Танец Смерти

Следующим утром я проснулся от невыносимого звона будильника и тут же скривился, схватившись за голову. Этот ужасный звук отдавался беспощадным эхом в моей пустой черепной коробке. Прошлая ночь оставила после себя жутчайшее похмелье и дикую головную боль. Вообще, должен признаться, Руфус меня весьма удивил. Я никогда не представлял, что он способен столько выпить и не потерять лицо. Возможно, это покажется смешным, но я никогда даже не думал, что он может так спокойно выпивать в чьей-то компании, тем более — в моей. Мне всегда казалось, что он против любого потакания слабостям, особенно учитывая, как он обычно смотрел на меня. Что ж, радовало хотя бы то, что он меня не убил. И в течение вечера больше не делал никаких странных подкатов. Через какое-то время я начал думать, что он просто проявлял искренний интерес, но не знал, как правильно себя вести. Руфус никогда ни с кем не общался, если это не касалось бизнеса. Он был затворником и всегда вел себя так, будто все вокруг были его собственностью и попросту не стоили его времени. Думаю, причина крылась в том, что он рос изолированным от общества. А когда ему исполнилось шестнадцать, он был поставлен во главе турков, что еще больше усугубило ситуацию. Но потом, когда ему не было еще и восемнадцати, отец отнял у него этот пост. Шинра-старший решил, что может воспользоваться врожденными талантами Руфуса, и вверил ему все дела в Джуноне, где тот и провел большую часть времени вплоть до смерти отца. Из-за этого мне было довольно трудно понять его. Хоть мы и проговорили большую часть ночи, никто из нас на самом деле особо не откровенничал. Зато его взгляд все время менялся от традиционно ледяного до притягательно теплого, что меня порядком нервировало. Как ни странно, я понял, что у нас, скорее всего, больше не будет подобного рода разговоров. Если вообще хоть какие-то будут. И не скажу, что я сильно расстроился по этому поводу. Честно говоря, Руфус был не тем, с кем я хотел бы подружиться. В конце концов, я знал, что он за человек. Он гордился своим умением запугивать людей. И хотя я подозревал, что именно он имел в виду, говоря о том, что хочет изменить все к лучшему, я все равно не мог отделаться от мысли, что осуществить это он мог лишь привычным для него способом. Я бы солгал, сказав, что он не конченный сукин сын. Я работал на него достаточно долго, чтобы понять, что Руфус был очень хорошим актером, а также непревзойденно умел манипулировать людьми. И только дурак стал бы искренне доверять ему. Я лишь надеялся, что он не манипулировал мной самим ради каких-то личных целей. Тем не менее, мне действительно нужно было с кем-то поговорить, и я был рад компании, даже если так случилось, что это оказался Руфус. Я подозревал, что и ему тоже нужно было кому-нибудь выговориться. Таким образом, мы оба сделали то, что у нас получалось лучше всего: воспользовались ситуацией для нашей собственной выгоды. Оглядываясь назад, я полагаю, что именно на этом изначально и строились наши отношения. Мы оба использовали друг друга в своих интересах, а потом отвергали до тех пор, пока не появится новая необходимость. Я не знаю, как бы вы назвали нас в первые дни, потому что мы не были друзьями, не были врагами, и уж точно не были любовниками. Мы вели свою маленькую темную игру, понятную только нам двоим. А все остальные вокруг думали, что мы сошли с ума. Возможно, они были правы. Но, так или иначе, вернемся к событиям того утра… Было приятно слышать знакомые голоса, доносящиеся из кухни. И не менее приятным был аромат свежесваренного кофе. Я просто мечтал о чашке крепкого кофе, чтобы взбодриться, потому что от недосыпа и похмелья все мои чувства здорово притупились. Обычный добродушный стеб и подшучивания вошли у нас в привычку от постоянного совместного пребывания, и я неосознанно тянулся к этому. Это напоминало мне, какой должна быть настоящая семья. Хотя, откуда мне знать, какой именно она должна быть. Турки были моей единственной семьей. Так было и раньше, но когда мы застряли все вместе в Хилин Лодж, наша связь стала еще прочнее. Хотя, я не уверен, что тогда осознавал это. Руфус спокойно сидел на своем обычном месте во главе стола с чашкой кофе в руке и разложенной перед ним газетой. И, как обычно, он держался холодно и высокомерно, будто не замечая, что кто-то еще был в комнате. Однако это был тот Руфус, к которому я привык. Человек, с которым я разговаривал прошлой ночью, не был Руфусом, которого я знал. Хотя, думаю, что по-настоящему знали Руфуса Шинра только в одном месте — в его собственном мире. И, насколько я мог судить, он был единственным его обитателем. Тем утром он сидел, погрузившись в свой мир и глядя на всех поистине ледяным взглядом. Его волосы были безупречно уложены, каждый белокурый локон был на своем месте. За исключением одной непослушной прядки, которая вечно спадала ему