Танец Смерти

Задрав рукав и посмотрев на часы, я удивился, когда обнаружил, что было не так поздно, как мне казалось. Учитывая все, что я успел сделать как в сознании, так и в бессознанке, я думал, что время уже перешагнуло хорошо за полночь, и мне придется иметь дело с сильно раздраженным и сильно подозрительным Руфусом. Но на часах было всего без двух минут десять, а Руфус обычно не возвращался из тира до двенадцати, а то и до часу ночи. Он любил проводить время со своим пистолетом, что было мне как раз на руку, потому что у меня еще оставались кое-какие дела, и куда лучше было бы, если бы Руфус о них не узнал. Не в состоянии стереть с лица глупую ухмылку и тихо посмеиваясь себе под нос, я направился вглубь лабораторного комплекса. В дальних отделениях не было охраны, да в ней и не было нужды, так что все казалось даже проще, чем обнести конфетную лавку на втором этаже. Я шел по лаборатории, помахивая шокером, и насвистывал веселую мелодию, перемежающуюся с приступами неконтролируемого смеха. Издаваемые мной звуки эхом отражались от стен пустых коридоров, заставляя меня балансировать на грани между реальностью и моим дерьмовым прошлым. Но почему-то меня все это очень веселило. — Клауд поимел м'ня, чувак… — бормотал я себе под нос, подходя к секции 2А — Криогеника. — Он, блять, поимел меня… Устроив шокер на плече, я снова захихикал, глядя на табличку на двери, предупреждающую о том, что помещение охраняется сигнализацией. До меня все еще медленно доходил смысл сказанного ранее, и я чувствовал себя озадаченным. — Он вытащил меня из Лайфстрима… Я чертовски хорошо знал, почему вся Воскрешающая Материя была уничтожена. И каким-то странным извращенным образом это придавало мне ощущение полноценности жизни. Да, конечно, это не Ходжо применил ее, как раньше в Нибельхейме, но я в тот момент мыслил не слишком ясно, и винить Клауда казалось мне вполне закономерной реакцией. Воскрешение считалось аморальным. Люди полагали, что это нарушало естественный порядок бытия, оставляя меня где-то… Где? В лимбе? Между жизнью и смертью? Там, где мне было не место? — Я долж'н был умереть, Рен… Бормоча себе под нос, я использовал свою ключ-карту, чтобы открыть дверь. Мне было пофиг, что меня могли отследить, меня вообще мало что волновало в тот момент. — Долж'н быть мертв… Когда зеленый индикатор на замке известил, что путь открыт, я расплылся в улыбке, кивнув самому себе и беззаботно постукивая по плечу шокером. — Вообще не должен здесь нах'диться… — продолжал я, взявшись за ручку и поглаживая пальцами ее холодную гладкую поверхность. Я не мог избавиться от горьких мыслей, наводнявших разум, и мне казалось, что я нахожусь сразу в нескольких местах одновременно. — Долж'н был сдохнуть еще очень давно… — тихо добавил я и открыл дверь. — Долж'н был подохнуть еще в лабораториях. Не удивительно, что у меня такая ебанутая жизнь… — Меня имеют все, кому не лень, чувак. Мне почему-то показалось это смешным, и я вновь расхохотался, даже не понимая, какого хрена я вообще смеюсь. Войдя внутрь, я громко присвистнул, и эхо разнесло мой свист по всему помещению. Бесконтрольный ржач сменился легким хихиканьем, и я двинулся вперед, не переставая тихо насвистывать. Какая же, мать ее, ирония. Раз за разом избегать быстрой смерти только для того, чтобы оказаться в ситуации, когда я смогу хорошенько прочувствовать, что значит умирать медленно. — Ага… Отличная идея… Д'вайте все спасать рыжего, чтоб' потом позырить, как он будет сдыхать еще более хитровыебанно… Нахуй так жить, чувак, — жаловался я, доставая пачку сигарет. — Заканчиваются… — прокомментировал я, усмехнулся и сунул одну сигарету в рот, совершенно не заботясь о повышенном уровне кислорода в помещении. Пускай здесь все ебанет к чертям собачьим, мне похуй. В воздухе витал застоявшийся запах озона и сухого льда, химический аромат стерильности и какой-то неуместной влажности, которая с каждым вдохом буквально оседала на рецепторах. Я был даже разочарован, когда не превратился в пылающий огненный шар, чиркнув зажигалкой. Ругнувшись про себя, я поднес огонек к кончику сигареты. — Ну понятно… — закатил я глаза и оскалился, посмотрев наверх. — Так прост' ты м'ня не отпустишь, да? По полу стелился легкий туман, собираясь в основном вокруг криогенных установок, и при каждом моем шаге белесая масса перемещалась и кружилась возле моих ног. Внезапно я начал перескакивать с места на место, словно играя в «классики», как когда-то в детстве вместе с Холдриком до того, как наши жизни превратились в пиздец… До того, как у нас отняли нашу беззаботную невинность… В голове царил настоящий кавардак, и когда я чуть споткнулся, то буквально физически почувствовал на себе руки Холдрика, пытающегося удержать меня. Но это напомнило мне о времени, когда мы уже не были так невинны. Когда все окончательно вышло из-под контроля. --- — Если ты не хотел быть со мной, то почему просто не сказал? — он был очень расстроен. И имел на это полное право. — Зачем нужно было делать мне так больно? --- Я услышал, как слова Холдрика вырвались из моего собственного рта, и тут же остановился. Меня трясло. И я просто стоял и водил пальцами по дрожащим губам. — Почему тебе вечно так необходимо причинять мне боль? Мой голос был настолько жалобным, что будто и не мой вовсе. По щекам текли слезы, но я не испытывал ни одной эмоции, способной вызвать их. Они просто сами собой вытекали из глаз, и я не понимал, почему. Мне стало смешно, и я снова захихикал, позволяя слезам высохнуть на воздухе. Ведь это были не мои слова. --- — Я не знаю, почему! — воскликнул я в свою защиту. Я был так зол на самого себя, что только и мог кричать да плакать. У меня больше не было сил нападать, как и у него. Я измотал нас обоих… Все было кончено. --- В попытке отогнать дурные мысли я снова стал насвистывать. Устроив шокер на плече, я зажал сигарету губами, чтобы освободить руку, и чтобы не слушать больше этот чертов свист, и направился к шкафам в дальней части помещения. Порывшись на полках и в ящиках, я нашел связку запасных проводов и небрежно засунул их одним концом в задний карман, так что другой конец болтался у меня под коленями. А потом подошел к криогенной установке, ради которой собственно сюда и заявился. Лучший способ привлечь внимание, которое мне сейчас так необходимо… — Привет, Клон, — промурлыкал я и усмехнулся, с благоговейным обожанием уставившись на него сквозь стекло. — И что же Кёрн тут мутит с тобой? Склонив голову набок, я разглядывал бедолагу, застрявшего в состоянии между жизнью и смертью, заточенного в стазисной капсуле. Он был стройный и долговязый, как тростник, и весь покрыт тонким слоем инея, оттенявшим его серебристые волосы. Если бы он не был воплощением того, что я всей душой презирал, то возможно я бы даже залюбовался его неземной красотой. Но по факту от его вида у меня возник легкий привкус желчи во рту, от которого мне пришлось подавить рвотный рефлекс. — Хммм… Ни хера он не мутит, да? К'кая жалость, — сказал я, поглаживая холодное стекло и завороженно наблюдая за капельками конденсата, блестящими в приглушенном свете ламп и индикаторов. Потом я наклонился ближе и сообщил несчастному подопытному: — Тольк' между нами. Я б' т'я препарировал без раздумий, — я прижался пылающей как от лихорадки щекой к холодному стеклу и улыбнулся, вслушиваясь в тихий механический шум системы жизнеобеспечения. — Но я здесь с'час не для этого, — успокоил я и, оттолкнувшись от прохладной поверхности капсулы, в упор посмотрел на законсервированные кожу да кости внутри. — Так что мож'шь