Тандо-гуми

ТАМУРАМАРО Не смотря на всю свою рассудительность и упорное методичное стремление к цели, Анзай все равно оставался для меня загадкой. Этакой головоломкой из тысячи частей, которые, как не верти, упрямо не хотят совпадать своими выемками и разъемами, и только путем долгого терпеливого наблюдения и интровертированного спокойствия можно добиться минимального успеха - вычленить закономерность... Я терпением и спокойствием не отличался, поэтому был поражен всякий раз, когда такой очевидный и предсказуемый во многих вещах Анзай вдруг совершал нечто настолько выбивающееся из привычной последовательности действий, что лишал меня воли к сопротивлению. Вот и сейчас... Телефонный звонок отдается вибрацией в моей ладони. Я давно не использую звук. Он только раздражает, заставляя вздрагивать всякий раз, когда кому-то приходит в голову идея побеспокоить меня. Я смотрю на экран, номер мне знаком, знаком настолько, что мне кажется - он течет в моей крови и выгравирован в тайниках памяти - не стереть, как ни старайся. Это номер Анзая. Номер, в котором каждая цифра несет для меня свой сакральный смысл. Номер, который я столько раз не решался набрать и с таким замиранием в сердце ожидал увидеть белой вязью на черном фоне. - Я слушаю... - отвечаю на звонок дрожащими пальцами. Истерика спиралью разворачивается внутри. Я чувствую ее леденящие объятья, скользкими змеями вдоль лодыжек и вверх... ползут-ползут, проникая под кожу... мурашками вдоль лопаток, першением в горле, ножом по спине... - Здравствуй, Тамурамаро, - приятно-теплый тембр позволяет мне не опасаться. Анзай находится явно в хорошем расположении духа. С чего бы? А впрочем - почему нет. Для него все складывается как нельзя удачно. Слияние Накагами-кай и Тандо-гуми не за горами, моя бывшая жена скоро станет его женщиной, он получит все, обобрав меня до нитки, морально уничтожив, втоптав в грязь... Хаа... - Чего тебе? - не утруждаю себя показной приветливостью и ложью улыбок. - Зачем так грубо? - Анзай усмехается, продолжая свою игру. - Поужинаешь со мной? - Вот еще, - его предложение кажется мне отвратительным оскорблением. К чему плясать на могиле поверженного любовника, а теперь врага? К чему так низко падать, мой дорогой? Мне хочется сказать что-нибудь язвительно-колкое, но я молчу. Не желая уподобляться ему. Я не прощаю предателей. - Мне надо поговорить с тобой, - Анзай как будто не замечает отказа, чем выводит меня из себя еще больше. - Так говори, что тебе мешает, - отвечаю я ледяным тоном. Как же трудно сохранять контроль над собственной болью и отчаяньем. Как хочется побежать на встречу с ним, вцепиться в него ногтями, заглянуть в глаза, потребовать объяснений, заставить передумать... Невыкричанные вопросы прорастают во мне шипами. Я держусь рукой за спинку стула. Дерево теплеет под пальцами. Почему даже дерево становится горячее, но твое сердце нет?.. *** Мы сидим за столиком и смотрим друг другу в глаза, окружающий мир перестает существовать, когда наши взгляды встречаются. Словно замыкая собой купол над головами, скрывая от чужих голосов, запахов, слов, движений... Только ты и я. Протягиваешь ладонь и берешь меня за руку. Твои прикосновения - жидкая лава, расплавленная ртуть. Свободной рукой я держу сигарету. Пепел тлеет на краешке, превращаясь в серый столбик золы. Обычно я не курю. Но сейчас нервы натянуты как канаты, как провода с током в двести двадцать. Насыщенный запах вишни наполняет воздух вокруг. Дым вьется ленточкой вверх. Но ты все еще держишь мою ладонь и смотришь в глаза. Что ты хочешь сказать и чего не говоришь? Я думал, что приду и влеплю тебе смачную пощечину, а потом плюну в лицо, потому что ты сволочь и подонок, и я не хочу ничего больше знать про тебя и Дзю. Но...вот я здесь, терпеливо жду, когда ты сломаешь меня окончательно. Я еще не знаю, что ты приготовил для меня приятную новость. И тем удивительнее будет услышать ее. ЮТАКА Когда свет в окне превращается в боль, которая режет кожу и мышцы, словно нож подтаявшее масло. Когда свет в огне прогревает воздух до жара, что плавит легкие точно горячий язык капельку мороженого на губах... Когда свет в окне горит оранжевым пламенем будто праздничный фейерверк... Я смыкаю веки и представляю себе лицо твоего отца… Око за око, Анзай. Я не прощаю. Не отпускаю грехов. Не забываю. Время не заглушает страдания, не притупляет скорбь, не наполняет жизнью. Я ждал долго. Очень долго. Десять бесконечных лет. Минутка за минуткой сочились они сквозь мое тело, опутывая пока еще невесомой паутинкой морщин, выливаясь мириадами слез, вырываясь вихрем беззвучных стонов. Но ничего не изменилось. Не притупилось чувство абсолютной пустоты в моем сердце. Одиночество словно призрак сочувственно укрывает мои плечи вуалью воспоминаний... Ты отнял у меня возможность быть живым. Я всего лишь фантом себя прошлого. Ты. Забрал. У меня. Самое дорогое. Ни у кого нет прямых доказательств твоей вины, иначе бы я уже давно, не раздумывая ни секунды, передал тебя в руки полиции. Хитрый и изворотливый. Это ты. Всегда был таким. Скрытным. Расчетливым. Себе на уме. Ты все