Танец Смерти

Я стоял с сигаретой на крыльце Хилин Лодж, восхищаясь видом и рассуждая на тему «Что значит быть мужчиной?» Знаю, для меня это кажется абсолютно нехарактерным. Во-первых, единственное, чем я когда-либо восхищался, — это девушки. Обычно у меня не было времени стоять на крыльце и смотреть на закат. А если время и появлялось, то я точно не уделял его созерцанию природы. Во-вторых, подобные рассуждения не казались мне особо мужественными. По крайней мере, я никогда раньше не тратил на них время. Если не придумать ничего лучше, то это можно назвать чем-то вроде кризиса среднего возраста. И причиной моих размышлений, возможно, стали события, которые не выходили у меня из головы последние несколько дней. Я всегда гордился своей работой. И всегда хорошо ее выполнял. Я не провалил ни одной миссии за все время в турках. По крайней мере, так было до тех пор, пока все не перевернулось вверх дном. Думаю, все началось именно тогда, в Секторе 7. Я просто делал свою работу, как и всегда. Но тут появилась Лавина и лишила меня всего, чем я когда-либо гордился. Хотя мне ли их винить? Ведь то, что я делал, не было прямо уж так благородно. На самом деле это было совершенно подло. Из-за меня погибло много людей. Но я воспринимал все это спокойно. Что ж поделать, издержки профессии. Может быть, со мной что-то сделали в госпитале после той драки. Хотел бы я знать. Почему-то после этого у меня все просто из рук начало валиться. Хотя президента это не особо волновало. Он вообще был одним из тех редких имбецилов, которые гордились своим величием, находясь в окружении некомпетентных мерзавцев. Забавно… Я всегда знал, что был одним из них, но осознавать это по-прежнему больно. Потом случилась Елена. Несмотря на то, что у нее был ветер в голове — или, по крайней мере, она себя так вела, — мужества ей было не занимать. К тому же, она была довольно хорошенькая, что не могло не радовать. Но, признаюсь честно, поначалу я Елену невзлюбил. Хотя дело было не столько в ней, сколько в том, что я воспринимал ее как замену себе. А моя гордость и так уже пострадала после того, как трое уродов из Лавины надрали мне задницу. Дальше все становилось только хуже. Я начал много пить на работе и шляться по борделям. Мне казалось, что паршивее уже некуда, поэтому я решил, что могу немного развлечься. Руд, наверное, чувствовал то же самое, поскольку вместо того, чтобы, как обычно, меня отчитывать, он просто присоединялся ко мне. В итоге осталось только двое «твердолобых» — Ценг и Елена, — но потом мы потеряли Ценга. Во всяком случае, мы так думали. Мы все восприняли это тяжело и справлялись кто как мог: я просто на глазах превращался в подзаборного алкаша, а Руд замкнулся и стал еще более тихим, если это вообще было возможно. А еще он стал часто куда-то отлучаться. Мне всегда было интересно, где он пропадал. Между нами говоря, я догадывался, что он следил за Тифой. И не потому, что это была его работа, а по собственной инициативе. Бедный парень, если бы только все не было настолько запущено, и он бы просто пригласил ее на свидание, у него могло бы быть больше шансов. В общем, мы потеряли президента, которого нам, по идее, нужно было защищать. Его убил тот свихнувшийся маньяк, жаждавший конца света. Потом мы потеряли Ценга, нашего друга и боевого товарища. И чуть не потеряли президентского сына Руфуса, которого тоже должны были защищать. Короче, облажались по полной. Весь мир был практически уничтожен. Но тогда вроде обошлось. А через два года все началось по новой. Не знаю, может быть, тогда я уже был готов выйти в отставку, потому что толку от меня становилось все меньше. Да и Руд тоже расклеился. Было неважно, что и как мы делали. Все вокруг просто шло не так. Тяжело признавать это, но если бы не Клауд… кто знает? Так что я стоял на