Вниз по спирали

- П… ривет, - пробормотал Альба, борясь с сердцебиением, которое, отдаваясь в висках, мешало спокойно мыслить. Росс. Росс. Это он, это точно он! …а кто он? Альбе вспомнилось, что говорила Руки-тян: «Друг. Напарник. Учитель». Вот только все те, с кем Альба имел дело до этого, тоже были его друзьями: этот же человек нёс в себе нечто большее. Он был явно не просто другом. Он был родным, настолько близким и родным, насколько это было вообще возможно. Русоволосый парнишка с ореховыми глазами, не способный вспомнить даже своё собственное имя, помнил имя и образ этого человека, даже несмотря на все наложенные на его память чары. Некоторое время Альба молчал и безмолвно любовался этим образом. Высокий, стройный, с быстрыми и уверенными, как у хищника, движениями. Лохматые чёрные волосы гармонично контрастируют со светлой кожей и алыми глазами, придавая ему странную мрачную красоту. Альба, широко раскрыв глаза, впитывал каждую деталь, каждую чёрточку, будто открывая их для себя заново, будто боясь, что сейчас он исчезнет снова, и уже никакие заклинания не смогут его вернуть. Молчание нарушил Росс: он неожиданно быстро, пока Альба вовсю глазел на его лицо, выбросил руку вперёд, резко надавив герою куда-то в бок, прямо в рёбра. Тот ойкнул и резко вдохнул, разом прогоняя все возвышенные мысли. Рёбра жутко болели после прохождения через портал, и, хоть маленькая Руки и пыталась как-то их подлечить, получилось у неё это не в полной мере. Поэтому от этого тычка Альбе захотелось взвыть и подлететь на кровати на полметра вверх; впрочем, он сдержался, пусть это и стоило ему усилий. - Человек-ребро, - фыркнул Росс, убирая руку. Альба выдохнул и негодующе воззрился на него: - Ты чего творишь?! - Пытаюсь понять, как много ты забыл, - пожал плечами этот странный парень. – Что, неужели слова «человек-ребро» ни о чём тебе не напоминают? - О чём они могут мне напоминать?! – вспылил Альба, подскакивая на кровати от обиды. Он наконец-то встречает человека, на которого его память хоть как-то реагирует, человека, который явно очень важен и дорог ему, и… что из этого выходит? Вот это? Это явно было слишком жестоко, чтобы быть правдой. Слишком обидно. Чересчур обидно, чтобы молчать. Видимо, когда-то, давным-давно, у него всё-таки был достаточно сильный характер. - Всё, что я помню, - отчеканил Альба, пристально глядя в глаза Россу, - это три последних дня. До этого – ни единого события и ни единого лица, - несмотря на весь запал, скрыть правды он всё же не смог и тихо добавил, - кроме тебя. Я помню только то, что тебя зовут Росс и что ты для меня очень важен. Настолько важен, что твоё имя я помню, хотя своё – нет. Альба не мог помнить, какой характер большую часть времени носили их отношения, однако сразу же заметил, что Росса такая ошеломляющая откровенность несколько обескуражила. Кажется, он хотел что-то сказать, однако после слов Альбы умолк. В комнате снова повисло молчание, но не неловкое, а какое-то другое: то тёплое, искреннее молчание, какое бывает, когда встречаются два давно не видевшихся друга или родственника. Альбе о многом хотелось расспросить, но он молчал, потому что понимал каким-то глубинным шестым чувством: скажешь сейчас хоть слово, и волнительная атмосфера этого момента уйдёт безвозвратно. Поэтому он просто сидел на кровати, сам не осознавая, насколько светлым и наивным взглядом смотрит на Росса. Зато Росс это, судя по всему, осознал и оценил. В следующую секунду он сорвался с места, за мгновение приблизившись к Альбе так, что тот мог чувствовать тепло его дыхания, и порывисто, резко обнял русоволосого героя, прижав к себе, как сокровище. - Всё-таки это ты, - пробормотал он тихо-тихо; но Альба всё же услышал. И, как сильно бы сейчас не заходилось от счастья сердце, как бы сильно не хотелось вцепиться в Росса и заплакать от переполнявших эмоций, это «всё-таки это ты» разом пробудило все уснувшие до того тревоги, будто окатив разомлевшего