Тандо-гуми

АНЗАЙ 1 Когда из-под ног исчезает точка опоры, тело может оказаться только в двух состояниях. Падения или невесомости. Первое означает результат. Второе – процесс. С позиций бытовой философии между ними существует одно единственное различие: наличие или отсутствие определенности. Если я упаду, то, вероятнее всего, получу повреждения. Но если зависну в невесомости, не смогу знать наверняка, упаду ли или получу возможность вновь спокойно встать на ноги. Следовательно, я не буду иметь ни малейшего представления и о степени тяжести вероятного травматизма. Предвкушать боль страшнее, чем ее испытывать. Ожидание – все, что остается тем, кто больше не способен повлиять на ход судьбы. Ожидание, которое очень скоро трансформируется в паранойю, фобии, тревожные предчувствия и фатализм, ломающий гордыню, кости, стержень, личность. Безволие и смирение – то, чем пугает всякая неизвестность. Невесомость. Затишье перед бурей. Я верю в то, что однажды наступит расплата с кармическими долгами. Ни одно подношение не способно облегчить бремя грехов. Ни одна молитва не может растопить сердца богов, сотканные из вселенской пустоты. Поэтому я не трачу время на ерунду. Не изобретаю оправданий. И не испытываю жалости к самому себе. Я тот, кто я есть. Лимит исчерпан. Время вышло. Но даже почти безжизненное лицо собственного сына, находящегося по ту сторону стеклянной стены реанимационного бокса, не кажется предвестником апокалипсиса. Будто бы это покушение – не самое страшное, что могло произойти. Безусловно. Ведь Хару остался жив. Однако слабая линия пульса на кардиомониторе свидетельствует о том, что это обстоятельство может измениться в любую минуту. Пальцы скользят по холодной поверхности стекла. Хару… Я научил тебя только страданиям и боли. Вырвал любовь из твоей жизни, будто она была чахлым сорняком. И бросил умирать с выпотрошенным сердцем. Но ты выжил. Тебя воспитал мир. Великодушие ко всем и вся. Даже ко мне. И ты вернулся, не держа зла, давая второй шанс. Хару… До сих пор я не понимал. Глаза застилает пелена. Радужная – сквозь свет больничных ламп. Набухает на ресницах пульсирующим нарывом и лопается, обжигая щеки едкой горечью. - Анзай!.. - Таму хватает меня за плечи, не позволяя упасть. Спиной вновь чувствую холод больничных стен. Собственное одиночество, цепко впивающееся в горло и удушающее спазмами беззвучной агонии. - С ним все будет хорошо. Я знаю, Анзай. Но умиротворяющий голос Тамурамаро не способен успокоить. И стыд, который я испытываю сейчас, слишком ничтожен, чтобы сойти за голос разума. Извержение вулкана, дремавшего много лет, невозможно предотвратить. 2 - Вот, - Таму ласково улыбается. Заботливо протягивает бумажный стаканчик с кофе из автомата. Двойной эспрессо. Горячий, крепкий и горький как яд. Отрезвляет не хуже пощечины. - Спасибо, – делаю вид, будто ничего не было. Тамурамаро благоразумно не вспоминает об эмоциональном срыве, который я пережил минут двадцать назад. И сейчас он – сама любезность. Держу пари, мы оба открыли друг в друге много нового. Усмехаюсь. Наконец нахожу в себе силы вернуться в привычное состояние. Мысли начинают исправно выстраиваться в последовательную логическую цепочку. - Цветы, Анзай… - внезапно произносит Таму. Суспензия дерьмового кофе стекает по горлу жидким колким стеклом. Теперь мозг четко фиксирует то, чему вначале не придал никакого значения. Белые лилии. Свежие на вид. Откуда? Приносить цветы в отделение реанимации запрещено. Это значит, что любой человек с букетом будет задержан. Если цветы появились в палате, следовательно, нарушители выявлены не были. Далее. Зачем кому-то присылать цветы Хару? Из лучших побуждений? Или с целью заявить о себе? Кто этот человек? Только тот, кто может быть оперативно информирован о произошедшем. Медперсонал. Полиция. Свидетель. Или сам преступник. Иными словами, цветы – зацепка, которой целесообразно воспользоваться, чтобы начать поиски поджигателя. И найти его следует раньше, чем на след выйдет полиция. - Вижу, Таму. По его взгляду понимаю, что мы думаем об одном и том же. Все очевидно. Необходимо действовать, пока мы здесь. Поручаю Тамурамаро развлекать полицейских, выставленных в качестве охраны. Сам направляюсь в офис службы безопасности больницы. Того, кто принес цветы, должны были зафиксировать камеры видеонаблюдения. Но без содействия детектива Инугами, ведущего дело Хару, будет непросто убедить охранников предоставить доступ к файлам. Однако я убежден, что за деньги в этом мире можно приобрести все что угодно. Возможность. Откровение. И молчание. 