пока разжать булки, — я потыкал пальцем в стекло, подчеркивая свои слова. Потом я осмотрел кабель системы жизнеобеспечения и табличку над ним, предупреждающую о срабатывании сигнализации, в случае отключения. Почувствовав внезапное желание поговорить о том, о чем я никогда раньше не говорил, я решил не отказывать себе в удовольствии, тем более у меня был идеальный слушатель. Мне показалось, что он не будет против, и я был более чем уверен, что он никому не расскажет. Так что не было никакого вреда в том, чтобы поболтать по душам, к тому же мой собеседник производил впечатление неболтливого и надежного человека. — Знаешь… если б' я не поперся в ту ночь в тот бордель, — начал я, заглядывая в прошлое. — То ник'гда не попался бы в лапы к людям Дона, — я покивал, убеждая клона в правдивости своих слов. — Ну вот была у м'ня одна слабость, — присев перед крио-установкой на корточки, я принялся перебирать и осматривать все кабели и провода, подключенные к ней. — Дееееевочки, — протянул я и посмотрел наверх, чтобы убедиться, что он все еще меня слушал. Хотя было у меня смутное подозрение, что все-таки нет. — Я задрал Холдрика своими похождениями… Ему осточертело пиздить меня за это, п'нимаешь? — мне вдруг пришла в голову мысль, и я вздернул бровь, все еще глядя наверх. — А мож'т у него прост' закончились идеи для наказания? — затянувшись сигаретой, свисающей у меня изо рта, я выпустил дым и вернул внимание кабелям. — Был слаб… Не мог себя изменить, — признался я, изучая загадочные надписи над проводами. Усмехнувшись, я достал сигарету изо рта и стряхнул пепел, наблюдая, как он в медленном танце оседает на пол. — Но я его л… Он был единственным, кому я эт' когда-либо г'ворил. Взявшись за кабель системы жизнеобеспечения, я слегка потянул, проверяя, насколько крепко он подсоединен. — Прост' не хотелось быть чьей-то сучкой, п'нимаешь? — со вздохом добавил я, словно мне действительно было важно его мнение. После чего я выдернул штекер из разъема, и панель засветилась красным. — Не по мне эт' как-то, — пожал я плечами. На панели замигал желтый индикатор, сообщая о срабатывании беззвучной сигнализации. Словно загипнотизированный я наблюдал за его последовательным мерцанием, прежде чем встряхнулся и снова перевел взгляд на клона. — Он ведь отправился м'ня искать, к'гда я исчез… Ты знал об этом? Конечно, я понимал, что он не мог об этом знать. Откуда? Только сумасшедший мог бы такое предположить. Но я все равно недовольно покачал головой. Потом поднялся, отряхнул штаны и одернул пиджак. — Занервничал… Ник'гда не думал, что я реально его брошу… И он занервничал… Ты прикинь… — я замолчал, уставившись в пол и с горьким сожалением обдумывая следующую мысль. — Самая большая ошибка в его жизни… П'нимаешь, я как чума… — продолжил я, подняв глаза на клона, чтобы проверить, слушал ли он меня вообще. — Все, кто со мной сближаются, в итоге страдают. Легонько постучав шокером по стеклу, чтобы привлечь к себе внимание, я пару раз прикоснулся пальцем к виску, визуально подчеркивая свои следующие слова: — Хотя он всегда был не в ладах с г'ловой… — прошептал я, пристально глядя на клона. — От лабораторий т'кое бывает. Но ты, наверн', и так эт' знаешь, да? Оглядевшись по сторонам, чтобы убедиться, что нас никто не подслушивал, я наклонился к стеклу поближе и прошептал: — У него были охренеть какие эмоциональные пр'блемы. Потом я отступил назад и слегка повернулся, глядя как туман, будто живой, кружится у моих ног. — И мы с'час г'ворим не об обычных проблемах, чтоб ты понимал. Укоризненно вздохнув, я усмехнулся своим воспоминаниям. — Он был малость ебанутым… Вспыльчивым… — оглянувшись через плечо, я снова посмотрел на клона и неловко улыбнулся. — Можн' ск'зать, что он был садистом-экспериментатором, мягко г'воря, — заключил я, кивнул сам себе и снова стал вращать шокером сбоку от себя. Но повторяющиеся движения быстро начали меня раздражать, так что я решил не отвлекаться на них и опять устроил шокер у себя на плече. А потом продолжил свою бессмысленную исповедь, как будто мне больше не на что было тратить время: — Но он заботился обо мне, п'нимаешь? Увяз в том же дерьме, что и я… Из-за меня… Я нахмурился, уставившись в пол, и подытожил: — Эт' я во всем виноват. Я раздраженно усмехнулся, потому что моему слушателю было даже нечего сказать на мои откровения, да и создавалось впечатление, что он вовсе меня не слушал. — Т'е походу ваще похуй, о чем я тут распинаюсь, да? — прищурился я и подозрительно глянул на клона. Убрав изо рта сигарету, я щелчком выбросил ее в сторону крио-капсулы, и от удара о корпус она брызнула искрами во все стороны. Мне все еще было наплевать на повышенный уровень кислорода в комнате, но от мысли о возможности случайно устроить тут инферно я снова захихикал. Правда, веселье мое быстро сменилось горечью и негодованием, когда я вспомнил о том, кто я есть, и о том, что мне, вероятнее всего, очень скоро представится новый шанс покинуть этот мир. Хотя, в таком случае я буду избавлен от медленной и мучительной смерти, а еще от душевной боли от осознания, что прошлое наконец меня настигло. И мне также не придется мириться с тем, что старый воображаемый друг, которого я считал надежно погребенным в недрах моего подсознания, вернулся, чтобы продолжить издеваться надо мной. Мне казалось, что я научился, по крайней мере, игнорировать свою вторую половинку. Но его, похоже, больше не устраивало, что его игнорируют, и он принялся частично контролировать меня и провоцировать на действия, угодные ему… прямо как в старые добрые времена. Медленно отступив на несколько шагов назад, я остановился, скрываясь в тени возле двери, и провел рукой по свисающим из заднего кармана проводам, приготовившись ждать. Меня подмывало начать притопывать ногой от нетерпения, но ключом моего плана была тишина. На лице вновь расползлась улыбка, и я то и дело тихо фыркал, пытаясь сдержать смех. Но сдерживать его было чертовски трудно, ведь что-то во всем происходящем казалось мне крайне забавным. Понять бы еще только, что именно… В попытке совладать с непонятным весельем я обратился мыслями к Руфусу, и смех тут же сошел на нет, а в груди распространилась тупая боль. «Тебе должно быть все равно, придурок», — напомнил я сам себе. Но я был поражен, насколько мне было не все равно. Больше, чем когда-либо в жизни. А это значило, что мне стоило быть осторожней, если я хотел сохранить то, с чем был не в состоянии расстаться. Что-то внутри вспыхнуло при напоминании, что сейчас все было не так, как с Холдриком. Сейчас все было совершенно иначе. Я ощущал себя полноценным, таким как никогда раньше. Я чувствовал к Руфусу что-то, чего никогда не испытывал ни к кому за всю свою жизнь. Но что это было? «Не стоит с'час об этом думать». — Да, да… закройся, — вполголоса прошипел я, вслушиваясь в тихие отдаленные шаги, приближающиеся с другого конца коридора. Когда дверь открылась, я заставил себя расслабиться и просто наблюдал, как Кёрн прошел мимо, не заметив меня, и направился к крио-капсуле проверить, что случилось. Бесшумно подкравшись ближе, я встал у него за спиной, пока он, присев на корточки, искал, в чем причина срабатывания беззвучной сигнализации. Изучая отсоединенный кабель, Кёрн бормотал себе под нос, недоумевая, как это штекер мог сам по себе вывалиться. Когда он вставил кабель в разъем, я осторожно и абсолютно бесшумно приподнял ногу, чтобы всколыхнуть пелену тумана и сделать видимым сигаретный бычок, лежащий на полу. Сначала Кёрн выглядел немного озадаченным внезапным движением тумана вокруг. А