на лоб. Несмотря на то, как неловко я себя чувствовал в его присутствии большую часть времени, я находил нечто комичное в том, как эта прядь постоянно падала ему на лицо, и как он всегда отмахивался от нее. Было похоже, что где-то внутри него жил маленький мятежник, отказывающийся слушать его собственные приказы. И казалось, что Руфуса это раздражало. Думаю, не сложно догадаться, что Руфус Шинра был очень тщеславным. Только склонный к суициду человек осмелился бы прикоснуться к нему. Он был вспыльчив по натуре и становился просто пугающим, если его трогали без разрешения. И только идиот осмелился бы что-то на него пролить. Не нужно быть гением, чтобы понять, что Руфус был просто помешан на своем внешнем виде. Даже просто сидя за завтраком, он был одет в строгий, безупречно-белый костюм, подчеркивающий, каким он был недоступным и неприкасаемым. А небольшие черные акценты отражали странный контраст противоречий, существующих в нем. Думаю, таким своим видом он хотел сказать: «Держись от меня подальше, а не то я сделаю так, что ты будешь жалеть об этом всю оставшуюся жизнь». И я ни на секунду не сомневался в том, что он может это сделать. Ценг, как обычно, сидел рядом с Еленой и отрешенно поглаживал ее по волосам. Каким бы странным это ни казалось, должен признать, что их забота друг о друге очень им шла. Щеки у Елены розовели застенчивым румянцем. Ценг наклонился к ней и что-то прошептал на ухо, отчего она звонко рассмеялась и густо покраснела. Было непривычно видеть Ценга таким сияющим в присутствии других, но казалось, что сама расслабленная атмосфера Хилин Лодж делала нас такими. Мы изменили свое отношение друг к другу, и Старый Добрый Шеф Турков со своим плоским чувством юмора начал вести себя как легкомысленный школьник и проявлял безумную заботу о женщине, которую раньше в упор не замечал. Наверное, в глубине души я был романтиком, раз уж это заметил. Напротив Ценга и Елены сидел Руд, мой лучший, и уже долгое время — единственный друг. Я не знаю, что в нем было такого, но меня тянуло к нему с самого начала. Пусть даже сперва я и не хотел этого признавать. Может быть, он привлекал меня из-за моего нестандартного мышления. В конце концов, я всегда любил сложные задачи, и Руд не был исключением. Его панцирь было непросто вскрыть, и держался он с нерушимым профессионализмом. Он как будто возвел вокруг себя каменную стену, которую никто не был в состоянии преодолеть. А я смог. А что, были какие-то сомнения? Вопреки моему первоначальному мнению о нем, я был доволен тем, что открыл для себя. Он оказался очень хорошим и глубоким человеком. Хотя и вел себя как последний кретин, когда дело касалось девушек. Но ведь для этого у него был я, верно? Я очаровывал их, а потом знакомил с моим лучшим другом, за что бывал вознагражден осуждающим взглядом, который успел уже хорошо выучить и чаще всего просто игнорировал. Иногда Руда приходилось даже уговаривать, но он, как правило, быстро сдавался. Думаю, он знал, что было почти невозможно переубедить меня. Кроме того, я знаю, что он ценил мои усилия, хоть и притворялся, что это не так. Не подумайте ничего такого, но я любил этого парня. Он был моим лучшим другом и самым близким человеком. Да, это была моя семья… Турки. Ценг стал кем-то вроде отца. Руд был как старший брат, который всегда присматривает за тобой. Елена стала младшей сестрой, за которой присматриваешь ты. И еще был Руфус. Думаю, Руфуса можно было назвать сварливым дедушкой, который вечно грозился вычеркнуть тебя из завещания, если ты плохо себя вел. Но только в его случае это означало неизбежный конец твоей собственной жизни. Я не знаю наверняка, почему он был таким, но мне всегда казалось, что он просто привык быть избалованным богатым мальчишкой, который получал все, что хотел. Так что он просто не умел вести себя иначе. Да, ни с чем не сравнимо иметь семью. Так же как и быть турком. Так вот, обдумывая смысл жизни — своей и окружающих, — я взял из шкафа чашку и налил себе кофе. А потом по обыкновению плеснул туда немного водки. Да, я не был хорошим мальчиком, но не припомню, что когда-то утверждал обратное. За спиной я услышал взволнованный голос Ценга: — Сэр, вы в порядке? В ответ послышалось только раздраженное ворчание. Я развернулся, чтобы посмотреть, чем был обеспокоен Ценг, хотя уже догадывался, что увижу. Руфус сидел с закрытыми глазами и массировал виски, пытаясь избавиться от очередного приступа мигрени. Возможно, это было единственное, в чем я ему сочувствовал. Такие приступы случались у него довольно часто, и длилось это столько, сколько я его помнил. Чисто автоматически я достал из кармана эликсир и вылил ему в кофе. Я сделал это не потому, что он вдруг начал мне нравиться, а скорее из-за того, что я был его телохранителем долгие годы. Даже с плотно закрытыми глазами Руфус как-то понял, что я сделал, и тут же схватил свою