3 Вот ОН. Входит в больницу. Поднимается в лифте. Направляется в палату к Хару. Лицо скрыто в тени глубокого капюшона. Фигура обернута в темные невзрачные одежды. ОН старается не поднимать лица, не смотреть по сторонам. Движения плавные. Руки в перчатках. Держат букет белых лилий. Никто не препятствует, когда ОН заходит в палату. Никто не замечает, как ОН кладет цветы на подушку. Будто на крышку гроба. И затем уходит. Таким же незамеченным. Интересуюсь, куда и чем смотрела охрана? Большие бритоголовые мужики растеряно пожимают плечами. Отстегиваю энную сумму за то, чтобы не доводили до сведения полиции факт того, что я просматривал записи с камер наблюдения. Поскольку полное или частичное изъятие файлов привлечет лишнее внимание, гораздо проще скрыть мою заинтересованность. Человек на видео будто бы незнаком, но… Эти движения, походка, жесты… Не видел ли я их прежде? Внутри поселяется тревожное чувство. Загружаю видео на сотовый, чтобы позже пересмотреть еще раз. Необходимо убрать цветы из палаты Хару. Мне не хочется, чтобы полиция знала об их существовании. 4 Беседа с детективом Инугами – немногословным и очень придирчивым типом – не дала никакой новой информации. Стандартные вопросы. Стандартные ответы. Свидетелей нет. Подозреваемых тоже. Ближайшее окружение ничего не знает. Через полчаса в больницу прибывает Накаи Кайто, представившийся однокурсником Хару и его лучшим другом. Обаятельный молодой человек с внешностью евроазиатской модели. Должно быть, японец только наполовину. Хрупкое тело, высветленные вьющиеся волосы, чувственное лицо. Одного мимолетного взгляда достаточно, чтобы понять, что между ним и Хару не только дружеская связь. Юнцы слишком впечатлительны, чтобы умело скрывать собственные чувства. Однако никто деликатно не акцентирует внимания на очевидном. Вместо этого Инугами отводит Накаи подальше от нас с Таму, чтобы задать соответствующие вопросы. Уверен, его интересует, не имеет ли Хару ревнивых врагов. Не стану исключать такой вероятности. 5 Мы заселяемся в ближайший к больнице отель. Просторный и светлый номер на двоих. Большая кровать. Из окна - вид на старые кварталы. Умиротворяющая картина. - Нет, я никогда его не видел раньше, - отвечает Тамурамаро, после того, как я показываю ему человека с цветами. Подозреваю, недоговаривает о чем-то. Весь остаток вечера он пребывает в подавленном настроении и категорически не желает отвечать на вопросы. Даже после силового принуждения. Перед сном мы не занимаемся сексом. Ложимся в кровать, повернувшись друг к другу спиной. У Таму бессонница. Его изводит какая-то нерешенная проблема, о которой он упрямо не хочет ничего рассказывать. В итоге, раздраженный моей настойчивостью, Тамурамаро одевается и покидает номер. Не препятствую ему. Чувствую себя слишком уставшим для разборок. Пусть идет. Вернется. Вскоре проваливаюсь в сон, в котором отец оживает вновь и вновь. Он присутствует на собственных похоронах бледной тенью самого себя. «Я прощаю тебя, Анзай», - беззвучно двигаются бескровные и бесплотные губы. – «Но Ютака не простит никогда». Оборачиваюсь… Еще вчера он выглядел измученным и постаревшим на двадцать лет, но сегодня сияет юностью и беззаботностью. Длинные паучьи пальцы кладут в гроб ветку белой лилии. Цветы, которые отец часто дарил ему, полагая, что они подходят Ютаке больше всего. Мадонна Юри. «Верни его мне. Или он убьет тебя». Лежу в гробу вместо отца. Не могу пошевелиться. Печальное лицо Ютаки склоняется ниже. Целует в губы и шепчет, будто я не оставил ему выбора. Хочу подняться на ноги, и не могу пошевелиться. Я мертв. Гроб движется по конвеерной ленте в кремационную печь. Жар сильнее. Свет ярче. Тело пожирают языки пламени. Вижу, как пузырится кожа, оголяются мышцы и обнажаются кости. - Ютака! Просыпаюсь среди ночи. Сердце бешено колотится в груди. Не от страха. От осознания правды. Это ты. Принц Белых Лилий, ядовитых, как Олеандр. До чего же логично! Кто бы мог подумать?! Впрочем… Это всего лишь сон. Прошлое и настоящее перемешались. Нет никаких доказательств. - Отец… - шепчу в темноту. Протягиваю руки к фантому, нависшему надо мной. – Отец… На протяжении десяти лет не могу произнести «прости меня». И призрак, вновь не дождавшись желанных слов, уходит, растворяясь в густых тенях. 