потом он застыл, заметив то, на что я так жаждал обратить его внимание. Через тусклое отражение в замерзшем стекле было видно, как его лицо исказила тревога, когда он поднял окурок и узнал марку сигарет. Не сводя с него глаз, я не смог сдержать безумную ухмылку, расползающуюся на лице. Кёрн медленно поднял голову и вздрогнул, встретившись с моим диким взглядом, пожирающим его через отражение в стекле. — Вот так встреча, — проговорил я пугающе холодным тоном, хищно оскалившись. Меня охватило странное чувство отстраненности, словно я был не более чем наблюдателем, пока кто-то другой выполнял грязную работу. Кёрн дернулся и попытался вскочить, но моя рука будто сама взмахнула шокером, рассыпая вокруг мелкие искры от соприкосновения с его спиной. Он забился и повалился на пол, теряя сознание, а его короткий вскрик прозвучал сладким нектаром для моих ушей. И опять чертов уровень кислорода оказался недостаточно высок, чтобы среагировать на искры. Наверное, я слишком долго держал дверь открытой. — Упс, — по-девчачьи захихикал я, прикрыв пальцами рот, — сорян, чувак, не знаю, что на меня нашло. Снова принявшись насвистывать заевшую мелодию, я отстегнул шокер от запястья и прикрепил к поясу, чтобы не мешался. Чуть присев, чтобы не пришлось сильно наклоняться, я взялся за безвольную руку Кёрна и выпрямился. А потом потащил его по полу одной рукой, а другой привычным движением сунул в рот новую сигарету, чтобы перестать наконец свистеть, как дурак. — Г'ворил же уже, ненавижу этот тупой мотив, — раздраженно пробормотал я, буксируя Кёрна через задние коридоры в отделение биооружия. Оказавшись на месте, я усадил его на стул и привязал теми самыми проводами, которые таскал с собой в заднем кармане. Потом я отошел в зону хранения реактивов и набрал полшприца ртутоподобной жидкости, которая требовала некоторой калибровки с моей стороны. Затем, подойдя к другому стеллажу, я заполнил вторую половину шприца гелевой субстанцией, которую хорошо изучил и довел до совершенства за годы взаимодействий с моими недругами. Око за око, как я всегда считал… Пусть наказание соответствует преступлению. Это была небольшая моя разработка, которой я тайно поделился с Шин-Ра, чем заслужил повышение с турка третьего уровня до четвертого самолично от чертовски довольного президента Шинра. Никто не должен был знать о моем участии в проекте, как и о том, откуда мне известна формула, но никто никогда и не спрашивал. Единственным человеком, знавшим о моей причастности, был отец Руфуса. Произведя все необходимые манипуляции и закончив приготовления, я неторопливо вернулся к Кёрну и дал ему несколько пощечин, чтобы привести в чувства. — Хееей, — успокаивающим тоном позвал я, когда он начал приходить в себя. — Чувак, ты как? — с неподдельным беспокойством поинтересовался я. — Т'я неслабо так приложило. — Чт… Думаю, он хотел спросить, что случилось, или, что происходит. Я не успел понять, потому что он запаниковал, заметив, как хищно я ухмылялся, и как крепко он был привязан к стулу связкой проводов. Воспользовавшись его замешательством вперемешку с шоковым состоянием, я наконец прикурил сигарету, свисавшую у меня изо рта все это время, и с наслаждением глубоко затянулся. — Бля, с'час бы выпить… — выдохнул я, глядя в потолок. — Ни капли в рот не брал весь вечер… — Все еще разглядывая осветительные конструкции на потолке, я поделился с Кёрном: — Нач'наю творить всякую хуйню, к'гда слишком трезвею. Он перестал вырываться и испуганно уставился на меня, а потом вмиг покрылся холодным потом, заметив шприц, который я вертел между пальцами в опущенной руке. — Знаешь… я обычно ст'раюсь не соваться сюда лишний раз… — сообщил я, выдыхая дым и наблюдая, как он клубится на свету. — Ненавижу лаборатории. Все это время я следил краем глаза за Кёрном, продолжая разглядывать систему освещения над головой. Мне так хотелось рассказать ему, что было у меня на уме. Но было нельзя. Меня так и подмывало выложить ему все свои домыслы и подозрения. Но пока было не время потворствовать подобным желаниям. Это была плохая идея, и я знал, что если слишком углублюсь в своих рассуждениях, то могу и вовсе прикончить его. Слишком многое стояло на кону, а я в момент откровения мог наворотить дел, поэтому нужно было остыть. В конце концов, он все еще был полезен… — Ч-чего вы… х-хотите? — спросил он, все еще не сводя глаз с иглы в моей руке. — Я х'чу знать, что ты делаешь с этим клоном, — ответил я. Не то чтобы меня сильно это интересовало, но ведь нужно было хоть что-то ответить, пусть в мои планы и не входило устраивать ему допрос. Недоумение на его лице было в точности таким, какое я успел себе представить, отвечая на его вопрос, и я снова расплылся в ухмылке, выдыхая дым через ноздри. — Что? — вполне оправданно удивился он. — Клон, чувак… Ну знаешь… Тот, в крио-колбе, — напомнил я, ведь он должен был быть в курсе таких вещей. Развернувшись к Кёрну, я чуть наклонился и уставился на него, как на законченного идиота. — Н-ничего… Я… — снова заерзав в попытке ослабить слишком давящие узлы, Кёрн раздраженно посмотрел мне прямо в глаза. — Вы, ребята, не дали мне времени. — Хе-хе… Не дали ему… В тот момент мне очень хотелось уличить его в сливе информации Олдричу вместе с частью имеющихся клеток Дженовы. Но я не мог дать ему понять, что знаю о его связи с Олдричем, не теряя при этом преимущества, и я не хотел показаться сумасшедшим, бросаясь ложными обвинениями. Мне нужно было придумать правдоподобную причину для того, что я собирался сделать. «Используй Руфуса». Я слегка дернул головой, отгоняя своего навязчивого друга, и тихо зашипел, помахивая рукой возле уха. Это действие вызвало у Кёрна взволнованно-вопросительный взгляд. — Знаешь, — я резко повернул на него голову и продолжил, плавно разворачиваясь к нему всем телом: — Я не очень-то доверяю ученым. — Вы очень четко дали это понять, — медленно проговорил Кёрн, склонив голову набок. И потом в его ясных зеленых глазах на мгновение промелькнул странный блеск и тут же исчез. От этой секундной вспышки и от того, насколько спокойно, без запинок, прозвучал его голос, у меня холодок пробежал по спине. Благодаря его реакции у меня появилась стопроцентная уверенность в том, что у него на меня что-то есть. Но при этом сам Кёрн не подозревал, что я уже в курсе этого. Ах эта старая добрая игра в кошки-мышки с нашими жизнями на кону. Как же я уже в нее наигрался за столько лет… И я был не настроен начинать проигрывать. Если до того дойдет, то я утяну его вслед за собой. — Т'е наверн' интересно, нахрена я приложил стольк' усилий, чтоб' затащить т'я сюда… — предположил я, глядя в его ненавистные глаза. Кёрн неуютно заерзал, и у него на лбу выступили новые капельки пота. Я прищурился и, продолжая поигрывать шприцем, подступил на шаг ближе. — Долж'н признать, меня немного беспокоит состояние Руфуса, — сказал я, окинув его холодным взглядом. — Он неважно с'бя чувствует в последнее время. — Я ж-же ск-казал, что пока все т-тесты были успешными, — попытался оправдаться он. — И ты даже не напиздел, — согласился я и выдохнул сигаретный дым ему в лицо. — Я взял на себя ответственность т'я перепроверить. — Т-тогда зачем в-вы притащили меня сюда? — Хочу убедиться, что ты не сотворишь какой-нить хуйни, к'гда дело дойдет до самой процедуры. — Да з-зачем мне это д-делать? — проговорил он, будто был поражен, что я предположил такую глупость. — Да п'тому что ты гребаный ученый, — напомнил я, подходя еще ближе. — А эт' значит, что ты раком изъебнешься, но какой-нибудь хуеты наделаешь, лишь бы посмо'реть, что