продумал. Все предусмотрел. Не оставил следов. Даже намека. Но я-то знаю, что это был ты. Я ощущал в тебе фальшь, в каждом сказанном на похоронах слове, в каждом взгляде, брошенном на гроб, в каждом жесте. Только ложь. Но скованный невыносимой утратой, я не мог ничего предпринять. Меня словно парализовало. На десять лет. Но больше нет причин ждать и надеяться, что станет легче. Колесо фортуны теперь в моих руках. И я причиню тебе то же, что причинил мне ты. Ты распробуешь эту муку на вкус. О, поверь, ты насладишься ей сполна. Из года в год ты будешь проживать эти мгновения снова и снова, когда потеряешь единственное ценное, что у тебя есть. Я долго раздумывал, кого выбрать мишенью - твоего сына или моего племянника. Кто из них дороже и ближе тебе? Без кого ты не сможешь больше быть тем, кто ты есть сейчас? Забрав кого из этих двоих, я позволю тебе прочувствовать то, что чувствовал я все это время? Сначала я остановился на Тамурамаро. Ведь из-за него произошло все то, что произошло. Именно он стал той бабочкой, от взмаха крыльев которой все пошло не так, судьба завертела шестеренками, меняя свой ход. Но чем чаще я представлял себе в деталях будущий план, тем более заметной становилась ошибка. Потеряв Таму, ты мог испытать и облегчение. В конце концов его смерть заставила бы страдать не только тебя, но и Дзюон, и не только. Маленький сукин сын внезапно оказался нужен многим. А я не хотел брать на себя роль бога и превращать в кошмар существование тех, кто ко мне не имел никакого отношения. Поэтому участь умереть выпала на долю Хару. Хороший мальчик. Не смотря на некоторый конфликт, который успел случиться между нами, я не держал на него зла. Но ничего не поделаешь. Иногда детям приходится платить за ошибки их родителей. И эта расплата станет для тебя твоим личным чистилищем, Анзай. ТАМУРАМАРО Тревожный звонок раздается точно звук выстрела посреди обыденного ресторанного гула. Обычный звонок, но подсознательно я ощущаю опасность. Тело напрягается, будто готовясь к удару. Я слушаю, как ты отвечаешь, вижу, как меняется выражение твоего лица. Сосредоточенность скрывает панику, но я чувствую ее аромат. Ты оттягиваешь пальцами воротник рубашки, что-то говоришь загадочному собеседнику, напряженно вслушиваясь в ответ. Потом заканчиваешь беседу, глядя невидящими глазами на меня. Я пытаюсь вернуть твое внимание, но ты будто не замечаешь ничего вокруг... ...Мы несемся на сумасшедшей скорости, рассекая поток машин точно взбесившаяся фурия. Я никогда не видел, чтобы ты водил машину так неосмотрительно, наплевав на все правила и инстинкт самосохранения. Мы едем в больницу. К Хару. Я никак не могу поверить в случившееся. Как такое могло произойти? И кому в голову пришло расправиться с мальчиком столь ужасным способом. Конкуренты? Но Накагами-кай сейчас со всеми в неплохих отношениях, за исключением нашей семьи. Однако я не отдавал подобных приказов. Может быть, Дзю? Но она не стала бы поступать так глупо и подло. Случайный поджог? Кто-то просто неудачно пошутил и не рассчитал результаты? Или Хару уснул с непотушенной сигаретой? Господи, какой бред. Я прокручиваю в голове тысячи вариантов, и ни один из них не кажется мне достоверным. Смотрю на тебя, как ты выкручиваешь руль, не убирая ноги с педали газа, как твое лицо словно окаменело, не выражая ровным счетом ничего. Мое сердце разрывается от жалости и любви к тебе. Анзай. Если бы только в моих силах было облегчить твою боль... ...Хару лежит в отделении реанимации, в одиночном боксе, утыканный разнообразными трубочками и медицинскими приборами. Он без сознания. Врач не пускает нас к нему. Мы можем только смотреть на Хару сквозь стекло в его палате. Ты приникаешь к этому стеклу будто утопающий к спасательному кругу, напряженно вглядываешься в пространство палаты, впиваясь в тело Хару взглядом. Ужасные ожоги и раны скрыты под пленом простыни. А лицо твоего мальчика совершенно не пострадало. Так странно, но его великолепные черты остались невредимы. Настоящий ангел. Светлые кудри разметались по подушке. Если не знать, что он в коме, то можно наивно подумать, что Хару снится чудесный сон... Я замечаю у изголовья постели белые лилии. Как они туда попали? Зачем они там?.. ЮТАКА Боги милостивы к тебе, Анзай. Моему плану не суждено было сбыться так, как я хотел. Ты, совершивший страшный грех, видимо, родился под счастливой звездой. Небо благоволит тебе, спасая и защищая от того ужаса, что ты должен был испытать. Я не расстроен, напротив, я испытал облегчение... Пусть все пошло не так, но теперь твой отец отомщен. Ценой того, что хотя бы на мгновение, но ты познал, что такое - потерять самого драгоценного человека на свете. Мне жаль, что прекрасное тело Хару никогда не станет прежним, изуродованное страшными шрамами оно останется таким навсегда. Но я счастлив, что мальчик выжил. И на моих руках нет его крови... Сегодня я поеду в горы. В далекий-далекий храм, затерявшийся среди снежных вершин и неприступных лесов. Я поеду туда помолиться за спасение наших душ. Я поеду туда попросить прощение у Соры и признаться ему в вечной преданности и любви.