6 Утро напитано алкогольными парами. Я нахожу Тамурамаро там, где его накрыло пьяным изнеможением. В дверях номера. На полу. Рядом валяется разбитая бутылка виски. Так вот чем ты занимался всю ночь… Не было нужды уходить. Я бы мог составить компанию. Поводов предостаточно. - Ты узнал ЕГО… – склоняюсь, шепчу в ухо, но он не слышит. – И не смог смириться? 7 Долго ждать не приходится. Накаи Кайто удивительно пунктуален. Настолько, что начинает казаться, будто он намерено явился раньше, чтобы оценить обстановку. Два часа дня. Семейный ресторанчик на углу Окадзаки и Минамару. Уютный, чистый. - Добрый день, Хонда-сан. Мальчишка старательно кланяется. Все в его виде говорит о том, что он долго готовился к этой встрече. Элегантный пиджак в талию, узкие брюки, аккуратно уложенные волосы. На смазливом личике – ничего, кроме вежливой улыбки и дружелюбия. Если это такая роль, то она неплохо ему удается. - Здравствуй, Накаи-кун. Присаживайся. Вспоминается бар «Рэкуси» в «Голден Гай», куда приводили отловленных мне мальчиков для развлечений. Накаи не вписывается в стандартные предпочтения. Тем не менее, я бы не отказался получить его в качестве игрушки на ночь. Однако в сложившихся обстоятельствах это исключено. - Заказывай, что хочешь. Я угощаю. Фраза, набившая оскомину… Давно не обедал в компании милых мальчиков. С целью просто пообедать. Через пять минут мы делаем заказ. Время ожидания скрашивает приятно теплое сакэ. - Итак, Накаи-кун… Значит, вы с Хару – однокурсники? Кайто кивает. Отпивает сакэ из маленькой чашки и только тогда начинает расслабляться. - Благодарю за приглашение, Хонда-сан. Не думал, что когда-нибудь представится возможность познакомиться с вами. Улыбаюсь. Любопытно, как много ему известно обо мне? - Позвольте поинтересоваться, чем вызван интерес к моей персоне? Я сказал, все, что знал, детективу Инугами... Но не думаю, что это поможет делу… Он кажется огорченным. Действительно сожалеет о собственной бесполезности? Или это уловка? - Накаи, я просто хочу познакомиться с девушкой моего сына, - с удовольствием наблюдаю, как лицо и уши Кайто заливаются краской. Одно из двух. Сейчас он встанет и уйдет в оскорбленных чувствах. Либо останется и воспользуется представившимся шансом стать Хару чуть ближе. Это даст представление о серьезности его намерений. - Н-но… Я… Как вы узнали?!.. – Кайто остается. Старается сохранить лицо и самообладание. Хороший мальчик. Слишком хороший. Воспитанный. Ответственный. Смелый, хотя и очень нерешительный. Чувствую к нему симпатию. Разливаю сакэ по чашкам. И мы снова выпиваем. - Это заметно, Кайто. То, как ты волновался. Как смотрел на Хару. С каким пылом говорил о нем. Друзья – даже лучше – так не ведут себя. Если хочешь сохранить ваши отношения в тайне, научись владеть эмоциями. Дружеский совет. Принят к сведению без всяких возражений. - Хонда-сан, вы действительно, не имеете ничего против? – простодушие мальчишки обезоруживает. - Все в порядке. Развлекайтесь, – чувствую себя очень странно, отдавая отцовское благословение. В очередной раз думаю о том, какой хаос царит в нашей семье. Знал бы ты… Мы говорим о Хару. О том, какой популярностью мой сын пользуется у студентов и преподавателей Токё Дайгаку. - Есть один, с которым Хару встречается до сих пор… Он так прекрасен, что я боюсь остаться ни с чем… Накаи расписывает этого исключительного человека. Показывает фотографию, спешно снятую на мобильный телефон… Я слышал от Таму, что его дядя занимается преподавательской деятельностью в одном из престижных токийских университетов… - Это он. Тандо Ютака-сан. Он преподает японскую литературу… Слишком много совпадений в последнее время. Кайто говорил что-то еще, но я уже не улавливал сути.