будет, — сказал я, пригрозив ему кончиком иглы. — Вот зачем. — Н-но я… — Заткнись… — велел я, угрожающе наклонившись прямо к его лицу. — Я не в н'строении для твоего дерьма. — Что вы собираетесь сделать со мной? — с ноткой истерики в голосе спросил Кёрн, когда я уселся на него верхом, оседлав колени. Он был охвачен ужасом, сковавшим все его тело, неотрывно глядя мне в глаза, пока я с нечитаемым лицом смотрел в ответ. Да… Олдрич рассказывал тебе обо мне, так ведь? — Я позабочусь о том, чтобы ты не облажался, — ровным тоном заверил я. — А еще, чтоб никуда не съебался. — Я… н-не собирался н-никуда съебаться, — дыхание Кёрна участилось, а взгляд сделался более пристальным и недоуменным. — П-почему вы так решили? — Ну не доверяю я тебе… Я с'час тебе кое-что объясню… Тебе нужно это знать, если хоч'шь остаться в живых, — я слегка кивнул, глядя ему в глаза, и не смог сдержать довольную ухмылку, медленно расползающуюся на губах. — Но сначала… Я прост' хочу насладиться выражением твоего лица, к'гда ты поймешь, что сейчас произошло, — сказал я, наблюдая, как он побледнел и испуганно распахнул глаза. — Даже не почувствовал, да? Подняв пустой шприц, я помахал им между нашими лицами. Кёрн забился и принялся яростно вырываться. — Что ты сделал со мной?! — закричал он, пока я упивался зрелищем, все еще сидя у него на коленях. — На твоем месте я бы успокоился, — промурлыкал я, обхватив его лицо ладонями и удерживая на месте. — Не х'телось бы доводить микроорганизмы до нестабильного состояния, пока они еще в такой нежной форме. Игриво покачивая ногами по обеим сторонам от стула, я принялся поглаживать и перебирать волосы Кёрна, пока тот бился в испуге подо мной. — Такой красивый цвет, — комментировал я, склонив голову и разглядывая светлые пряди, расчесывая их пальцами. — Всегда тащился от блондинок… В этот момент Кёрн резко замер и прекратил вырываться, а из его горла вырвался короткий вскрик, когда он заметил, что другая моя рука спустилась ему на грудь, оглаживая и перебирая волоски на ней. — Знаешь… А ты вполне себе ничего… — честно признался я, несмотря на то, что он был чертовым ученым. — Хотя лично я больш' предп'читаю гладкую грудь и голубые глаза… — укоризненно фыркнув и слегка дернув его за волосы на груди, я добавил: — Но не могу ск'зать, что я не готов отойти от своих предпочтений. Взяв Кёрна за подбородок, я повернул его голову к себе и потянул ближе к своему лицу, но заметив испуганный настороженный взгляд, поспешил успокоить: — Не ссы… Ниче я с тобой делать не с'бираюсь… Ты далеко не так хорош, как Руфус, — усмехнулся я и шлепнул его ладонью по лбу за то, что оказался таким легковерным болваном. Потом я слез с его коленей и добавил: — Прост' пытаюсь немного помочь т'е отвлечься. — Что ты сделал со мной? — выдавил Кёрн. — Примерн' через двадцать минут эта инъекция окончательно встроится в твой генетический код, и ты уже не смож'шь вывести ее, не убив себя при этом, — сказал я, разглядывая свои ботинки. — Металл органический по своей природе, и он хрупок до тех пор, пока не произойдет слияние… А после — укрепляется… Держ'т микроорганизмы в оболочке… Сохраняет тебе жизнь… Подмигнув Кёрну, я затушил зажатый между пальцев окурок о подошву и продолжил: — Металл распадается под воздействием опр'деленных радиочастот за пределами обычного диапазона. И как только эт' произойдет, микробы окажутся свободны, чтоб' навести шороху в твоем организме. Эта маленькая фигулька… — достав небольшой переключатель из кармана, я продемонстрировал его Кёрну и, дождавшись понимающего кивка, закончил: — разрушит металлическую оболочку и выпустит микробы на волю… Слышал, эт' довольно медленная смерть… И весьма мучительная… Мне так хотелось сказать ему, что теперь мы квиты, но пришлось сдержаться. Пришлось отказать себе в удовольствии дать ему понять, что я знаю, что он сделал со мной. Если он поймет, то, скорее всего, мне не удастся добиться от него полного сотрудничества в отношении Руфуса. Если Кёрн будет знать, что он покойник, как только выполнит свою задачу, то вряд ли будет охотно помогать в том, в чем мне без него не обойтись. Он будет проебываться, тянуть время… Трудно контролировать заведомо мертвого человека. Но если дать ему лучик надежды, что выздоровление Руфуса — единственное, что меня волнует, то он может протянуть руку помощи с большей охотой. Невозможность раскрыть все карты и поглумиться над ним оставила горький привкус разочарования во рту, который мне пришлось заставить себя проглотить, и я оскалился: — Думаю, то, чт' я тут битый час п'таюсь до тебя донести… — замолчав на мгновение, я зачесал волосы назад и продолжил: — Эт' то, что, если ты проебешься с Руфусом, то заплатишь за это немалую цену. А в качестве дополнительной подстраховки — ты не смож'шь покинуть это здание, пока я тебе не позволю. Я больше не доверяю тебе настолько, чтоб' ты мог свободно разгуливать, куда т'е присрется… Ты ведь мог бы попробовать сбежать… — Подойдя к установке для утилизации опасных отходов, я выбросил туда использованный шприц и вернулся обратно к Кёрну. — Так что я установлю передатчики по периметру здания… Достат'чно удаленно, чтоб' ты чувствовал себя в безопасности внутри этих стен, но если соберешься съебаться… Что ж… Эт' будут твои похороны… — пожал я плечами и подмигнул, а потом подошел и стал развязывать провода, чтобы освободить его. — Хех… А ты еще загонялся о том, что с тобой мож'т сделать Руфус? — усмехнулся я, похлопав Кёрна по плечу, когда полностью освободил от пут. — В любом случае, эт' будет наш с тобой маленький секрет, — я предупреждающе взглянул на него. — Хоть кто-то об этом узнает… и тогда, в отличие от Руфуса, я люблю поразвлечься со своими друзьями и ст'раюсь продлить общение как можно дольше… Получаю от эт'го больше удовлетворения, знаешь ли. Кёрн, казалось, отчетливо понимал, что я не блефую. Я был уверен, что Олдрич рассказал ему все, что было необходимо знать обо мне, и о том, что я не из тех, кто будет бросаться пустыми угрозами. Теперь у меня была уверенность, что он не сможет покинуть здание, чтобы доложиться своему нанимателю или кому там еще, и секреты Шин-Ра так и останутся секретами. В конце концов, последнее, что мне было нужно, это чтобы Олдрич проведал об уязвимости Руфуса. Но меня грызли подозрения, что он и так уже знал. Уже сам по себе этот факт рождал во мне внутренний дискомфорт и еще большее желание защитить единственного человека в моей жизни, которого я по-настоящему… Ценил. — Все, те'рь пошел нахуй отсюда, — помахал я рукой, отвернувшись от Кёрна. — Надо еще тут прибраться, и мне не всралось, чтоб' ты путался у меня под ногами. === Когда я вернулся в квартиру, на часах было двадцать шесть минут первого, и единственным, о чем я мог думать, был хороший глоток крепкого алкоголя. Хотя нет, это было преуменьшение. На сей раз мне бы подошла вся бутылка того дорогущего пойла, что я нарыл на прошлой неделе. Я хранил ее для особого случая и решил, что сейчас как раз-таки он и есть. В голове немного прояснилось, так как у меня была возможность выплеснуть большую часть расстройства, и я полагал, что более или менее вернулся в норму. Ну, по моим меркам. Трудно сказать, что из себя представляла настоящая норма, ведь я с таким состоянием был не очень-то знаком. Единственным моим желанием было помыться и напиться, прежде чем Руфус вернется домой, чтобы встретить его без чувства тяжести, которое давило на меня и затягивало в глубины отчаяния. Мне хотелось быть уверенным в том, что я — это я. Последнее, чего бы мне хотелось, это чтобы мой