоряченный близостью наших тел, безмолвно отдавал себя, я взял его. Целиком без остатка, входя на всю длину члена. Резкими, быстрыми и грубыми толчками. Всю ночь напролет. Пока яйца не начали болезненно ныть от изнеможения. Я взял бы его даже если бы тот ничего не предлагал. Потому, что ни один Тандо не вдохновляет на проявление к нежности и деликатности. Тандо можно только иметь, нагнув на четыре кости и намотав волосы на кулак. У Сэйи они не слишком длинны, но и этого оказалось достаточно, чтобы подкрепить мои убеждения. Сладкие шестнадцать. Действительно. 4 Утром я отношу его в ванную комнату на руках. Сам он идти не в состоянии. Тонкие ноги дрожжат. Анус саднит. И Сэйя не стесняется в выражениях, когда пытается донести до меня всю тяжесть пост-ебабельных последствий, прогрессирующих в его организме. Мне смешно. Он готов разрыдаться. Я использовал смазку. И был, в целом, аккуратен, чтобы не испортить самому себе дальнейшее приятное времяпрепровождение. Но для Сэйи такой марафон оказался тяжек с непривычки. Ничего, привыкнет. Мальчик тоже с хорошим аппетитом. Его не нужно уговаривать: всегда готов вопреки здравому смыслу и физическому состоянию. Беру его самоотверженность под свой контроль. Все-таки, я в ответе за того, кого приручил. Мелкий сучонок... Ласково треплю по волосам. Усаживаю в ванну. Поливаю теплой водой. В утреннем полумраке тело Сэйи кажется еще более хрупким, ломким и бледным, чем есть на самом деле. Волосы будто обагрены спекшейся кровью. На губах - небольшие кровоподтеки от поцелуев, засосов и укусов. Я хотел его съесть. Нет, не так. СОЖРАТЬ. Каждая часть его тела вызывала непреодолимое желание впиться в зубами. Сильно. Максимально сильно. Настолько, чтобы челюсти сомкнулись, прокусив эту невероятную нежную и сочную белизну. Но калечить мальчика в планы не входило - оставалось только вдалбливать в жесткий матрас собственной постели снова и снова. У него синяки на коленках и на бедрах. Там, где я держал его мертвой хваткой, отпечатки ладоней и пальцев налились фиолетово-желтым. На ягодицах припухлости. Наверняка болезненные. Я не жалел его. Не делал скидку на неопытность и возраст. Пусть учится сразу. Быстро. Несмотря на изрядную помятость, Сэйя, все-таки, выглядит счастливым. Странный. Он трясется от холода. Намыливаю кожу гелем для душа с ароматом пряной брусники. Этот запах ему очень подходит. Глажу по плечам, спине, груди, животу. От каждого касания у Сэйи перехватывает дыхание. Он очень чувствительный, но пытается скрыть это. Отворачивается, когда стесняется. Не умеет управлять своими эмоциями. Боится, что я буду смеяться над ним за это. - Все в порядке, - шепчу на ухо, - ты можешь быть собой. - ... - тот зажимается, обхватывает руками плечи и прячет лицо между поджатых к подбородку острых коленок. Улыбаюсь. Хочет, чтобы поуговаривал. Хорошо. Мне не сложно. Это даже забавно. - Сэйя, - проникаю рукой между его неплотно сомкнутых бедер и касаюсь члена. Он вздрагивает от неожиданности, испуга и смущения. Называет меня всякими нехорошими словами. Пытается побороться. Но я крепко держу его за гладко выбритые яйца. - Теперь ты - мой мальчик. И должен выполнять все, что я скажу. Если я говорю тебе быть собой, ты будешь собой. Понял? - терпеливо объясняю очевидные истины. Сэйя нехотя кивает, но я чувствую, что в глубине души ему очень нравятся такие игры. - Иди сюда. Поднимаю его, заставляю встать на коленки ко мне лицом. Намыливаю его член легкими надрачивающими движениями - и он почти сразу начинает твердеть в моем кулаке. Сэйя пошатывается. - Не смей падать, - тихо