крыльце, любуясь закатом и размышляя, чего я достиг в этой жизни. Руфус, ставший новым президентом, был в доме, читал книгу и, возможно, думал, как бы поизощренней прикончить меня за то, что я такой неудачник. До Ценга наконец-то дошло, что жить стоит не только ради Аэрис и работы, и он наконец вынул голову из задницы и пригласил Елену на свидание. Я надеялся, что у них все получится. Руда тоже не было, и я подозревал, что он снова следил за Тифой. Я был очень удивлен, что не услышал, как Руфус отложил книгу, вышел на улицу и встал у меня за спиной. Обернувшись, я сначала даже немного испугался, а потом увидел у него в руках пару стаканов. В одном была золотистая жидкость, в другом — прозрачная. У меня всегда хреново получалось скрывать эмоции, и недоумение, должно быть, четко отразилось на моем лице. — Слышал, ты предпочитаешь виски, — сказал Руфус, протягивая мне стакан с золотистым содержимым. Кивнув, я несколько нерешительно принял его. В конце концов, у меня была возможность насладиться хорошим напитком, пусть даже в нем и был яд, — а у меня были подозрения на этот счет. — А я вот больше по водке, — было довольно странно осознавать, что он может просто так разговаривать с кем-то, тем более со мной. Это даже было похоже на дружескую беседу. Мы с Руфусом никогда раньше не общались. Я выслушивал его распоряжения, делал доклады, получал выговоры, но никогда по-настоящему не разговаривал с ним. Он казался мне этаким неприкасаемым совершенством. При взгляде на него у меня возникало ощущение, что он сделан из фарфора — одно прикосновение, и рассыплется. Однако, насколько я его знал, он мог одной рукой прошибить тебе грудь и овладеть твоей душой, при этом другой рукой играя на фортепиано. Ого, вот это было бы зрелище. Он был могущественным человеком, гораздо более могущественным, чем его отец. И намного сильнее, чем кто-либо мог себе даже представить. Он был как одно из тех экзотических животных: обманчиво красивый и хрупкий, но одно прикосновение к нему докажет обратное, когда ты окажешься на земле в паре мгновений от смерти. Может быть, поэтому он тогда и заговорил со мной. Возможно, он наконец решил, что пришло время покончить со мной. — Знаешь, Рено… Я никогда не думал, что ты можешь так долго стоять здесь, размышляя над смыслом жизни. Как он узнал, о чем я думал? — Ты всегда казался мне человеком, живущим своими прихотями: выпивка, женщины, азартные игры… Думаю, мое молчание только побуждало его говорить дальше. Но я помнил свое место и не осмеливался его прервать. К тому же, отчасти мне даже хотелось иметь компанию. Хотя, я бы предпочел другую, будь у меня возможность выбора. — Я всегда восхищался твоей безбашенностью и нехваткой самоконтроля, — сказал Руфус, отрешенно глядя на свой стакан и слегка болтая в нем выпивку. Было такое ощущение, что он вовсе не со мной разговаривал, а просто размышлял вслух. — Мы не такие уж и разные… ты и я. Я сдавленно фыркнул в ответ, что определенно отразило мое недоверие к его словам, и я поежился, когда это до меня дошло. Заметив мою реакцию, Руфус оперся спиной о перила, чтобы лучше видеть меня, и продолжил: — Тебе, может быть, будет трудно в это поверить, — сказал он, изучая мое лицо, — но я и сам частенько размышляю на эту тему. — Мне трудно в эт' поверить, сэр, — согласился я, слегка развернувшись к нему. Он криво улыбнулся. Получилось немного грустно, но все-таки это была улыбка. Я попытался вспомнить, видел ли я когда-нибудь, как он по-настоящему улыбался, но так и не смог. — Подумай об этом, Рено, — сказал он и еще больше откинулся на перила. — Ответственность за едва не случившийся конец света лежит на моей компании и на мне самом, — опустив взгляд, он отпил из стакана, а потом добавил: — И как бы мне ни хотелось это отрицать, но я тоже совершил немало