внутренний неразлучный друг решил навестить Руфуса. И вот от этой мысли я застыл, как вкопанный. А что, если он уже успел? Сколько раз я выпадал из сознания в присутствии Руфуса? Я же работал на него уже хуеву тучу лет! Сколько раз за все это время он, бывало, смотрел на меня так, словно я только что заявил, что хочу родить детей от Сефирота, а я даже не понимал, почему? Ох, Великий Ифрит. Неужели я сам себя вконец наебал? Возможно ли, что он просто списывал это на то, что я — есть я? «Ты и так — есть ты, придурок». — Аагггхххх…! Можешь… ты… просто… взять… и… заткнуться… нахуй?! — прошипел я, схватил бутылку из шкафа и приложился прямо к горлышку, не заморачиваясь поисками стакана. Ну и конечно же, существовал еще самый волнующий и тревожащий вопрос, которым мне просто необходимо было задаться, ведь я еще не достаточно довел себя до ручки… Бывал ли у меня секс с Руфусом, когда я даже не знал об этом? Внезапный дьявольский смех, разразившийся в глубине сознания, заставил меня опустошить залпом половину бутылки. «Ты тольк' посмотри, что ты делаешь с собой», — раздался в голове веселый голос. — «Ты вконец чокнутый, чувак». — АААААГГГГГХХХХХ! Словно в каком-то припадке я схватился за открытую дверцу шкафа, сорвал ее с петель и со всей дури швырнул на пол, чтобы не поддаться желанию повыдергать себе все волосы или, не дай бог, не разбить бутылку. Все-таки ее содержимое было мне сейчас крайне необходимо. Так что я решил допить ее по-быстрому и сразу взять новую. На этот раз я схватил первое, что подвернулось под руку, потому что меня начало понемногу накрывать, и теперь было уже все равно, что я пью, лишь бы был градус повыше. — Всему эт'му д'лжно быть логическое объяснение, — бормотал я между глотками, открывая новую пачку сигарет. — Ты ж' вроде как исчез, — совершенно не обращая внимания на окружающий меня разгром, я бросил обертку от пачки прямо на пол и, не глядя, вытащил сигарету. — Мож'т, меня опять лихорадит… Подождав несколько секунд и не дождавшись язвительного комментария, я глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться, и прикурил. А что, если он никогда и не уходил? === — Рено… Присядь, пожалуйста, — велел Ценг, когда я вошел к нему в офис. В воздухе витал густой аромат ладана со странным лимонным привкусом. Пока Ценг неторопливо двигался по своему педантично прибранному кабинету, я успел обратить внимание, что от его одежды пахло сигарами и сигаретным дымом. Значит, он только что вернулся от президента, потому что сам Ценг не курил, а пепельница, которую он держал для курящих посетителей, была чиста. — Сэр, — кивнул я и подвинул стул, чтобы сесть. Ценг немного склонил голову и потер лоб, собираясь с мыслями, а потом встал между мной и своим столом, опираясь на него поясницей и глядя на меня сверху вниз. — Сколько ты уже на нас работаешь, Рено? Неуютно поерзав на стуле, поняв, что в чем-то облажался, сам того не зная, я неуверенно ответил: — Пятнадц'ть месяцев, сэр. Вот оно… Сейчас скажет, что мои услуги больше не требуются, и потом мое бездыханное тело найдут в какой-нибудь сточной канаве… — Сколько своих заданий ты помнишь? — спросил Ценг с непонятным выражением лица, встретив мой испытующий взгляд. Не понимая, почему он это спросил, я просто пожал плечами, соображая, к чему такой вопрос, и как лучше ответить, чтобы не загнать самого себя в угол. — Не знаю, — сказал я, внезапно охрипшим голосом из-за поднимающейся изнутри тревоги. — Хм, — Ценг кивнул и пододвинул ко мне пепельницу, давая понять, что в его кабинете можно курить. — Твои отчеты всегда безупречны и предельно точны, — сказал он и смахнул с брючины невидимую пылинку. — Задания выполняешь беспрекословно и на достойном уровне. Однако… — он опустил руки и оперся ими о стол по обеим сторонам от себя. — С тех пор, как тебя поставили в пару с Рудом, у него появилось о тебе тревожное наблюдение. Я жалею, что мы не заметили этого раньше. Но президент Шинра настаивал, чтобы ты в первые полгода работал один или с рядовыми. Поэтому до того времени никто не обращал внимания на твою… — выдержав паузу, Ценг дождался, пока я прикурю и уберу от лица спичку, а потом закончил: — Проблему. — Проблему, сэр? — поднял бровь я, встряхивая спичку, чтобы затушить пламя. В какое очередное дерьмо я вляпался? Ценг прочистил горло и сказал: — Да… Руд поначалу не был уверен, но пристально понаблюдав за тобой, убедился, что под влиянием сильного стресса или определенной угрозы ты становишься кем-то другим, — категорически заявил он, будто надеялся, что чем быстрее он это скажет, тем быстрее можно будет с этим покончить. Я не смог сдержать смешок со смесью облегчения и недоверия к его словам. — Знаете, сэр, — сказал я, сделав особое ударение на слове «сэр», — у стресса бывает такая особенность — выводить людей из себя. А еще стресс мож'т менять поведение людей, — ответил я, все еще немного в ахуе от его предположения. — Иногда мож'т показаться, что п'ред вами другой человек, — пожал я плечами. — Я прекрасно понимаю, какое влияние стресс может оказать на человека, — кивнул Ценг и потом с каменным лицом посмотрел мне в глаза. — Как и Руд, должен заметить… Но проблема не только в том, что у тебя двойственная личность, — сказал он и, наклонившись, мягко усадил меня обратно, когда я порывался встать. — Проблема в том, что Руд неоднократно слышал, как ты спорил сам с собой, и довольно агрессивно. Ты был весьма осторожен, чтобы, по большей части, это оставалось тайной, но иногда ты был осторожен недостаточно. К лицу почему-то мгновенно подступила волна жара, и я вскочил так резко, что даже опрокинул стул. — ДАВАЙ ПОСМОТРИМ, КАК ТЕБЯ ОТЫМЕЕТ ХУЙ ЗНАЕТ СКОЛЬКО МУДАКОВ, И НАСКОЛЬКО НОРМАЛЬНО ТЫ БУДЕШЬ СЕБЯ ВЕСТИ ПОСЛЕ ЭТОГО! — истошно заорал я, отступая от него как можно дальше и яростно тыча пальцем в его сторону. Поджав губы, Ценг оттолкнулся от стола и выпрямился. — Рено… Я знаю, через что тебе пришлось пройти, — спокойным, тщательно выверенным тоном сказал он. — Я не собираюсь убеждать тебя в том, что твой печальный опыт не играет совершенно никакой роли в твоем состоянии. Подойдя ко мне, он мягко положил руку мне на плечо, а я так и стоял, уставившись на него и сотрясаясь, как лист на ветру. — Я лишь хочу сказать, что ты остро нуждаешься в психиатрической помощи, — заверил Ценг. — И я сообщаю тебе, что уже обсудил сегодня твою ситуацию с Рудом и президентом. Увидев, что я немного подостыл, хоть и был все еще на взводе, он легонько похлопал меня по плечу и, развернувшись, пошел за свой стол. Мне совсем не понравилось, что они обсуждали мои проблемы, когда меня не было рядом, чтобы защититься. — Я уже отправил запрос об оказании тебе необходимой помощи, и это не подлежит обсуждению с твоей стороны. Несмотря на то, что мне хотелось заорать, что все это полная хуйня, я знал свое место и понимал, что лучше не доводить дело до такой степени, когда у меня будет еще меньше контроля над ситуацией. Мне оставалось только подчиниться и посмотреть, во что все это выльется. — Да, сэр, — опустив голову, ответил я, нетерпеливо ожидая, когда он меня отпустит. === Но президент так и не удовлетворил запрос, не оставив Ценгу с Рудом иного выхода, кроме как научиться справляться с этим и выводить меня из одержимого состояния самостоятельно. Однако с годами провалы и голоса сами собой прекратились и остались для меня не более чем воспоминанием о когда-то приснившемся сне. К тому же, все мы знали, что никакая терапия мне все равно не поможет. Несмотря на это, я приложил столько усилий, чтобы похоронить и забыть свое прошлое, что