приказываю. Тот что-то мычит в знак согласия и хватается тонкими пальчиками за борта ванны, чтобы сохранить равновесие. - Молодец. Ты очень послушный. Смываю лишнюю пену прохладной водой. Одной рукой привлекаю Сэйю к себе ближе. Палец второй руки вставляю между его намыленных ягодиц. Сэйя дергается, сдавленно вскрикивает, но не отстраняется. - Хороший мальчик, - растягиваю слова, хвалю за выдержку. - Теперь положи свои руки мне на плечи, - он удивляется, но выполняет все в точности. - Отлично. Можешь держаться за меня. Сэйя ничего не понимает и настороженно наблюдает за выражением моего лица. Я знаю, что он там видит. Пристальный взгляд исподлобья и заботливую полуулыбку сытого хищника, которому хочется только поиграть со своей добычей. - Расслабься, - пропихиваю палец глубже, и чувствую, как тело Сэйи инстинктивно подается навстречу. - Хорошо, - снова хвалю. Медленно двигаю пальцем вперед и назад. Сэйя наконец расслабляется. Ему больше не больно. Ему приятно. Придвигаюсь ближе и касаюсь губами его напряженного члена. И тут Сэйя в ужасе упирается руками в мои плечи, пытаясь оттолкнуть. Чувствует себя виноватым, боится, что накажу. Тихо смеюсь. Не отпускаю его. И не позволяю отстраниться. Ни на миллиметр. Это не сложно. Сэйя для меня - не сильнее котенка, и я с легкостью могу справиться с любым его сопротивлением. Но предпочитаю использовать слова, а не грубую силу. - Все хорошо, малыш. Все хорошо, - втягиваю его член в рот и замираю, ожидая ответной реакции. Ногти Сэйи впиваются в мои плечи. На какое-то мгновение он перестает дышать. Я не вижу лица, но готов поспорить, что глаза широко распахнуты. Провожу языком по головке, слизываю соленую влагу. Всасываю глубже, упираясь носом в пах, благоухающий ароматом лесных ягод. Ногти впиваются сильнее. Член очень твердый. Подрагивает. Сэйя напряжен до предела. Отвлекаюсь. - Не кончать, пока я не разрешу, - мягко, но непреклонно. - Понял? - я должен убедиться, что правила игры уяснены. Сэйя едва заметно кивает. - Можешь стонать, кричать, плакать. Можешь царапать меня. Можешь направлять, как тебе нравится. Все, что угодно. Но не кончать, - еще раз кивает. - Хорошо. Сэйя в шоке. И мне это нравится. Нравится уничтожать поведенческие стереотипы в его голове. Снова беру в рот. И на этот раз начинаю отсасывать весьма интенсивно. Пальцы второй руки двигаются в такт. Сэйя хорошо усвоил задачу: он полосует меня ногтями, бьет кулаками, цеплялся за волосы, пытаясь отстраниться, вывернуться; матерится как шпана из подворотни, стонет, сгибается пополам, доставая кошачьими коготками до моей поясницы, затем хнычет и даже умоляет остановиться, потому что «больше не может». - Хватит!.. Сора... Пожалуйста... Я сейчас умру!... Твою мать... Я издеваюсь над ним минут десять. Учитывая, что Сэйя был готов кончить сразу, как только я прикоснулся к нему, то это целая вечность адских мук. Но мне нравится слушать его голос, звучащий в таком широком эмоциональном диапазоне. Нравится ощущать свою полную безграничную власть над первобытными инстинктами избалованного маленького принца. Сэйя действительно на пределе, но держится очень хорошо. Однако я не играю по собственным правилам. И ускоряю темп. Заглатываю глубже. Пальцем нащупываю маленькую горошину простаты и глажу ее нежными, но уверенными движениями. При таких условиях у Сэйи нет против меня никаких шансов. Коленки скрипят о скользкую поверхность ванной. Он пытается контролировать свое тело, которое больше не подчиняется ему. Теплая вязкая жидкость растекается по моему горлу. Проглатываю. Отпускаю. - Сора... Прости