было героя ушатом холодной воды. Альба вздрогнул и отпрянул, почти физически ощутив, как чёрный кот внутри него просыпается, потягивается, выпуская коготки. Впрочем, уже в следующую секунду герою стало стыдно за свой порыв: Росс смотрел на него с таким видом, как будто только что случилось что-то ужасное. Теперь Альба понял, что именно плескалось в глубине алых глаз. Настороженность. Настороженность и дурные предчувствия. Причём явно более серьёзные, чем простые опасения насчёт того, как отреагирует Альба на встречу с ним. - Что происходит? – одними губами прошептал Альба. – Что-то страшное вот-вот случится, да? Я знаю, что что-то не так, Росс. Со мной не так… Почему-то опять заболела голова, а в ушах повис пронзительный писк, настолько сильный, что Альбе на секунду показалось, будто он вот-вот потеряет сознание. Перед глазами что-то мелькало и темнело, стены будто сжимались, пульсировали, а силуэт Росса размывался и бледнел, точно Альба опять терял его, толком не успев найти. На героя тягучими чёрными волнами накатывала темнота, та самая темнота, с которой всё и началось… темнота, из-за которой он потерял Ами, темнота, что захлестнула его в городе. Почему-то сейчас Альба боялся её, что-то словно подсказывало ему: опасность! Если сейчас он позволит тьме одолеть его, он опять исчезнет, перестанет на какое-то время существовать, а потом вновь возникнет – но уже где-нибудь в другом месте, далеко отсюда, и снова потеряет всех этих людей, которых только что нашёл! Потеряет Росса, и девочку с розовыми волосами, и эту забавную парочку, Януа и Самеджиму, и двух девушек, так влюблённо смотрящих друг на друга, и смешливого Креа с лохматой белой чёлкой и чистыми голубыми глазами… Он сопротивлялся, впервые за всё время пытаясь противостоять этой вязкой чёрной трясине, что баюкала разум и туманила сознание. Однако сейчас она явно брала верх. Он был слишком слаб и слишком мало помнил, чтобы защитить себя от тьмы. Альба начал понимать, что проигрывает: тьма входит в него, сочится из глаз, бьётся внутри сердца и пульсирует в венах, а он, герой, летит куда-то в самые её недра, не имея возможности ни вырваться, ни вернуться. Мир перед ним окончательно покачнулся, но перед тем, как исчезнуть совсем, вдруг на секунду вновь возник перед Альбой отчётливым и ясным, таким, каким был до того, как пришла темнота. И в это мгновение, каким-то чудом отвоёванное у мрака, Альба перехватил взгляд Росса, паникой в своих глазах будто вскрикивая: вытащи! помоги! верни из этой темноты, откуда ни голосов, ни звуков, ни будущего и ни прошлого! А потом он снова начал проваливаться. Но на этот раз что-то изменилось. Что-то будто дёрнуло его наружу, вытаскивая из кромешной тьмы, возвращая в привычный мир, приводя в себя и вновь даруя свет. Тьма, пусть всё ещё предъявляющая права на свою собственность, как будто стала слабее, жиже, и уже не могла удержать рвущегося на свободу Альбу. Герой резко втянул в себя воздух, словно опасаясь, что может утонуть, и проморгался. Ничего не изменилось. Он по-прежнему сидел на кровати, из окна в комнату по-прежнему проникал свет. Голова больше не болела, тьма ушла, и ничто бы не напоминало Альбе о том, что только что он чуть не лишился не просто сознания, но контроля над собой, кроме смятого одеяла, за которое он, видимо, цеплялся сведёнными в усилии пальцами, но… Но сидел он не один. На виске Альбы, твёрдая и горячая, неестественно горячая, слишком горячая, чтобы этот жар был естественным, лежала рука Росса. Вторая рука крепко обнимала героя за плечи, и её температура была нормальной. С чего это, интересно? Магия? Да, наверное… Он ведь как-то вытащил его, Альбу, из цепких чёрных пут. Ведь это он сделал? Он, да?.. Альба вдруг ощутил, что безумно устал. Схватка с неизвестным, рвущимся наружу из самых глубин души, совершенно его вымотала. Хотелось заплакать, просто уткнуться лицом в футболку Росса и зареветь. Но в глубине души он понимал, что такой поступок