у него не было другого выбора, кроме как вернуться и преследовать меня самым неподходящим образом. Казалось, кошмаров было недостаточно… Едва услышав, как щелкнул входной замок, я бросился к двери, и стоило Руфусу переступить порог, как я схватил его за грудки и впечатал в ближайшую стену вообще без какой-либо на то причины. — ТЫ ВЕДЬ ТРАХАЛСЯ С НИМ, ДА?! — истерично заорал я, вообще не в состоянии контролировать себя. На лице Руфуса промелькнуло удивление, которое быстро сменилось раздражением, когда он встретился со мной лишенным веселья взглядом. Осторожно накрыв мои руки, сминавшие его ворот, Руфус стал постепенно разжимать мои кулаки. — Если у тебя было настроение поиграть в какие-то извращенные игры, мог бы хотя бы позвонить, — спокойно сказал он. — Может, я заскочил бы в секс-шоп по дороге, прикупил бы чего-нибудь, чтобы было интереснее. — После этого он взял мои запястья и развел их в стороны и вниз, чтобы прижать по бокам от моего тела, тщательно всматриваясь мне в лицо. — А если ты действительно обвиняешь меня в измене, то я посоветовал бы тебе пойти и выпить еще, чтобы вернуть мозги на место, раз уж ты и так уже начал приКлаудываться, — раздраженно проговорил Руфус и, немного отодвинув меня, подошел к вешалке, чтобы снять пальто. — Извращенные игры? — опешил я. — Эт' не я тут играю в гребаные игры, Руфус, — возразил я, глядя как он расстегивает жилет. Когда он обернулся с самым скучающим видом, на какой был способен, я ткнул пальцем в его сторону и добавил: — И не думай, что я с'час не понял твой подъеб! С глубоким вздохом Руфус быстро покачал головой, отчего челка соскользнула ему на глаза, и ему пришлось раздраженно смахнуть ее с лица. — Ладно, Рено… Если ты так жаждешь перевести стрелки, то я сдаюсь… — проговорил он, стягивая жилет. — Но прежде чем я что-либо признаю, по крайней мере скажи мне, с каким из твоих воображаемых друзей я сплю. — Нехрен дискредитировать меня, Руфус! — Дискредитировать? — вздернул бровь он. — Ты хотя бы понимаешь значение этого слова? — Конечно, понимаю, напыщенная ты задница! Я тебе не конченный идиот! — Хорошо. Тогда ты должен понимать, что я не нужен тебе для того, с чем ты прекрасно справляешься самостоятельно, — спокойно заявил он, отходя от вешалки. Его поведение выводило меня из себя еще больше. Я сам понятия не имел, из-за чего вообще завелся, кроме того, что существовала призрачная вероятность того, что он мог спать… со мной… Это просто сводило меня с ума. — Говнюк высокомерный! — вызверился я, окончательно теряя контроль. Сделав шаг в его сторону, словно готовясь к атаке, я прорычал: — Сука, ненавижу тебя! Глубоко вздохнув, Руфус зачесал волосы одной рукой и сдержанно встретил мой вызывающий взгляд. — Я знаю, — спокойно сказал он и направился в кухню, чтобы налить себе выпить. — Ты говоришь мне это почти каждый день. Его непрошибаемое спокойствие выбешивало меня все сильнее, а то, что он шел в кухню, чтобы увидеть там, какой бардак я устроил, добавило немного паники в наше уравнение. Когда Руфус проходил мимо дивана, я бросился на него, сшибая с ног, роняя на этот самый диван и падая на Руфуса сверху. От силы моего броска диван накренился и опрокинулся спинкой назад, отправляя нас обоих на пол. Болезненно приземлившись, мы оказались в неуклюжем положении, окруженные подушками и прижатые перевернутыми диванными сидениями. Руфус лежал, неудобно выгнув спину, головой и плечами на полу, а поясницей на спинке дивана, при этом его ноги были задраны вверх над опрокинутой диванной сидушкой. — Черт возьми, да какого хрена? — прошипел он, когда отошел от первоначального шока. — Ты совсем умом тронулся? — Сколько раз я вел себя подобным образом, Руфус?! — заорал я и встряхнул его, словно злейшего врага. — Сколько? — Ты правда ожидаешь, что я буду вести учет всем твоим психованным выходкам? — ядовито процедил он. — Ты хаос во плоти, Рено… — Руфус сощурил глаза и прорычал сквозь зубы: — Само воплощение психического расстройства! — ТЫ ТРАХАЛ ЕГО! — завопил я, но чего Руфус не знал, так это того, что орал я не на него, а на свое второе «я» за то, что воспользовался человеком, которого я… Откровение о том, что он сбился со счета, как молнией меня поразило. Ублюдок воспользовался Руфусом! И, вероятно, не однократно! Мыслил ли я рационально в тот момент? Скорее всего, нет… Но рациональность находилась где-то в области здравомыслия и трезвости рассудка, а я, конечно, был даже не рядом. «Не парься… Эт' было всего пару раз… И ему все понравилось». — ПОВЕРИТЬ НЕ МОГУ, ЧТО ТЫ ЕГО ТРАХАЛ! — Что за хуйню ты несешь?! — заорал Руфус в ответ и попытался сбросить меня с себя. — В отличие от тебя, я в своей жизни был только с единственным человеком — с тобой, невежественный ты ублюдок! Ох, как же больно укололо это замечание. И ведь каким многослойным по своей сути оно являлось. Дело было даже не в обвинительном тоне, которым оно было произнесено. Дело было в самих словах. Он не только лишний раз ткнул меня носом в совершенную мной измену, о которой я действительно сожалел, но еще и упомянул, что я был ублюдком. Конечно же, меня не обрадовало, что он счел необходимым напомнить мне, что мое происхождение было более чем недостойным, да еще и, к тому же, я понятия не имел ничего о собственных родителях. Конечно, сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, что мое поведение тоже было неуместным, но тогда мне было не до того. Мне пришлось приложить немало усилий, чтобы сдержать ту черную, мерзкую, отвратительную часть меня, которая начала настойчиво пробиваться наружу. Мне все еще хватало рассудка, чтобы понимать, что человек передо мной — не тот, кому я в данный момент хочу причинить боль. Однако здравомыслие мое было крайне слабым. Мне приходилось реально сдерживать себя. Мне приходилось бороться с желанием обхватить его прекрасную тонкую шею и задушить к хуям за то, что именно он являлся первопричиной всех моих несчастий. Если бы не он, я бы не отправился тогда с Рудом в Боун Виллэдж. Меня бы не допрашивали с применением сыворотки. Я бы не был заражен инопланетной бактерией, которая жрала меня заживо, что было делом рук человека, которого именно он нанял. Я бы не отправился на поиски исследований профессора Гаста и не встретился бы со своим старым мучителем. Я не ловил бы приходов от невыносимо высокой концентрации Мако в организме, которое не только срывало мне башню, но и грозилось в скором времени вообще меня прикончить. Если бы не он, меня никогда бы не парило то, что я умираю. Я бы не чувствовал, что у меня есть, ради чего бороться за жизнь. Я никогда бы не испытывал ревности от мысли, что к нему прикасался кто-то другой. И я никогда бы не бесился от мысли, что я мог прикасаться к нему, когда сам этого не осознавал. Мне вообще было бы все равно. В моей жизни не появилось бы такой слабости из-за того, что я в него… — Я ВООБЩЕ НЕ С ТОБОЙ ГОВОРЮ, СНОБ САМОВЛЮБЛЕННЫЙ! «Ох, Рено… Вот ты и попал…» — Какого… — попытки Руфуса вырваться из моей хватки были сочтены тщетными из-за неловкой позы, в которой он находился, и он неохотно сдался, глядя на меня так, словно что-то его беспокоило. — Тогда с кем ты, черт возьми, разговариваешь? — спросил он со смесью удивления и негодования из-за моего странного поведения. Я не мог винить его за то, что он злился. Я ведь, как никак, обвинял его в неверности. И не мог винить за то, что он изо всех сил старался игнорировать тот факт, что шифер с моей крыши стремительно обваливался. В конце концов, раньше шарики и ролики у меня в голове всегда возвращались на место. И Руфусу