ошибок. Я не знал, что ответить, и поэтому просто молча смотрел на него. Честно говоря, я никогда не ожидал, что у меня будет подобный разговор с человеком, которого я всегда считал бесчувственным каменным изваянием. — Но это не значит, что мы должны прекратить попытки изменить все к лучшему… ведь правда? — он прищурился и снова посмотрел на меня. По сей день мне кажется, что он тогда именно спрашивал меня, а не просто высказывал свои мысли. Я изрядно нервничал, не зная, что ответить, и боялся сказать что-нибудь не то. Но я понял, что не хочу прекращать этот разговор. И тогда я слегка пожал плечами и сказал: — Наверн'. Я никогда этим не заморачивался. Снова слабо улыбаясь, Руфус посмотрел на свой стакан и признался: — Как правило, начинаешь много думать, когда оказываешься прикован к постели. Я все еще не мог подобрать слов для ответа, так что просто кивнул. Если честно, я чувствовал себя немного виноватым за то, что ему тогда приходилось соблюдать постельный режим. Но за ним было довольно трудно присматривать. Он всегда делал то, чего не должен был. Он никогда никого не слушал и творил, что хотел, вопреки советам остальных. За ним было сложно ухаживать, потому что он вечно подвергал себя риску, как будто ему это нравилось. И тут до меня наконец дошло то, что он сказал. Мы действительно не такие уж разные, в конце концов. — Ты ведь знаешь, что хорошо выполняешь свою работу… правда, Рено? — спросил Руфус и наклонился чуть ближе. — Даже несмотря на то, о чем ты сейчас думаешь. Что? Он может читать мысли? — С чего вы взяли? — Я знаю, что это ты спас мне жизнь, — он снова посмотрел на меня, и в его обычно пронзительно-холодных глазах промелькнул странный блеск. — Ты вынес меня после взрыва. Я как раз пришел в себя, когда ты потерял сознание. Его слова застали меня врасплох, и я отошел от перил, виновато опустив взгляд. Да, это я вынес его из пекла после атаки Вепона, и я никогда не подозревал, что он знает об этом. Я вдруг почувствовал себя ребенком, уличенным во лжи. Он шагнул чуть ближе и положил руку мне на плечо. Немного присев, он заглянул мне в лицо, и мне пришлось оторвать взгляд от пола. Потом он медленно выпрямился, не сводя с меня глаз и заставляя поднять голову. Я почувствовал, как он легонько погладил мою щеку большим пальцем — едва касаясь, совсем невесомо. И даже если в это не верилось, я все равно был уверен, что мне не показалось. — У меня никогда не было возможности официально поблагодарить тебя, Рено, — сказал он с той же кривой улыбкой. — Так что, — касаясь моей нижней губы так же невесомо, как и щеки, он сказал: — Спасибо, — и немного подался вперед. Его бархатным тоном это прозвучало как провокация. Я с трудом сглотнул, и он, заметив это, наверняка понял в каком я замешательстве. Честно говоря, я сам не знал, что чувствовал. Где-то в глубине души мне понравилось его прикосновение, но я все равно отстранился. Я не был уверен, что это не игра моего воображения. Мои выводы были необоснованны, поэтому я пытался найти рациональное объяснение его действиям. — Нальем еще? — предложил Руфус, будто ничего особенного не происходило. На мгновение он пристально посмотрел мне в глаза, но больше ничего не сделал. Он сказал это так просто, словно мы были друзьями и выпивали вместе уже не в первый раз. Потом он положил руку мне на плечо и увлек меня в гостиную. Пораженный и сбитый с толку, я не попытался освободиться, хотя и думал, что должен. Честно, я не понимал, что происходит. Он со мной заигрывал? Или пытался застать врасплох, перед тем как убить? Или это была просто невинная искренняя благодарность? Да кого я обманываю? С чего бы он захотел подружиться со мной? Я просто был уверен, что это последний напиток, который мне суждено выпить. Поэтому я решил, что должен как следует им насладиться.