чашку. Мы все были вместе так долго, что уже просто знали, чего друг от друга ожидать. Так происходит с людьми, когда они привыкают друг к другу. Как ни странно, но дошло до того, что Руфусу уже практически не приходилось отдавать нам приказы. Мы просто знали, чего от нас ждут, и старались по максимуму выполнять свои обязанности. Хотя, на самом деле, эликсир вовсе не был чьей-то обязанностью. Я просто как-то раз принял это к сведению, и Руфус, казалось, был мне тихо благодарен. Тем не менее, хочу подчеркнуть, что я никогда не делал этого, чтобы подмазаться. У меня вообще не было какой-то конкретной причины. Наверное, я просто знал, как хреново могло быть, когда голова раскалывалась от боли, и поэтому проявлял немного участия. Признаться, я был рад, что Руфус нисколько не походил на своего отца. Даже если в итоге мне и удалось сблизиться с Шинра-старшим, он все равно презирал меня с самого начала. И в первое время, бывало, даже избивал. Руфус никогда ничего подобного не делал, как бы сильно я с ним ни конфликтовал. Хотя я был уверен, что он тоже меня презирает. Когда Руфус закипал, он просто задерживал дыхание, сжимал кулаки и говорил мне уйти, или взять отгул, или говорил, что займется мной позже, чего так никогда и не делал. Он только вычитал у меня из зарплаты, стоило мне хоть немного облажаться, и, кажется, получал от этого удовольствие. Независимо от того, чем он мне угрожал, страдал всегда только мой заработок. Думаю, Руфус знал, что это меня жутко раздражало, и делал так специально, чтобы меня позлить. Вообще, меня можно назвать счастливчиком. Большинство людей, которым удавалось разозлить Руфуса, заканчивали на другом конце его дробовика, ну или любого другого оружия, оказавшегося рядом в тот момент. Свое везение я мог объяснить лишь тем, что, наверное, мне удавалось хоть что-то сделать правильно. Пусть даже я сам никак не мог понять, что именно. Однако это не значило, что я ожидал от него поблажек. Бывало, мне с трудом удавалось держать себя в руках. Иногда приходилось прямо-таки заставлять себя не лезть на рожон. Конечно, я не всегда искал проблем на задницу, просто я был как раз из тех людей, которые не могли обойтись без них. Неприятности преследовали меня, как чума. Проходя мимо Елены, я потрепал ее по голове. Она раздраженно отмахнулась, а я только усмехнулся и отхлебнул из своей чашки. Прошествовав дальше, я сел рядом с Рудом и ткнул его в бок, кивая на наших влюбленных пташек. — Ну разве они не сладкая парочка? — насмешливо спросил я. Услышав мои слова, Елена еще сильнее покраснела и смущенно отвернулась, а Ценг расплылся в широкой улыбке. Да, это было приятно. Впервые за долгое время, если вообще не в первый раз, жизнь действительно казалась стоящей, и я понял, что с надеждой смотрю в будущее. С другой стороны, Руфус выглядел более мрачным, чем обычно, но я не мог понять, почему. Может быть, его тошнило от одной только мысли о любви? — Определенно, — сказал Руд, отпив кофе. Я не ожидал, что он мне ответит, и это только добавило тепла на душе. — И че, когда свадьба? — спросил я и немного подался вперед, как глупый школьник, желающий получить подробности всех сплетен. Улыбка Елены наполнила комнату светом, и я отметил, что смущенный румянец ей очень к лицу. Честно говоря, если бы я сказал, что не ревную, это была бы неправда. Хотя дело было не совсем в Елене. Я, конечно, находил ее привлекательной и все такое, но честно никогда не хотел, чтобы она была моей. Хотя, иногда и рассматривал ее в сексуальном плане. Ну я же живой человек, в конце концов. Но я думаю, что ревновал именно к самому факту того, что они были вместе. Учитывая мой образ жизни, я решил, что никогда, наверное, уже не смогу испытать ничего подобного. Может быть, это беспокоило меня немного больше, чем я думал, но в тот момент я не придавал этому большого значения. Допив свой кофе, я встал и громко объявил, что собираюсь принять душ, хотя никому об этом знать и не требовалось. Я было направился к выходу, но тут меня окликнул неожиданный голос. Когда я обернулся, Руфус смотрел на меня так, будто я был единственным, кто присутствовал в комнате. Его затуманенные от мигрени глаза встретились с моими и смотрели так, что я чуть ли не физически ощущал, как он проникает в мою душу. Его взгляд обеспокоил меня, но я не мог понять, что же опять сделал не так, и застыл в полной нерешительности. — Спасибо за эликсир, — сказал Руфус и быстро переключил внимание обратно на свою газету. Честно говоря, он застал меня врасплох, потому что за все время, сколько я его знал, не припомню, чтобы он кого-нибудь за что-то подобное благодарил. Тем более меня. Нервно передернув плечами, я обвел взглядом остальных. Они, казалось, вообще не обращали внимания на происходящее. — Всегда пожал'ста, сэр, — кивнул я. Потом я похлопал Руда по плечу, напомнив о наших планах на вечер, и вышел.