всегда хватало терпения дождаться, когда это произойдет. Черт, какой же он красивый. Чем я вообще заслужил его? Как я могу ему рассказать о том, что только что узнал о Кёрне и после этого сделал? Скажи я ему, и он сто пудов без раздумий прикончит предательскую сволочь, да еще и испортит мне все веселье, сделав это слишком быстро. Не то чтобы последнее было так уж важно, но убивать его до того, как я с ним закончу, было бы не желательно. Ты можешь контролировать себя, Рено… У тебя все под контролем… Возьми себя в руки… Какой он красивый… — Не придуривайся, Руфус, — прищурившись, прошипел я и сильнее сдавил его запястья, продолжая удерживать его. — Ты прекрасно знаешь, с кем я говорю. Почему я не мог просто оставить эту тему? Чем сильнее я давил, тем глубже становилась яма, которую я сам себе выкапывал. Больше не в силах сохранять самообладание Руфус переменился в лице, выражая полнейшее неверие и глядя на меня, словно я окончательно сошел с ума. — Ты безумен, Рено… — выдохнул он и сбросил меня с себя, а потом навис надо мной, словно хищник над добычей, обвинительно тыча в меня пальцем. — Ты совсем слетел с катушек! Я вскочил на ноги, отталкивая его от себя, и заорал: — НЕ УХОДИ ОТ ЕБАНОЙ ТЕМЫ! — КАКОЙ ЕЩЕ ЕБАНОЙ ТЕМЫ? — толкнул он меня в ответ. — ТОЙ, КОТОРАЯ О МОИХ ВООБРАЖАЕМЫХ ЛЮБОВНИКАХ? ИЛИ ТОЙ, В КОТОРОЙ Я ИМЕЮ ЧЕРТОВО ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ТОМ, ЧТО ТВОРИТСЯ В ТВОЕЙ ШИЗАНУТОЙ ГОЛОВЕ? — ТЫ СПАЛ С НИМ! — снова обвинил я, даже не зная, зачем, и сразу у меня в подсознании раздался истеричный насмешливый хохот. — СПАЛ С КЕМ? — Руфус смахнул челку от раскрасневшегося лица, пытаясь вернуть самообладание, пока его окончательно не смыло волной моего безумия. — С Ре… — оборвав себя на полуслове, я сделал несколько глубоких вздохов и, заикаясь, выдавил: — Н-ни с кем… — отмахнулся я и принялся возвращать диван в его обычное положение. — Прост' забей, — добавил я, не подумав, что эти слова наоборот могут подлить масла в огонь. — ЗАБЕЙ? — с диким выражением лица переспросил Руфус. — ЗАБИТЬ НА ЧТО? — обеими руками он взялся за голову, зачесав волосы с обеих сторон назад, и стоял так какое-то время, словно пытаясь не дать своей голове взорваться. — Ты пытаешься свести меня с ума вслед за собой? — Ох, Руфус, т'е не нужна моя помощь в данной области, — пробормотал я, лишь бы пиздануть, не задумываясь, как это повлияет на текущую ситуацию. — Ты и так чокнутый, — добавил я и наклонился за сидушками. — С кем, черт возьми, я говорю? — наконец спросил он, встряхнув головой. Не то чтобы я надеялся на то, что он это спросит, но, тем не менее, он таки спросил. — Ты, черт возьми, знаешь, с кем г'воришь, — проворчал я на удивление спокойным, хоть и злым тоном. — Ты, блять, всегда эт' знал. — Меня не обмануло его поведение. Ему не удалось провести меня, притворившись, будто не понимает, что происходит. Неа… Ни хрена. Пусть продолжает вести себя так, словно ничего не знает… Он не сможет делать это вечно. — Да что я знал? — непонимающе усмехнулся он. Пытаясь вернуть привычное спокойствие, Руфус пригладил волосы и расправил рубашку, а потом стал водить пальцами по лбу, словно снимая воображаемую паутину и силясь понять, что происходит. — Что ты бешеный психопат, посланный прямиком из глубин ада, чтобы быть моим персональным истязателем? — СУКИНТЫСЫН! ТЫ ВСЕ ВРЕМЯ ЗНАЛ ОБ ЭТОМ! — заорал я и обвинительно уставился на него. — Как тебе угодно, Рено… — заявил Руфус, качая головой с таким видом, словно был сыт происходящим по горло. — Я не собираюсь продолжать это… что бы это ни было. — Он развернулся и направился в спальню. — Я иду в постель, — категорично сообщил он, а потом обернулся и взглянул на меня со странным видом принятого поражения. — Полагаю, я сегодня сплю один? Когда я в ответ просто продолжил молча сверлить его взглядом, Руфус глубоко вздохнул и кивнул, словно сам отвечая на собственный вопрос. Потом он замер на мгновение с таким лицом, будто к нему пришло какое-то осознание. — Если — и когда — тебе захочется вернуться к реальности сегодня… — холодно начал он и сунул руку в карман брюк, чтобы что-то оттуда достать, — у меня есть кое-что для тебя… Обратил внимание, что ты так и не заменил потерянную, а на днях заметил, что ты рассматривал эту. Посмотрев на небольшую коробочку у себя в руке, Руфус повертел ее в пальцах и поставил на столик возле двери в комнату, а потом смахнул с глаз растрепавшуюся челку. — Не знаю, хочешь ли ты ее все еще или нет, — добавил он и взглянул на дверь запасной спальни. — Но она твоя, так что можешь делать с ней все, что вздумается. — Бросив на меня короткий взгляд, Руфус снова кивнул. — Возможно, когда ты успокоишься, то сможешь более цивилизованно рассказать мне, что на тебя нашло, — продолжил он, расстегивая манжеты. — У меня есть предположение, но я предпочел бы не обсуждать это с тобой, пока ты ведешь себя, как психованный агрессор. — Еще один короткий кивок, и Руфус скрылся за дверью. — О, конечн', гребаное последнее слово всегда за тобой, да? — злобно пробормотал я, уставившись на дверь. Потом я перевел взгляд на стоящую на столике коробочку. — Знаешь, куда ты можешь ее засунуть?! — прокричал я, чтобы он точно услышал из другой комнаты. Изо всех сил стараясь не обращать внимания на этого засранца, я продолжил поправлять диван и раскладывать подушки так, как он любил. После чего отправился на кухню, чтобы собрать весь свой мусор и сунуть туда, где ему было место. — Напыщенный придурок, — проворчал я, глядя на оторванную дверцу шкафа, валяющуюся на полу, и понимая, что Руфусу это не понравится, если он ее увидит. Так что я сходил в запасную комнату за ящиком с инструментами и принялся возвращать шкаф в первозданный вид. — Психованный агрессор… — повторял я себе под нос, убирая ящик с инструментами на место. — Кто бы говорил. С ухмылкой, полной отвращения, я остановился посреди гостиной и снова зацепился взглядом за коробочку на столике. — Мож'шь засунуть ее себе в задницу, — с горечью повторил я и все же сделал небольшой шажок вперед, хоть и старался не поддаться той силе притяжения, с которой вещичка меня манила. — Думает, чт' мож'т меня купить… — пробормотал я, пока любопытство внутри меня боролось с желанием взять долбаную коробочку и запихать ему в зад собственноручно. Но потом я сделал еще один предательский шаг в сторону столика, на котором она стояла. — Ебаный сноб. «Может, ты уже просто откроешь ее, а не будешь вести себя, как конченный идиот?» — Завали хлебальник, — тихо посоветовал я придурку, живущему в моей голове. — Ты нравился мне больше, когда т'я не существовало. Но в итоге я все же оказался у столика и уже вертел в руках маленькую коробочку, поглаживая ее бархатистую поверхность. Нахрена ему было мне что-то покупать? Он реально пытается заставить меня чувствовать себя полным гондоном? Борясь с желанием открыть ее и узнать, что же такое Руфус счел необходимым мне купить, я сжал коробочку до побелевших суставов, пока она не затрещала, и я тут же поставил ее обратно. — Прогуляйся-ка ты на хуй… После нескольких молчаливых ругательств в адрес Руфуса за то, что подкармливал мое чувство вины, любопытство все же взяло верх. Я снова поднял коробочку и, повертев ее в пальцах, оглаживая мягкие стенки, нерешительно открыл ее. И тут же был вынужден проглотить ком, подкативший к горлу. Черт возьми, Руфус… Сука, ненавижу тебя… Слегка трясущимися пальцами я провел по маленькому изделию внутри и даже сначала отдернул руку, словно от удара током. Но потом все же достал вещицу и принялся разглядывать и