будет слишком детским, что глупо искать моральной поддержки вот таким вот образом. Глупо и нечестно по отношению к Россу, тем более, тот тоже был явно выбит из колеи: Альба слышал, как колотится его сердце и как учащено его дыхание. - Спасибо, - выдохнул он, всё-таки не отказав себе в удовольствии зарыться носом в ткань верхней одежды Росса. Она пахла так невероятно знакомо, что Альбе на секунду показалось, что он вот-вот что-то вспомнит… увы, только показалось. – Я не знаю, что только что произошло, я не знаю, что со мной, но… спасибо. Альба не знал, как ещё можно выразить словами то, что он чувствует, однако в свои слова он постарался вложить столько теплоты и благодарности, сколько вообще мог. - Ты прав, герой, - проговорил Росс, не отпуская от себя Альбу. Тот не мог видеть его лица, однако его поразила интонация: в голосе, до этого таком сдержанном и цельном, теперь как будто что-то сорвалось, отдаваясь… болью? Страхом? Чем? – Ты прав, с тобой что-то не так. Альба просто не мог слышать эту горькую, надтреснутую нотку; она пугала. Она заставляла понять, что что-то действительно не так, причём ещё более не так, чем Альба думал, потому что иначе Росс бы так не говорил, - он почти не помнил его личности и характера, но почему-то был почти уверен в этом. Надо было что-то сделать. Что-то сказать, чтобы разрядить атмосферу, убрать из голоса его самого дорогого человека эту безысходность, это отчаяние!.. И Альба сказал: - Ну да. Например, у меня сломаны рёбра. И улыбнулся, хотя внутри бушевал настоящий шквал противоречивых чувств. И вела среди них тревога. Росс чуть ослабил объятия, опустил голову, недоверчиво уставившись в лицо Альбы. Тот продолжал улыбаться. Кажется, он уже делал так когда-то?.. Смотрел в эти глаза, которые не спутал бы ни с чьими другими, и смеялся, хотя наружу рвались слёзы? Возможно. Что-то, наверное, и было, вот только вспомнить этого Альба не мог. Хотя сейчас это не главное. Главное – это то, что сейчас Росс улыбнулся ему в ответ. Знакомой насмешливой улыбкой, пусть и не слишком уверенно. А Альба продолжил, с каждым словом буквально заставляя себя и его поверить в их правдивость: - А всё остальное мы сможем победить. В конце концов, я вроде как легендарный герой?! Росс беззлобно фыркнул, и Альба почему-то понял, что тот на самом деле безумно ему признателен. - Герой, на самом деле твои рёбра – меньшая из проблем. Их можно залечить одним движением. - Так что ж ты сразу этого не сделал?! – Альба хотел изобразить возмущение, но так вышло, что возмутился он по-настоящему. - Мана-мейкера не было, - невозмутимо ответил Росс. – Точнее, был, но не на мне. Только сейчас Альба обратил внимание, что в чёрных волосах поблескивает, переливаясь голубым светом, небольшой огонёк – и когда только успел появиться? Когда он вошёл, не было же… Впрочем, ответ был очевиден: появился, пока перед глазами Альбы стояла непроглядная темнота. Как он сегодня понял из рассказов остальных, мана-мейкер позволяет заниматься магией человеку, маной не обладающему. Видимо, Росс воспользовался им, чтобы как-то вытащить его, Альбу, из чёрного безвременья. Герой вздрогнул. Сейчас, пока всё было хорошо – надолго ли? – он не хотел думать о той темноте, что и сейчас, затаившись, жила где-то внутри него, выжидая своего часа для нового нападения. Не хотел настолько сильно, что почти предпочёл бы снова всё забыть. Почти. Но не предпочёл бы. Потому что делать с ней что-то было всё-таки нужно. Потому что побег от проблемы никогда её не решит. Потому что он не хотел снова причинять боль своим близким, в конце концов! Особенно после того, как увидел, насколько сильно они могут за него беспокоиться. «Мы искали тебя все эти дни», - вот что заявила Руки-тян, и у Альбы не было причин ей не верить. А если они, тратя силы и время, искали его, это значит, что он нужен им и теперь не имеет никакого права бросить этих людей. В частности, того, кто сейчас по-прежнему обнимал