меня... - Сэйя обессилено валится на дно ванны, закрывает лицо побелевшими от напряжения ладошками и тихо плачет. Эмоции. Такие прекрасные и чистые. - Я не смог сдержаться... Прости... - голос затихает. Он отворачивается, группируется в клубок, демонстрируя выпирающие кости таза и остроконечный рельеф позвоночника. Ему стыдно. Ему хорошо. И стыдно за то, что хорошо. Волосы красиво колыхаются в струях воды. Утренний свет, проникающий через небольшое окно, делает эту живописно-монохромную сцену очень чувственной и прекрасной. Мне хочется забросать его лепестками роз. Жаль, не запасся. Провожу рукой по плечу Сэйи. Он лежит неподвижно, но я чувствую, как под его кожей все кровяные тельца устремляются к моей ладони и от этого под ней становится очень горячо. Беру душ и поливаю его приятной теплой водой. Глажу. Шепчу ласковые слова. О том, какой он красивый, хороший и страстный. Как импонирует мне его упрямство, стремление сдержать обещание и честность. Бесхитростная откровенность делает этого мальчика невероятно особенным. Даже в семье Тандо. Он верит. Но я не обманываю. Сэйя поднимается, перешагивает через бортик ванны. Решительно толкает меня, заставляя лечь на пол, на большой банный коврик. Стягивает с меня штаны и белье, усаживается верхом. Улыбается с видом хозяина положения. Сэйя знает, что я не прогоню его. Знает, что нравится мне - чувствует. И без лишних прелюдий насаживается на мой член. Кладу руки на его бедра, но необходимости управлять нет. Сэйя сам знает, как лучше. Он двигается будто обольстительный танцор: уверенно и плавно. И мне даже кажется, что это он меня трахает, а не я его. Пусть так. 5 Моя Лолита любит мягкий свитер с «косичкой», теплые махровые гольфы, обнаженные бедра и коленки. Она любит сидеть у камина в большом кресле, завернувшись в большой мягкий плед из шерсти альпаки, пить какао и читать книжки. Моя Лолита любит капризничать, дразнить и убегать, неизменно «прячась» на кровати за баррикадами из подушек и одеяла. Она привлекает внимание всеми доступными способами - и ей все равно, чем ты сейчас занят. Моя Лолита больше не просит вернуть телефон. Не стремится сбежать и не хочет домой. Она больше не боится находиться здесь, в моем доме, затерянном высоко в горах. Она пишет украдкой стихи и медленно декламирует их, когда в очередной раз бесцеремонно усаживается на мой член и отправляется на нем в долгое томное плавание. Моя Лолита - самое прекрасное создание, которое я когда-либо встречал в своей жизни. Она заставляет испытывать суеверный ужас от предвкушения того момента, когда эта иллюзия исчезнет, и делает моложе на целую жизнь, которую я готов прожить заново. 6 Мы ходим гулять в лес. Но я не отпускаю Сэйю одного, потому что он совершенно не ориентируется на местности. Я объяснил ему, что если он заблудится, то скорее всего умрет голодной смертью. Или от полученных травм. Здесь попадаются крутые склоны и обрывы, которые легко не заметить за густо растущими деревьями. Ближайший населенный пункт располагается в сотне километров отсюда - помощи ждать будет неоткуда. Мы забираемся на скалистый выступ встречать рассвет. Вылезаем на крышу, чтобы посмотреть на сияющие звезды. Спускаемся к роднику, чтобы набрать питьевой воды. Я отдаю Сэйе свой фотоаппарат, чтобы он фотографировал животных и птиц. Но сколько бы время ни останавливалось для нас, неизбежно приходится возвращаться к реальности. Сэйя - несовершеннолетний. И я не смогу прятать его вечно, если не хочу вырастить себе Маугли. 7 Зачем я похитил Сэйю Тандо на самом деле? Чтобы вернуть себя к жизни.