ощупывать ее. Металл был идеально гладким и прохладным, а еще обманчиво легким, благодаря уникальным свойствам мифрила, из которого она была сделана. Это была маленькая серьга, похожая на ту, что Олдрич раздавил ботинком, но не настолько похожая, чтобы напоминать мне о случившемся. Небольшая гравировка переплетенных символов огня и молнии, символизирующих Ифрита и Раму, была заполнена тонкими слоями меди и золота, выгодно контрастирующими с серебристым цветом мифрилового основания. Но при этом серьга не выглядела слишком изысканно или вычурно, иначе я бы даже не обратил на нее внимания. И когда это он успел заметить, как я рассматривал ее? Бережно спрятав серьгу в кулаке, словно защищая, я зажмурился, мысленно ругая себя за то, что был таким ебнутым засранцем по отношению к Руфусу. Я понятия не имел, что вообще на меня нашло. Знаю, я был под влиянием страха и стресса, но это не было достаточным оправданием, чтобы вот так срываться на него. И мои обвинения в его адрес были беспочвенны. Во всяком случае, это я постоянно косячил, а не он, и не его вина, что моя жизнь вдруг обернулась против меня. Ни в одной из моих проблем не было вины Руфуса, но я упорно продолжал сваливать ее на него. — К'кой же ты долбанный идиот, Рено, — прошептал я сам себе. — Как мне, блять, теперь ему в глаза смотреть? Чуть сильнее сжав кулак вокруг серьги, я привалился спиной к двери в комнату Руфуса и откинул голову назад. — Ты прост' полнейший кусок дерьма… Машинально взявшись за дверную ручку за спиной, я медленно повернул ее и открыл дверь. Словно приклеившись к ней, я последовал за ее движением и оказался в комнате, но все равно опасаясь входить. Руфус все еще не спал, сидя в кровати, укрывшись одеялом до пояса и читая книгу. Он игнорировал меня, пока я не прочистил горло, и тогда он опустил книгу и смерил меня ледяным взглядом. — Я очень надеюсь, ради твоего же блага, что ты закончил, — предупредил он, потянувшись к тумбочке за закладкой. — Я не в настроении продолжать терпеть твои выходки. — Не… — сипло выдавил я и отлепился от двери. — Никаких выходок. — Закусив нижнюю губу, я медленно закрыл за собой дверь. — Х'тел извиниться… — сказал я, глядя в пол и слегка вытянув вперед сжатый кулак. Глубоко вздохнув, Руфус заложил страницу и отложил книгу на тумбочку. Он не озвучил принятие моего извинения, но хотя бы согласно кивнул и прижал руки к лицу, потирая глаза. — Ты придешь спать? — спокойно спросил он, с усталой надеждой в глазах посмотрев на меня. Смущенно кивнув, я подошел ближе к своей половине кровати, но остановился возле комода. — Ты все еще хоч'шь со мной разговаривать? — настороженно спросил я, отстегнув от пояса шокер и положив его на комод. Потом я стянул пиджак, чтобы снять кобуры и рубашку. — Тут скорее, хочешь ли ты разговаривать со мной, — ответил он, сцепив руки поверх одеяла и следя за каждым моим движением. — Что у тебя там? — Это? — уточнил я, подняв сжатый кулак после того, как высвободил руку из рукава. С наполовину снятой рубашкой я развернулся и посмотрел на него. Руфус кивнул, и я постарался, чтобы моя улыбка вышла очаровательной: — Да вот, один потрясный парень мне подарил. Откинув голову на стену позади себя, он не сводил с меня усталых глаз, пока я заканчивал раздеваться, а потом приподнял для меня одеяло на моей половине кровати. — Я… — нерешительно начал Руфус, подняв одну бровь. — Беспокоюсь о… — Ты принял лекарства? — перебил его я, подходя к кровати. — Да, — с легкой улыбкой ответил Руфус, а потом заявил со всей серьезностью: — Однако думаю, что моя проблема не настолько тяжелая, по сравнению с твоей. — Как знать… — игриво сказал я, забираясь в постель. — Смотря, о какой проблеме мы тут г'ворим. — Я уселся в изголовье кровати, опираясь на стену, и откинул голову назад, как и Руфус, а потом повернулся и заглянул ему в глаза. — Прост'… мне казалось, что у меня все под контролем… Понимаешь? — Как и мне, — ответил Руфус. Слегка вздохнув, он убрал челку с моих глаз и внимательно посмотрел на меня. Я знал, что он осторожничал, чтобы не сказать чего-то, о чем я еще не подумал, и что могло бы привести к новому взрыву. И я не мог винить его за боязнь спровоцировать у меня еще один припадок. И он, пожалуй, был прав в своей осторожности. Он знал меня достаточно хорошо, чтобы понимать, что я заводился с пол-оборота. А я знал его достаточно хорошо, чтобы понимать, что его холодность была не чем иным, как защитным механизмом. Я начал понимать, что он просто выжидал, чтобы посмотреть, какой ход сделает оппонент, прежде чем совершить ошибку, раскрыв слишком много собственных карт. Добивался он этой цели молчанием или гоневом, зависело от ситуации. Я решил, что в нашей ситуации он избрал тактику молчания. Но нельзя сказать, что в этот раз он играл со мной в какую-то игру. И я знал, что в данный момент он не чувствовал необходимости защищаться от меня. Однако, может быть, он чувствовал необходимость защищать меня… от меня же. С этой мыслью в голове я поднял руку на уровень его груди и раскрыл сжатый кулак, показывая сережку, которую он мне купил. Я прекрасно знал, во сколько она ему обошлась, потому что ценник был одной из причин, почему я сам ее так и не приобрел. И, несмотря на то, что мне в жизни никогда ничего не дарили, я понимал этикет принятия таких подарков. — Ты ее не хочешь? — спросил Руфус, слегка разочарованно глядя на свой подарок. Помотав головой из стороны в сторону, я подкрепил жест словами: — Поможешь ее надеть? — и я убрал голову от стены, чтобы предоставить ему более удобный доступ. Когда он придвинулся ближе, чтобы застегнуть серьгу на месте, где раньше была моя старая, я закрыл глаза и запустил руку ему в волосы. Ощущение шелковистых прядей под пальцами и его прикосновения к моему уху заставили волну дрожи прокатиться по моему телу. Затем я с осторожностью задал мучивший меня вопрос: — У нас все по-прежнему? — Смотря, о чем ты, — ответил Руфус, жарко дыша мне в ухо. — Мако… — тихо прошептал я. — Метеор… — так же тихо ответил он и слегка кивнул. Да… У нас все по-прежнему… — Сколько еще? — выдавил он сквозь сжавшееся горло. — Не знаю. Никто из нас не поднял тему моей эмоциональной нестабильности. В какой-то мере, думаю, он уже знал о ней, и лучше было бы оставить этот разговор на другой раз. Когда Руфус надежно застегнул серьгу, он положил руки мне на ключицы и придвинулся еще ближе, касаясь губами моего уха. — Ты снова это сделал, — слегка вздохнул он. — Мммм…? Что сделал? — переспросил я, наслаждаясь дрожью, прокатывающейся по телу от его горячего дыхания. — Поставил меня в положение, в котором у меня нет абсолютно никакого контроля, — в его голосе не было ни грамма игривости или наоборот недовольства. Единственной уловимой эмоцией было искреннее недоумение, соответствующее его словам. Потом он медленно обвил меня руками и заключил в объятия, на которые я с готовностью ответил, желая успокоить нас обоих. Извинений было бы недостаточно, а мольбы остались бы без ответа. К сожалению, мы оба это знали, поскольку ни один из нас не был достоин ни того, ни другого. И в тот момент мне ничего так не хотелось, как сказать ему, что я на самом деле к нему чувствую. Я хотел сказать, что его предположения о моих чувствах были ошибочны. Но слова никак не могли покинуть ящик, в котором были заперты. И по ходу дела… я, кажется, потерял от него ключ. Гайя… Помоги нам обоим… Прерывистым шепотом я постарался выразить то, что не мог сказать, в виде предложения: — Займемся любовью, Руфус… По крайней мере, на тот момент этого должно было быть достаточно.