Альбу. Правда, уже по-другому: крепко, но при этом мягко, прижав к его рёбрам ладони, из-под которых струился голубоватый свет. Лечит, понял Альба. И правда, боль утихала, уходила куда-то, а её место сменяла лёгкая приятная дрожь от осознания того, что Росс находится рядом, так близко, что он, Альба, может до него дотронуться. Это не походило на возвращающиеся воспоминания, скорее на отголоски чего-то более далёкого, на эхо давно прошедших событий, имеющее мало общество с настоящим. - Я когда-то терял тебя? – неожиданно спросил Альба, прерывая тишину. – Не так, как сейчас, а надолго… так, чтобы почти поверить, что никогда больше не увижу. Было такое? - Почему ты спрашиваешь? – отозвался Росс. – Ты всё равно скоро всё вспомнишь. - Просто хочу понять… - одними губами пробормотал Альба. – Было? - Было-было, и не раз. Особенно в первые дни нашего знакомства, когда ты мог заблудиться в трёх соснах, потерять меня из виду и полдня ныть из-за того, что тебя бросили, - беззлобно усмехнулся Росс. – Хотя ты, наверное, не об этом спрашиваешь… - Какая проницательность, - вздохнул Альба, поняв, что большего он сейчас просто не добьётся. И вообще, зачем вообще исцелять его рёбра? Если герой, вспомнив всё, вернёт себе магические силы, то он и сам сможет всё сделать. Россу же, кажется, до этого особого дела нет. Если бы не сцена, произошедшая незадолго до этого момента, Альба бы вообще мог подумать, будто его самому дорогому человеку, по большому счёту, на него плевать. В этом плане он даже был немного благодарен тому, что начал проваливаться во тьму именно тогда. «Наверное, он просто всегда такой», - сонно подумал Альба, с удивлением осознавая, что после того, как боль в рёбрах ушла, ему безумно захотелось спать. Герой приоткрыл рот, собираясь зевнуть, и в этот момент Росс неожиданно сделал то, что опровергло все недавние подозрения Альбы. Он его поцеловал. Альба на секунду даже замер, внезапно ощутив на своих губах другие, такие знакомые и вместе с тем такие чужие. Такие непохожие на губы самого юного героя. Более жёсткие и сухие, но такие же тёплые, пусть эта теплота и казалась относительно Росса непривычной. «Я думал, губы у него либо холодные, либо, наоборот, очень горячие», - отстранённо подумал Альба, отвечая на поцелуй. Ни один из них, наверное, даже не осознавал, насколько трогательно они выглядят в этот момент, тихо сидящие на кровати в одной из гостевых спален королевского дворца, освещаемые последними лучами заходящего солнца и целующиеся, - не страстно, не исступлённо, как это обычно бывает в преддверии бурной любви, а нежно и тихо, словно боясь, что всё это не по-настоящему и вся их идиллия может разрушиться от одного только грубого слова. Конечно, они ни о чём таком не думали. Только, когда Росс наконец оторвался от Альбы, герой впервые за последние три дня почувствовал себя действительно счастливым. Даже не так: действительно на своём месте. Всё было так, как должно было быть. - А сейчас, герой, - Росс поднялся с кровати, и Альба вновь отметил, как странно величественно смотрится тот на фоне догорающего заката, - спи. Эта магия работает, только если тот, на кого её применяют, спит. Когда проснёшься, вспомнишь всё, а пока отдыхай. – И добавил уже знакомым Альбе насмешливым тоном: - Если тебе вдруг приснится слизь, постарайся не стонать особенно громко. Тут, в конце концов, дети… - Это когда тебя дети волновать начали? И вообще, при чём тут слизь?! – вновь вспыхнул Альба, но Росс уже вышел из комнаты, махнув герою рукой напоследок. Альба вздохнул и опустил голову на подушку. Последние солнечные лучи, исчезая, создавали на белоснежном потолке причудливые блики и тени, и герой, любуясь ими, сам не заметил, как заснул крепким и безмятежным сном, сном, полным надежд и волнительных мечтаний. Он даже почти забыл о тревоге, которая продолжала грызть его изнутри. А зря. Потому что ему ещё долго будет аукаться тьма, что с недавних пор паразитом жила внутри его сердца.